Археология. Переход к новому этапу

Первая половина 30-х годов, несомненно, была кульминационным пунктом в развитии советской археологии, на пути ее перестройки как науки нового типа, отвечающей требованиям социалистического общества. В нашем очерке в соответствии с поставленной задачей рассматривались только некоторые вопросы, связанные с осмыслением советскими археологами теоретико-методологических проблем своей науки.

Это не должно создавать впечатление, что советская археология 30-х годов была всецело занята решением только этих задач. Теоретико-методологические проблемы на данном этапе были главными, от их решения зависело дальнейшее совершенствование научных исследований. Но наряду с этим археологи продолжали успешно работать во всех других сферах археологической деятельности, которые по общему объему занимали достаточно большое место. К сожалению, по историографии советской археологии 20—30-х годов пока нет исследований, освещающих, какие именно конкретно исторические проблемы и на каких археологических источниках они решались археологами этого времени.

Несомненно, что в области конкретно-исторических исследований, по своему характеру также теоретических, на протяжении 20-х — начала 30-х годов также подготавливалась почва для внедрения нового стиля научной работы в соответствии с новыми требованиями. Формировался внутренний мир исследователя, его научное мировоззрение, служившее базой его видения и объяснения картины развития мира, в частности древних обществ.

Этот процесс проходил под благотворным воздействием советской действительности, в условиях перестройки гуманитарных наук, так как археология, как наука, конечно, развивалась не в изоляции от этих наук. Подобный внутренний процесс был необходим, так как морально подготовил исследователей к переходу на новый стиль научного мышления, к пониманию новых задач, поставленных перед наукой.

Для окончательного перехода к новому стилю исследований необходим был толчок, решительный сдвиг, и таким толчком была дискуссия начала 30-х годов. Именно с этого времени, как мы стремились показать в предыдущих разделах, начинается развитие советской марксистской археологии. В этот период были определены основные принципы и методы исследования археологических памятников как источников для реконструирования социального и исторического прошлого отдельных обществ.

Но определение общих принципов и методов исследования представляет собой лишь первый этап перестройки науки, так как их необходимо внедрить в практику конкретно-исторических исследований. Кроме того, общие принципы и методы должны быть сами конкретизированы и разработаны в теоретическом и методологическом отношении для любого уровня исследования. Естественно, что на начальном этапе, в 30-х годах, не могли появиться крупные монографические исследования, выполненные в новом стиле.

Поэтому в изданиях рассматриваемого периода преобладают сборники, причем нередко тематические, при помощи которых весьма оперативно вводятся в научный оборот новейшие материалы, новые идеи, новые результаты в разработке частно-научных проблем.

Одним из факторов, породивших дискуссию 30-х годов по теоретико-методологическим проблемам археологии, по убеждению большинства ее участников, было накопление огромного количества источников, которые позволяли осуществить социологические реконструкции. Вспомним, сколь категоричны были по этому поводу суждения сторонников «нового археологического направления» (гл. III. 4).

Однако уже первые попытки использования старых материалов для социологических реконструкций показали, что эти материалы источниковедчески недостаточно доброкачественны с точки зрения новых задач науки и могли служить лишь дополнением к новым источникам. Так от осознания избыточности источников, эмпирического кризиса, при постановке новых исследовательских задач пришли к выводу о крайней узости источниковедческой базы.

Отсюда перед советской археологией встала новая первоочередная задача широкого и всестороннего исследования во все возрастающих масштабах новых археологических памятников, которые позволили бы осуществить действительно научный процесс историко-социологического реконструирования древних обществ. Теперь, на новом этапе развития советской археологии, полевые исследования стали главной, наиболее актуальной задачей, на решение которой должны были быть направлены основные усилия археологов.

