Антифашистское движение Сопротивления в годы второй кировой войны. Установление диктатуры пролетариата.

Осуществляя подготовку агрессии против Советского Союза, гитлеровская Германия заставила югославское правительство Цветковича подписать 25 марта 1941 г. протокол о присоеди­нении к Тройственному пакту, который, открывал вермахту до­рогу на Балканы, где союзница Германии Италия, как известно, оказалась в тяжелом положении. Ее армия терпела поражение от греческих войск. Но подписание протокола вызвало волну протеста со стороны югославского народа. На второй день в Юго­славии начались массовые выступления с требованием аннулиро­вать союз с Гитлером. В этой обстановке 27 марта 1941 г. произо­шел государственный переворот. Группа патриотически настро­енных офицеров во главе с генералом Симовичем свергла пра­вительство Цветковича, что означало разрыв Югославии с Тройственным пактом. Понимая, что Гитлер не остановится пе­ред агрессией против Югославии, чтобы вернуть ее в свой блок, правительство Симовича в тот же день обратилось к со­ветскому руководству с предложением заключить военно-поли­тический союз на любых условиях, которые предложит СССР, вплоть до некоторых социальных изменений, осуществленных в Советском Союзе. Югославское правительство выразило го­товность немедленно разместить на своей территории советские войска, в первую очередь, авиацию, для отражения возможной германской агрессии. Кроме того, югославское правительство сообщило советскому руководству разведданные, в том числе полученные от шведского посла в Берлине, о том, что Герма­ния в ближайшем будущем намерена напасть на СССР. Сталин игнорировал предупреждение югославского правительства, как он поступал и с аналогичными сообщениями нз других источ­ников. Больше того, связанный с Гитлером секретными прото­колами о разделе сфер влияния в Восточной Европе, Сталин отказался заключить с Югославией военно-политический союз, дав лишь согласие на подписание договора о дружбе и нейтра­литете. Конечно, этот договор не мог остановить гитлеровскую агрессию против Югославии. Рано утром 6 апреля 1941 г., ког­да в Кремле только что закончился официальный банкет по случаю подписания югославско-советского договора, 50 герман­ских дивизий и ее сателлитов (Италии, Венгрии и Болгарии) вторглись в Югославию.

Война продолжалась 12 дней. 17 апреля представители юго­славского командования в оккупированном Белграде подписали акт о безоговорочной капитуляции. Над Югославией нависла долгая ночь немецко-фашистской оккупации. Часть ее террито­рии была передана Гитлером своим союзникам. Венгрия полу­чила часть Словении, Болгария — Вардарскую Македонию, Италия получила южную часть Словении н часть Хорватии, На остальной территории был установлен прямой военно-политиче­ский контроль гитлеровской Германии. Гитлер образовал два марионеточных государства — Хорватию во главе с Павеличем, и Сербию во главе с Недичем.

С первых же дней оккупации на территории Югославии стало разворачиваться антифашистское движение Сопротивле­ния. Возникло два центра антифашистской борьбы. Первый был создан полковником югославской армии Драже Михайло­вичем, действовавшим под контролем эмигрантского правитель­ства, которое обосновалось в Лондоне. Создаваемые Михайло­вичем вооруженные отряды (четы) дали название четническому движению. Четники Михайловича совершали террористиче­ские и диверсионные акты, вели пропагандистскую работу, со­бирали оружие, готовясь к решающей схватке с немецко-фашистскими оккупантами. Свои активные действия четники приурачивали к решающему наступлению англо-американских войск па западном фронте.

Второй центр антифашистской борьбы был создан коммуни­стической партией Югославии во главе с ее лидером И. Б. Тито. В отличии от руководителей четнического движения КПЮ ориентировалась на развертывание массового национально-ос­вободительного движения.

