Методы, стили и порядок властвования
Политическую власть на практике осуществляют разными конкретными (порой индивидуализированными) способами, а стилистические черты (совокупность своеобразных приемов) властвования — важная особенность политической системы как таковой. В самом общем виде процесс реализации власти включает в себя: 1) принятие политических решений с выбором целей и средств их достижения; 2) проведение этих решений в жизнь путем последовательных действий по мобилизации необходимых ресурсов и нейтрализации сопротивления оппозиции.
Методы властвованияполитологи классифицируют по разным основаниям; их, например, ранжируют (т.е. выстраивают последовательный ряд) в зависимости от соотношения в управлении принуждающего насилия и согласия. Подходы к властвованию обычно распределяют на три группы: принуждение, убеждение, стимулирование.В основу каждого из этих методов могут быть заложены самые разнообразные средства и механизмы осуществления власти. Весьма характерно, что необходимый порядок отношений управителей и управляемых образуется за счет «конвертирования» либо физических ресурсов (силы и других способностей, геополитических преимуществ и т.п.), либо символических посредников из смежных с политикой сфер: денег (экономика), влияния (социальные связи), ценностных ориентации (культура) и т.п.
Три основных метода в распоряжении властвующих групп: убеждение, материальная выгода и насилие. Насилие, видимо, наиболее эффективный в краткосрочной перспективе метод, однако он малорезультативен в качестве основного подхода к сохранению власти на длительный срок, ибо он принуждает (особенно в современных условиях) к ужесточению приемов властвования и все более широкому распространению этой жесткости. Самым эффективным (иначе — самым дешевым) методом, конечно, остается убеждение. Однако все три приема — убеждение, выгода и насилие — всегда используются при всех формах правления. Ф. Нойманн, «Подходы к исследованию политической власти» |
При характеристике способов властвования нередко учитывают черты стиля поведения правителей. Психологическое разделение Макиавелли и представителей властей предержащих на «львов» (приверженцев прямолинейного господства, склонных к насилию) и «лис» (правителей скрытных и гибких) впоследствии было использовано в работах знаменитого итальянского обществоведа Вильфредо Парето (1848 - 1923) об оптимизации власти, о ее организации и о важнейшей роли в этих процессах элит. Разработку стилевых характеристик продолжают специалисты по политической психологии, которые предложили множество классификаций политических лидеров в зависимости от их стилевого подхода к правлению («знаменосец», «пожарный» и т.п.).
Кроме того, власть по способам осуществления часто подразделяют на явную(эксплицитную) и неявную(имплицитную). Выражением явной власти будет ситуация, когда А совершенно определенным образом, не допускающим разночтений, укажет Б, что ему надлежит делать (или от чего воздержаться). При неявном властвовании Б делает то, что желает А, но без прямого предписания с его стороны. В этом случае Б знает (или догадывается) об устремлениях А и по разным причинам выполняет их.
Простые примеры подобного предугадывания желаний властной персоны дают неформальные отношения в относительно замкнутых группах (семья, команда политического лидера, клика, клиентела и т.п.). Для иллюстрации имплицитной власти иногда ссылаются на основанное на исторических фактах предание. Английский монарх Генрих II(1133 - 1189), выведенный из себя затяжным конфликтом с архиепископом Кентерберийским Т. Бекетом (1118 - 1170), однажды в гневе воскликнул: «Неужели никто не избавит меня от этого человека?!» Четыре верных рыцаря суверена той же ночью умертвили архиепископа, хотя явного, или эксплицитного, приказа сделать подобное они не получали.
Обратите внимание По мнению многих политологов, власти присуща изрядная хитрость: она сплошь и рядом прибегает к манипуляциям, создавая иллюзию автономии граждан. Вот лишь некоторые приемы правителей: игра на конформизме многих людей; демагогия; церемониальные эффекты; разделяемое с наролом сознание преступного характера неких акций; возбуждение любви к тирану и т.д. Итак, отношения управитель/управляемый создаются не только насилием или принуждением, но также правдой и ложью, пороком и угодливостью, ощущением достоинства либо неполноценности, предательством и любовью. Очень трудно провести границу между принуждением и согласием, тем более что при демократии речь идет не о согласий всех, а о согласии большинства с действиями власти. |
Есть еще одна важнейшая тема, связанная с порядком властвования, — принципы ограниченияполитической власти и ее распределениямежду сторонами властных отношений. В современной практике используется очень много таких подходов, однако основные (разделение властей, типология политических режимов и т.д.) подробнее рассматриваются в других главах, а здесь кратко изложены лишь те из них, что непосредственно относятся к основной проблеме этого раздела — порядок осуществления власти.
