Недействительность сделок

Недействительность– это непризнание за сделкой качества юридического факта, порождающего, изменяющего или прекращающего гражданские права и обязанности, которые имелись сторонами сделки в виду при ее совершении. Недействительность сделки приводит к непризнанию правоотношений между сторонами, подразумеваемых по смыслу сделки, которую стороны намеревались заключить. С точки зрения теории юридических фактов, совершение недействительной сделки, а также осуществление любых действий по сделке, являющейся недействительной, представляют собой формы неправомерных действий.[211]

Вместе с тем, согласно ст. 16 ГК, признание сделки недействительной является видом защиты нарушенных гражданских прав и интересов.

Понятие недействительности следует отличать от смежных понятий:

1) расторжение сделки: прекращает правоотношения между сторонами лишь на будущее, в то время как ранее существовавшие отношения остаются правомерными, а сделка, послужившая их основанием возникновения – действительной.[212] Как следствие, сторона, расторгнувшая договор вследствие существенного нарушения его условий другой стороной, по общему правилу, не имеет права требовать возврата ей ранее исполненного по такому договору, в то время как по сделке, признанной недействительной, стороны возвращаются в первоначальное положение (реституция).

2) несовершённость сделки (незаключенность договора): в отличие от недействительной сделки, которая имеет внешние признаки действительной сделки, но отмечена пороком цели, формы либо воли, несовершенная сделка – это сделка, в которой стороны так и не достигли соглашения по существенным условиям, либо, по смыслу закона, реальные сделки, по которым имущество не было передано. Такой сделки никогда не существовало, поэтому она не может быть признана недействительной. Незаключенность (несовершённость) сделки применяется, когда стороны не достигли соглашения по всем существенным условиям, или когда сделка, требующая государственной регистрации, не была зарегистрирована[213].

Статья 204 ГК устанавливает презумпцию правомерности гражданско-правовых сделок, согласно которой сделка является правомерной, если её недействительность прямо не установлена законом или если она не признана судом недействительной.

Таким образом, основания недействительности сделок, а также последствия признания сделок недействительными могут быть предусмотрены только законами, но никак не подзаконными нормативными актами. В частности, сделка не может быть признана недействительной вследствие её нарушения одной из сторон (хотя это может послужить основанием для отказа потерпевшей стороны от сделки или ее расторжения в одностороннем порядке).

Признание сделок недействительными в общем виде регулируется параграфом 2 Главы 16 Гражданского кодекса (ст.ст. 215-236), а также положениями ХК о недействительности хозяйственного обязательства (ст. 207-208). Нормы о недействительности отдельных видов сделок также могут содержаться в специальном законодательстве (например, законодательстве о приватизации и о защите прав потребителей).

Законодательные положения ГК Украины сконструированы таким образом, что все основания недействительности сделок делятся на 2 группы: общие и специальные.

Согласно ч. 1 ст. 215 ГК, общими основаниями недействительности сделки является несоблюдение в момент заключения сделки требований частей 1-3, 5 и 6 ст. 203 ГК (устанавливающей условия действительности сделок), т.е.:

– заключение сделки, противоречащей императивным нормам гражданского законодательства, а также моральным устоям общества (с учетом ст. 6 ГК, устанавливающей презумпцию диспозитивности норм гражданского законодательства);

– заключение сделки лицом, не обладающим достаточной гражданской дееспособностью;

– заключение сделки лицом, чьё волеизъявление не было свободным или не соответствовало его внутренней воле;

– заключение сделки без цели реального наступления правовых последствий, ею обусловленных (т.е., заключение мнимых (фиктивных) и притворных сделок);

– заключение родителями (усыновителями) сделки, ущемляющей права и законные интересы малолетних, несовершеннолетних и нетрудоспособных детей.

Специальные основания конкретизируют применение общих условий, указывая на особенности порядка признания сделки недействительной и, в конечном итоге, – на последствия недействительности. Специальные основания недействительности установлены нормами ст.ст. 218-234 ГК и специальным законодательством.

