Уязвимость и аутентичность: значения и контекст для музыкальных педагогов

На мой взгляд, уязвимость и аутентичность неразрывно связаны. Без аутентичности невозможно быть по-настоящему уязвимым, и чувство уязвимости часто возникает именно потому, что на передний план выходит подлинное «я». В научной литературе существует множество определений как уязвимости, так и аутентичности. Эта глава не ставит своей целью провести исчерпывающий обзор литературы, цитируя сотни лет философских, научных и академических исследований, чтобы свести их к всеобъемлющему определению уязвимости.

Чтобы избежать чувства уязвимости, связанного с попыткой написать такой обзор, а также чтобы уберечь читателей от ощущения перегруженности информацией, я сосредоточусь на идеях, которые кажутся мне наиболее актуальными для моего опыта и опыта многих музыкальных педагогов, с которыми я работала. Надеюсь, эти идеи найдут отклик у читателей и не нанесут ущерба моей профессиональной репутации. Также я надеюсь, что личные истории, которыми я поделюсь позже, будут восприняты с пониманием. Оставшаяся часть этого раздела посвящена профессиональному контексту уязвимости и аутентичности, чтобы читатели могли увидеть себя и своих учеников в последующих историях.

В книге «Смелость быть уязвимым» (2012) Брене Браун определяет уязвимость как «неопределенность, риск и эмоциональную открытость» (с. 34). Особый интерес для музыкантов и педагогов представляет то, как Браун описывает действия, мысли или чувства, иллюстрирующие её определение уязвимости:

Представлять миру своё искусство, свои тексты, фотографии, идеи без гарантии принятия или признания — это тоже уязвимость. Позволить себе погрузиться в радостные моменты жизни, даже зная, что они мимолетны, даже когда мир говорит нам не быть слишком счастливыми, чтобы не навлечь беду, — это интенсивная форма уязвимости. (с. 34)

Её слова «позволить себе» в этом описании перекликаются с понятием готовности в следующем определении уязвимости: «готовность проявлять эмоции или показывать свои слабости; готовность рисковать быть ранимым или подвергнуться критике» (Dictionary.com, без даты). Как авторам песен и педагогам, нам, кажется, сама природа нашей деятельности предполагает или даже требует готовности участвовать в уязвимых художественных и межличностных переживаниях. Карен Сальвадор (2019) прямо заявляет: «Преподавание музыки — это акт уязвимости» (с. 28), отчасти из-за стрессовых условий работы, когнитивных искажений, перфекционистских тенденций и защитного поведения, которые сопровождают эмоционально насыщенные связи с учениками и самой музыкой. Мара Кульп и Сара Джонс (2020) отмечают, что музыкальные педагоги также могут сталкиваться с неловкими моментами, когда их мнение расходится с мнением коллег: «Критике подвергаются не убеждения или поведение, а сами личности. Разногласия в философии иногда перерастают в личные нападки, ставящие под сомнение компетентность, характер и ценность человека» (с. 77).

Хотя Сальвадор, Кульп и Джонс начали обсуждать уязвимость педагогов-музыкантов и учеников, а также вызовы, которые она создаёт в учебных классах, мы, похоже, всё ещё коллективно чувствуем себя уязвимыми. Лорен Капалка Ричерме (2016) отмечает: «Несмотря на повсеместный потенциал для учителей и учеников испытывать уязвимость в процессе музыкального образования, эта тема остаётся практически незамеченной в философии и дискурсе музыкальной педагогики» (с. 28).

Уязвимость связана с аутентичностью, потому что, как я уже говорила, когда мы чувствуем себя уязвимыми, мы обычно раскрываем те части своего истинного «я», которые могли быть скрыты. Быть аутентичным означает «быть верным своей личности, духу или характеру» (Merriam-Webster.com, без даты). В контексте преподавания Патриция Крантон и Эллен Карузетта (2004) утверждают: «Аутентичность — это многогранное понятие, включающее как минимум четыре аспекта: быть искренним, демонстрировать соответствие между ценностями и действиями, выстраивать отношения, способствующие аутентичности других, и жить осознанной жизнью» (с. 7).

Когда музыкальные педагоги задумываются об аутентичности, им, возможно, необходимо учитывать как свою музыкальную, так и педагогическую идентичность. Кристен Пеллегрино (2009) указывает на дополнительную сложность — «конфликт идентичности учителя и исполнителя» (с. 40). Таким образом, то, кем мы являемся и что мы делаем как музыканты, может противоречить тому, кем мы являемся и что мы делаем как педагоги. Это требует глубокого личного осмысления, чтобы определить, какие аспекты нашей музыкальности наиболее аутентичны и как они проявляются в нашем преподавании. Мы должны быть осторожны, чтобы создать среду, в которой наши ученики смогут открыть свои подлинные музыкальные идентичности, не теряя при этом своих собственных!