Поэтому в области методологии первоочередной задачей стала разработка методов полевых исследований. На эту тему было написано очень много, в том числе специальных статей. Если до 1930 г. по методике раскопок было издано всего несколько работ, то в течение 1930— 1940 гг. было опубликовано 42 специальных статьи по методике полевых исследований, в том числе специальные «Положение о производстве археологических обследований и раскопок» и «Инструкция к открытому листу на право производства археологических исследований» (М.; Л., 1939), ставшие официальными документами, обеспечившими единство требований при производстве раскопок.

Если в отмеченное десятилетие выходило в среднем почти четыре публикации ежегодно, то в течение следующих двадцати пяти лет издавалось уже в два раза меньше. И неудивительно, что завершился этот процесс созданием больших обобщающих работ по методике археологических исследований.

В условиях советской действительности археологические исследования впервые в истории археологии получают массовое распространение. Бурное развитие в стране краеведческого движения в 20—30-х годах, большой интерес широких масс к древнейшему прошлому вызвали повышенное внимание к археологическим материалам. Они собираются в массе в многочисленных краеведческих музеях и служат делу пропаганды археологического знания. На местах возникает множество больших и малых научных центров, которые в тех или иных масштабах проводят и археологические обследования.

В первый период развития советской археологии формируются археологические учреждения с квалифицированными специалистами на Украине, в Белоруссии, в Закавказье и Средней Азии. Археологи центральных археологических учреждений осуществляли многочисленные работы на всей территории Союза, привлекая и воспитывая местные кадры (см. гл. I. 6). С середины 20-х годов начинается планомерное осуществление полевых работ с централизованным финансированием. В начале 30-х годов проводились даже конференции по планированию археолого-раскопочных работ.

В соответствии с новыми задачами возрастает и количество экспедиций, ежегодно организуемых для раскопок памятников. Только центральными учреждениями ГАИМК — РАНИОН в 1930—1931 гг. было организовано 12—15 экспедиций, а всего сотрудники центральных учреждений Москвы и Ленинграда организовали работы 26—19 экспедиций. В следующие два года были соответственно проведены работы 26—27 и 32—35 экспедиций, а в 1934—1935 гг. количество их возросло уже более чем вдвое. Государственный исторический музей в 1927— 1935 гг. ежегодно организовывал 7—8 достаточно крупных экспедиций. Большинство этих экспедиций осуществляли многолетние и комплексные исследования, проводя раскопки на разновременных памятниках.

Главную задачу в археологии на данном этапе ее развития — интенсивное накопление нового археологического материала — можно было выполнить только путем новых раскопок. Это объективно совпало с задачами, которые были поставлены перед советскими археологами в условиях широкого строительства экономического фундамента социалистического общества.

Социалистическое государство стало считать памятники археологии всенародным достоянием и в тех случаях, когда они разрушались в ходе строительства каких-либо народнохозяйственных объектов, брало на себя расходы по их изучению. В октябре 1932 г. по ГАИМК было издано распоряжение об организации особого Комитета по работам Академии на новостройках , на который были возложены обязанности координации и организации археологических исследований в зонах новостроек.

Комитет установил контакты с широким кругом заинтересованных организаций и привлек в свой состав всех крупнейших археологов (всего он насчитывал 32 человека). Председателем Комитета стал Н. Я. Марр, ученым секретарем — Б. А. Латынин.

При организации исследований на новостройках, по-видимому, был учтен опыт работы Днепрогэсовской экспедиции Наркомпроса УССР (1927—1932 гг.) — первой в мировой и отечественной практике экспедиции для изучения в археологическом отношении обширного района гидростроительства (начальник экспедиции Д. И. Яворницкий, сотрудники: А. В. Добровольский, В. А. Гринченко, Ф. Н. Кира- нов, И. Ф. Левицкий и др.).

Первые крупные работы новостроечных экспедиций Академии были выполнены осенью 1932 г. на трассе канала Волга — Москва под руководством О. Н. Бадера (в работах участвовали Т. С. Пассек, А. В. Збруева, Т. Г. Оболдуева и др.), в зоне затопления Пермской ГЭС в 1932—1937 гг. Камской экспедицией, руководимой А. В. Шмидтом, а затем Н. А. Прокошевым (участники М. В. Талицкий, А. А. Иессен, А. В. Збруева и др.).