После нападения гитлеровской Германии на СССР в Юго­славии сложилась благоприятная обстановка для организации всегародной вооруженной борьбы, так как на ее территории гитлеровцы оставили небольшие гарнизоны в городах и для ох­раны важнейших коммуникаций. Основные силы вермахта, на­ходившиеся в Югославии, были переброшены на восточный фронт. 4 июля 1941 г. Политбюро ЦК КПЮ дало указание соз­давать партизанские отряды и начинать вооруженную борьбу. Осенью 1941 г, борьба югославских партизан, руководимых КПЮ шла по всей территории страны. В освобожденном серб­ском городе Ужице обосновался Главный штаб партизанского движения и руководящие органы КПЮ. Образование Ужицкой республики, контролировавшей значительную часть территории Югославии, вызвало глубокую тревогу у гитлеровского прави­тельства. Против партизан Тито были брошены отборные части СС и вермахта. Начались ожесточенные сражения. Гитлеров­цам понадобилось два месяца тяжелых кровопролитных боев, чтобы задушить Ужицкую республику, но свсей цели они не добились. Разгромить партизанские отряды не удалось, они от­ступили в другие районы страны. Больше того, героическая борьба югославского народа с превосходящими силами немецко-фашистских войск подняло авторитет КПЮ. Численность ее партизанских отрядов быстро росла. В итоге в ноябре 1942 г. партизанские отряды были преобразованы в Национально-ос­вободительную армию Югославии (НОАЮ). Ее главнокоман­дующим стал Тито, которому вскоре было присвоено звание маршала.

В ходе расширяющейся национально-освободительной борь­бы антифашистское движение Сопротивления стало перера­стать в народно-демократическую революцию. В конце ноября 1942 г. (в разгар сталинградской битвы) на освобожденной тер­ритории Югославии было создано Антифашистское вече на­родного освобождения Югославии, взявшее на себя функции временной высшей законодательной власти. В ноябре 1943 г. был образован Национальный комитет освобождения Югосла­вии (НКОЮ), который был наделен полномочиями временного правительства. Председателем НКОЮ стал И. Б. Тнто.

В состав Антифашистского вече и НКОЮ, кроме коммуни­стов, вошли представители других антифашистских демократи­ческих партий — сербская земледельческая партия, демокра­тическая партия и республиканская партия, Вместе с КПЮ оти партии образовали Национально-освободительный фронт. Четники Михайловича, выступавшие за реставрацию монархии и довоенных порядков, отказались от сотрудничества с комму­нистами и не вошли в образованный компартией Нациопалыю-освободительный фронт.

На контролируемой НКОЮ территории осуществлялись де­мократические социально-экономические и политические преоб­разования. Конфисковывались земли, предприятия, банки, иму­щество эмигрантов, коллаборационистов и предателей Родины. Они передавались под управление народных органов власти. На них вводился рабочий контроль, а конфискованная земля передавалась в руки безземельных и малоземельных крестьян. На освобожденной территории вводились демократические пра­ва и свободы. 29 ноября 1943 г. сессия Антифашистского вече приняла решение о запрещении югославскому королю возвра­щаться в Югославию до окончания войны. Это решение приве­ло к обострению отношений с лидерами четнического движе­ния, выступавших под девизом: “За короля и отечество”. Дело доходило порою до открытых вооруженных столкновений меж­ду четниками и отрядами Национально-освободительной армии Тито. Все это осложняло отношения НКОЮ не только с эмиг­рантским правительством, но и с США и Англией, считавшими короля законнным главой югославского государства. Кроме то­го, враждебное отношение между НКОЮ и четниками ослабля­ли силы националыно-освободительного движения в Югославии, облегчали гитлеровскому командованию вести борьбу против разрозненных антифашистских сил. Лидеров четнического дви­жения особенно пугали намерения Тито осуществить на осво­божденной территории преобразования откровенно социалисти­ческого характера, его открытое стремление к установлению монопольной власти КПЮ. Подобная политика вызывала трево­гу даже у Сталина, так как она могла испортить союзнические отношения с Англией и США. Не случайно во время войны Сталин не раз требовал от Тито не спешить с проведением преобразований социалистического характера и искать компромисс с эмигрантским правительством. Под давлением советского руко­водства Тито вынужден был в ноябре 1944 г. подписать с лондон­скими эмигрантскими кругами соглашение об образовании демок­ратического коалиционного правительства. 7 марта 1945 г. такое правительство было создано. Его возглавил Тито, а премьер-министр эмигрантского правительства Шубашич стал его заме­стителем и министром иностранных дел. Однако Тито согласил­ся на формирование коалиционного правительства лишь при условии признания эмигрантскими кругами проведенных на ос­вобожденной территории социально-экономических и полити­ческих преобразований. В апреле 1945 г. Антифашистское вече было преобразовано во Временную Скупщину Югославии, глав­ной задачей которой была подготовка проекта новой югослав­ской конституции. Временная Скупщина приняла решение о выборах в Учредительное собрание, которому и предстояло принять разработанный ею проект Конституции. Выборы, про­водившиеся в условиях политической монополии КПЮ, принес­ли победу коммунистам и тем партиям, которые их поддержи­вали.