Теория, практика и законодательство (ст. 215 ГК) традиционно различают два вида недействительности в зависимости от порядка признания сделок недействительными: ничтожность и оспоримость.^[214] Такое деление прослеживается в теории отечественного гражданского права еще с конца ХІХ – начала ХХ столетия. Например, по мнению В.И. Синайского, ничтожной должна была признаваться сделка, нарушающая публичный порядок в целом, тогда как оспоримой – сделка, нарушающая лишь частные интересы отдельного лица.^[215]

1. Ничтожная сделка абсолютно недействительна, ее недействительность установлена законом; она не порождает никаких прав и обязанностей для сторон вне зависимости от решения суда. Положения ГК УССР не содержали термина «ничтожность», однако она легко определялась по словесной формуле диспозиции нормы: «Угода… (условия недействительности) є недійсною». Новый Гражданский кодекс содержит специальные указания на ничтожность сделок:«Правочин… (условие недействительности) є нікчемним». Согласно ч. 2 ст. 215 ГК, такая сделка не порождает никаких прав и обязанностей для сторон независимо от решения суда. Следовательно, по логике законодателя, нет необходимости подавать специальный иск о признании сделки ничтожной, но скорее – о применении последствий недействительности ничтожной сделки (что вытекает из содержания ч. 3 и 4 ст. 258 ГК)[216], субъектом предъявления которого является любое заинтересованное лицо (ч. 5 ст. 216), в частности, уполномоченный государственный орган.[217]. В то же время, могут подаваться иски о признании ничтожных сделок действительными в случае, если они соответствовали воле сторон на момент заключения, невзирая на дефект формы (напр.: ч. 2 ст. 218, ч. 2 ст. 219, ч. 2 ст. 220 ГК), или соответствовали интересам стороны без достаточной дееспособности (п. 2 ч. 2 ст. 221, ч. 2 ст. 224 ГК, и т.п.).

Согласно новому ГК, круг сделок, признаваемых ничтожными, значительно сузился по сравнению с ГК УССР. Ничтожными по действующему законодательству признаются следующие сделки.

1) Заключение сделки вопреки требованиям закона и моральным устоям общества. В новом ГК отсутствует отдельная норма, посвященная недействительности таких сделок (аналогичная ст. 48 ГК УССР или ст. 168 действующего ГК РФ), однако разные положения ГК устанавливают ничтожность сделок и отдельных условий сделок, направленных на нарушение императивных предписаний. К таковым относятся: сделки, направленные на ограничение правоспособности физического лица (ст. 27 ГК) (данное положение следует применять с учетом Решения КСУ о правах акционеров ЗАО[218]); договоры между опекуном, а также его супругом или близкими родственниками, с подопечным, кроме передачи имущества подопечному (ст. 68); сделки, направленные на ограничение права участника полного товарищества ознакамливаться с документацией, касающейся ведения дел общества (ч. 3 ст. 121); отказ от права на выход из полного общества (ч. 2 ст. 126); доверенность, в которой не указана дата ее совершения (ч. 2 ст. 247) или доверенность на совершение договора дарения, в которой не указано имя одариваемого (ч. 4 ст. 720 ГК); сделки, направленные на сокращение срока исковой давности (ч. 2 ст. 259 ГК), а также на изменение порядка его исчисления (ст. 260 ГК); сделки, заключенные с нарушением предписанной простой письменной формы, если закон связывает несоблюдение формы с недействительностью сделки (напр.: ч. 2 ст. 547; ч. 3 ст. 719 ГК; ч. 2 ст. 981 ГК; ч. 2 ст. 1055 ГК; ч. 2 ст. 1059 ГК; ч. 1 ст. 1118 ГК); сделки, направленные на запрет залогодержателю завещать заложенное имущество (ч. 2. ст. 586 ГК); сделки, направленные на ограничение или отмену ответственности за умышленное нарушение обязательства (ч. 3 ст. 614 ГК); условия публичного договора, дискриминирующие потребителей, а также противоречащие императивным предписаниям законодательства (ст. 633 ГК); сделки, направленные на освобождение продавца от ответственности или ограничение ответственности в случае вытребования (виндикации) вещи у продавца третьим лицом (ч. 2 ст. 661 ГК); условия сделки, по которым плательщик бессрочной ренты не может отказаться от договора ренты (ч. 2 ст. 739 ГК); условия сделки, направленные на отказ поверенного от права в любой момент отказаться от договора поручения (ч. 2 ст. 1008 ГК); условия договора найма об освобождении наймодателя от ответственности за вред, причиненный вследствие особых свойств и недостатков вещи, о наличии которых наниматель не был предупрежден и о которых он не знал и не мог знать (ст. 780 ГК); условия договора проката, ухудшающие положение нанимателя по сравнению с типовыми условиями договора (ст. 787 ГК); условия договора, лишающие заказчика права отказаться от договора бытового подряда, заплатив подрядчику часть цены, пропорциональной выполненной работе (ч. 3 ст. 867 ГК); договор страхования, если страхователь не уведомил страховщика о том, что объект уже застрахован (ст. 989 ГК); условия договора банковского вклада об отказе вкладчика – физического лица от права на получение вклада по первому требованию (ст. 1060 ГК); условия завещания, противоречащие закону или моральным устоям общества (ч. 2 ст. 1242 ГК), а также завещание в отношении имущества, указанного в наследственном договоре (ч. 2 ст. 1307 ГК) и т.п.

