Критика типологического метода во время дискуссии начала 30-х годов

В период дискуссии в начале 30-х годов вопросы, связанные с методами археологических исследований, неоднократно поднимались в литературе, причем рассматривались различные аспекты как самих методов, так и их использования в исследовательской практике.

Но поскольку в центре внимания дискуссии стояли проблемы, определяющие мировоззренческую и общетеоретическую стороны археологии, как одной из наук об обществе, вопросы методов исследования оказались отодвинутыми на второй план. Кроме того, общее науковедение, определяющее взаимоотношение отдельных компонентов науки, в том числе методов, в системе познания, на данном этапе развития находилось еще в зачаточном состоянии.

Наконец, археология, как особая наука, фактически еще не располагала не только теорией общей структуры науки, но и сколько-нибудь серьезно обоснованными и разработанными методами исследований. Все это обусловило и то место в дискуссии, которое было отведено методам, и сам подход к их рассмотрению. Выступления касались различных сторон методов и подходов к их истолкованию, но целенаправленного анализа состояния этой проблемы в целом так и не было осуществлено.

Чаще всего в дискуссии затрагивались вопросы, связанные с идеологической стороной интерпретации археологических материалов. Поскольку на данном этапе развития науки главная задача состояла в критике буржуазных концепций, то естественно, что в какой-то мере задевались и проблемы методов исследований.

Особенно это сказалось в резкой критике формально-типологического метода, которому было отведено достаточно много места. На этом основании впоследствии некоторые авторы даже утверждали, что участники дискуссии, увлекшись социологизмом, отрицали необходимость применения в археологии типологического метода. Так, А. Л. Монгайт пишет: «Критика ошибок типологической школы, важная и необходимая, неожиданно превратилась в отрицание самого типологического метода, даже вспомогательного». Это не так.

Вопрос о типологическом методе гораздо сложнее и дело совсем не в том, признавали или отрицали его, а тем более определяли как главный или вспомогательный. Подобный подход не дает представления о сути дела. Для того, чтобы понять отношение к методу во время дискуссии 30-х годов, следует привести некоторые данные как о самом методе, так и о его применении в конкретной науке.

Типологический метод есть метод операционального уровня исследования для научной обработки массовых явлений (предметов, элементов, источников и т. п.), которые по своим параметрам (признакам, характеристикам и т. д.) обнаруживают значительную вариабельность или непрерывность. Типологический метод необходим тогда, когда подобные непрерывности или вариабельности в целях научного исследования (описания, классификации, анализа) необходимо перевести в заданные дискретные группы.

Это значит, что в нем должны содержаться указания, каким образом следует оперировать параметрами для получения заданного результата. Но в самом методе не фиксируются истоки или принципы тех правил, согласно которым учитываются как сами параметры, так и их группировки, а также обоснование правомерности производства каких-то преобразовательных операций с параметрами.

Внутренняя сторона типологического метода предполагает формализацию исходных параметров, установление их зависимости — равной или иерархической и определенные операции с формализованными данными. Кстати заметим, что понятие «формально-типологический», широко употребляемое в археологии, должно относиться именно к этой внутренней стороне типологического метода, и более правильным был бы термин «формализованно-типоло- гический».

Внешняя сторона типологического метода — содержательная, руководящая, задающая и обосновывающая научно-познавательные установки, которые определяют содержание исследуемых явлений. А это в свою очередь весьма жестко детерминировано мировоззрением исследователя, его общим представлением о задачах и сущности изучаемого явления. Поэтому типологический метод может быть применен как в буржуазной, так и в марксистской археологии, но приведет к совершенно различным выводам, результатам, поскольку все будет зависеть от внешней стороны — исходной познавательной установки, постановки конкретной задачи типологии, а они будут здесь совершенно различны.

Одно дело провести типологию, допустим, орудий труда по материалу или их форме с целью формального упорядочения материала для описания и совсем иное — выполнить типологическую классификацию орудий труда согласно их функции для выяснения роли в системе производственной деятельности конкретного общества.

Корректность применения типологического метода определяется прежде всего тем, в какой мере выдержано разграничение формальных и содержательных (внутренних и внешних) сторон метода и, главное, в какой мере аргументирована логическая связь формальных и содержательных сторон. К сожалению, в археологии отношение к методам нередко весьма пренебрежительное, поэтому многие исследователи не считают нужным ни изложить сам метод, ни обосновать его и тем более дать логический анализ связи содержания и процедуры исследования. Зачастую все ограничивается беглым обзором и приведением конечных результатов анализа.