В ноябре 1945 г. Учредительное собрание после принятия конституции упразднило монархию. Югославия была провозгла­шена Федеративной Народной Республикой Югославией (ФНРЮ). Высшими органами законодательной власти стали На­родная Скупщина и Союзное вече (палата национальностей). Премьер-министром нового правительства был вновь избран Тито. Коммунисты заняли все ключевые посты в правительст­ве, которое в дальнейшем стало называться Союзным исполни­тельным вече. В целом, принятая Конституция фактически ус­тановила диктатуру пролетариата в союзе с трудящимися сло­ями крестьянства и городских низов. В ней было записано, что экономическую основу государства составляет общественная собственность на средства производства. После принятия Кон­ституции в декабре 1946 г. правительство ФНРЮ провело все­общую национализацию промышленности, в результате кото­рой 90% промышленных предприятий перешло в руки госу­дарства. Была завершена аграрная реформа, закон о проведении которой был принят еще весной 1945 г. Одним словом, к началу 1947 г. в Югославии была подготовлена почва для пере­хода к строительству социализма. Все это не могло не обост­рить внутриполитическую борьбу в Югославии. Буржуазные политические партии, вошедшие в свое время в коалиционное правительство Тито, выступили с решительным протестом про­тив узурпации власти компартией, против ее намерений изме­нить существующий строй, построить в Югославии социализм. В ходе противоборства они потерпели поражение.

Переход к строительству социализма. Вынужденный разрыв отношений с Советским Союзом и с другими социалистическими странами. Поиски югославским руководством новых путей социалистического строительства. Модель самоуправляющего социализма.

При переходе к строительству социализма югославское ру­ководство обратилось к использованию советского опыта. Это не было результатом силового давления со стороны Стали­на. Тито и другие югославские руководители верили в не­пререкаемый авторитет сталинской модели социализма и счи­тали. что каждая страна, вступающая на путь социализма, дол­жна использовать у себя советский опыт. На IX съезде СКЮ я 1959 г. Тито в этой связи говорил: “Концепция СКЮ о стро­ительстве и развитии Югославии, как социалистической стра­ны в начале находилась под влиянием советской теории и прак­тики, что вполне объяснимо в тогдашних условиях. Это не навязано нам извне, так как мы сделали свободный выбор. Было бы исторически неточным, если'бы мы не подчеркнули, что тогда для югославских коммунистов общественное устройст­во в СССР было образцом социализма и что мы, свободно вы­бирая наш путь развития, в то же время брали пример с Совет­ского Союза”.

Однако, уже в первые годы строительства социализма юго­славские руководители убедились, что советский опыт не из лучших. Не подвергая открытой критике сталинскую модель социализма, они стали вносить в нее существенные корректи­вы, подчеркивая при этом, что стремятся использовать совет­ский опыт применительно к специфическим условиям Югосла­вии. В частности, югославские коммунисты отказались от прак­тики насильственной сплошной коллективизации и ликвидации кулачества, как класса. Они отказались также от проведения политики индустриализации за счет трудящихся масс. Отход югославсого руководства от канонов сталинской модели соци­ализма первоначально не вызвал негативной реакции у Сталина и его окружения. Больше того, советские руководители расценили их опыт, как стремление строить социализм с учетом национальных особенностей, как творческий подход к теории и практике марксизма-ленинизма и поддержали инициативу югославских коммунистов.

