XVI. Шизофренический характер

В предшествующих главах мы рассмотрели отклонения в развитии Я, охарактеризованные нами как неврозы. Невроз можно определить как искажение или нарушение отношений человека с реальностью. Невротик сохраняет контакт с реальностью, однако отвергает ее требования, как, например, человек с оральным характером, проявляет недоверчивость, подозрительность или чрезмерную агрессию. Его контакт не является прямым и непосредственным, иначе бы мы не имели права называть это неврозом. Но он и не разрушен и не утрачен полностью. Неврозы можно сравнить с дефектами зрения, такими, как миопия, астигматизм или сужение зрительного поля. Психозы в таком случае подобны слепоте. Человек, страдающий шизофренией, утрачивает контакт с реальностью.

Если такая формулировка выглядит чрезмерным упрощением очень сложной проблемы, добавим, что мы только обозначаем проблему. Нам необходимо дать определение реальности и установить природу контактов с ней организма. Различия между неврозом и психозом, которые по психиатрическим стандартам являются качественными, фактически можно свести к общему знаменателю и рассматривать их как количественный феномен. Разве не встречаются пограничные случаи, в которых трудно решить, каким именно — невротическим или психотическим — является данный паттерн поведения? Разве нельзя сказать, что все люди цивилизованных культур обнаруживают те или иные проявления шизофренического процесса?

Детальное исследование этой проблемы не входит в мои намерения. С другой стороны, аналитику не мешает более близко познакомиться с динамикой шизофренической структуры характера, поскольку он нередко встречается с нею на практике. К тому же биоэнергетические понятия, подробно изложенные выше, позволяют лучше понять эти нарушения, предоставляя новые возможности для их лечения.

Термин «шизофрения» бы введен Блейлером для характеристики синдрома, который прежде назывался dementia praecox. Слово «шизофрения», означающее расщепление разума, или, более широко, расщепление личности, очень точно описывает природу этого расстройства. В отличие от этой исходной концепции в современных теориях, в значительной степени испытавших на себе влияние психоаналитического мышления, шизофрения понимается как регрессивный феномен, выражающийся в своих крайних проявлениях в полном отходе от реальности. Таким образом, существуют две точки зрения на шизофрению. В одном случае речь идет о расщеплении личности, то есть о разрушении единства ее элементов, в другом — о расколе между личностью и реальностью. Наша цель — показать, что обе точки зрения вполне обоснованны и представляют два аспекта одного феномена.

При обсуждении этого мы можем обойтись без подробного изложения конкретных случаев. Психиатрическая литература полна подобными примерами. Считается, что шизофрения является следствием неправильных и ненормальных отношений в семье. Этиологические факторы, вызывающие это состояние, мы рассмотрим позже. А сейчас наша задача — понять механизм формирования основного симптома и тем самым природу стоящего за ним патологического процесса.

Одним из самых внушительных симптомов шизофрении является феномен деперсонализации. В таком отсутствии контакта индивида с собственным телом или с одной из его частей выражается утрата контакта с реальностью. Ощущение своего тела, разумеется, представляет собой важнейший аспект реальности. Другим важным аспектом является ощущение материальных объектов и процессов во внешнем мире. Фактически это две стороны функции восприятия, и, объяснив первую, мы получим хорошую возможность, чтобы понять вторую и углубить свои знания о Я и его расстройствах.

Все исследователи соглашаются, что при деперсонализации человек утрачивает контакт с собственным телом или с его важнейшими частями. Это сопровождается ощущением чего-то странного и нереального. Иногда у человека возникает чувство, что он смотрит на себя со стороны, находясь на расстоянии от собственного тела. Как правило, деперсонализация ограничивается частью тела, которую человек воспринимает как инородную структуру (а не часть себя) и даже как область, контролируемую чужой волей. Приступ деперсонализации вызывает расщепление; материальное тело или его часть больше не принадлежат индивиду, не является тем, что он обычно чувствует и воспринимает как себя самого. Очевидно, происходит что-то такое, что разрушает целостность организмического чувства. Что же происходит? Как объяснить этот феномен? Я бы хотел привести описание такого острого приступа, который, несмотря на свою крайность, является все же весьма показательным. «Однажды у меня возникло странное чувство, будто бы я не могу контролировать свое дыхание. В тот момент мне пришло в голову, что если бы я внезапно остановила его, то не смогла бы начать дышать снова. Будто я была вне собственного тела и смотрела на него так, словно это не я. Я ощущала слабость и головокружение, мне казалось, что вот-вот умру. Затем я закричала и упала в изнеможении, а чувства начали постепенно исчезать. Было очень жутко». Эта пациентка после серии подобных приступов была госпитализирована.

