Государственное управление и его социальная природа 6 глава

Не понимать это непозволительно, особенно в условиях быстро нарастающей энергии социального протеста, опасности оранжевых революций, социально-политических провокаций. Необходимо учитывать и другие факторы:

— несмотря на то, что рост безработицы в стране остановлен, тем не менее, ее общий объем огромен и превышает 5 млн человек. Сегодня даже добротные знания и университетские дипломы не являются надежной путевкой в жизнь;

— продолжается относительное, а для многих миллионов и абсолютное обнищание. Людей шокируют ускоренные темпы накопления огромных богатств на одном социальном полюсе и непроглядная нищета с безработицей, организованной преступностью, алкоголем и наркотиками — на другом. Неподдельное возмущение вызывают беспрецедентные коррупционные скандалы во властных структурах, в том числе самого высокого элитного уровня;

— бюрократизация и нравственная деградация государственного аппарата, которые приобрели системно угрожающие масштабы;

— неуклонно растет социальная апатия на фоне деградации правового сознания, правовой некомпетентности и усиливающегося правового нигилизма. Пренебрежительное отношение к закону и человеческому достоинству стало чуть ли не ведущим признаком российского образа жизни. Закон многими уже не воспринимается как средство защиты прав, свобод и интересов личности;

— серьезную тревогу вызывает демографическая ситуация, даже несмотря на то, что в стране произошли определенные подвижки к лучшему — впервые за многие годы зафиксирован рост рождаемости, снизилась смертность, увеличилась продолжительность жизни мужчин.

В таких условиях управлять средним классом, находить компромиссы и обеспечивать на его основе единство общества и социальный мир становится делом крайне непростым: в какой‑то момент государственное управление может потерять свой изначальный смысл и легко превратиться в поиск виновных и элементарное выяснение отношений между властью, бизнесом, гражданским обществом и народом.

Первые признаки такого развития событий — различные полицейские мероприятия типа «маски-шоу», устрашающие выемки документов, неожиданные облавы, массовые административные задержания, обыски квартир и т.п. Нам же нужно прямо противоположное — социальное партнерство с согласованными усилиями власти и граждан, причем не ради каких‑то заоблачных мечтаний и не ради модернизации как таковой, а ради гуманизации общественной жизни, стабильного развития, обуздания коррупции и декриминализации управления. Нам нужно, как справедливо говорит президент, менять систему государственного управления.

Не случайно сегодня достаточно серьезно обсуждаются вопросы реформы политической системы; ужесточения антикоррупционных стандартов; усиления налогообложения спекулятивного капитала; существенного ограничения корпоративных бонусов; укрепления государственных корпораций более сильными и нравственно здоровыми управленческими кадрами; установления более действенного контроля за банковскими счетами тех, кто профессионально связан с государственной и муниципальной службой.

Подсистема взаимодействия управляющих и управляемых — это управленческие отношения, посредством которых реализуются цели, задачи и функции государства. Это отношения между самыми разнообразными организациями: политическими, бюрократическими, корпоративными, клановыми, хозяйствующими, международными. Они могут быть как субъект-субъектными (внутриаппаратными) и субъект-объектными, так и наоборот, объектно-субъектными и даже объект-объектными на уровне различных социальных институтов. Стороны (участники) этих отношений выступают как носители взаимных прав, обязанностей и ответственности друг перед другом. Их статус и полномочия в подавляющем большинстве случаев регулируются соответствующими правовыми нормами. В этом случае говорят об управленческо-правовых отношениях, реализуемых в процессуально-правовом режиме исполнения, соблюдения, контроля, надзора и защиты.

По своей направленности управленческие отношения подразделяются на вертикальные и горизонтальные, по целям — на предписывающие, запрещающие, охранительные и регулятивные; по содержательному наполнению — на глобальные международного масштаба, общенациональные, общеотраслевые, межотраслевые надведомственного характера и внутриорганизационной компетенции, по социально-статусному показателю — на формальные и неформальные.

Возникают такие отношения в результате юридически значимых целенаправленных властно-распорядительных и организационно-управленческих действий, причем как со стороны государства и его структур (как субъекта управляющего воздействия), так и общества и его подсистем (как объекта, воспринимающего властно-управленческие импульсы). Общество далеко не всегда выступает как пассивная, ведомая, чисто воспринимающая сторона управляющего воздействия.