В ноябре 1947 г. газета “Правда” назвала процессы экономического и политического развития в Югославии “изумительными”, свидетельствовавшими о том, что страна идет к со­циализму своим оригинальным путем. А двумя месяцами рань­ше на совещании коммунистических и рабочих партий в Вар­шаве, на котором было создано Информационное бюро, глава югославской делегации Э. Кардель сделал доклад об опыте социалистического строительства в Югославии, одобренном все­ми участниками совещания. Не случайно центром пребывания штаб-квартиры Коминформбюро и его печатного органа газеты “За прочный мир, за народную демократию” была избрана сто­лица Югославии — Белград, что следует рассматривать, как признание авторитета КПЮ, ее вклада в творческое развитие марксистско-ленинской теории. В свете выше изложенного ста­новится ясным, что причины ухудшения советско-югославских отношений в конце 1947 г., завершившегося их разрывом, кры­лись не в разногласии по вопросу о путях и методах строитель­ства социализма. Они лежали в другой плоскости. Советское руководство, оказывая большую помощь Югославии на заклю­чительном этапе второй мировой войны, рассматривало Юго­славию и другие страны Восточной Европы в качестве своих младших партнеров, беспрекословно выполняющих его прика­зы и распоряжения. Сталин и его окружение считали возмож­ным бесцеремонно вмешиваться во внутренние дела этих госу­дарств. Оказавшиеся на территории Югославии отдельные во­еннослужащие вели себя ни как союзники и друзья, а как под­линные хозяева. Точно так же повел себя и гражданский пер­сонал, прибывший в Югославию для оказания экономической и технической помощи. Вызывающее поведение некоторых со­ветских граждан породило негативную реакцию в стране. Еще в конце октября 1944 г. на страницах югославской прессы ста­ли появляться критические высказывания в адрес Красной Ар­мии. Их автором был ближайший соратник Тито Милован Джилас. Джилас приводил примеры недостойного поведения сол­дат и офицеров. Его публикации вызвали бурное негодование самого Сталина. Назревал конфликт. Но его удалось погасить. Во время визита в Москву югославской делегации в апреле 1945 г. Джилас принес свои извинения Сталину. Однако, вско­ре возникли новые трения между советскими и югославскими руководителями. В марте 1945 г. в связи с формированием ко­алиционного правительства Тито выступил с заявлением. Это заявление Сталину не понравилось, так как в нем ничего не было сказано о роли Советского Союза в освобождении Юго­славии. Сталин успокоился лишь после того, как югославское руководство дало разъяснение, что Тито не оказал в своем заявлении о решающей роли Советской Армии в освобождении Югославии по политическим соображениям, во избежание раз­ногласий в правительстве с представителями буржуазных пар­тий. Но в конце мая 1945 г. Тито дал новый повод Сталину для резкого недовольства. 27 мая он 'произнес речь в городе Любляне. В ней Тито заявил: “Нам хотят навязать мнение, что мы используем войну в каких-то захватнических целях (речь шла о Триесте). Нам хотят навязать мнение, что мы ставим союзников перед свершившимся фактом. Я решительно отвер­гаю от имени своего народа, что мы не намерены что-либо за­хватывать силой. Но мы требуем справедливого завершения войны, мы требуем, чтобы каждый у себя был хозяином. Мы не будем платить по чужим счетам, мы не будем разменной монетой, мы не хотим, чтобы нас вмешивали политику сфер интересов. Мы не будем больше ни от кого зависимы, что бы о нас не писали и не говорили. Нынешняя Югославия не будет предметом сделок и торгов. В этой речи впервые проявились политические амбиции руководителя Югославии, его открытое стремление выйти из-под контроля Сталина. Правда, Тито умышленно не назвал, против какой страны были сделаны вы­пады. Но даже самому неискушенному в вопросах дипломатии было ясно, что эти выпады были направлены, прежде всего, против советского руководства. Своим заявлением Тито давал понять, что он больше не допустит вмешательства во внутрен­ние дела и будет проводить независимую внешнюю политику. Сталин правильно расценил содержание речи Тито, назвав ее от­крытым недружественным актом по отношению к Советскому Со­юзу. Тотчас же было отдано распоряжение советскому послу, что если Тито “еще раз сделает подобный выпад против Совет­ского Союза, то мы вынуждены будем ответить ему критикой и дезавуировать его”. Но в тот момент разрыв отношений с Советским Союзом вовсе не входил в намерение руководителя югославского государства, и Тито вновь был вынужден улажи­вать конфликт. Последовало очередное разъяснение о том, что в своей речи Тито имел ввиду вовсе не Советский Союз, а США и Англию. Сталин сделал вид, что разъяснения югослав­ской стороны его удовлетворили, но после этой речи Тито у Сталина не было уже никакого доверия к своему союзнику. Подозрительность и недоверие Сталина к югославскому руко­водству усугубляли советоко-югославские отношения. Достаточ­но было малейшего повода, чтобы конфликт между Тито и Ста­линым вспыхнул с новой силой. Причем, на первый план выдвигалось личное соперничество двух маршалов. Один из них, ге­нералиссимус Сталин, после победы над фашизмом претендовал на безраздельное руководство в международном коммунисти­ческом движении и в образованной по его замыслам мировой системе социализма. Сталин считал мировую систему социализ­ма своим детищем и смотрел на руководителей социалистиче­ских стран, как на усердных послушников, усваивающих его теорию и практику. Со своей стороны, маршал Тито, вознесен­ный антифашистским движением до высот национального ге­роя Югославии, претендовал на роль югославской мессии и стремился сбросить с себя ярмо сталинского диктата.

