Общественно-политическая жизнь населения в 1930-1940 гг.

В 1937 году для режима Сталина наступал очень ответственный момент: после принятия новой конституции готовилось проведение всеобщих выборов в представительные органы власти. Тем самым подводился своеобразный итог всего цикла советских преобразований, начиная с 1917 года.

Партии предстояло предъявить результат достигнутого за десятилетия – «победивший социализм», в котором нет больше никаких «враждебных классов» и групп старого мира. Следовательно, то, что провозглашалось в качестве партийной цели, должно было получить какое-то выражение в реальной политике. Конституция и выборы – с одной стороны, террор – с другой, преследовали, таким образом, одну и ту же цель. Они должны были одновременно закрепить и оформить новое состояние советского общества.

Согласно постановлению Президиума ВЦИК «О введении национальных языков в автономных республиках и областях (апрель 1924 г.) в Ойротской автономной области осуществлялось делопроизводство на двух языках, перевод наиболее важных законов, была обеспечена возможность свободного обращения в любое учреждение представителей коренных национальностей на своем родном языке, что позволило алтайцам активнее участвовать в общественно-политической жизни страны.

Колхозники-активисты 1930-х гг.

Согласно Конституции 1936 года алтайцы получили право иметь своих представителей в высшем правительством органе страны. В числе депутатов Совета Национальностей Верховного Совета СССР первого созыва были избраны три алтайца: заведующий молочно-товарной фермой колхоза “Дьяны Конок” Турачакского аймака М.М. Барбачаков, председатель облисполкома Ч.М. Кандараков и председатель колхоза “Красная Армия” Шебалинского района Ш.С. Ялатов. В краевой, областной, городской, районные и сельские Советы было избрано 1825 депутатов, среди них алтайцы составляли 30 %. На территории области работало115 сельских Советов, из которых 25 являлись чисто национальными, 64 смешанными и 20 русскими. Из 10 аймаков Горного Алтая четыре имели полностью или в подавляющем большинстве алтайское население. Следует подчеркнуть, что средства из бюджета внутри области распределялись с учетом необходимости быстрейшего развития экономики и культуры национальных районов, особенно тех, где влияние русской культуры сказывалось слабее, сильнее ощущались пережитки патриархальных отношений. Так, в Кош-Агачском и Улаганском аймаках в годы второй пятилетки на душу населения расходовалось средств почти в 4 раза больше, чем в районах с преобладанием русского населения. Такое распределение средств способствовало более быстрому подъему народного образования и культуры национального населения.

Однако параллельно проводилась политика террора. В августе 1937 г. обкомы и крайкомы партии получили шифрованную телеграмму Сталина о «вредительстве в системе Комитета заготовок и заготзерно». Телеграмма требовала арестов чиновников и работников заготовительных пунктов, ответственных за переработку колхозного зерна. А в октябре Политбюро приказало провести широкую операцию «борьбы с вредителями в области животноводства». Способ, который на этот раз оно предложило исполнителям, заключался в проведении серии показательных судебных процессов над руководителями и специалистами сельского хозяйства. Всю осень 1937-го и последующий 1938 год деревня подвергалась угнетению страхом от многочисленных арестов, разоблачений и шумной судебной компании. Судили, однако, не только «вредителей» сельского хозяйства. Компания, названная исследователями «большим террором» захватила многие сферы общественной деятельности. Для многих советских граждан жизнь разделилась на две части: до и после ареста. Такой трагический излом в судьбе произошел у многих горно-алтайцев, среди которых были известные общественные деятели, председатели сельских Советов, председатели колхозов, бывшие партизаны, активисты борьбы за советскую власть, рядовые колхозники, учителя …

Документальное свидетельство:

Из воспоминаний жительницы с. Дьектиек Шебалинского района: «Наша семья жила в с. Талица Усть-Канского района. Отца я не помню. Когда его арестовали, мне было три года. Мама рассказывала, что отец работал председателем колхоза. Арестовали его в 1937 г. и в этом же году расстреляли, обвинив в предательстве. Нас, семерых детей с матерью, выгнали из дома, все имущество и скот забрали. Была зима, а мы пешком, босые, голые пошли в Белый Ануй. Там нас приютила знакомая и поселила жить в бане …».