Вспомните, с каким энтузиазмом были восприняты приоритетные национальные проекты в социальной сфере и как активно народ воспротивился монетизации льгот, заставил государство изменить управленческую тактику в этой сфере. Или факт самого последнего времени: насколько искренне россияне поддерживали политику стабилизации В. В. Путина еще пять-шесть лет назад (рейтинг доверия превышал 80%) и с каким негодованием и активным противодействием отнеслись те же россияне к итогам выборов в Государственную Думу 2011 г. и с какой настороженностью относятся к его нынешней политике в качестве главы государства на новый срок.

Управленческие отношения, с одной стороны, это объективно обусловленное явление, складывающееся безотносительно стороны этих отношений — активной или пассивной. С другой стороны, отношения являются сознательными и волевыми, носят осознанно целенаправленный характер. При этом они могут быть как формальными (официальными, урегулированными правом), так и неформальными (неофициальными). В последнем случае отношения ничем официально не регламентированы, строятся добровольно на доверии и моральной ответственности.

Но в любом случае управленческие отношения динамичны, противоречивы, а главное — изменчивы. В процессе любых трансформационных преобразований в режиме правления или изменений соотношения между государством и гражданским обществом в обязательном порядке происходят преобразования вертикальных связей в горизонтальные и наоборот. Церковь, отмирая как государственная структура, не исчезла, а сохранилась как институт гражданского общества и устояла даже в условиях коммунистического атеистического государства. Парламент возник как противовес абсолютизму, затем трансформировался в партийно-государственную структуру в форме советов народных депутатов, а сейчас он — базовый элемент демократической системы принятия ре­шений и управления.

Управленческие отношения обладают и другими, не менее значимыми, особенностями:

— возникают в процессе реализации властно-управленческих полномочий;

— формируются как на началах согласованных и скоординированных действий по горизонтали, так и по схеме «власть-подчинение», «команда-исполнение» по вертикали. В последнем случае они характеризуются юридическим неравенством сторон и регулируются в режиме императивности. С одной стороны, управленческие отношения — это отношения распорядительства и ад­министрирования, а с другой — исполнительства, подчиненности и подотчетности. Они могут быть согласованными и консенсусными, но нередко становятся конфликтными и деструктивными. Объект может понимать стратегию субъекта управления и заинтересованно содействовать ее реализации, а может сопротивляться консервативному курсу руководства и мешать даже разумным нововведениям;

— в них находят отражение все основные качества, присущие государственному режиму, включая способность адекватно (или неадекватно, искаженно, превратно) реагировать на потребности, интере­сы, желания и возможности людей. Управленческие отношения — не только форма государственного управляющего воздействия, но и важнейший канал формирования (часто в острой конкурентной борьбе) представительства, защиты и реализации интересов граждан во властных структурах всех уровней. Объективные условия и объективная реальность только тогда конструктивно воспринимают предлагаемые преобразования, когда в обществе имеются социальные силы и достаточные средства, заинтересованные в реализации предлагаемых новаций. Вот почему бюрократия заинтересована в пассивности и политическом застое, всячески сопротивляется (иной раз даже не понимая до конца суть своей позиции) любым демократическим подвижкам, любым проявлениям творческого начала «снизу». Бюрократия, как правило, преувеличивает роль субъективного фактора (прежде всего роль вождей, элит и чиновничества), впадает в субъективизм, списывая на «неблагоприятные объективные условия» и «незрелость гражданского общества» свои ошибки, промахи и недоработки;

— по своей сути являются организационными, в их рамках реализуется организу­ющее воздействие субъекта на соответствующие объекты. Между сторонами управленческих отношений могут возникать противоречия, споры и даже конфликты. Разрешаются они, как правило, во внесудебном организационно-административном по­рядке, хотя понятно, что каждая из заинтересованных сторон вправе обратиться в суд и другие правоохранительные структуры с требованием о восстановлении ее законных прав и интересов. Если и это не приносит должного эффекта, начинаются пикеты, митинги, массовые протесты, а то и революции, т.е. качественно новые управленческие отношения в крайне политизированных формах.

Структурный срез управленческой системы может быть представлен и в другой конфигурации, например как совокупность институциональной, нормативной, функциональной, коммуникативной и культурно-идеологической подсистем.

Институциональная подсистема — устойчивый юридический и материальный каркас системы политического руководства и управления. Это своего рода основа функционирования всей государственной организации. Она отличается преемственностью, стабильностью, публичностью, нормативностью, рациональностью, иерархичностью. Чем дольше существуют и совершенствуются ее институты, тем прочнее и устойчивее организация.