Очередной раунд разногласий между советскими и югослав­ским руководством начался в конце 1917 г. и вскоре получил широкую огласку. В югославской прессе на очередной раз была развернута кампания против советских военных и гражданских специалистов. Их обвиняли в навязывании советских позиций югославским партнерам и даже во вмешательстве во внутрен­ние дела страны. Стала распространяться пропаганда о том, что СССР занимается вербовкой агентов из югославских граж­дан. За этими обвинениями в прессе последовали конкретные действия югославских властей. Было принято решение, кото­рое запрещало государственным и партийным органам предо­ставлять советским представителям особо важную экономиче­скую и иного рода информацию. Теперь такую информацию со­ветские представители могли получать только с санкции ЦК КИЮ и югославского правительства. За советскими граждана­ми устанавливался контроль со стороны органов безопасности. Сталин по нраву усмотрел в этих деяниях югославского руко­водства очередной недружественный акт.

Развязка была ускорена разногласиями по балканской проб­леме. Не согласовав своей позиции со Сталиным, Тито в начале 1918 г. выступил с идеей создания Балканской федерации с участием Югославии, Румынии, Болгарии, Албании и Греции. Инициатива Тито была поддержана руководством Болгарии во главе с Г .Димитровым. Но она вызвала гнев и возмущение Сталина. Сталин рассматривал создание балканской федерации. без предварительной консультации с ним, как попытку Тито и руководителей других социалистических стран выйти из-под советского контроля. Этого Сталин не мог допустить. Кроме то­го, по мнению Сталина, созданием балканской федерации Тито еще больше усугублял напряженные отношения СССР со сво­ими недавними союзниками — Англией и США. А главное, Сталина возмущало, намерение Тито проводить независимый внешнеполитический курс. Последовал немедленный вызов в Москву югославских и болгарских руководителей. Знал крутой нрав Сталина, Тито сам не поехал. Югославскую делегацию на переговорах возглавил Э. Кардель. Во главе болгарской деле­гации прибыл Г. Димитров, которому в ходе состоявшихся пе­реговоров со Сталиным 10 февраля 1948 г. пришлось выслу­шать немало оскорблений и угроз, Сталин в грубой форме по­требовал от югославских и болгарских руководителей, чтобы впредь, без предворительных консультаций с СССР, они не предпринимали самостоятельных внешнеполитических шагов. "Тут же Сталин вместо балканской федерации предложил соз­дать усеченную федерацию с участием Югославии, Болгарии и Албании, но уже под контролем Советского Союза, “Этот воп­рос созрел”,— сказал Сталин. Г. Димитров принес извинения Сталину за непродуманный подход в вопросе о создании бал­канской федерации и принял советские предложения. Что каса­ется Э. Карделя, то он уклонился от формулирования четкой позиции в этом вопросе. Вернувшись домой, Э. Кардель 1 мар­та 1948 г. выступил на заседании Политбюро ЦК КИЮ о ре­зультатах встречи в Москве. Он рассказал о содержании пере­говоров, о грубом тоне критических высказываний Сталина в адрес югославского и болгарского руководства. При этом сам Э. Кардель во время выступления на Политбюро ЦК не удер­жался от очередных антисоветских выпадов. Он вновь обвинил советские разведовательные службы в вербовке югославских агентов. Его выступление было поддержано самим Тито, кото­рый упрекал советское руководство, в нежелании оказывать Югославии необходимую, экономическую и военную помощь, Тито заявил, что отношения между Югославией и СССР зашли в тупик, что на югославское правительство оказывается давле­ние. “Мы должны, — говорил Тито, — выдержать это давле­ние. Речь идет о нашей независимости. Мы не пешки на шах­матной доске, мы должны ориентироваться только на собственные силы”. Предложенную Сталиным федерацию с участием Югославии, Болгарии, Албании Тито назвал сталинским троянским конем. Подробности заседания Политбюро ЦК КПЮ стали известны советскому послу, которого информировал учатн.ик .заседания С. Жуйович. Незамедлительно последовали ответные меры со стороны Сталина. Из Югославии были отоз­ваны советские специалисты под предлогом, что они окружены недружелюбием. Югославские руководители сделали вид, что не понимают причин поведения советского руководства. 20 марта 1948 г. югославские руководители направили письмо в Москву с просьбой разъяснить позицию Советского Союза. В ответ 27 марта 1948 г. Сталин и Молотов направили письмо в адрес ЦК КПЮ, в котором обвинили руководителей Югосла­вии в создании атмосферы недоверия и враждебности вокруг советских специалистов, и вообще в ухудшении советско-югославских отношений. В письме впервые выдвигалось обвинение в отходе руководства КПЮ от теории марксизма-ленинизма и практике социалистического строительства, в попустительстве росту капиталистических элементов в городе и деревне, при­верженности теории мирного врастания капитализма в социа­лизм, заимствованной у Бернштейна. В письме Сталин и Моло­тов сделали заключение, что КПЮ не может считаться марксистско-ленинской партией, в ней отсутствует дух классовой борь­бы. .

