Новый образ человека

Согласно постмодернистам, человек не должен искать каких-либо форм самоидентификации. Если предшествующая философия считала, что ядро личности, личностное самосознание сохраняются благодаря тому, что человек отождествляет себя или с разумом, или с государством, или с национально-этническими общностями, то постмодернизм отвергает саму необходимость такой самоидентификации. Сам этот поиск свидетельствует о «не подлинном» существовании человека и оборачивается бегством от свободы. Человек никогда не может быть тождественным себе. Он всегда есть непрерывный поток становления и изменения, момент в коммуникации с другими людьми. Необходимо отказаться от поиска какой бы то ни было устойчивости в бытии человека, осознать его коммуникативность и пластичность в актах коммуникации, невозможность выталкивания из этих коммуникативных и вариативных форм каких бы то ни было норм, ценностей и регулятивов, имеющих обязательный характер.

Постмодернизм отрицает то, что у человека может существовать общая или единая природа, конструируя образ человека, лишенного всякой способности к идентификации, движимого бессознательными стремлениями и подчиненного различного рода безличным структурам, в конечном счете структурам языка. Природа человека растворяется в лабильных, изменчивых актах коммуникации, а сами акты коммуникации не подчиняются каким-либо нормам, спонтанны и самопроизвольны. Критики французского постмодернизма указывают на то, что «генеалогическая программа отрицания субъективности ведет к чрезвычайно опасному разрушению идеи гуманности», поскольку постулат конститутивного единства человека все более и более ставится под вопрос как метафизический¹.

Вместо усилий мысли — спонтанность, вместо ответственности — произвол, вместо регулятивных норм — консенсус, вместо ценностей — договоренности, не имеющие обязательного характера и не предполагающие доверия и ответственности, вместо реальности — симулякры (фантомы, не имеющие отношения к реальному миру), вместо интенциональности — коммуникативность, вместо истины — убеждение — таково кредо постмодернистской философии. Поэтому претензии постмодернистов на перестройку всей культуры — это строительство здания без всякого фундамента на зыбучем песке.

Гетерономное многообразие языковых игр, в которые вовлечены идеи, дискурсы, ценности, мнения, стили жизни, локальные и исторически определенные социальные институты, приводит к тому, что консенсус в обществе ограничен, а постоянно увеличивающееся разногласие оказывается решающим. Наука и образование также принадлежат к языковым играм, в которых нельзя достичь ничего, что имело бы характер общеобязательности и подчинялось бы каким-либо нормам.

Решающая характеристика постмодернистского мышления — подчеркивание радикального плюрализма языковых игр. Так, согласно В. Рез-Шефер, постмодернизм — «это сознание, которое не ждет какого-либо примирения между различными языковыми играми»². В. Велш — один из теоретиков постмодернизма усматривает в плюрализме важнейшую характеристику постмодерна: плюрализм «более не коренится и не притупляет почву общего согласия, но касается любой такой почвы»³. Для большинства постмодернистов постмодернизм — это установка сознания, предполагающая радикальное переосмысле-

---------------------------

¹ См.: Ferry, L., Renault, A. Antihumanistischen Denken. Gegen die franzosischen Meisterphilosophen. Miinchen, 1987. S. 33.

² Reese-Schafer, W. Lyotard zu Einleitung. Hamburg, 1988. S. 44.

³ Wege aus der Moderne. Hrsg. W. Welsch. Weinheim, 1988. S. 14.

ние тех оснований, на которых строится все здание европейской культуры и цивилизации.

Постмодернизм решительно противопоставляет ценностям и нормам модерна новые ценности. Среди ценностей современного общества, или модерна, с которыми постмодернисты намереваются покончить, они особо выделяют культ разума, свободы и науки. Так, Ю. Хабермас видел в проекте модерна прежде всего стремление к эмансипации человечества благодаря осуществлению универсальных просветительских ценностей. Именно этот проект модерна и вызывает критику со стороны постмодернистов и различные попытки его разрушить. Он должен быть ликвидирован, как заметил Ж. Лиотар¹. Решающая черта постмодернистской философии — разрыв с любой идеологией Нового времени, с духовно-историческими основаниями культуры Нового времени, которые отождествляются с идеями прогресса, свободы и науки.

