Классический психоанализ: теория влечений и стадии психосексуального развития
Теория личности, разрабатываемая и неоднократно видоизменяемая Фрейдом на протяжении всей его творческой жизни, предлагала «портрет невротика» рубежа XIX-XX столетий в шести различных перспективах: топографической, которая строится на бинарной оппозиции сознательного против бессознательного в качестве базовой модели психического функционирования; динамической, которая постулирует в качестве основы душевной жизни взаимодействие и конфликт инстинктивных психических сил, или влечений; генетической, которая раскрывает идею развития психического через трансформацию инстинктивных влечений в каждой из выделенных им фаз, или стадий, - оральной, анальной, фаллической, латентной и генитальной; экономической, которая позволяет видеть в психическом единые закономерности, описывающие виды трансформации психического как энергии универсального типа в терминах ее свободы и подвижности; связывания и структурирования; перемещения и распространения; задержки и застоя; кумуляции, вложения (инвестирования), затрат, разрядки и т.д.; структурную, которая задает основы системной организации психического в терминах Ид, Эго и Супер-Эго, и адаптивной, начатой Фрейдом и развитой впоследствии Х.Хартманном (1958) и Д.Рапапортом (1953), которая полагает врожденную готовность индивида взаимодействовать с реальностью и адаптироваться к ней путем создания относительно устойчивых паттернов (представлений, репрезентаций) «среды» как нормального и предсказуемого окружения. Мы сфокусируем свое внимание в основном на динамической, генетической и структурной перспективах, так как они имеют наибольшее отношение к его психопатологическим и психотерапевтическим теориям.
Динамический аспект фрейдовской теории может быть раскрыт через центральный конструкт Trieb, который чаще всего трактуется как «толчок», «неодолимая движущая сила», «влечение» (его английский эквивалент - Drive) и имеет непосредственное отношение к его ранней теории сексуальности, или либидо, когда Фрейд рассматривал сексуальное влечение исключительно в качестве первопричины всех психических процессов. Лапланш и Понталис считают, что, говоря о влечении как движущей силе психического, Фрейд ставил сразу несколько вопросов, изучение которых задало исходную теоретическую «рамку» его учения (Словарь по психоанализу, 1996. - С. 78). Имелись в виду, во-первых, естественно возникающая в организме динамика напряжения-разрядки, а во-вторых, источник, объект и цель влечения. На основании гомеостатической модели функционирования психики как организма предполагалось, что скапливаемое изнутри напряжение, исходящее из внутренних соматических источников, стремится к разрядке, становясь, таким образом, пружиной функционирования психического аппарата.
Итак, источником влечения являются телесные, соматические процессы, состояния телесного возбуждения; целью- устранение возбуждения. Собственно психическое возникает на пути «между», являясь промежуточным, пограничным между соматикой и психикой, представителем соматики в психике. Иначе говоря, в ранней теоретической модели Фрейда статус движущей силы получают не только сами влечения, но и их психические репрезентации, выраженные в фантазиях, желаниях, чувствах, мыслях, действиях и невротических симптомах.
Итак, влечения имеют телесное и психическое «представительство», что, по-видимому, облегчает их переводимость на язык как телесных симптомов, так и психических образов, окрашенных аффектом; и те и другие обладают качеством принудительной силы: Отличаясь настойчивостью и напором, влечения, стремясь к разрядке в качестве своей цели, нуждаются также для своего удовлетворения в объекте, хотя, вообще говоря, цель влечения может быть достигнута и в собственном теле, но, как правило, она все же обращается на внешний объект. Последний может меняться, замещаться, трансформироваться (будучи данным в репрезентациях), что, собственно, и происходит в процессе развития либидо на каждой из психосексуальных стадий.
Фрейдовская теория влечений является дуалистической в смысле постулирования двух базовых инстинктов: влечения к жизни и влечения к смерти. Вначале на основе опыта терапевтической работы с невротиками и изучения природы преимущественно позитивного эротизированного переноса сексуальное влечение рассматривалось в качестве единственно мотивирующей силы развития и одновременно источника внутренних невротических конфликтов. Исследование сексуальных извращений, а также различных форм детских чувственно-догенитальных стремлений (которые он трактовал достаточно широко - как разлитую чувственность и сензи-тивность детского организма к поиску удовлетворения) позволило построить генетическую теорию развития сексуальности, показать сложные отношения между влечением и объектом, которые в истории человеческой жизни претерпевают различные метаморфозы, в том числе порождают невротические симптомы.