12—-13 апреля 1948 г. состоялся пленум ЦК КПЮ. Пленум отвел обвинения Сталина, назвав их “тенденциозными” и “ос­корбительными” для Коммунистической партии Югославии. В выступлениях участников пленума вновь были допущены выпа­да против руководителей 13К1Ц6) и Советского государства (о вербовке югославских агентов). Но в то же время ЦК КПЮ предлагал ЦК ЬКП(б) послать советскую делегацию, чтобы она могла на месте разобраться с положением дел в Югославии. Ко­нечно, ни о какой посылке делегации Сталин не хотел больше слышать. Он разослал свое письмо от 27 марта 1948 г. руко­водителям коммунистических и рабочих партий — членов Ин­формбюро, которые не замедлили принять решения, поддер­живавшие позицию ЦК ВКП(б). Заручившись их поддержкой, Сталин направил письмо руководителям КИЮ с предложением прибыть на заседание Информбюро коммунистических и рабо­чих партий, назначенное на последнюю декаду июня 1948 г. в Бухаресте. Руководство КПЮ отказалось прибыть на совеща­ние. В отсутствие югославской делегации участники совещания приняли резолюцию “О положении в коммунистической партии Югославии”, которая была опубликована 29 июня 1948 г. В ней югославское руководство обвинялось в клеветнических вы­падах, выражавшихся в заявлениях о перерождении ВК1Ц(б) и социалистического строя в СССР. Резолюция обвиняла так­же КПЮ в отходе от марксистско-ленинской теории, классовой борьбы в переходный период от капитализма к социализму, в проведении правооппортунистической политики в деревне, при­нижении роли рабочего класса, ревизии марксистско-ленинского учения о партии, переходе КПЮ на позицию национализма и в разрыве с интернациональными традициями коммунистиче­ского движения.

Составленная в грубых тонах и выражениях, резолюция за­канчивалась призывом к здоровым силам КПЮ, оставшимся верными марксизму-ленинизму, сменить нынешнее руковод­ство и выдвинуть новых руководителей партии, твердо стоящих на интернационалистических позициях.

Таким образом, конфликт, который долгое время держался в тайне, стал достоянием широкой гласности. С 1 но 10 июля 1948 г. почти все коммунистические партии мира поддержали резолюцию Информбюро. В итоге ФНРЮ оказалась и полной изоляции внутри международного коммунистического движе­ния. Компартия Югославии пришлось практически в одиночку вести борьбу против величайшей исторической несправедливо­сти. 21—28 июля 1948 г. состоялся V съезд КПЮ. Он заявил, что Югославия остается социалистической страной, принадлежащей к социалистическому лагерю во главе с СССР, что КПЮ остается в Информбюро, сохраняет верность принципам международной иролетарюкои солидарности и единству антифа­шистских сил, что она признает ведущую роль ВКП(б) в меж­дународном коммунистическом и рабочем движении и необходи­мость следовать опыту ВКП(б) во внутренних и международ­ных делах. Съезд заверил ЦК ВКП(б) в том, что руководство КПЮ постарается представить советскому руководству на ме­сте все возможности, чтобы оно могло убедиться в несправед­ливости обвинений. Он поручил ЦК КПЮ приложить все уси­лия для преодоления разногласий с ВКП(б) и добиться улучше­ния отношений между Советским Союзом и Югославией.