Более сложным является вопрос о применении законодательства, в котором недействительность договора определена по формуле ничтожности старого ГК УССР («Сделка ... является недействительной». Так, например, сформулировано положение ч. 6 ст. 19 Закона «О защите прав потребителей» («Сделки, осуществленные с использованием нечестной предпринимательской практики, являются недействительными»). Представляется, что такие случаи также должны охватываться понятием ничтожности, установленным новым ГК.

Наконец, еще более сложен вопрос о противоречии заключенной сторонами сделки моральным устоям общества. В частности, неясно, как следует определять те моральные границы, за которые заключаемая сделка не может выходить. По всей видимости, в намерения законодателя не входило ограничивать понятие моральных устоев общества рамками, вытекающими из ЗУ «О защите общественной морали» (т.е. только запрет сексуальной распущенности). Данное основание должно, по смыслу закона, применяться в связи с общегражданским принципом справедливости, а также с учетом общепринятой человеческой морали.

Кроме того, непонятно, может ли сделка быть ничтожной лишь на основании своей аморальности, при соответствии требованиям законодательства. На практике данное основание недействительности применяется пока крайне редко и никогда – самостоятельно, в отрыве от противоречия сделки положениям законодательства. Так, ВСУ постановил, что хозяйственные сделки, заключаемые с целью, заведомо противной интересам государства и общества (такие, как притворные договоры, заключаемые с целью сокрытия уклонения от уплаты налогов) одновременно противоречат и моральным устоям общества (более подробно см. ниже, на с. 227).

Кроме того, в постановлении от 8.12.2005 г. ВХСУ признал недействительным как недобросовестное, неразумное и несправедливое положение примерного договора компании UMC, согласно которому в отношении абонентов за досрочный отказ от договора связи устанавливалась санкция в размере 3,65 грн. за каждый день, оставшийся до окончания действия договора, а также срок исковой давности о взыскании неустойки продлевался до 3 лет. При этом ВХСУ, помимо принципа добросовестности, разумности и справедливости и требования непротиворечия моральным устоям общества, также сослался на ч. 2 ст. 207 ХК, согласно которой являются ничтожными положения договоров присоединения, требующие от получателя товара (услуги) уплаты непропорционально большого размера санкций в случае его отказа от договора и не устанавливающие аналогичной санкции для исполнителя.[219]

2) Заключение сделки с нарушением обязательной нотариальной формы(ст.ст. 219, 220 ГК).Последствием несоблюдения обязательной нотариальной формы и по старому ГК УССР, и по новому ГК Украины была и остается ничтожность заключенной сделки. При этом суд может по собственному усмотрению, при наличии исключительных обстоятельств, указанных в ст.ст. 219-220 ГК, признать сделку (договор), заключенную с нарушением обязательной нотариальной формы, действительной. Такое решение суда заменяет собой нотариальное удостоверение. В то же время, к новеллам ГК относится то, что подавляющее большинство сделок, в отношении которых установлено требование обязательной нотариальной формы, дополнительно подлежит и государственной регистрации. Представляется, что сделка, признанная судом действительной на основании ст. 220 ГК, не вступает в силу автоматически, но подлежит на основании решения суда регистрации в установленном законом порядке.