Анализируя такие реакции, мы сталкиваемся с необходимостью решить: либо описание пациента точно отражает то, что произошло, либо оно вызвано болезненным воображением. Чувства, как правило, невозможно оспаривать, исследователь может только осознать их внутреннее проявление. Никто не может знать, находился пациент вне своего тела или нет. Мы должны принять его утверждение и попытаться понять его чувства. Нельзя упрощать проблему, говоря, что все это плод больного воображения. Чтобы объяснить такое нарушение, надо считать это за истинные чувства. В проблеме деперсонализации мы сталкиваемся с феноменом, который выходит за рамки психологии и физиологии. Позвольте мне дополнить это утверждение пациентки еще одним наблюдением. Несколько лет назад моя жена была очень взволнована возможностью поехать за границу. Волнение росло, и вдруг она ощутила, что словно раздвоилась. Чувство раздвоенности было неприятным, но не очень ее расстроило. Она была буквально «вне себя от радости». Одним из двойников было тело, полное жизни и нормально функционирующее, другим — духовное тело (так сказать, бесплотный двойник). Так продолжалось несколько часов, а затем, по мере того как утихало возбуждение, чувство раздвоенности постепенно пропало. Я присутствовал при этом, но не видел и не чувствовал никакого раздвоения. Позже мне вспомнились несколько случаев из моего детства, когда приятное возбуждение было таким сильным, что все вокруг становилось воздушным и нереальным. Это состояние настолько похоже на сон, что впору ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не спишь. Несколько лет назад я познакомился с одной женщиной, знаменитым медиумом, которая сказала мне, что, когда ей надо, она может находиться вне своего тела и наблюдать за собой сзади.

Биоэнергетический анализ позволяет нам объяснить этот феномен. Хотя в настоящее время этому нет экспериментального подтверждения, такое объяснение представляет собой хорошую рабочую гипотезу. Возбуждение проявляется в возрастании подвижности, но, согласно нашей гипотезе, возрастание подвижности есть результат увеличения биоэнергетического заряда в организме. Он заполняет все ткани, кожа становится теплой, меняется ее цвет, появляется блеск в глазах. Если заряд возрастает еще больше, то этот эффект уже выходит за рамки тела. Атмосфера вокруг тоже заряжается, и организм утрачивает привычное ощущение границ. Однажды этот ограничивающий барьер преодолевается, Я оказывается переполненным и затопленным. Выражаясь психологически, в этот момент в непосредственный контакт со Вселенной вступает Оно. Об этом свидетельствуют чувства человека. Он оказывается во власти могущественных сил, ощущая себя пылинкой в воздухе или щепкой в океане. С биоэнергетической точки зрения речь идет о взаимодействии между ядром и космосом.

В интенсивных приятных состояниях реальность тускнеет, но не исчезает совсем. Мечтая, мы знаем, что не спим, а бодрствуем, и, чтобы убедиться в этом, достаточно воспользоваться вошедшим в поговорку щипком. Я есть производное от Оно, и всякий раз, когда последнее доминирует, оно восстанавливает свою природную функцию самовосприятия. Этот основной закон был открыт Фрейдом. Дифференцированная функция представляет собой тенденцию в исходном неструктурированном состоянии, из которого она развивается. Когда ткани сильно заряжены энергией, личность не исчезает, просто теряются ее границы. Реальность, насколько мы ее понимаем, как правило, является продуктом функционирования Я. И если Я подавлено, ощущение реальности ослабевает.

Материальная реальность Я не единственная. Собственной реальностью обладает также и Оно, и в своих проявлениях она ни в чем не уступает реальности Я, хотя и не соотносится с материальными потребностями высших живых организмов. В ней, как у ребенка, преобладает принцип удовольствия, но реальность Оно имеет право на существование, как и та, что находится под эгидой принципа реальности. Это реальность глубочайшего и наивысшего сексуального оргазма, сильнейших религиозных переживаний, чуда весны и рождения. Это реальность, которая затрагивает таинства жизни, но не мистика и не переживание шизофренической реакции.