Одним словом, от былого высокомерия югославских руково­дителей не осталось и следа. Они готовы были отправиться в “Коноссу” и ценою унижения добиться примирения. Но Сталин не верил клятвам и заверениям руководителей КПЮ. Он решил предать их анафеме. Были разорваны все межпартийные и меж­государственные связи между СССР и Югославией. Вслед за СССР всякие отношения с Югославией разорвали другие соци­алистические страны. В ноябре 1949 г. очередное заседание Информбюро по югославскому вопросу приняло новую резолю­цию под названием “Югославская компартия во власти убийц и шпионов”. В этой резолюции содержались чудовищные обви­нения в том, что руководство КПЮ оказалось в руках “проб­равшихся к власти под маской друзей СССР врагов народа, убийц и шпионов, наймитов империализма, которые полностью сомкнулись с империалистической реакцией, и от буржуазного национализма скатились к фашизму. Борьба против “клики Тито”, как агентов американского империализма объявлялась Информбюро долгом всех коммунистических и рабочих партий. Но даже после появления этого одиозного документа югослав­ские руководителя еще какое-то время продолжали надеяться на урегулирование возникших недоразумений и воздержива­лись от развертывания антисоветской кампании. Вплоть до на­чала 1950 г. руководство КПЮ, несмотря на разрыв отно­шений, продолжало выступать на международной арене вме­сте с СССР и другими социалистическими странами. Только во второй половине 1950 г., убедившись в невозможности нормализовать отношения с СССР, оно принимает вызов и переходит к резкой критике сталинских порядков. Осенью 1960 г. Джйласом была издана брошюра “Современные темы”, получившая широкий резонанс в мире. В ней автор выдвигал тяжкие обвинения в адрес Сталина и его соратников. Он писал о перерождении социализма в СССР в государственно-капита­листическую систему, о бюрократизации партии и государствен­ных органов власти, о демагогическом искажении марксизма-ле­нинизма. Джилас обвинял также советское руководство в про­ведении великодержавной политики на международной аре­не.

Разрыв отношений с СССР и другими социалистическими странами нанес большой ущерб Югославии, ориентировавшей­ся, в основном, на тесное сотрудничество с этими странами. Из-за прекращения торгово-экономических связей было сорва­но выполнение первого пятилетнего плана (1947—1951 гг.). В условиях изоляции особенно отчетливо вскрылись изъяны ста­линской модели социализма, что толкнуло югославское руко­водство к поиску новых форм и методов социалистического строительства. Эти поиски натолкнули Джиласа, если верить его воспоминаниям, на сформулированную еще в “Капитале” К. Маркса, но в последствии забытую советскими коммуниста­ми идею о рабочем самоуправлении. В итоге Джилас решил поделиться появившейся идеей со своими соратниками Карделем и Кидричем. После бурных обсуждении они сошлись во мнении, что надо попытаться на практике осуществить марксову концепцию, и решили во что бы то ни стало добиться ее одобрения самим Тито. “Мы навалились на Тито, — вспоминал Джилас, — чтобы убедить его. И в какой-то момент у него, как говорят в Белграде, завертелся шарик (т. е. заработала мысль). “Так это же,—воскликнул Тито, старая марксова идея: “фабрики — рабочим!”. Одним словом, в противоборстве со сталинизмом руководители КПЮ стали инициаторами создания новой модели социализма — социалистического самоуправле­ния, основанной на демократизации хозяйственной и политиче­ской жизни страны, на отказе от жесткой командно-админист­ративной системы, на использовании рыночного механизма в народном хозяйстве, на предоставление большей оперативной самостоятельности предприятиям и хозяйственным, объедине­ниям и, как следствие, на отказе партийных организаций вме­шиваться в работу органов государственной власти и самоуп­равления.