Институциональная подсистема состоит из правовых и социальных, формальных и неформальных, постоянных и временных, сильных и слабых институтов. Включает в себя институты президентства, парламентаризма, правительства, федерализма, законности, политического режима, гражданства, выборности, конституционного, административного, арбитражного и гражданского судопроизводства, публичной государственной и муниципальной службы. Не менее значимы и такие социальные институты, как политические партии и движения, неправительственные организации, народные фронты и общественные формирования, социально-экономические учреждения и организации.

Находясь в диалектической взаимозависимости, институты вступают в сложные и противоречивые отношения, как между собой, так и с другими социальными структурами. Взаимодействуя же и дополняя друг друга, институты образуют «непрерывное институциональное пространство», которое называют конгруэнтностью институтов. Инновационное развитие этого пространства обеспечивает модернизацию государственного управления.

Центральное место в институциональной системе принадлежит, естественно, главному институту власти и управления — государству, государственным органам, государственной службе. Активную роль играют также их подведомственные организации, общественные объединения, органы местного самоуправления, Интернет и СМИ, которые существенно влияют на общественное мнение и с помощью которых оказывается достаточно ощутимое воздействие на государственный аппарат и, наоборот, государственного аппарата на социум и граждан. Вместе же и совместно институты способствуют установлению в обществе стабильного социального порядка, ограничению неопределенности во взаимоотношениях между людьми, помогают минимизировать трансакционные издержки и нейтрализовать негатив противоправных неформальных практик.

Нормативная подсистема складывается из политических, правовых и нравственных норм, регламентирующих и регулирующих отношения государственного управления, как в целом, так и на уровне каждого ее структурного элемента. Центральное место в данной подсистеме занимают правовые нормы, которые служат базовым регулятором управленческих взаимосвязей и взаимоотношений, обеспечивая функционирование не только государственных, но и частных структур, общественных объединений и неправительственных организаций, всех физических и юридических лиц.

Функциональная подсистема определяется направленностью и формами управляющего воздействия, методами и способами реализации властных полномочий. Эта подсистема — основа государственного режима, который обеспечивает прочность системы или, наоборот, разрушает устои существующей власти. При этом режим обладает известной самостоятельностью по отношению к конституционно сложившейся структуре государственного управления.

Коммуникативная подсистема включает разнообразные формы, средства и методы взаимодействия как внутри системы, т.е. между ее элементами (скажем, между органами государственной власти различных ветвей), так и вне таковой — с политическими партиями, социальными, этническими, конфессиональными и иными общностями и гражданами.

Культурно-идеологическая подсистема формируется из различных по содержанию теорий, концепций, идей и взглядов участников социальной жизни. Ее качество определяется уровнем политической, правовой и нравственной культуры общества и аппарата государственного управления, преобладанием в ней гуманистических или негуманистических течений. Функционально культурно-идеологическая подсистема решает задачи либо сохранения и воспроизводства идеалов существующей модели государственного управления (для России это ценности демократии, правового порядка, цивилизованного рынка, межнационального и межконфессионального согласия, социальности политики), либо ее расшатывания и даже разрушения.

Как видим, государственное управление может быть представлено как достаточно сложное в содержательном, структурном и функциональном отношении явление.

Во-первых, данное явление носит субъектно-объектный характер, выражает взаимодействия и взаимосвязи субъекта государственного управления с управляемыми объектами. Только в совокупности они образуют систему «целенаправленного, организующего и регулирующего воздействия на общественные процессы, сознание, поведение и действия людей». Общество же (и все его подсистемы) как объект управляющего воздействия формирует «социальный заказ» государству и одновременно является социальным пространством властно-управленческой деятельности. От общества, его потребностей и интересов, ресурсов и реальных возможностей в конечном счете зависят содержание и эффективность этой деятельности.

Именно в рамках структурно-функциональных методологических координат построили свою «вневременну`ю и не зависящую от социально-экономических детерминант» модель государственного управления американские ученые Г. Алмонд, Д. Истон и Т. Парсонс. Государственное управление они представляли как органическую совокупность взаимосвязанных видов деятельности государственных институтов и политических элит, влияющих на принятие и реализацию государственно-управленческих решений.