3) Сделки, заключенные с нарушением публичного порядка (ст. 228 ГК). Ранее действовавшее законодательство Украины не знало термина «публичный порядок»^[220]. Вместо этого применялось понятие «сделка, заведомо противная интересам государства и общества» (ст. 49 ГК УССР). Однако понятие публичного порядка по ст. 228 ГК, при всей своей кажущейся схожести, нельзя отождествлять с концепцией противоречия интересам государства и общества.

Совершенно очевидно, что законодатель позаимствовал концепцию «публичный порядок» из иностранного права, где эта доктрина уже в течение столетий является чрезвычайно эффективным инструментом защиты общественных интересов^[221], однако сделал это крайне неудачно. Во-первых, вместо следования западной традиции, которая оставляет толкование понятия публичного порядка для судебной власти^[222], отечественный законодатель полностью выхолостил его значение, пойдя порочным путем формулирования легальной дефиниции. Согласно ст. 228 ГК, сделка считается нарушающей публичный порядок, если она направлена на нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина, уничтожение, повреждение имущества физического или юридического лица, государства, АР Крым, территориальной громады, незаконное завладение им. Этот перечень, по своему смыслу, является исчерпывающим, но он, очевидно, существенно ýже понятия «интересы государства и общества» по ст. 49 ГК УССР 1963 г., поскольку не охватывает всех возможных антисоциальных сделок, и прежде всего наиболее распространенный их вид – сделки, заключаемые с целью уклонения от уплаты налогов. Во-вторых, в отличие от ст. 49 ГК УССР, ст. 228 нового ГК не требует наличия умысла стороны как обязательного условия применения нормы. И, наконец, в-третьих, ст. 228 ГК не предусматривает никаких особенных последствий, аналогичных конфискационным мерам по ст. 49 ГК УССР, что практически полностью сводит на нет всю эффективность этой нормы.

По логике, противореча публичному порядку, сделка может быть ничтожной, даже если она формально соответствует всем требованиям гражданского законодательства. По мнению О.А. Беляневич, данное основание следует применять в том случае, когда стороны заключили договор, не предусмотренный гражданским законодательством, или изменяя содержание норм гражданского законодательства (на основании ч. 3 ст. 6 ГК), поскольку такое поведение не является противоправным в точном значении этого слова, и именно в этом случае договор может быть признан противоречащим публичному порядку (в том числе общечеловеческим ценностям, принципу справедливости и т.п.)[223].

4) Сделки, совершенные малолетними за пределами своей дееспособности (ст. 221 ГК). Согласно со ст. 31 ГК, малолетнее лицо имеет право заключать только мелкие бытовые соглашения, тогда как остальная сделок заключается от ее имени родителями (усыновителями). Однако новеллой ГК является то, что заключение такой сделки не приводит к немедленной ничтожности, а влечет «ничтожность под условием»: сделка вступает в силу в случае, если родители в течение 1 месяца с момента, когда они узнали о заключении сделки, не возразят против её заключения путем заявления претензии другой стороне. В то же время, представляется, что установление такого момента (когда родители узнали о сделке) на практике будет представлять серьезную проблему вследствие его неопределенности. Дополнительно, суд может признать такую сделку действительной по иску любой заинтересованной стороны (например, органа опеки и попечительства), если будет установлено, что она была заключена в интересах малолетнего лица.

5) Сделки, совершенные лицами, признанными недееспособными (ст. 226 ГК). Согласно ст. 41 ГК, недееспособное лицо не может заключать никаких сделок, даже мелких бытовых, все сделки от его имени заключает опекун. Сделки, заключенные таким лицом, являются ничтожными, однако новеллой является возможность одобрения опекуном мелких бытовых сделок путем невозражения против них в течение месяца с момента, когда опекун узнал о сделке. Кроме того, по требованию опекуна суд может признать мелкую бытовую сделку, заключенную таким лицом, действительной, если она была заключена в интересах такого лица, хотя представляется, что это положение является вполне лишним в свете наличия нормы об одобрении.