Процесс раздвоения является более сложным. Когда атмосфера вокруг сильно возбужденного организма заряжается, в действие вступают силы сцепления. Каждый живой организм обладает телесной аурой, то есть естественным полем, существующим вокруг всех заряженных систем. Мой ассистент, доктор Джон К. Пиерракос, тщательно изучал энергетическое поле организма здоровых и больных людей. Я надеюсь, что скоро его исследования будут опубликованы. Оказывается, что, когда организм сильно заряжен, он может выходить за пределы ауры, или поля, которое, сохраняя форму тела, подобно тени следует позади него. Возникнув в виде ядра, это «тело» будет сохранять форму и плотность до тех пор, пока в него поступает энергия физического тела. Из-за наличия энергетического моста между двумя системами восприятие личности раздваивается. Феномен поля пропадает и перестает существовать, когда затихает возбуждение, и энергия возвращается в физическое тело человека. При этом опять-таки нет ни ощущения отсутствия личности, ни психотического ее расщепления.

Я знаю, что мои слова могут вызвать у читателей скептическое отношение. Кто-то может усомниться в самом предположении, а кто-то ополчиться против биоэнергетических интерпретаций. Именно так воспринимались в свое время наиболее ценные идеи Фрейда . Меня могут спросить: если я видел этих «бесплотных двойников», значит, я верю в дух? Я могу только сказать, что речь не идет о вере, спиритуализме и парапсихологическом феномене. Мы склонны считать это заболеванием, симптомы которого, если их воспринимать серьезно, с позиций нашей повседневной реальной жизни необъяснимы. Я думаю, что эти гипотезы докажут свою пригодность непосредственно в горниле терапевтической практики.

Вернемся, однако, к проблеме деперсонализации при шизофрении. Но прежде попытаемся ответить на пару вопросов: что удерживает обычного взрослого человека в повседневной реальной жизни? Почему мы так боимся безумия? Эти вопросы заставляют задуматься еще над одним: по чему многие люди втайне боятся потерять разум?

Психиатры усматривают в этой проблеме страх перед неизвестностью. Цивилизованный человек так сильно цепляется за принятые нормы и сопротивляется новым идеям, что это порой создает угрозу прогрессу. Если он всю жизнь стремится к безопасности, значит, где-то глубоко в нем таится небезопасность. Невроз нашей культуры отчасти состоит в том, что степень безопасности измеряется материальным достатком. Но даже когда мы достигаем в жизни определенной степени материальной безопасности, внутренняя безопасность и покой ускользают от нас. И наоборот, дикие животные в природе обладают внутренней безопасностью, но не имеют материального достатка. Похоже, что иметь одновременно и то и другое невозможно.

Во второй главе мы рассмотрели противоположность внутреннего и внешнего, Оно и Я, материального и духовного. Мы можем сделать вывод, что обычный взрослый человек ограничен внешней реальностью, добывая материальные блага. Материальные потребности — пища, одежда, кров, средства передвижения и т. д. — это огромная сила, удерживающая человека в контакте с повседневной реальностью. До тех пор пока они не приобретают чрезмерный вес, как это произошло в нашей цивилизации, они не являются невротическими. Современному человеку некогда мечтать. Сфера экзотики, духа, непроизвольности нарушает установленный распорядок и угрожает нашей безопасности. К счастью, у нас есть возможность выражать и удовлетворять свои духовные потребности в любви и сексе, в религии и искусстве. Но даже в этих сферах цивилизованный человек значительно ограничен сознанием реальности, которая не дает проникнуть в великую неизвестность — в мир духа[15].

Если продолжить анализ, мы можем увидеть, что удовлетворение материальных потребностей связано с агрессивным поведением, а духовная экспрессия при этом ограничена. Мы можем вывести этот антагонизм из нашей концепции инстинктивных влечений. На рис. 16 жирная линия обозначает материальные, агрессивные, земные качества человека, которые охватывают и вмещают в себя дух-эрос, или любовь, отображенные тонкой линией. Более развитая в сравнении с ребенком мышечная система взрослого способствует агрессивному компоненту. Очень часто агрессивное влечение оборачивается вовнутрь, как при мазохизме, и в дальнейшем подавляет духовную функцию.