М. Фуко говорил о смерти человека, подчеркивая тем самым то, что постмодернистская эпоха порывает с идеалами эпохи Просвещения и с гуманистическим образом человека. Гуманитарные науки выполняют функцию подавления человека, служа средством безличных структур власти. В гуманизме постмодернисты усматривают исток и нормативную основу демократического общества, которые необходимо отвергнуть, поскольку они притязают на общеобязательность и универсальную значимость. Критика гуманизма составляет одну из важнейших характеристик программы деструкции Нового времени и разрушения проекта модерна. Как и для представителей критической социологии (Т. Адорно и М. Хоркхеймера), так и для постмодернистов рационализм невозможен после Освенцима. Как сказал Лиотар, «словом, которое выражает конец идеала разума, является слово "Освенцим"»². Гуманизму постмодернизм приписывает отстаивание холодного расчета, идею подчинения внутренней и внешней природы человека требованиям, которые выдвинуты наукой и техникой, превращение буржуазных ценностей в общезначимые и универсальные. Для всех постмодернистов характерно страстное неприятие всякой универсальности — норм, правил, принципов, ценностей.

Антигуманизм постмодернизма связан прежде всего с его идеями деструкции субъекта и смерти человека. М. Фуко, признанный лидер постмодернистов, писал:

«Я понимаю под гуманизмом совокупность дискурсов, которые внушают европейскому человеку: «Если ты не обладаешь властью, то

---------------------------

¹ Lyotard, J.-F. Postmoderne ffir Kindern. Wien, 1987. ³ Ibidem., S. 33.

ты не можешь быть суверенным. Ведь чем ты больше отказываешься от обладания властью и чем больше ты подчинен власти, которая господствует над тобой, тем сувереннее ты должен был быть». Гуманизм — это система изобретений, которые построены вокруг этой порабощающей суверенности: душа (суверенна относительно тела, подчинена Богу), совесть (свободна в сфере суждения, подчинена порядку истинности), индивид (суверенен в обладании своими правами, подчинен законам природы или нормам общества), фундаментальная свобода (внутренне суверенна, внешне согласна с судьбой). Короче говоря, гуманизм — это все то, благодаря чему в Европе прикрываются требования власти»¹.

М. Фуко в своей книге «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» говорил о тюрьме в широком и узком смыслах слова. Критики постмодернизма обращают внимание на то, что Фуко относит к тюрьмам и лицеи, и школы, и казармы, и психиатрические больницы. Они вполне справедливо упрекают Фуко в искажении истории, поскольку вся история Европы и европейской культуры рассматривалась им как репрессивный процесс, а все многообразие социальных институтов лишь под односторонним углом зрения — усиления дисциплинарных механизмов и репрессивного господства. На историю дисциплинарных институтов можно и нужно посмотреть и другими глазами, а именно показать, как репрессивные механизмы контроля постепенно изживались, сменялись другими или замещались более гуманными правовыми формами контроля. Это характерно и для гуманизации психиатрической практики конца XVIII — начала XIX в., которая связана с именами Ф. Пинеля во Франции, С. Тука в Англии, и для гуманизации тюремного надзора, которая в России связана с именами Ф.П. Гааза, А.Ф. Кони и др. Это же относится и к социальным институтам образования вообще и к школе в частности.

По мнению постмодернистов, европейская культура зиждется на репрессивных механизмах контроля и на институтах, дисциплинирующих человека и подчиняющих его внешним нормам и законам. Эти нормы и законы репрессивны и предписывают человеку то, как он должен поступать, то, как он должен мыслить и чувствовать. «Любое общество имеет свой собственный порядок истины, свою «общезначимую» политику истины, т.е. оно делает акцент на определенные виды дискурса, которые позволяют ему функционировать в качестве истинного дискурса; существуют механизмы и инстанции, которые делают возможным разграничение истинных и ложных высказываний

и определяют модус, в котором санкционируются одни или другие; существуют приоритетные техники и процедуры нахождения истины; существует определенный статус для тех истин, которые уже обретены, определения того, являются ли они истинными или нет»¹.

Для Фуко не существует общеобязательности и универсальности норм и ценностей, а только множество единичных (сингулярных) дискурсов. Согласно Фуко, археология гуманитарных наук призвана исследовать механизмы власти, которые пронизывают формы поведения человека. Межличностные отношения пронизаны отношениями власти, в любой точке социального тела, в отношениях между мужчиной и женщиной, в отношениях внутри семьи, между учителем и учеником, между тем, кто знает, и тем, кто не знает, существуют отношения власти. Необходима новая переоценка ценностей, радикальное отрицание фундаментальных ценностей европейской культуры, деструкция социальных институтов европейской цивилизации для того, чтобы утвердить самоценность и самозаконность единичного, уникальность и несоизмеримость дискурсов, или языковых игр.

Образ человека, который неявно присутствует в постмодернистских разработках и который не артикулируется в них, — это образ человека, неспособного достичь самоидентификации, подчиняющегося страстям и аффектам, но не разуму, неспособного контролировать свои чувства и живущего в симулякрах — фантазмах, далеких от реальности, непрозрачных и все более и более отдаляющихся от реальности.