6) Совершение сделки без разрешения органа опеки и попечительства (ст. 224 ГК). Согласно ст. 71 ГК, без разрешения органа опеки и заботы опекун не имеет права совершать (а опекун – давать согласие на совершение): отказа от имущественных прав подопечного; выдачи письменных обязательств от имени опекаемого; договоров, подлежащих нотариальному удостоверению и (или) государственной регистрации, в том числе договоров о разделе или обмене жилого дома, квартиры; договоров об ином ценном имуществе. Нарушение этого правила влечет ничтожность заключенной сделки. Новеллой ГК является то, что, в виде исключения, по требованию любого заинтересованного лица такая сделка может быть признана судом действительной, если будет установлено, что она соответствует интересам физического лица, над которым установлена опека или попечительство (малолетнее, несовершеннолетнее, ограниченно дееспособное, недееспособное лицо).

7) Хозяйственные договоры, заключенные с целью, противоречащей интересам государства и общества (ст. 207 ХК). Важнейшим основанием ничтожности сделки, закрепленным иным законодательством, является ст. 207 и 208 ХК. В ГК УССР 1963 г. содержалась ст. 49, согласно которой сделки, заключенные с целью, заведомо противной интересам государства и общества, являлись ничтожными, а к виновной стороне применялись конфискационные меры в виде обращения всего полученного и причитающегося по такой сделке в доход государства. Согласно толкованию ВСУ и ВАрСУ (а впоследствии и ВХСУ), ст. 49 ГК УССР применялась при наличии двух условий. Во-первых, неправомерная цель: сделка должна была посягать на «основные принципы существующего общественного строя», в частности, быть направленной на использование вопреки закону коллективной, государственной или частной собственности с корыстной целью, укрывательства от налогообложения, использование имущества во вред правам, свободам и достоинству граждан, интересам общества, на незаконное отчуждение земли или незаконное ею пользование, распоряжение или приобретение вопреки установленным правилам предметов, изъятых из оборота или ограниченных в обороте. Во-вторых, хотя бы одна из сторон должна была действовать с умыслом (намерением, или «заведомостью»). В некоторых случаях антиобщественное намерение могло презюмироваться (в частности, по толкованию ВХСУ, в делах о признании недействительными соглашений так называемых «фиктивных» и «транзитных» предприятий, зарегистрированных по поддельным или утерянным документам).

По непонятной причине, данная норма не была перенесена в Гражданский кодекс, а понятие нарушения публичного порядка не совпадает с концепцией заведомой противности интересам государства и общества (см. выше). Вместе с тем, аналогичная норма была включена в Хозяйственный кодекс. Согласно ст. 207 ХК, хозяйственное обязательство, совершенное с целью, заведомо противоречащей интересам государства и общества, может быть признано судом недействительным полностью или частично по требованию одной из сторон или уполномоченного государственного органа.

Вместе с тем, норма ст. 207 ХК не лишена существенных недостатков. Во-первых, является очевидной досадная путаница между понятиями «договор», «сделка» и «обязательство» (судя по всему, законодатель имел в виду именно хозяйственный договор, а не обязательство). Во-вторых, в отличие от ст. 49 ГК УССР 1963 г., согласно которой такие сделки признавались ничтожными (что было более чем оправдано), в соответствии с буквальным прочтением ст. 207 ХК эти договоры являются лишь оспоримыми. Однако ВСУ в одном из недавних дел постановил:

Положение ст. ст. 207 и 208 ХК следует применять с учетом того, что сделка, совершенная с целью, заведомо противной интересам государства и общества, в то же время противоречит моральным устоям общества, а потому согласно ч. 1 ст. 203, ч. 2 ст. 215 ГК Украины является ничтожной, и признание такой сделки недействительной судом не требуется. … В случае удовлетворения иска [государственной налоговой службы о взыскании в доход государства средств, полученных по таким сделкам] вывод суда о ничтожности сделки должен содержаться в мотивировочной, а не в резолютивной части судебного решения.^[224]

В том же постановлении ВСУ отметил, что санкции за совершение сделки с целью, заведомо противной интересам государства и общества подлежат применению (по смыслу ч. 1 ст. 208 ХК) лишь в случае исполнения сделки хотя бы одной стороной при необходимом условии наличия умысла на заключение соглашения с такой целью (например, совершение притворной сделки с целью сокрытия уклонения от уплаты налогов).

Представляется, что с помощью ст. 207 ХК могли бы заполняться лакуны, возникшие вследствие несовершенства ст. 228 ГК (сделки, противоречащие публичному порядку), в частности, она могла бы применяться как основание ничтожности сделок, заключенных с целью уклонения от налогообложения.