В состоянии сильного возбуждения заряд настолько велик, что агрессивный компонент бессилен сдержать чувства. Они переполняют мышечную систему и кожу и выходят наружу. Естественные выходы оказываются недостаточными, чтобы обеспечить разрядку потока, который переливается через край. С другой стороны, депересонализация психотика вводит к ослаблению агрессивного, нормально заряженного влечения. Это не потоп, а разрушение привычных барьеров, которые принято считать нормой. Из-за этого агрессивное влечение в значительной степени редуцировано. Именно это мы и обнаруживаем в личности шизофреника. Такой человек антиматериален, так сказать, антиповседневен. Можно было бы сказать, что это уход, но он равносилен материальной смерти. Я могу, однако, согласиться с другими больными шизофренией, которые говорили мне, что их тело умерло. Когда такое происходит, дух, или свободная энергия, стремится покинуть тело. Это переживается как «умирание», и именно об этом рассказывала первая пациентка. Разумеется, на самом деле они никогда так не умирают. Испуг достаточно велик, чтобы пробудить агрессивные, самосохраняющие тенденции, благодаря которым происходит интеграция. При этом, должно быть, довольно большое количество энергии покидает тело и образует центр самовосприятия вне его.

Полная деперсонализация встречается реже, чем ощущение деперсонализации в части тела. Временное прекращение функционирования части тела, обычно периферической, происходит потому, что из нее ушла энергия. Она становится чужеродной, посторонней и не имеющей отношения к самому человеку.

Столкнувшись с этой проблемой, психоаналитики подхватили положение Фрейда , что Я есть прежде всего выражение телесного Я. Фенихел добавил, что речь здесь идет о «восприятии собственного тела». Однако психоаналитики не знают, как работать с такой концепцией. Я приведу цитату из Фенихела относительно деперсонализации: «Если нормальное ощущение тела исчезает из сознания, это отнюдь не значит, что соответствующее количество телесного Я уходит из данного органа. Это может означать, что орган заряжен значительным количеством либидо, которое заряжено интенсивным контркатексисом» (Fenichel 1945, р.419). Это утверждение правомерно для случаев истерического паралича или истерической амнезии, но не для тех пациентов, которые описывают это чувство как странное. При истерической реакции в части тела, отщепленной от сознания, сохраняется кровообращение и естественный розовый цвет. При шизофренической реакции отщепленная часть либо белая, либо мертвенно-бледная и холодная. Чтобы работать с концепцией тела, необходимо изучить его. Если истерия- это защитная реакция Я, то шизофрения — результат дезорганизации Я. Они не похожи друг на друга, не подобны друг другу, и их нельзя объяснять одними и теми же психоаналитическими терминами.

Я бы сказал, что фундаментальное расщепление в личности шизофреника — это расщепление агрессивных влечений и эроса, духовных сил. Психозы отличаются от неврозов тем, что в первом случае расслоение влечений является тотальным, а во втором- частичным.

Я называю «шизоидной» такую структуру характера, в которой проявляются шизофренические тенденции, но нет серьезного отрыва от реальности. Кроме того, шизоидный характер проявляет базальную антипатию к материальной реальности и тенденцию к полному расслоению влечений. Агрессивный инстинкт у него является не слабым, как у орального характера, а диссоциированным. Человек с шизоидным характером в сознании отождествляется со своими духовными чувствами. Потребность в агрессивном действии принимается только как способ выживания, и на этой основе строится паттерн поведения, который включает агрессивную установку. Несмотря на ее явную силу, в анамнезе таких пациентов нередко обнаруживается, что агрессия полностью отсутствовала.

Я вспоминаю молодую женщину, которой можно было диагностировать шизоидный характер на основании одних только биографических сведений. В строении ее тела проявлялись те самые расщепления, которые характерны для этого состояния. Во время беседы с ней я заметил, что она смотрит мне прямо в глаза, а потом понял, что ее взгляд все время фиксирован на мне. Поразмыслив об этой особенности, я спросил ее, может ли она говорить со мной, не глядя на меня. Она не могла отвести глаз, поскольку в таком случае возникала тревожность. Это является противоположностью невротической тенденции не смотреть на человека. У меня возникло сильное чувство, что она глазами сохраняет контакт со мной. Когда она отводила взгляд, контакт нарушался и она пугалась. И в других аспектах ее поведения проявлялось то же самое стремление сохранять контакт с миром материальной реальности.