Большие исследования были выполнены Камыш-Бурунской экспедицией (1932—1934 гг.) на Керченском полуострове при исследовании городищ Тиритаки (В. Ф. Гайдукевич, Ю. Ю. Марти, Л. М. Славин) и некрополя этого античного центра (В. Д. Блаватский, М. М. Кобылина), а также городища Мирмекия (В. Ф. Гайдукевич). В 1933 г. было организовано уже девять новостроечных экспедиций, в 1934 — 13 и в 1935 — девять.

Масштабы полевых исследований новостроечных экспедиций во много раз превосходили работы, выполнявшиеся ранее обычными экспедициями, и позволили получить колоссальное количество нового археологического материала, причем нередко из районов, еще очень слабо изученных в археологическом отношении.

Первые исследования 30-х годов положили начало созданию новой источниковедческой базы советской археологии, направленной на выполнение задач исследования социально-исторического процесса развития древних обществ. Приведенные выше данные свидетельствуют, что нет никаких оснований утверждать, будто оживленные споры и выступления по теоретико-методологическим проблемам в начале 30-х годов нанесли ущерб или препятствовали осуществлению конкретно-исторических исследований и археологических раскопок.

Главная цель дискуссии состояла в том, чтобы сориентировать эти исследования в новом направлении. Поэтому будет, очевидно, небезынтересным проследить, хотя бы в самом общем виде, как на протяжении последующего времени проходило развитие советской археологии, которое характеризовалось социологическим направлением и комплексным методом.

Первоочередной задачей стало создание новой прочной источниковедческой базы, отвечающей требованиям нового направления в исследованиях. Поэтому основное внимание было сосредоточено на полевых археологических работах и разработке методов полевых исследований. Это был своеобразный период «массовой полевой романтики», когда считалось, что без проведения раскопок вообще не может быть выполнена ни одна работа, а каждый археолог должен быть прежде всего раскопщиком.

Все нарастающие масштабы раскопок, как за счет увеличения количества археологов-профессионалов, так и за счет возможностей увеличения объемов полевых работ привели к колоссальному росту источниковедческой базы археологии. Этот процесс происходил настолько быстро, что к концу 60-х — началу 70-х годов реально начал ощущаться источниковедческий кризис — археологи оказались не в состоянии научно переработать, осмыслить весь собранный материал.

Наилучшим способом ввода в научный оборот археологического источника считалась монографическая публикация с детальным описанием всего материала. Этот подход привел к появлению целой серии замечательных изданий, среди которых наиболее значительны «Материалы и исследования по археологии СССР» (1940—1972 гг., около 200 томов), «Археологические памятники УССР» (1949—1963 гг., 13 томов) и многие др. Публикации материалов отводилось основное место и в непериодических сборниках «Советская археология» (1936—1959 гг., 30 томов), «Археология» (Киев, 1947—1970 гг., 24 тома), «Краткие сообщения ИИМК(ИА)» (первый выпуск 1939 г., к началу 1970 г. издано 120 выпусков).

Этот прием издания материалов был унаследован от предшествующих этапов развития археологии, так как, несомненно, имел достаточно много положительных сторон, прежде всего с точки зрения индивидуальной характеристики разнообразных археологических остатков. Однако он мог удовлетворить науку, когда количество исследуемых индивидуальных фактов было сравнительно невелико, как, например, в классическом направлении, где исследовались преимущественно выдающиеся произведения искусства.

Или когда прослеживалась эволюция каких-либо изделий — бронзовых наконечников копий, топоров и т. д. и т. п. Но когда была поставлена задача накопления массового материала и широкого изучения памятников, объемы публикаций источников, выполненных в таком стиле, быстро возрастали. Это в свою очередь затрудняло их использование в исследовательской работе и, главное, обнаружилась практическая невозможность публикации всех исследованных в поле памятников.