Вместе с тем, ВХСУ высказал мнение, что, поскольку ст. 207 ХК не устанавливает особенностей регулирования хозяйственных отношений, а содержит общие правила о недействительности хозяйственных обязательств, противоречащие ГК Украины как терминологически, так и содержательно, данная статья, на основании ст. 4 ГК Украины и абз. 2 ч. 1 ст. 4 ХК Украины является неприменимой.[225]

2. Оспоримая сделка– это относительно недействительная сделка, признаваемая таковой лишь по решению суда, вынесенному по иску любой из сторон или иного заинтересованного или уполномоченного лица на основаниях, предусмотренных законом (ч. 3 ст. 215 ГК). По ГК УССР 1963 г. оспоримость выражалась формулой «Угода… (условие недействительности) …може бути визнана судом недійсною» или «…визнається судом недійсною». В соответствии же с новым ГК, оспоримыми следует считать любые недействительные сделки, в отношении которых законодатель четко не установил их ничтожность (ч. 3 ст. 215 ГК) (т.е., фактически имеет место презумпция оспоримости недействительной сделки). В то же время, обстоятельства, которые сейчас в силу этой презумпции оказались основаниями оспоримости, не могут не вызывать вопросов. Прежде всего, как ни странно, к этой категории относятся сделки, нарушающие закон (например, заключенные сторонами в нарушение императивных требований законодательства вопреки ч. 3 ст. 6 ГК), которые по ГК УССР 1963 г. были ничтожными (на основании общего правила ст. 48), если в норме прямо не установлено, что такие сделки являются ничтожными.

Законодатель только в отдельных случаях специально указывает, кто является субъектом предъявления иска о признании сделки недействительной (субъектом оспаривания). Например, сделка, заключенная ограничено дееспособным лицом, может оспариваться попечителем такого лица (ч. 2 ст. 233 ГК); сделка, совершенная лицом, которое не могло осознавать значения своих действий или руководить ими, может оспариваться только по иску этого лица и лишь в случае его смерти – также по иску других лиц, чьи права и интересы были нарушены (ч. 1 ст. 225 ГК). Во всех других случаях следует руководствоваться ст. 3 ГПК, в соответствии с которой каждое лицо имеет право обратиться в суд за защитой своих нарушенных, непризнанных или оспариваемых прав, свобод или интересов. В то же время это положение следует применять с учетом решения Конституционного Суда Украины в деле об охраняемом законом интересе, в котором КСУ отказался признать за акционерами право подавать иски от имени юридических лиц (в частности, о признании заключенных юридическим лицом сделок недействительными), поскольку интересы отдельных (в первую очередь, миноритарных) акционеров не могут считаться тождественными интересам общества в целом. Кроме того, судебная практика признает, что права лица, которое считает себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска о признании недействительной сделки, стороной в которой такое лицо не является, независимо от того, соответствует ли спорное соглашение закону.[226]

К оспоримым сделкам законодательство относит следующие сделки.

1) Сделки, совершенные несовершеннолетними за пределами своей дееспособности (ст. 222 ГК). Согласно ст. 32 ГК, лица от 14 до 18 лет имеют право самостоятельно заключать мелкие бытовые сделки и сделки в пределах собственного заработка, тогда как остальные сделки заключаются с согласия родителей. Сделки, заключенные без согласия родителей, могут быть ими одобрены в течение 1 месяца, а в отсутствие одобрения (в форме заявления претензии другой стороне) могут быть признаны недействительными по иску любого заинтересованного лица (в первую очередь, самих родителей) (кроме сделок в отношении недвижимости и транспортных средств, относительно которых согласие родителей должно быть нотариально удостоверенным). По содержанию закона, к этой же категории принадлежат сделки, заключенные несовершеннолетним в пределах своего заработка, если он был ограничен в дееспособности органом опеки и попечительства при наличии веских причин (ч. 5 ст. 32 ГК). Представляется, что несогласие родителей может быть выражено и в непосредственном предъявлении иска о признании сделки недействительной, поскольку другое понимание, в сущности, означало бы восстановление обязательного досудебного (претензионного) урегулирования спора, признанного КСУ неконституционным.