В прежние времена ни один монарх, какой бы всемогущей и абсолютной ни была его власть, не взялся бы единолично, без помощи промежуточных органов власти управлять всеми частями большой империи... Демократические народы ...пришли к вещам очень странным. Так, они полагают, что граждане не способны сами вести мелкие дела в соответствии с простым здравым смыслом. Когда же речь идет об управлении целым государством, то этим гражданам они готовы доверить необъятную власть. Люди поочередно становятся то игрушками в руках правителя, то его повелителями, то больше, чем королями, то меньше, чем простыми смертными. А. де Токвиль, «О демократии в Америке» |
Из желательных и возможных ограничителей верховной политической власти вслед за Алексисом де Токвилем (1805 - 1859) до сих пор называют религию и нормы нравственности; промежуточные территориальные органы и «образования патриотического сплочения» (т.е. входящие в государство провинции и регионы, местные общины); группы интересов и социальной солидарности (различные элиты, ассоциации, партии, лоббистские организации); общественное мнение; независимую судебную власть. Позже к этому перечню добавилась и информационная власть.
Самый значимый и известный принцип взаимоограничения полномочий управителей — разделение властей— будет рассмотрен в главе о законодательно-функциональной типологии политических режимов. Это означает, что институты и политические силы (включая отдельного гражданина) обращаются не к обобщенной власти как таковой, но к такой власти-посреднику, которая занимается специфическими обязанностями, — творит законы, исполняет уже принятые решения и законы, следит за их соблюдением. Честь формулирования принципа «власть останавливает власть» для политики принадлежит Шарлю Луи Монтескье (1689 - 1755).
Интерпретация Одним из первых философов политики, всерьез задумавшимся над вопросом, почему погиб Рим и как избежать его участи, был Монтескье. Он писал; «Несмотря на любовь людей к свободе, несмотря на их ненависть к насилию, большая часть народов все же подчинилась деспотизму. И нетрудно понять, почему это произошло. Чтобы образовать умеренное правление, надо уметь комбинировать власти, регулировать их, умерять, приводить их в действие; подбавлять, так сказать, балласту одной, чтобы она могла уравновесить другую; это такой шедевр законодательства, который редко удается выполнить случаю, и который редко позволяют выполнить благоразумию». По Монтескье, средство против вырождения демократии в тиранию — равноправие трех ветвей власти: «Чтобы не было возможностей злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы сдерживать друг друга» («О духе законов».1748). |
МОНТЕСКЬЕ(Montesquieu), Шарль Луи(1689, Шато Лабред, близ Бордо - 1755, Париж) французский философ-просветитель, политический мыслитель, правовед, писатель. Авторряда работ, посвященных политике, среди которых роман-трактат «Персидские письма» (1721; устами своего героя - молодого перса, путешествующего по Европе и направляющего письма на родину (всего 161 письмо), Монтескье обличал деспотизм, критиковал пороки аристократии и духовенства; в 83-м письме излагается типичная для Просвещения концепция справедливости и правосудия: опорная категория в этой концепции - добродетель); «Размышления о величии и падении римлян» (1733); «О духе законов» (1748; работа над этим сочинением продолжалась более 20 лет) и др. Часть работ Монтескье не дошла до наших дней - например, сохранились только сокращенное изложение и некоторые фрагменты «Трактата об обязанностях» (1725). Вклад в развитие политической мысли.В отличие от многих мыслителей Просвещения, Монтескье при изучении явлений общественно-политической жизни применял не абстрактно-априорные методы, а методы непосредственного эмпирического наблюдения и сравнения. Принципы социального и исторического детерминизма позволили Монтескье отойти от предшествующих рационалистических концепций и заявить о невозможности построить на основе теории естественного права (хотя общие посылки этой теории он разделял) универсальную систему общественных законов, поскольку условия существования народов различны. На первый план Монтескье ставил факторы, определяющие «дух законов», или «образ правления»: «Многие вещи управляют людьми: климат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, нравы, обычаи; как результат этого образуется общий дух народов» («О духе законов»). Под «духом закона» Монтескье понимал отношения, характеризующие совокупность позитивных политических, гражданских и исторических законов. Различающиеся условия и факторы, характеризующие «дух закона», определяют также и характер формы правления. Он выделил три формы - республиканская (демократическая и аристократическая), монархическая и деспотическая. Этим формам соответствуют определенные этико-политические принципы: добродетель - для республиканской, честь - для монархической, страх - для деспотической. |
Французский политолог Жан-Люк Шабо справедливо полагает, что каковы бы ни были претензии политической власти, она не может всецело господствовать над управляемым ею обществом, а значит, ей обязательно нужны «физические» противовесы в виде так называемого правового государства*и конституционных гарантийгражданских свобод.