Сложности и трудности применения типологического метода понимали участники дискуссии, но четко разграничить в критике какие-то стороны его, сказать о них ясно — не смогли. Отсюда и создается двойственное впечатление об отношении к самому типологическому методу. Большинство участников дискуссии рассматривали не саму операциональную сторону метода, не говоря уже об аргументации содержательной стороны — этого касался только В. И. Равдоникас, на чем мы остановимся ниже, а подход к методу, т. е. его внешнюю сторону — научные выводы и мировоззрение ученого, и здесь критика была совершенно справедлива.

Метод, предложенный О. Монтелиусом, впервые в нашей литературе достаточно обстоятельно изложил В. И. Равдоникас.

О. Монтелиус понимал, что доисторическая хронология — т. е. такая, которая не может контролироваться данными письменных источников, должна представлять собой самостоятельную стройную систему. Он выделяет категорию «достоверных находок» — как сумму предметов, условия нахождения которых не позволяют сомневаться в одновременности их попадания в землю. Внутри «достоверных находок», представляющих собой фактически комплекс находок из могилы, кургана, поселения и т. д., вариации вещей могут быть весьма значительными по хронологии, поэтому сам комплекс, отдельно взятый, еще недостаточен для установления хронологии.

Для решения проблемы длительной хронологии, позволяющей судить об относительном отношении вещей друг к другу во времени, О. Монтелиус предложил применить типологический метод, суть которого состоит, по его словам, в следующем: «Важнейшие серии оружия, утвари, украшений и сосудов, вместе с их орнаментацией, я рассматриваю каждую в себе самой, чтобы изучить ход развития, или, так сказать, генеалогию их, и, чтобы узнать, в каком порядке типы, судя по их собственному критерию, следовали друг за другом» (курсив мой.— В. Г.). Таким образом, для каждой категории вещей получается типологический ряд, в котором фиксированы постепенные изменения их форм и орнаментации.

О. Монтелиус полагал, что человек в своей деятельности подчинен определенному закону — «развитие может идти быстро или медленно, но всегда человек в творчестве новых форм принужден следовать тому же закону развития, который управляет всей остальной природой». В этой части и проявляется внешняя сторона метода. Что же это за закон развития? Достаточно четко ответ на этот вопрос сформулировал один из последователей О. Монтелиуса, Нильс Оберг: «...типология есть применение дарвинизма к продуктам человеческого труда. Она исходит из предпосылки, что человеческая воля связана определенным законом, подобно тому, который действует в развитии органического мира.

Древности развиваются так же, как если бы они были живыми организмами; отдельные предметы суть индивидуальны, типологические серии представляют развитие рода, и группы типологических серий, представляющих разветвленное развитие разных родов, образуют семейства» (курсив мой.— В. Г.).

В этой части заложена идеалистическая суть всего метода, используемого в буржуазной науке. Н. Оберг ставит точки над «и» — «древности развиваются» сами по себе, независимо от человека, по своим законам! В отрыве предметного мира от человеческой деятельности, от самого человека, общественно-экономических условий его существования — идеалистическая суть буржуазного подхода к типологическому методу. Это и позволяет не только формализовать исходные данные для анализа, но и подходить к самому анализу сугубо формально и превратить сам метод в формально-типологический.

К сожалению, эти стороны участники дискуссии раскрыть не смогли. Прежде чем обратиться к критике, закончим описание метода Монтелиуса. Построив типологические ряды нескольких категорий вещей (явлений), используют «достоверные находки» (комплексы), где отдельные типы из рядов встречаются- совместно, что является свидетельством их близости во времени. Сопоставляя эти комплексы соответственно их одновременности, получают параллельные ряды типов в длинной цепочке. Эта часть метода действительно отражает изменение вещей во времени как по форме, так и орнаментации и другим характеризующим их признакам.

Но для того, чтобы применять метод, необходимо строго объединять вещи по функциональному признаку и при объяснении всей суммы данных исходить из главного — развития человеческого общества, его экономического базиса.