2) Сделки, совершенные ограничено дееспособными за пределами своей дееспособности (ст. 223 ГК).Данная норма основана на ст. 37 ГК, согласно которой лица, ограниченные в дееспособности, заключают все сделки с согласия опекуна, за исключением мелких бытовых сделок. Опекун может одобрить сделку, заключенную таким лицом за пределами своей дееспособности, в месячный срок в порядке ст. 221 ГК. В отсутствие одобрения такая сделка может быть признана недействительной по иску опекуна, при условии, что она противоречит интересам подопечного, членов его семьи и иных лиц, которых он обязан содержать.

3) Сделки, совершенные дееспособным лицом, в момент заключения не способнымпонимать значение своих действий и (или) руководить ими (ст. 225 ГК). Данная норма распространяется на случаи, когда нет законных оснований признать физическое лицо недееспособным, однако есть сведения, что в момент осуществления сделки оно находилось в таком состоянии, что не могло понимать значения своих действий и (или) руководить ими (временное психическое расстройство, нервное потрясение, сильная алкогольная или наркотическая интоксикация). Для установления факта наличия данного состояния назначается судебно-психиатрическая экспертиза, а также привлекаются другие доказательства. Новеллой ГК является то, что помимо самого лица – стороны сделки, заключенную сделку могут также оспорить и иные лица, чьи права и интересы были нарушены – в случае смерти стороны сделки (такими лицами, прежде всего, являются наследники), а также опекун – в случае признания лица – стороны по сделке недееспособным.

4) Сделки юридического лица, заключенные без соответствующего разрешения (лицензии) (ст. 227 ГК). Согласно ст. 227 ГК, сделки юридических лиц, заключенные без соответствующего разрешения (лицензии), могут оспариваться в суде.

Похожую норму (ст. 50) содержал и ГК УССР 1963 г., согласно которой считались ничтожными сделки, заключенные вопреки цели создания юридического лица. Однако новая редакция ст. 227 ГК содержит несколько новелл и не может считаться совершенной. Во-первых, диспозиция ст. 227 по сравнению со ст. 50 ГК УССР, сведена лишь к случаям заключения сделок без необходимой лицензии, то есть заключенных в пределах видов деятельности, предусмотренных ст. 9 ЗУ «О лицензировании определенных видов хозяйственной деятельности». По крайней мере, именно так данная норма толкуется в судебной практике[227]. В литературе было высказано мнение, что, поскольку ст. 91 ГК установила универсальную правоспособность юридического лица, необходимость в ранее действовавшей редакции нормы отпала.^[228] В то же время, непредпринимательские общества (потребительские кооперативы, объединения граждан, и т.п.), учреждения и предпринимательские общества со специальным статусом (финансово-кредитные учреждения) обладают специальной правоспособностью: они могут заключать предпринимательские сделки, если это не противоречит цели их создания. Однако к сделкам, заключенным вопреки целям создания субъектов со специальной правосубъектностью ст. 227 ГК в имеющейся редакции неприменима.[229]

Во-вторых, в отличие от ст. 50 ГК УССР, которая признавала неуставные сделки ничтожными, согласно ст. 227 ГК сделки, заключенные без лицензии, являются оспоримыми, что вряд ли соответствует потребностям защиты публичных интересов.

5) Сделки, заключенные под влиянием заблуждения (ст. 229 ГК). Заблуждением, которое может привести к признанию заключенной сделки недействительной, согласно ст. 229 ГК считается ошибочное восприятие стороной обстоятельств, имеющих существенное значение, а именно: природы сделки, прав и обязанностей сторон, таких свойств и качеств вещи, которые значительно снижают ее ценность или возможность использования по целевому назначению. Судебная практика сформулировала «тест существенности» заблуждения по ст. 56 ГК УССР: заблуждение следует считать существенным, если в его отсутствие сделка с большой вероятностью не была бы заключена.^[230] Представляется, что данный тест должен применяться и по ст. 229 ГК. Данная норма распространяется как на случаи, когда сторона ошиблась в результате собственной небрежности, так и на случаи, когда ошибка произошла по вине третьих лиц. Главное, чтобы на момент заключения сторона имела действительную волю к заключению сделки.