На основании обвинения в национализме массовому террору подверглась алтайская национальная политико-культурная элита. В начале 1930-х гг. областной отдел ОГПУ сообщает в своих докладах и спецсводках в вышестоящие органы о широкой деятельности "контрреволюционной националистической организации" во главе с "руководящим област­ным центром". В обобщающей сводке на 1 января 1934 г. перечислены в качестве членов ор­ганизации 70 человек и указано, что всего в организации состоят 138 человек.

В январе 1934 г. часть лиц, считающихся членами "нацоналистической организации" была арестована. 3 марта 1934 г. подвергся аресту Г.И. Чорос-Гуркин.

Репрессии 1934 г. были относительно мягкими, так как никто из осужденных не был приговорен к расстрелу. В конце 1935 г. в Ойротской автономной области началась вторая волна репрессий против "националистов". В сущности, в стенах органов госбезопасности работа по "поиску националистов" не прекращалась. В октябре 1935 г. в Ойротии были "вскрыты и ликвидированы" целых три "контррево­люционных националистических организаций, поставивших задачу: при помощи Японии свержение советской власти и образование национально-буржуазной республики с включением в состав этой республики Ойротии, Горной Шории и Хакасии".

В начале 1936 г. ойротские чекисты стали создавать схему националистической организа­ции, охватывающей всю Ойротию. Масштабы выдуманной организа­ции поражают воображение. В одном из обвинительных за­ключений членами "областного центра" указаны: Сафронов С.С., Сарысеп-Канзачаков Л.А., Хабаров П.С., Пьянков И.В., Толток И.С., Алагызов А.С., Сафронов Б.С. Следует отметить, что руководство организации так и не было четко обозначено. Как правило, к руководителям относили лиц, занимающих высокие посты в государственной и партийной системе Ойротии. Число лиц, включаемых в состав руководства, доходил до двух с половиной десятков человек. Кроме указанных выше лиц, назывались имена П.А. Чагат-Строева - писателя, бывшего члена ВЦИК, Кудер-Кахаева - инструктора облисполкома, Карла Эмекчинова -секретаря обкома ВЛКСМ, Никандра Чевалкова - редактора областной газеты "Кызыл Ой­рот", Ильинского (Пабызакова) - председателя областного суда, Г. Кардаманова - помощни­ка областного прокурора, И. Аргокова -заведующего областным издательством, Я. Чичикова - председателя Усть-Канского аймакисполкома. С. Табакова - секретаря Кош-Агачского ай­мачного комитета ВКП (б), И. Папина - бывшего заведующего областной совпартшколой, А. Сыркашева - председателя Ойротского облисполкома и других.

Расплывчатость круга лиц, входивших в руководство организации, была предусмотрена, видимо, не случайно. Это позволяло предъявлять более тяжкие обвинения большему кругу лиц путем включения их в состав руководства.

По схеме следователей, Ойротская организация состояла в блоке с подобными организациями Хакасии и Горной Шории. Причем создание блока приписывалось прежде всего Г.И. Чорос-Гуркину, Н.Ф. Меджит-Иванову, И. С. Алагызову. В протоколе допроса М.И. Ялбачева от 15 апреля 1936 г. утверждается, что "общее руководство всей контрреволюционной организации в названных нацобластях исходит из г. Москвы, где имеется "союзный центр". Однако в качестве члена "союзного центра" называлось только имя Сергея Борисова, алтайца, работавшего в Москве помощником заведующего восточным отделом народного комиссариата иностранных дел СССР.

^{И.С. Алагызов}

Многие из руководителей Ойротской организации были объявлены агентами японской разведки. Например, Г.И. Чорос-Гуркина чекисты сделали японским агентом с 1901 г. Счи­талось, что он завербован во время обучения в Художественной академии в Петербурге со­трудником японского консульства. Завербованными в разное время японской разведкой счи­тались также Н.Ф. Меджит-Иванов и И.С. Алагызов.

По замыслу чекистов, руководство блока националистов было связано со многими сфаб­рикованными ОГПУ "контрреволюционными организациями". Эти организации, действуя в контакте друг с другом, готовили "вооруженное восстание и свержение советской власти в Сибири с последующим созданием конституционного монархического государства под протекторатом Японии". В числе указанных организаций фигурировали "Сибирский троцки­стский террористический центр, руководимый Мураловым", "офицерско-кадетская органи­зация РОВС", руководимая генералом колчаковских войск Михайловым", "японо-военная повстанческая организация, руководимая агентом иностранной разведки Третьяком", "воен­ная мусульманская организация "Гаскери уешма", руководимая Гайсиным" и другие.