В работах, написанных в 1920-х гг., Фрейд вынужден принять идею парности базовых влечений, так что влечению к жизни (Эросу) теперь противопоставлено влечение к смерти (Танатосу). Наблюдение явлений садо-мазохизма, сурового самонаказания (в виде бессознательного чувства вины), а также попытки теоретически осмыслить встречающиеся в терапевтическом психоанализе негативные трансферентные реакции привели к признанию важности вклада агрессивного и деструктивного влечения в динамику бессознательного. Не касаясь здесь и по сей день незатихающих дискуссий по поводу статуса, цели, функций, роли в развитии и психопатологии инстинкта смерти, в самом общем виде отметим, что к его проявлениям обычно относят агрессию и деструктивность, в терапии манифестирующих негативной трансферентной реакцией и сопротивлением, исходящим из Сверх -Я; предполагается, что оба влечения имеют один генетический корень, а их дифференциация является результатом развития (хотя существует и прямо противоположная точка зрения); природа агрессии не может быть понята однозначно: она является врожденной биологической силой, но также является следствием психологической фрустрации и ответом на угрозу Я, результатом накопления мучительных «разочарований» и их навязчивого повторения; и либидо, и агрессия могут находиться не только в состоянии борьбы, возможно их смешение, взаимопереходы. Сложные отношения между агрессивными и либидозными влечениями, между отношениями любви и ненависти, их участие в создании образа мира и человека - традиционный предмет изучения теории объектных отношений, к которой мы обратимся в следующей главе; здесь же только упомянем, что современные авторы склонны подчеркивать неоднозначность функций агрессии, отмечая ее конструктивную роль в процессах сепарации и индивидуа-ции (см., например: Э.Айке, 1972; Ф.Гринэйкр, 1953), тем самым придавая агрессии статус не столько биологического телесного влечения, сколько межличностной потребности в утверждении самоценности и автономности Я.
Как бы то ни было, ортодоксальная точка зрения принимает положение об Эросе и Танатосе как основных мотивационных побудителях интрапсихической динамики. Благодаря им человеческое существо постоянно ищет непосредственного удовлетворения сексуальных и агрессивных импульсов, между тем как социальные запреты (и Сверх-Я как их интрапсихическое представительство) накладывают на подобный способ инстинктивной разрядки суровые ограничения, что ведет к развитию невротического конфликта и его компенсации посредством защитных механизмов или возникновению невротических симптомов. Последние оберегают индивида от того, чтобы становились сознательными запретные желания, независимо от того, являются ли они либидозными или агрессивными. Утверждается, что если эти желания удалены из сознания, то они не смогут осуществиться впрямую, однако посредством смещения на Другой объект или с помощью иных защитных маневров бессознательного открывается множество других способов их экспрессии. Так, побуждения, исходящие из одного источника, могут присоединиться к побуждениям, возникающим из других источников (что происходит при смешении эротического влечения и влечения к нар-циссическому сохранению Я);в качестве объекта катексиса либидо может выступить собственное тело (при истерической конверсиина орган, ипохондрическая фиксация при нарциссизме); в том числе объектом может стать его символическая репрезентация - воспоминание, сновидение, образы и мысли.
В качестве иллюстрации сошлюсь на пример из «Психопатологии обыденной жизни», где Фрейд приводит воспоминание о сновидении одного молодого человека, относимом им примерно к пятилетнему возрасту. Малыш интересуется у своей тетки разницей между буквами тип, тетка же обращает его внимание на то, что у буквы m на одну черточку больше, чем у п. Фрейд толкует сновидение в том смысле, что оно в символической форме представляет любопытство маленького мальчика к различиям иного рода, к различиям между полами. Позволю себе привести здесь небольшой фрагмент текста из этой ранней работы Фрейда. «Когда случается уронить самого себя, оступиться, поскользнуться, это тоже не всегда нужно толковать непременно как случайный дефект моторного акта. Двусмысленность самих этих выражений ("оступиться" и "сделать ложный шаг") указывает уже на то, какой характер могут иметь скрытые фантазии, проявляющиеся в этой потере телесного равновесия. Я вспоминаю целый ряд легких нервных заболеваний у женщин и девушек, которые наступают после падения без поранения и рассматриваются как травматическая истерия, вызванная испугом при падении... Само падение как бы подстроено неврозом (курсив мой. - Е. Т.) и служило выражением тех бессознательных фантазий с сексуальным содержанием, которые скрываются за симптомами и являются движущими силами их».