Не думаю, что мне надо доказывать, что в основе ее поведения лежит сильное чувство небезопасности. В такой отчаянной попытке ухватиться за объект проявляется глубокий внутренний страх потерять его.

Слабость барьеров в переводе на язык психологии означает слабость Я. Отсутствие ограничительной мембраны означает отсутствие Я. В связи с этим давайте вспомним фрейдовское положение, что Я есть поверхность и проекция на поверхность. Выражаясь биологически, настоящей поверхностью тела является кожа; с точки зрения биоэнергетики подкожная мышечная система служит еще более важной сдерживающей мембраной.

Проблема шизоидного характера и шизофрении заключается в отсутствии идентификации Я с мышечной системой и в слабости самой этой системы.

Если это так, то фрейдовские формулировки нуждаются в уточнении. Не эрос, порождающий жизнь, является объединяющим и связующим элементом организма. Скорее все же именно агрессивный инстинкт, о котором было сказано так много плохого, удерживает тело и душу вместе. Эрос способствует возвращению духа во Вселенную, в царствие Божие. Это принцип нирваны и величайшая цель восточных мистических религий. В конечном счете возвращение происходит. Но в течение жизни организма это стремление к единству со Вселенной канализируется в сексуальную функцию благодаря агрессивным влечениям, служащим самосохранению.

Слабость мышечной системы человека с шизоидным характером и психотика не означает отсутствие мышечного развития, как мы обычно понимаем это выражение. Очень часто человек с шизоидным характером обладает большой силой и развитой мускулатурой. Этим он отличается от человека с оральным характером, мышечная система которого недоразвита. Мускулатура шизоида напряжена, особенно спастичны глубокие мускулы, а вся система некоординированна и сегментарна. Ощущение целостности телесной структуры отсутствует[16]. Голова словно ненадежно укреплена на туловище, заметно «расщепление» тела в области диафрагмы, а нижние конечности функционально не интегрированы с телом. Одна из моих пациенток, объясняя мне свое ощущение разобщенности, сказала, что суставные связки слишком слабые, и показала мне, как «дублирует связки» в коленях.

Независимо от того, верно или нет данное положение, длительные наблюдения убедили меня, что энергетический поток в мышечной системе шизоидного характера прерывается или ослабляется в суставах. Человек чувствует, например, что голеностоп застыл и не сгибается. Если движения не совершаются сознательно, координация и пластика отсутствуют. Многие люди шизоидного склада, стремясь развить чувство координации и целостного ощущения тела, становятся танцорами или атлетами. Больше всего отсутствие пластичности и пластики заметно в естественных проявлениях агрессии, как при выражении злости, так и в сексуальных контактах. Развитая мускулатура шизоида является результатом компенсации базисного дефекта. Позже мы еще вернемся к строению тела и подвижности шизоидного характера, но сначала мне бы хотелось обсудить другой обычный шизофренический симптом- галлюцинации и проекцию.

Для последующего анализа было бы хорошо разграничить эти понятия. Проекция не обязательно сопровождается галлюцинациями и довольно часто встречается при неврозах. Пациент пожаловался мне, что не может наладить контакт с женой. Он описал ее как замкнутую, холодную, неприятную женщину. В следующий раз я встретился с его женой. Это был теплый, живой человек, с которым у меня моментально установился контакт. В действительности же это мой пациент был замкнутый и неприятный, и он спроецировал восприятие самого себя на жену. Но это не психотик. Межличностные отношения моего пациента были нарушены. Он правильно понимал суть проблемы, но, поскольку не мог принять факта, что это привело к неврозу, единственной для него альтернативой было считать, что во всем повинен другой человек. Это все равно что смотреть через темные очки. Пациент смотрел на жену сквозь пелену собственного внутреннего мрака. Но даже такой распространенный тип проекции качественно напоминает шизофренический процесс.