Общим положением во всех вариантах обвинения является обычно то, что подсудимые должны были поднять восстание в начале войны СССР и Японии, свергнуть советскую власть и образовать государство под протекто­ратом Японии. Однако новое государство должно быть образовано то "из народов Горного Алтая", то из тюрских народностей Алтая, Горной Шории и Хакасии", то "из народностей, населяющих Ойротию, Горную Шорию, Хакасию и Монголию", то "в границах историче­ского Джунгарского государства". В предполагаемый состав государства чекисты включали также Казахстан. План выступления против советской власти был якобы разработан япон­ским генеральным штабом и руководить восстанием должны были японские офицеры.

В структуре ойротской организации чекисты, по примеру комсомола, выделили "парал­лельную контрреволюционную молодежную повстанческую организацию из социально-чуждой и националистически настроенной молодежи". Руководителями этой организации сделали И.О. Толток и А.С. Алагызова.

Воображением чекистов были порождены "боевые террористические группы" в составе ойротской организации. Так, в создании боевых террористических молодежных групп был признан виновным П.С. Хабаров. Борисову-Кочубееву вменили в вину создание террористи­ческой группы "с задачей центрального террора", то есть для убийства представителей выс­шего руководства СССР и И.В. Сталина.

Утверждалось, что областным центром созданы "филиалы" организации в аймаках (рай­онах) области. Филиалы или районные организации имели, естественно, свое районное ру­ководство, которое именуется "аймачным центром", "повстанческим штабом" и т.д. Район­ные организации подразделялись на "ячейки". Из 10 аймаков области в девяти были сфабрикованы филиалы националистической организации.

Законченные следственные дела на членов Ойротской организации "слушались" на за­седаниях особой тройки Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю в г. Новосибирске, а с образованием 28 сентября 1937 г. Алтайского края, особой тройкой Управления НКВД по Алтайскому краю. Очень многие члены организации были приговорены к высшей мере наказания. Обычным было вынесение смертного приговора "руководителям" организации, Так, к расстрелу были приговорены: Г.И. Чорос-Гуркин, Л.А. Сарысеп-Канзачаков, П.С. Ха­баров, И.С. Алагызов, С.С, Сафронов, Н.Ф. Меджит-Иванов, М.А. Борисов-Кочубеев и другие.

Дополнительный материал:

В 1956 г. дела осужденных по обвинению в участии в ''Ойротской националистической организации" пересматривались Алтайским краевым судом в г. Барнауле. В секретных постановлениях президиума суда говорится, что "на территории бывшей Ойротской автономной области контрреволюционной националистическо-повстанческой организации не существовало". Постановления тройки Управления НКВД в отношении осужденных были отменены. ³

Хотя необоснованно осужденные были оправданы, постановления президиума краевого суда оставались секретными. Родственникам осужденных в соответствии с директивой и указанием КГБ №108 от 1955 г. давались неверные сведения о судьбах их близких. Например, когда жена сына Г.И. Чорос-Гуркина, Геннадия, расстрелянного в 1937 г., обратилась в 1957 г. с заявлением, то краевое управление КГБ распорядилось "оформить смерть Гуркина Г.Г., что он умер от гипертонической болезни". Подобный ответ получили и многие другие родственники "алтайских националистов".

Таким образом, в 1930-е годы в Горном Алтае, в стране в целом утвердился жесточайший политический режим, характеризовавшийся полным свертыванием демократии, утверждением единомыслия, массовыми репрессиями.

___________________________________________________________________

Вопросы и задания:

1.На основании каких обвинений алтайская национальная политико-культурная элита подверглась массовому террору в конце 1930-х гг.?

2.Какие цели ставили перед собой вдохновители «большого террора»? Определите его последствия для общества, приведя конкретные доводы.

3.Используя текст параграфа, ответьте на вопрос: каков был механизм террора?

4.Подготовьте устные сообщения с электронной презентацией о судьбе первых руководителей автономной области.

5.Напишите эссе (сочинение-размышление) на тему «Почему же все-таки они признавались?»

__________________________________________________________________