Защитные механизмы должны прежде всего обезопасить от переживаний тревоги и вины, вызванных бессознательными желаниями переступить через родительские и социальные нормы и табу. Чтобы защиты работали адекватно, т. е. не допускали до осознания и моторной экспрессии запретные сексуальные и агрессивные импульсы, последние должны сохраняться отщепленными от сознания. Дилемма, которую решает бессознательное, заключается в том, чтобы из двух зол выбрать наименьшее, и пускай этим злом лучше станет невроз, чем запретное или постыдное желание, таким способом обеспечивая иллюзию безопасности. Различие между нормальной и невротической личностью - это в значительной мере вопрос степени. Когда бессознательные конфликты из-за недостаточной эффективности и ограниченного набора защитных механизмов становятся слишком интенсивными, появляются невротические симптомы, которые, в свою очередь, можно рассматривать в качестве защитных реакций, только значительно более грубых и примитивных. В такой несколько упрощенной схеме представлялся Фрейду в начале построения его теории влечений психологический механизм симптомообразования при неврозах.
Для примера рассмотрим случай Элизабет фон Р., сложная и полиморфная симптоматика истерического расстройства которой группируется в основном вокруг астазии-абазии, т.е. очень сильных, мучительных болей в нижних конечностях, доходящих вплоть до невозможности сдвинуться с места. «Я не мог не думать, - замечает Фрейд, - что пациентка делает не что иное, как ищет символическое выражение своих тягостных мыслей и находит его в усилении своих физических страданий» [14. - С. 90]. Анализ истории болезни девушки и ее семейной истории позволяют Фрейду прийти к выводу, что благодаря действию отщепления от сознания, последующему вытеснению и смещению на телесный орган сексуальной тяги к мужу своей сестры, которая годом позже умирает от болезни сердца, девушке удается справиться с целым комплексом тягостных переживаний, имевших место незадолго до начала заболевания. Здесь и тяжелые, вызвавшие физическое перенапряжение и крайнюю усталость, заботы по уходу за внезапно заболевшими отцом и матерью, любовные мечты о зяте и отчаяние от собственного одиночества, невозможности наслаждаться семейным счастьем (которое выпало на долю сестры!), гипертрофированная тревога за здоровье и жизнь сестры (возможно, по механизму формирования реакции), по всей видимости, смешанная с чувствами зависти к ней и вины за собственные греховные помыслы.
В толковании этого случая истерии, как и других, Фрейд подчеркивает теснейшую связь, почти буквальную параллель между телесными симптомами и их вербальной символизацией, когда больной как бы воскрешает в метафоре те телесные ощущения, на основе которых впервые возник тот или иной речевой оборот, впоследствии воспринимающийся буквально, вызывающий соответствующие телесные эквиваленты. В качестве иллюстраций в тексте находят толкование расхожие выражения и привычные обороты речи, которые говорят сами за себя: «нож в сердце» или «пощечина» как страдание от тяжкого оскорбления, оставленного без ответа; головная боль, подобная «игле в виске», как опознавательный знак вытесненных болезненно-неприятных неотступных мыслей и проч., что, собственно, вполне согласуется с двояким пониманием влечения, которое, подобно двуликому Янусу, являет себя то в своей исконно телесной оболочке, то в форме репрезентаций, в которые телесность вплетена через их аффективную заряженность и сцеплен-ность с фантазийными образами и метафорами. Такой статус им был предписан самим Фрейдом, давшим им имена собственные -Эрос и Танатос, тем самым превратившим влечения в «мифические существа, величественные в своей неопределенности» (см. также; Абрахам К Сон и миф. - М., 1912). В этой связи примечательно также, что уже в самых своих первых работах, еще не вполне освободившись от влияния традиций Нанси и Сальпетриера, Фрейд находит вербальный аналог трансовой методики телесного «надавлива иия» - упорное, вопреки сопротивлению пациента, толкование невротического симптома через его интерпретацию, своеобразное вербальное усиление, благодаря которому наступает исцеление: душевную боль (невроз) «как рукой снимает».
Динамический аспект теории влечений постулирует, что развитие нормальной сексуальной жизни здорового человека проходит через множество стадий организации, которые плавно сменяют друг друга; каждая стадия имеет свою форму, или подстадии, в зависимости от преобладания в ней либидозных или агрессивных «частиц». Таким образом, мы переходим к генетическому аспекту теории влечений.
Дата добавления: 2021-09-25; просмотров: 309;