Шизофреническая галлюцинация основывается на проекции, причем проекция определяет форму и содержание галлюцинации. Голос, который слышит шизофреник, — это его собственный голос, а слова, которые произносятся, конечно, выражают его собственные мысли. Я тоже слышу внутренний голос, когда размышляю, но это мало что расскажет нам о механизме проекции. Возможно, картина станет яснее, если мы проанализируем феномен зрительной галлюцинации.

Шизофреник будет рассказывать вам, что время от времени он «видит» образы и формы, которых никто не видит, формы могут быть достаточно четкими, например ангел или дьявол, а могут быть расплывчатыми. Кроме того, шизофреник «видит», например, линии, пересекающие пространство, ауру людей и т. д. Данный феномен надо дифференцировать. Если счесть все это «сумасшествием», мы рискуем потерять дорогу в мир шизофреника. Его надо «подтолкнуть» в реальность, но гарантии, что он примет и предпочтет эту реальность своей, разумеется, нет.

Шизофренический уход от реальности относится только к материальному аспекту нашей жизни. Мы видели, что он основан на сдерживании агрессивного инстинкта, в результате чего чрезвычайно активизируются духовный и сенсорный компоненты. Это естественное противопоставление движения и восприятия. Мы тоже снижаем подвижность, когда хотим повысить остроту слуха или зрения. Шизофреник контактирует с миром, который не понятен обычному человеку. Надо признать, что этот мир существует, иначе постичь проблему шизофрении не удастся. И мы способны при специальной тренировке наблюдать подобные феномены. Этот мир состоит из волн энергии, процессов в энергетическом поле, которые окружают нас в атмосфере. Пока еще шизофреник не галлюцинирует. Галлюцинация возникает в том случае, когда значительная деперсонализация сопровождается проекцией. Форма и содержание видения находятся не в атмосфере, а в психике шизофреника, но они могут быть спроецированы только на экран атмосферных сил. Этот экран совершенно необходим для проекции. Сможете ли вы увидеть изображение, если кинопроектор светит в пространство? Можно ли увидеть в небе фигуры, похожие на диковинных зверей, если оно безоблачно? Если есть экран, то что же является механизмом, который действует подобно проектору и создает образ?

Я выдвигаю тезис, что базальное шизофреническое расщепление состоит в расслоении, или диссоциации, двух инстинктивных влечений. Эта диссоциация возникает из-за того, что на пути агрессивных импульсов стоит блок, который не допускает их в сознание[17]. Она вызывает вторичное расщепление личности шизофреника между влечением и восприятием влечения. Клинические исследования показывают, что такой блок располагается в глубоких мышцах основания черепа. Давайте посмотрим, каким образом этот блок объясняет феномен проекции (рис. 17).

В психотическом состоянии блок в основании черепа столь силен, что в мозг почти не попадают агрессивные, материальные импульсы. То немногое, что все-таки проникает, доходит только до подкорковых центров, а в центр сознания в неокортексе не попадает. Иногда заряд подкорковых центров бывает настолько снижен, что даже витальные функции, такие, как прием пищи, редуцируются до минимума. Это то, что мы называем «негативизмом» психотического поведения. С другой стороны, в паранойяльном шизофреническом состоянии импульсы активны и интенсивны. Когда энергия этих сильных агрессивных импульсов наталкивается на блок в основании черепа, она отклоняются от прямого направления. Большая часть отводится назад, какая-то часть отводится через уши, а какая-то — через глаза. Именно такое отведение энергии через глаза и есть та проекция, которая вызывает зрительные галлюцинации. Однако это самая малая часть феномена галлюцинации.

Отклоняясь назад, энергия импульсов заряжает атмосферное поле вокруг затылка. Поскольку в случае шизофрении мы имеем дело с очень высокой чувствительностью, становится понятным, почему у таких людей часто возникает ощущение, что «за их спиной что-то происходит». Это может быть также проинтерпретировано, как «кто-то пристально смотрит мне в затылок» или «меня преследуют» и т. д.

Иногда можно встретить человека, который ощущает такой блок, но не является психотиком. Один пациент сказал мне; «Когда я зол, я чувствую беспокойство сзади шеи и в затылке. Это фрустрирует меня, потому что я не могу дать выход злости. Это вызывает еще большую злость, и я становлюсь еще более фрустрированным. Я сдерживаюсь, чтобы бы не произносить всякую бессмыслицу, но прекратить это мне не удается».