За несоблюдение принципа ограничения политической власти следуют санкции: они налагаются либо в юридическом порядке, либо применяется коллективная защита управляемых от действий управителей. В конституциях разных государств эти санкции прописаны неодинаково, вместе с тем их можно свести в некий краткий каталог: правовая защита управляемых (оспаривание нормативных актов, в т.ч. подзаконных, высшей власти, персональная, обычно уголовная, ответственность управителей); контроль конституционности (как правило, прямое обращение граждан в Конституционный или Верховный суд); лимитирование права представителей законодательной и исполнительной властей апеллировать в ряде случаев к судам; отрешение от должности управителей с помощью специальной уголовной процедуры и т.д.
Интерпретация По мнению Шабо, изложенному им в учебнике «Введение в политику» (1991), «очевидные преимущества писаного права— его определенность и всеобщая о нем осведомленность («никто не может отговариваться незнанием законов») — недостаточная гарантия его претворения в жизнь. Торжественность деклараций прав не является залогом уважения к ним в реальных действиях членов сообщества». Для эффективности норм права нужна совокупность трех условий: соответствие писаной нормы ценностям и соотношению сил в обществе; признание наивысшей ценности правовой системы норм (от конституции и ниже); наличие механизмов и органов, чья задача — эффективно обеспечивать законность по ее иерархии (т.е. контроль конституционности). |
Ограничения политической власти ради защиты управляемых получили действенную поддержку со стороны международно признанных правовых актов (Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 г., и т.д.).
Теперь вопрос о распределениивласти. Властные отношения очевидно асимметричны: в них вовлечено правящее меньшинство и управляемое большинство. Ряд политологов считают, что правящее меньшинство — это вневременная социальная категория, которая составляет относительно сплоченную группу — элиту*,— наделенную, по мнению ее представителей и с точки зрения общественности, выдающимися свойствами. Другие убеждены, что элиты — относительно недавние образования, появившиеся лишь в Новое время благодаря высокой социальной мобильности и расслоению (стратификации) крупных массовидных обществ. Особо выделявшиеся до того группы традиционно воспринимались как объединения «лучших», «благородных», «либеральных» (здесь — свободных и щедрых), «чистых»; для них были характерны достаточно высокая замкнутость, нередко и единство происхождения.
Обладание властью обеспечивает правящей элите привилегированные и господствующие позиции в обществе. Причем считается, что такое положение элиты в социальной структуре не зависит от персональных перестановок, частичного обновления ее состава, происходящих при социально-политических переменах и преобразовании способа организации власти (в т.ч. в случаях чередования у власти правящих и оппозиционных групп); почти неизменными остаются также ее социально-психологические характеристики.
Элиты, равно как прочие массовидные объединения (группы людей, выделяющиеся по определенному признаку — например, пенсионеры, школьники, избиратели какой-то партии и т.п.), некоторые ученые считают субъектами политической власти. Это спорная точка зрения. Возражающие ей спрашивают: могут ли все бизнесмены или рабочие, все женщины или любители пива выступать как единый политический актор? Ответ, по меньшей мере, неочевиден, прежде всего потому, что в современных условиях один человек так или иначе включается в разные группы внутри общества. Более того, есть множество примеров, когда люди действуют вопреки интересам своей группы или наперекор устремлениям большинства.
Однако в политике каждый отдельный человек, сложившиеся элиты и другие социальные группы, политические институты выполняют свойственные им роли и занимают определенные позиции при распределении власти. В традиционных политических системах они образовывали пирамидальные структуры, когда вершину занимал самый мощный властитель, затем шли слои все менее значимых авторитетов, внизу же оказывались самые неавторитетные роли и институты. Тем самым возникали политические отношения иерархического типа. Для их описания удобна модель «верх — низ», «вышестоящие — подвластные».
При пространственном(территориальном) распределении власти та же логика может быть представлена с помощью модели «центр — периферия». Она особенно удобна для налаживания функционирования более сложных, чем чисто иерархические, политических систем с гибкими принципами организации. На основе этой модели продуктивное описание распределения и циркуляции власти внутри Европы, отдельных национальных сообществ и субрегионов было осуществлено в 1970-1980-е гг. политологами, интеллектуально объединенными выдающимся норвежским исследователем Стейном Рокканом.