В то же время, не приводит к применению ст. 229 ГК заблуждение стороны в отношении мотива заключения сделки (например, заключение договора кредитования для финансирования договора, который не был заключен; покупка мебельного гарнитура в расчете на переезд в новое жилье, которое не было приобретено). Так, ВСУ отказался признавать в качестве существенного заблуждения, приводящего к недействительности сделки, ошибку продавца в отношении выгодности продажи контрольного пакета акций ООО.[231]

6) Сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, злонамеренной договоренностипредставителя одной стороны с другой стороной, стечения тяжких обстоятельств (ст.ст. 231-233 ГК). Все эти основания по своей природе являются нарушением п. 3 ст. 203 ГК: заключение сделки, в которой волеизъявление стороны не является свободным и не соответствует ее внутренней воле. Для применения этих оснований субъект возражения сделки должен доказать наличие обмана, насилия, злоумышленной договоренности, стечения тяжелых обстоятельств, влияние этих обстоятельств на волю и волеизъявление пострадавшей стороны, а также наличие умысла (недобросовестности) другой стороны. При заключении договора под влиянием тяжких обстоятельств закон прямо не требует наличия умысла или недобросовестности другой стороны, хотя она практически, как правило, презюмируется. Действия недобросовестной стороны не обязательно должны образовывать состав уголовного преступления (напр., мошенничества). В целом воспроизводя ст. 57 ГК УССР, ст.ст. 231-233 ГК содержат и ряд новелл.

По смыслу ст. 230 ГК, обман является сознательным введением в заблуждение другой стороны в отношении обстоятельств, которые имеют существенное значение (то есть, если в случае адекватного понимания пострадавшей стороной этих обстоятельств очень вероятно, что сделка не была бы заключена), и может выражаться в: 1) сообщении заведомо ложных сведений, повлиявших на волю потерпевшей стороны; 2) отрицании обстоятельств, которые могли воспрепятствовать заключению сделки, а также 3) в их сознательном умалчивании. В литературе было высказано мнение, что это положение должно распространяться также и на обман относительно мотива и цели сделки.^[232] Хотя это прямо и не вытекает из содержания ст. 230 ГК, считаем необходимым поддержать эту точку зрения для эффективной защиты пострадавшей стороны в свете общегражданского принципа добросовестности, разумности и справедливости.

Насилие может выражаться в физическом (причинение побоев, истязание, и т.п.) или психическом (угроза, запугивание, шантаж, уничтожение имущества) давлении, вынудившем пострадавшую сторону выразить волеизъявление вопреки ее реальной воле. Угроза должна быть реальной, осуществимой, противоправной и значительной.

Злонамеренная договоренность представителя одной стороны с другой стороной сделки является основанием признания недействительными лишь договоров. Как отмечают исследователи, это положение должно касаться лишь одного вида представительства – договорного (действий на основании договора поручения).^[233] В то же время на практике все чаще данное основание привлекается для признания недействительными сделок, заключенных органом юридического лица (в первую очередь, директором) вопреки интересам лица (в т.ч. с сознательным превышением полномочий). Сведéние сферы применения ст. 232 ГК лишь к отношениям договорного представительства сделает защиту интересов юридических лиц и их акционеров от произвола недобросовестных директоров намного более сложной.

Стечением тяжких обстоятельств следует считать тяжелое имущественное или личное состояние стороны сделки, вынудившее ее заключить сделку на крайне невыгодных (кабальных) условиях, даже и будучи инициатором такого сделки. К таким обстоятельствам следует относить крайнюю бедность, болезнь, смерть кормильца, угрозу выселения и т.п. Новеллой ст. 233 ГК является то, что потерпевшим лицом может быть не только физическое, но и юридическое лицо, однако представляется, что эта норма, олицетворяя собой идею нравственности права и защиты граждан, должна применяться к предпринимательским юридическим лицам лишь в действительно исключительных случаях.

В то же время, поскольку все перечисленные основания (обман, насилие, злоумышленная договоренность, использование тяжелых обстоятельств) являются формами неправомерного поведения, нет правовых оснований применять ст.ст. 231-233 к случаям правомерного давления на сторону (путем угрозы осуществить имеющееся право требования (например, по векселю), предъявить иск или заявление о признании банкротом, пе