Многие люди боятся, что кто-то нападет на них сзади. Они садятся в последнем ряду в театре или в лекционном зале и часто оборачиваются, чтобы убедиться в отсутствии опасности.

Поскольку речь идет об агрессивном импульсе, спроецированном вовне, нетрудно понять ощущение преследования, от которого страдает шизофреник. Содержание заблуждения следует интерпретировать в свете жизненного опыта больного, если, конечно, его можно выяснить. Сам по себе биоэнергетический механизм шизофренической проекции и галлюцинации не может быть предметом психоаналитической интерпретации.

Помимо блока в основании черепа у больных шизофренией столь же прочный блок образован спастичными мышцами на стыке таза и позвоночника. Это две гомологические точки на пути биоэнергетического потока. Поскольку поток пульсирует и движется по принципу маятника, нарушения всегда возникают в обоих концах тела. У психотика агрессивное влечение служит сексуальности не больше, чем оно служит Я. В результате он не может достичь сексуальной разрядки. Любое сексуальное ощущение, которое он испытывает, является смутным, диффузным и неспецифичным. Влечение, которое должно было сфокусировать заряд в генитальном аппарате, отклонено наружу. Это положение в определенной мере относится и к шизоидной структуре характера, но здесь многое зависит от степени интеграции личности.

Проекция на тазовый блок происходит точно так же, как на тыльную сторону шеи. Здесь тоже возникает ощущение, будто кто-то находится сзади. Только интерпретация, как правило, несет в себе сексуальный смысл. Фенихел рассказывает о наблюдении Бибринга, который работал с женщиной, «уверенной, что ее преследует мужчина по фамилии Бехайнд [behind (англ.) — сзади, позади. — Перев .]. Она приписывала ему характеристики, которые фактически относились к области ее собственных ягодиц» (Fenichel 1945, р.429). Этим же механизмом объясняется страх мужчин-психотиков перед гомосексуальным нападением. Но если биоэнергетическая динамика проблемы непонятна, объяснить эти фантазии психологически крайне трудно. Позвольте мне снова обратиться к Фенихелу : «Фрейд , первым обнаруживший, что преследователь представляет собой гомосексуальный объект, несомненно был прав; но тот факт, что преследователь в то же время представляет особенности самого субъекта, показывает, что этот объект был инкорпорирован и спроецирован в фантазии пациента». Эти аналитические положения, как бы ни были они верны, не помогают понять механизм данных процессов.

Отсутствие агрессии у шизофреника в сочетании с сильной потребностью в межличностных контактах делает его легкой жертвой активного, агрессивного гомосексуалиста. Мне не приходилось встречать шизофреников или шизоидов с выраженными физическими особенностями, присущими противоположному полу, как это бывает у гомосексуалистов или пассивно-женственных мужчин. Тем не менее среди психотиков нередко имеют место гомосексуальные контакты и фантазии. Интерпретировать такое поведение необходимо на другом уровне.

Идеи инкорпорации — еще один обычный симптом шизофренического расстройства. Такие фантазии включают все естественные телесные отверстия — оральное, анальное, дыхательное и другие. Мы буквально становимся жертвой шизофренической иллюзии, в которой диссоциированная часть представляет целое. В этом отношении важный вклад внес Розен , который истолковывает все фантазии шизофреников как проявления оральности. Очень ценным является его комментарий к проанализированному Фрейдом случаю Шребера; «Кроме того, я начал понимать и никогда не упускал из виду тот факт, что желание тепла проникающего солнца, которое составляло расстройство Шребера, несомненно проистекал о из потребности в солнце вместо холодного солнечного света, доведшего его до сумасшествия» (Rosen 1953, р.7).

Типичную установку человека с оральным характером можно выразить как (сознательное или бессознательное) ощущение того, что «мир чем-то ему обязан». Он чувствует себя обманутым, обделенным. Но он не чувствует преследования и не боится, что на него нападут. Шизофреническую установку можно описать исключительно как страх. Этот страх лежит в основе застывшей неподвижности кататонического ступора, маниакального кататонического возбуждения, мании паранойи и смирения гебефрении. Такая паника может возникнуть только из опыта знакомства с ситуацией, которая угрожала самому существованию индивида.