АЛМОНД Габриэль (1911—2002)

Выдающийся американский ученый, труды которого в области сравнительных исследований государственных систем и теории полити­ческого развития являются классикой современной государственно-управленческой мысли. Преподавал в Йельском, Пристонском и Стэнфордском университетах. Автор многочисленных работ, в том числе: «Структура социального действия» (1937); «Борьба за демократию в Германии» (1949); «Соблазны коммунизма» (1954); «Экономика и общество» (1956); «Политические системы развивающихся регионов» (1960); «Полити­ческое развитие» (1970); «Современная сравнительная политология» (2000).

Классик компаративистики. Соавтор одной из самых авторитетных в научном мире классификации функций политической системы, в числе которых: 1) политическая социализация; 2) политическое рекрутирование; 3) артикуляция интересов; 4) агрегирование интересов; 5) политическая коммуникация; 6) политическое взаимо­действие. Базовыми считал функции нормотворчества, применения правил и процедур введения законов в действие; контроля и надзора; пресечения несанкционированных акций и других, направленных на нарушение законов, действий.

В совместном с С. Вербой труде «Гражданская культура, Политические отношения и демократия в пяти государствах» (1963) исследовал взаимосвязи политической системы с внешней средой. Высоко оценивал роль политической культуры (патриотизм, правовое сознание, отчужденность). Автор системного структурного функционализма.

ИСТОН Дэвид (р. 1917)

Ведущий американский политолог, адаптировавший основные принципы системного анализа к политике и управлению. В 1948—1984 гг. преподавал политическую науку в Чикагском, Калифорнийском и других ведущих западных университетах. Участник и кон­сультант многих международных исследовательских проек­тов. В 1968—1969 гг. — президент Американской ассоциации полити­ческих наук. В 1984 г. избирается вице-президентом Американской академии наук и искусств. Автор ряда известных в мире ученых работ, среди которых: «Политическая система» (1953); «Сис­темный анализ политической жизни» (1965); «Основы политического анализа» (1979); «Ана­лиз политических структур» (1990).

Представил свою оригинальную трактовку сущности политики и политической социализации как «систему поведения», связанную с властным распределением ценнос­тей, а политическую деятельность — как процесс принятия, претворения в жизнь и последстви­й властных управленческих решений. Политическая система для него — это «черный ящик» с входом и выходом, обеспечивающий управление обществом. Был уверен, что государственное управление сродни точной науке, доказывал возможность компьютерного моделирования политических процессов.

ПАРСОНС Толкотт (1902—1979)

Американский ученый-социолог, оказавший значительное влияние на формирова­ние современной школы структурного функционализма и эффективного управляющего действия. Продолжатель научных школ М. Вебера, Э. Дюргейма, В. Паретто.

Профессор Гарвардского университета. Автор многочисленных работ, среди кото­рых особо выделяются «Структура социального действия» (1937); «Социальная система» (1951); «К общей тео­рии действия» (1951); «Экономика и общество» (1956); «Структура и процесс в современном обществе» (1960); «Политика и социальная струк­тура» (1969); «Теория действия и человеческое существование» (1978).

Для менеджмента и политики оказались крайне полезными его суждения о природе и особенностях социальных систем, сущности таких явлений, как политика, власть, социальное действие, целеполагание, общественное равновесие, стабильность, управляемость. Немало внимания уделял методам управленческой деятельности в условиях «подвижного равновесия».

Управленческая, как и любая другая социальная система, считал Т. Пар­сонс, должна отвечать четырем требованиям: адаптации; целедостижения; интеграции и латентности.

Идеи Т. Парсонса придали новое качественное измерение анализу управленческих процессов, позволили точнее определить место государственного управления в жизни общества и выявить истоки социальных изменений в нем. Предметом его научных интересов были также вопросы политической социализации, социальных конфликтов и революций.

Процесс функционирования политической системы Д. Истон описывал как процесс взаимодействия трех элементов: «вход» — «конверсия» — «выход». На «вход» попадают внешние экономические, культурные, социальные и иные импульсы от общества — различные наказы и требования общества по поводу материального благосостояния, культуры, образования, условий труда и т.д. Затем эти импульсы в соответствии с определенными принципами «осмысливаются и перерабатываются в процессе политической конверсии» и только после этого попадают на «выход» в форме конкретных решений — законов, указов, постановлений, программ. При этом действует как прямая связь от власти к обществу, так и обратная — от общества к власти.