Приведем несколько оценок сути формально-типологического метода участниками дискуссии: «Что в сущности происходит при последовательном применении типологического метода до конца? — ставит вопрос В. И. Равдоникас.— Материальная культура общества начисто отделяется от социально-хозяйственного целого, с полным разрывом всех относящихся сюда социальных связей». И далее: «Внутри типологических серий вещи неожиданно начинают жить призрачной самопроизвольной жизнью, как независимые ни от чего сущности, самовозникающие, саморазвивающиеся...

В целом создается гнетущее впечатление именно фетишизации живущего замкнутой в себе жизнью и в то же время мертвого мира вещей..., этот ученый археологический фетишизм есть лишь рефлекс того органически присущего буржуазному сознанию товарного фетишизма, анализ которого дан Марксом на известных страницах «Капитала». Идеалистичность всей концепции принимает законченный характер».

В таком же стиле делает свое заключение И. И. Смирнов: «Объективные общественные законы, обусловливающие возникновение и развитие тех или иных орудий, предметов труда и средств труда, игнорируются, и «вещный мир общества» отрывается от общества, тем самым создается какое-то особое царство вещей, которое «развивается по своим собственным законам», причем для конструирования этих «законов» не остается ничего иного, как использовать форму вещей, внешнюю форму, форму, оторванную от содержания».

И, наконец, интересно рассматривает эту проблему С. Н. Быковский: «Формально-типологический метод представляет собой прием чисто внешнего изучения вещи или археологического предмета. Исследователь, пользующийся этим методом, не проникает в сущность изучаемого им явления. Он только скользит по поверхности».

Все эти замечания не только достаточно меткие, но и по существу своему верные, хотя они и не вскрывают до конца идеалистические корни этого метода, о чем мы писали уже выше. «Переходя к оценке этого универсального метода современной буржуазной археологии,— пишет В. И. Равдоникас,— мы констатируем прежде всего четыре мотива буржуазного мировоззрения, выступающие в нем: метафизичность, формализм, фетишизм и националистический идеализм» (курсив мои.— В. Г.). Последнее — «националистический идеализм», как заметил И. И. Смирнов, у В. И. Равдоникаса заужено, так как не подчеркнуто, что основной порок — идеализм, и он порождает все остальные.

В остальном же В. И. Равдоникас совершенно прав — трактовка и применение типологического метода в западной археологии — это именно результат буржуазного мировоззрения, идеалистического понимания социально-исторического процесса развития человеческого общества.

Порок этого метода усугублялся еще тем, что его стали считать универсальным и распространяли не только на исследования по археологии, но и другие разделы исторического знания, без обоснования задач и возможности применения данного метода к их решению.

В. И. Равдоникас, будучи сам достаточно квалифицированным археологом, понимал, что типологический метод не порочен сам по себе. Хотя он сначала и писал, например, что «для истории материальной культуры он применим лишь как техническое вспомогательное средство» но, анализируя работу В. Арциховского «Курганы вятичей» (1930), И. Равдоникас критикует уже не сам метод, а именно его конкретное применение.

Он отмечает, что за основную единицу анализа взят тип и совершенно уничтожены комплексы, которые позволяют установить взаимосвязи типов. При математической корреляции типов взяты разновременные типы, которые, естественно, не имеют связи, а объясняется это явление как этническое. Далее отмечается произвольный выбор пяти типов украшений для типологической разработки.

Недостатком является также то, что в классификации «на равных» выступают как массовые категории, так и единичные вещи. В. И. Равдоникас отмечает, что в работе нет исследования социально-исторического процесса, генезиса культуры, поэтому сама классификация и типологическая разработка оказались малоэффективными и не позволяют сделать какие-либо глубокие выводы.

Формально-типологический метод возвели в ряд универсального и чуть ли не единственного сами буржуазные археологи, поэтому с этим методом ассоциировалось и представление о самой буржуазной археологии, ее выводах по социально-историческим вопросам, в том числе и таким, как миграции, заимствования, диффузии культуры и даже явно расистским заключениям. Не удивительно, что критика этих «теорий» сопровождалась и жесткой критикой метода, который позволил прийти к таким «теориям».

Если же подходить к этой критике в дискуссии 30-х годов с точки зрения лишь самого метода, то, очевидно, позитивной стороной критики его является то, что он был развенчан как единственный и универсальный метод исследования, было показано, что использование его может дать такие содержательные выводы, которые окажутся неприемлемыми для нас, исходя из наших мировоззренческих установок. Однако истоки подобных выводов не были вскрыты, поэтому сама критика метода нередко получалась негативной.