Идеи инкорпорации можно интерпретировать на оральном уровне, и эти интерпретации относятся также к шизофреническому и шизоидному характеру. В дополнение к глубоко сидящему страху, возникшему в угрожающей ситуации, шизофреник испытывает сильнейшее чувство депривации. Его гомосексуальную направленность можно понимать как попытку обрести теплоту близких человеческих отношений. И у него эта потребность значительно выше, чем у невротика. Терапевтическая задача непроста. Недостаточно вернуть психотика к реальности, устранив его галлюцинации и болезненные переживания. Реконструированное Я должно быть настолько сильным, чтобы оно смогло соединиться с реальностью и это не вызвало бы чрезмерного напряжения. При лечении шизофрении самым важным терапевтическим фактором является теплота и любовь терапевта. Розен демонстрирует свое понимание этого требования, говоря, что «терапевт должен быть любящим, всемогущим защитником и помощником пациента» (там же, р. 8). В отличие от человека с оральным характером про шизофреника нельзя сказать, что это грудной ребенок. Хотя он более зависим, но ему не присущи тенденции «присасываться» и «привязываться», которые обнаруживаются у орального типа. Шизофреник — это ребенок в матке. Ему хочется жить жизнью эмбриона, но он не требует этого от вас. Если терапевт боится или если у него не хватает сил пожалеть шизофреника или шизоида, ему не удастся ничем ему помочь. Мы можем сделать вывод, что в идеях инкорпорации выражается базальная потребность во внутриутробном существовании. Предположение, что поведение шизофреника обладает качеством этой эмбриональной привязанности и зависимости, указывает на возможные этиологические факторы болезни. Прежде чем перейти к их рассмотрению, нам необходимо больше узнать о шизофреническом расстройстве. Много писалось о том, что мышление шизофреника подобно мышлению ребенка или первобытного человека. В поведении шизофреника часто наблюдается явная регрессия. Иногда о таких людях нужно заботиться и опекать, словно детей. Но нельзя преувеличивать это сходство. Биоэнергетическая динамика структуры Я в каждом случае различна. Их психология тоже очень различна. Роббинс называет шизофрению процессом дегуманизации, а шизофреника- дегуманизированным существом. Такое определение нельзя отнести ни к ребенку, ни первобытному человеку. Но в чем же их сходство и в чем различие?

У ребенка, первобытного человека и шизофреника отсутствует способность справляться с реальностью, как мы понимаем это в нашей повседной жизни. Все они сталкиваются с опытом, который выходит за пределы их понимания и требует специальной системы мышления. Маленький ребенок не может понять, что родители не способны удовлетворить его потребности. Из-за этого силы внешнего мира делятся на две категории: хорошие, которые приносят удовлетворение, и плохие, которые создают депривацию и фрустрацию. Поэтому легко понять веру ребенка в ведьм, Санта-Клауса и т. д. Первобытный человек тоже создает подобную дуалистическую, скорее даже плюралистическую концепцию сил Вселенной: хорошие боги, которые способствуют жизненным интересам, и грозные боги, которые служат помехой в жизни. Также и шизофреник имеет подобное базисное противопоставление хорошего и плохого, нередко связанное с Богом и дьяволом, любовью и ненавистью, теплом и холодностью. В таких жестких, элементарных рамках мыслительный процесс будет обнаруживать сгущение, смещение и символические свойства, что, как было показано Фрейдом , является характеристиками жизни во сне. Однако есть разница!

Ребенок функционирует на основе принципа удовольствия, он имеет дело только с напряжением и освобождением от него. Реальность, то есть силы, действующие во внешнем мире, из-за отсутствия необходимого развития остается для него неизвестной. Функционирование психотика не основывается на принципе удовольствия; фактически неспособность идти по направлению к приятному возбуждению и составляет суть его проблемы. Всемогущество ребенка реально. Он- это будущее, наследник всего, что создано в прошлом, творец завтра. Если все это превращается в иллюзию, я могу только сказать, что мы не выполнили свои обязательства перед ребенком. Мания величия, столь типичная для шизофрении, является истинным расстройством.

Первобытный человек функционирует, исходя из принципа реальности, который, однако, ограничен отсутствием аккумулированного опыта. В пределах своих зн<