Во-вторых, государственное управление — это процесс осознания, юридического оформления и практической реализации общественно-значимых потребностей, интересов и целей общества. В этом проявляется общественно-политическая природа государственного управления, которую можно представить следующей логической схемой: «общество — государство — политика государства — цели и задачи государственного управления — ресурсы государственного управления — функции государственного управления — принципы государственного управления — формы и методы государственного управления — средства и ресурсы государственного управления — общество».

В-третьих, система государственного управления представляется как достаточно многоуровневое, иерархически выстроенное множество элементов онтологического характера. Это совокупность динамично развивающихся и постоянно изменяющихся элементов, где каждый последующий элемент подчиняется и обслуживается предыдущим. Между указанными элементами (подсистемами) существует последовательная и достаточно жесткая детерминация и причинно-следственная взаимозависимость. Меняется цель — меняются задачи; меняются задачи — меняются средства, формы и методы их решения; меняются формы и методы — меняются стиль управления и режим властвования. Напомним, что как только была определена цель перестройки партийно-советской системы управления, тут же были поставлены задачи ускорения социально-экономического развития, расширения гласности, формирования рыночных отношений. Вслед за этим изменились и формы политической деятельности — появились альтернативные выборы, прямые трансляции заседаний Верховного Совета, политические дискуссии и телевизионные дебаты и т.д. Результат: общество пошло по пути демократизации. На смену ценностям советской государственности пришли ценности демократического правового государства с президентской формой правления. Качественно иным стало и федеративное устройство страны.

В-четвертых, государственное управление — явление субъективное, выраженное в мыслях, поступках, действиях и даже чувствах конкретных людей и социальных сообществ. Причем, все эти элементы тесно связаны между собой и образуют определенную гармонию, логику которой можно выразить следующим образом: «цель — информация — знания — ресурсы — идеи и концепции — решения — управленческие действия — результат — цель». В представленной схеме заключена основная логика государственно-управленческой деятельности. Главное, чтобы люди, наделенные разумом и властью, пользовались доверием и авторитетом в народе, работали в полный размах своих сил, сдерживая прихоти свои и своего окружения.

В-пятых, государственное управление — это постоянно изменяющееся и непрерывно совершенствующееся явление. Наша страна, как это уже не раз бывало в прошлом, снова попала в ситуацию выбора: либо ждать, что жизнь наладится сама по себе, либо решительно продвигаться вперед по пути инноваций и обновления, причем в режиме как эволюционных изменений, так и кардинальных реформаций. В этом смысле нет альтернативы политике модернизации, т.е. курсу стратегически прогрессивных качественных преобразований. Цель — освоение новейших достижений научно-технического прогресса, усиление социальной мобильности, повышение материального и духовного благосостояния людей, конструирование общества, готового жить в высокотехнологичном конкурентном демократическом мире.

Нам надо без нарушения управляемости перейти к новым прин­ципам государственного регулирования; оптимизировать полномочия и предметы ведения федеральной, региональной и муниципальной властей; сделать более рациональной структуру управления; укрепить новыми кадрами и создать более гибкую нормативно-правовую базу государственной службы. Надо также понять, что слабости современной модели государственного устройства нельзя победить бесконечной борьбой со сталинизмом, развенчиванием самодержавной и советской истории, оскорблениями людей путем навешивания ярлыков типа «совки», проведением «демократических» мероприятий, провоцирующих социальное недовольство.

Строить новое и достойное нужно и до́лжно. Но строить делами, а не инсинуациями, не сведением счетов с теми, кто думает не так, как кому‑то хочется. Не умничаньем, пустыми призывами и стремлением каким‑то образом изменить нравственный код нации, а интеллектом, профессионализмом и уважительным отношением к людям. И уж во всяком случае, нельзя бездумно следовать «дорожным картам» Всемирного банка и рекомендациям многочисленных западных консультантов.

Сейчас Россия как никогда в новейшей демократической истории нуждается в продуктивных действиях. Прежде всего, в плане полномасштабного восстановления реального сектора экономики и возрождения культа созидательного труда, усиления борьбы с безответственностью, непрофессионализмом и коррупцией, моральной деградацией и завистью к прелестям материального изобилия. Мы должны расширить пространство свободы для честной предпринимательской деятельности, оказать всяческое содействие всем, кто предлагает внятные и полезные инициативы, кто способен не только задуматься и спросить, но и делом ответить на вопросы: «Зачем, как, почему и ради чего?»