РОККАН(Rokkan), Стейн(1921, Ваган - 1979, Берген) — норвежский социолог и политолог-компаративист, видный представитель западной послевоенной политической науки; один из основателей и первый председатель Европейского консорциума политических исследований (ECPR). Авторряда работ, в том числе: «Граждане, выборы, партии: подходы к изучению сравнительного развития» (1970); «Экономика, территория, идентичность: политика западноевропейских периферий» (1983, соавт. Д. Урвин). Кроме того, Роккан выступил редактором ряда книг: «Демократия в условиях мировой напряженности» (1951, совместно с Р. Маккеоном); «Партийные системы и размежевание избирателей» (1967, совместно с СМ. Липсетом; представляет собой результаты исследования электоральных процессов в Италии, Франции, Испании, ФРГ, Финляндии, Норвегии, Японии, Бразилии и Западной Африке); «Кливажи, партии и массовая политика» (1970, совместно с Э. Аллардом); «Политика территориальной идентичности: исследования европейского регионализма» (1982, совместно с Д. Урвином) и др. Вклад в развитие политической мысли.Важной сферой научных интересов Роккана были электоральные исследования, в особенности электоральное поведение в Норвегии (участие в Норвежской программе). Первоначальным образцом таких исследований для европейских ученых стали достаточно эффективные американские методики. Было выяснено, что на электоральное поведение в Норвегии влияют отличающиеся от американских партийные альтернативы. Для объяснения этих и подобных различий Роккан и его коллеги обратились к историческим и региональным (эколого-географическим) факторам, также оказывающим влияние на современные политические ориентации избирателей. По данной причине в электоральные исследования в Норвегии почти с самого начала был включен эколого-географический компонент. Роккан отмечал большое значение в долгосрочной перспективе процессов первичной массовой политической мобилизации, которые, в свою очередь, испытывают значительное воздействие институциональных факторов, в особенности таких, как время и способы введения всеобщего избирательного права в соотнесении с возникновением парламентского или подотчетного парламенту правительства. В связи с электоральными исследованиями в сферу научных интересов Роккана попали социальные кливажи (фр. clivage, англ. cleavage — расслаивание, разделение), т.е. достаточно широкие и глубокие расколы общества по различным основаниям (классовым, расовым, религиозным и т.п.) или фундаментальные различия и конфликты, определяющие, в частности, размер и качество национальных партийных систем. Роккан предложил немало аналитических схем, объясняющих причины политизации таких расколов. Общей чертой этих схем было немалое внимание к отношениям центр - периферия: в процессе нациеобразования между модернизирующимся национальным центром и периферией имеют место многочисленные экономические, юридические, культурные и т.п. противоречия. Кливажи сопровождаются появлением устойчивых комплексов (политических) предпочтений, вокруг которых формировались европейские партии. После возникновения базовых электоральных структур (институтов, в т.ч. правил голосования) происходит «отвердение» (англ. freezing) кливажей (расколов) и электоральных структур (институтов), их стабилизация: «Партийные системы 1960-х годов отражают с немногими, но существенными исключениями структуру кливажей 1920-х годов» («теорема отвердения» была выдвинута Рокканом в 1967 г. совместно с СМ. Липсетом). В поздних работах Роккан рассматривал вопросы, связанные с наниеобра-зованием и формированием государств, намереваясь создать «топологическую и типологическую макромодель Европы», требовавшую систематического сравнения больших массивов географических, экономических, политических и т.п. данных по европейским странам. Предложенная им «концептуальная карта Европы» («теория Европы») основана на сочетании методов ретроспективного и перспективного анализа, чрезвычайно насыщена политическими сущностями и охватывает временной период в несколько столетий. |
Пространственное распределение, функциональная специализация могут привести к такому усложнению процессов циркуляции (круговорота) власти, что гражданам и их объединениям, вступающим через исполнение ролей в политические отношения, окажется трудно разобраться с многоликостью ее проявлений. В таких случаях возникают вполне оправданные ощущения многовластия, а с ними — и стихийного безвластия. Именно это в античности выражало понятие полиархии(гр. polyarkhia — власть многих) как рассогласованности управления. Когда же создаются специальные институты, которые регулируют процессы распределения власти, задают правила ее делегирования, возвращения и функционального преобразования, многообразие локусов (лат. locus — место) власти люди способны обратить себе на пользу.
Например, даже в централизованном, т.е. унитарном (фр. unitaire — составляющий единое целое), государстве есть общенациональная власть и периферия с местным управлением. Однако здесь все внутренние и международные полномочия сосредоточены в руках первой. По определению Шабо, если государство из центра с помощью своих представителей руководит местными территориальными единицами, это — деконцентрация; если оно передает часть своих полномочий локальным сообществам и контролирует выполнение ими надлежащих функций, то мы имеем дело с децентрализацией. Гораздо сложнее распределение власти в федеративных (лат. foedus — союз) государствах, где существуют одновременно два постоянных и формальных уровня управления. Своеобразие этого устройства состоит в том, что сама федерация обладает всей полнотой внешнего и частью внутреннего суверенитета; ее участник (субъект) — лишь некоторыми, в каждом случае особыми, признаками внутреннего суверенитета. Еще более разнообразно устройство власти в конфедерациях или в таких наднациональных образованиях, как Европейский союз.
Дата добавления: 2016-05-28; просмотров: 2729;