Постмодернизм и критика науки

Постмодернистская философия выступает с критикой науки, которая делается ответственной за обезличивание и отчуждение человека. Научное знание, начиная с Р. Декарта с его идеей о mathesis universalis — об универсальном знании, о систематическом овладении миром, ведет к научно-технической цивилизации, к господству инструментального разума. Критика науки, развернутая современными постмодернистами, заключается прежде всего в том, чтобы рассмотреть ее как идеологию и инструмент власти. Научное знание теряет статус объективного, незаинтересованного знания, свою объективную значимость и становится выражением лишь воли к власти — над природой, над другим человеком, над собой. Так, для Фуко воля к знанию — это выражение воли к власти. Наука — лишь средство дисциплинаризации человека, навязывания ему внешних норм, которые превращаются во внутренние регу-

-----------------------------

¹ Foucault. M. Wahrheit und Macht // Disposition der Macht. Berlin, 1978. S. 51.

ляторы его поведения, его мыслей и чувств. Постмодернизм делает науку ответственной за все прегрешения власти — за ее репрессивность, обезличенность, отчужденность и т.д. Наука превращается тем самым в идеологию, в пластичное воплощение идей властвующих элит.

Наука — один из дискурсов, который используется властью для достижения политических целей. Для Ж.Ф. Лиотара, наука — одна из форм «языковой игры», не имеющая объективного, общеобязательного смысла. «Научное знание — это вид дискурса... Знание не сводится к науке и даже вообще к познанию. Познание можно трактовать как совокупность высказываний, указывающих на предметы или описывающих их... и по отношению к которым можно сказать, верны они или ложны»¹. Наука, по его определению, — это языковая игра с денотативной прагматикой, т.е. она употребляет слова, которые обозначают что-то в реальном мире. Но она притязает на предписывающую значимость. Иными словами, в научном знании смешаны различные языковые игры — язык описания с языком власти. Поэтому дискурс науки всегда империалистичен, т.е. направлен на увеличение и расширение своей власти.

Другая отличительная черта постмодернизма — разрыв с историей. Разговоры о «конце истории», начатые еще Фукуямой, были восприняты постмодернистами как свидетельство конца традиции, ориентации на традиции и соответственно как свидетельство конца историчности и идеи прогресса. Историчность отождествляется ими с идеей прогресса, выдвинутой эпохой Просвещения. История лишается любой внутренней связи и превращается в набор отдельных историй, не связанных между собой и не предполагающих каких-либо связей преемственности. Историческая наука с ее идеями прогресса, всемирной истории представляется лишь как орудие власти, как одна из технологий власти. История представляется, например Фуко, как расширение поля власти, которая пронизывает все и вся.