Завоевывая уважение сограждан, государство должно быть щедрым и одновременно бережливым, внимательно следить за тем, чтобы не совершалось ничего такого, что могло бы вызвать ненависть или презрение подданных — общество не прощает непостоянство, легкомыслие, барство и нерешительность властей (Н. Макиавелли), не прощает плохие законы, «самовладство» и «своеволие», порожда­ющие беспорядки, неуемную жажду перемен и стремление к несправедливости (Ю. Крижанич).

КРИЖАНИЧ Юрий (1618—1683)

Один из самых талантливых мыслителей российского прошлого, священник-миссионер, по национальности — хорват. Получил философско-богословское образование в Загребе, Болонье и Риме. Овладел несколькими античными и современными для своего времени западноевропейскими языками, приобрел фундаментальную образованность в области истории, юриспруденции, математики и астрономии.. Целью свое жизни считал достижение содружества славянских народов под эгидой русского государства. Приехал в Москву в 1659 г. и поступил на службу к русскому царю. Вскоре был сослан в Тобольск.

Находясь в ссылке, написал несколько сочинений: «Политика» (1663—1666); «Об Божием смотрении» (1666—1667); «Толкование исторических пророчеств» (1674), в которых критиковал различные стороны жизни русского государства, выдвинул программу необходимых преобразований. Отталкивался от теории божественной сущности верховной власти. Самой лучшей формой правления называл неограниченную наследственную монархию, считая, что иначе будут смуты, злодеяния и обманы. По его мнению, чтобы не было тирании, на троне должен восседать мудрый и ученый человек, именно в этом скрыты мудрость, могущество и богатство государства; должны также быть хорошие законы (грабительские законы всегда и везде порождают непорядки); сильный боярский суд; подвластность Богу и стыд перед людьми. Отрицал крепостное право. Большие опасности для государственного управления связывал с посадским, боярским и женским правлением, непосильными государственными поборами и алчностью чиновников.

3.2. Прямые и обратные связи в системе государственного управления

Любая власть, если она хочет быть перспективной, должна быть готова к прямому общению с людьми. Если она этого не делает, то в определенный момент оказывается на свалке истории. За примерами далеко ходить не нужно, достаточно вспомнить события так называемой арабской весны 2011 г. Власть, которая казалась абсолютно устойчивой и незыблемой, пользовалась поддержкой значительной части населения, буквально за несколько недель рухнула, оказавшись не готовой адекватно реагировать на вызовы времени.

Одни исследователи видят прямые связи жесткими и деспотичными («сильная рука»), без чего, по их мнению, невозможно обеспечить эффективное управление. Другие придерживаются иного мнения, утверждают, что в прямых связях «сверху вниз» чаще всего царят не разум и логика, а эгоистическое «я хочу» и «я так считаю», а обратные связи «снизу вверх», наоборот, носят преимущественно хаотично-случайный характер; проявляются в виде каких‑то инициатив, предложений, жалоб, нареканий и бесконечных просьб навести порядок, повысить пенсии, построить детские сады, дать тепло, снизить тарифы, наказать зарвавшихся чиновников.

Дополнительные сложности в организации прямых и обратных связей возникают в условиях федеративного государства. В России, например, вполне обоснованный отказ от жесткой вертикальной соподчиненности органов государственной власти и местного самоуправления привел к другой крайности — «параду суверенитетов» и тому, что некоторые субъекты федерации стали считать себя почти свободными от законодательных актов федеральных органов. В результате нависла угроза развала государства. Огромные трудности возникли со сборами налогов, финансированием государственного аппарата, реализацией производственно-инновационных, социальных и военно-оборонных программ. Пришлось принимать адекватные и достаточно жесткие меры, создавать федеральные округа, ужесточать контроль сверху.

Прямые связи — это воздействие управляющего субъекта на объект. В этих связях представлено преимущественно воздействие сверху вниз. Прямые связи могут быть постоянными, временными и эпизодическими, мягкими (дирижерскими) и активными (командными и даже силовыми). Хорошо, когда прямые связи естественны, как говорится, «незаметны». Значительно хуже, когда они проявляются в форме жесткого диктата, всевозможных штурмов и авралов, объявления особых ситуаций, введения прямого президентского правления и т.д. Подобное было присуще системе партийно-советского руководства с его мобилизационными методами, которые чаще всего порождали не энтузиазм, а неприятие и раздражение.