Акты удельного периода

Публично-правовые акты

Самым ранним внешнеполитическим договором
удельного периода является договор Новгорода Великого с Гот-
ским берегом (островом Готланд) и немецкими городами, отно-
сящийся к концу XII в. Всего же от XII-XIV вв. сохранилось 18
документов Новгорода, касающихся международных отноше-
ний. Девять из них составлены от имени новгородского князя
(до первой трети ХIV в.), пять - от имени княжеского наместни-
ка (с 30-х годов XIV в.) и четыре - от республиканских органов
власти. Судя по подлинникам, грамоты скреплялись печатями
(архиепископа, князя, тысяцкого, посадника, новгородского Со-

вета господ), привешиваемыми к ним. Подписи в качестве спо-
соба удостоверения документов не применялись.

Судя по сохранившимся материалам, порядок заключения до-
говоров Новгорода с иностранными государствами обычно был
следующим. Как правило, договор заключался в самом Новгоро-
де, куда приезжали иностранные послы. Здесь им вручали экзем-
пляр акта, скрепленный печатями представителей новгородских
властей. Если контрагентов Новгорода было несколько (или
контрагент был коллективный, например несколько городов),
всем им вручали отдельные экземпляры договора. После возвра-
щения послов на родину туда выезжал новгородский посол, в
присутствии которого противоположная сторона утверждала
другой экземпляр договора, предназначенного для вручения нов-
городским властям. Тогда же послы, заключавшие договор, скре-
пляли его своими печатями. Эта процедура имела значение ра-
тификации договора.

Кроме новгородских, сохранились также отдельные между-
народные договоры Смоленска и Полоцка XIII-XIV вв. Несмот-
ря на то что смоленские грамоты изучены лучше, их дипломати-
ческий анализ еще не завершен.

К XIV в. относится и первый московский внешнеполитиче-
ский договор - перемирная грамота великого князя литовского
Ольгерда с великим князем московским Дмитрием Ивановичем
(1371). Составленная, видимо, литовскими послами, она не отра-
жает традиции московской великокняжеской канцелярии. В до-
кончании 1371 г. оговаривались права московского великого кня-
зя и обязательства Ольгерда не вмешиваться в его борьбу с твер-
ским князем за великое княжение. Текст договора, вероятно,
был составлен на основании предложений, подготовленных обо-
ими контрагентами. С московской стороны переговоры вел, су-
дя по всему, митрополит Алексий. Грамота скреплена крестоце-
лованиями представителей обеих договаривавшихся сторон и
литовской и московской митрополичьей печатями. Прочие доку-
менты московского великокняжеского архива, имевшие между-
народное значение, утрачены (возможно, во время польской ин-
тервенции начала XVII в.). Однако в описи архива Посольского
приказа 1626 г. упоминаются и другие материалы, относящиеся
к московско-литовским отношениям 70-80-х годов XIV в.

Удельная эпоха породила договорные политические акты и
внутрирусского происхождения. Они заключались между поли-
тическими субъектами, имевшими ту или иную степень юриди-
ческой независимости друг от друга. Это прежде всего договоры
между великими князьями и Новгородом, между великими князь-
ями различных великих княжеств, между великим и удельными

князьями одного великого княжества. Образование единой Руси
привело к исчезновению почвы для таких политических до-
говоров.

К числу внутриполитических актов относятся также церков-
ные уставы, уставные и жалованные грамоты. Самые ранние спи-
ски церковных уставов и уставных грамот относятся лишь к кон-
цу XIII - началу XIV в. Широкое распространение получил цер-
ковный устав князя Владимира Святославича (сохранился во
множестве списков XIV-XIX вв., делящихся па несколько редак-
ций, наиболее ранние из которых относятся к XIII-XVII вв.), а
также князя Ярослава Владимировича (дошедший во множестве
списков XV-XVI вв., разделяющихся на ряд редакций и изводов).
Считается, что в основе их лежали уставные грамоты этих кня-
зей, позднее переработанные и дополненные. Протографы этих
уставов датируют XII п. Они близки, с одной стороны, к законам,
с другой - к жалованным грамотам. Полагают, что Устав Влади-
мира, по существу, представлял собой договор с Византией, от-
куда па Русь прибывали первые митрополиты. Возможно, поэто-
му в качестве контрагента князя выступает не глава русской цер-
кви, а княгиня Анна, жена Владимира (как представительница
Византии на Руси). В отличие от этого устава устав Ярослава уже
определяет отношения между князем и Иларионом - первым
«русином», занявшим митрополичий престол. Впоследствии упо-
минания контрагентов обоих уставов, видимо, стали восприни-
маться символически: как князя вообще и митрополита вообще,
а договорный элемент (разделение сфер компетенции и юрис-
дикции, в частности) постепенно вытеснялся законодательным.
Поэтому данные уставы принято относить к числу законодатель-
ных источников, несмотря на их актовую форму.

С полной уверенностью можно говорить, что княжеско-цер-
ковные договоры существовали с XII в., когда были созданы ме-
стные новгородский и смоленский церковные уставы. Их форму-
ляры очень близки. Кроме собственно уставной грамоты князя
(смоленского Ростислава Мстиславича и новгородского Свято-
слава Ольговича), они включают подтвердительные грамоты
епископов и дополнительные записи о размерах сборов в поль-
зу церкви. Центральное место в их диспозитивной части занима-
ют росписи сборов с определенных территориальных единиц.
Неразвитость протокольной части княжеских грамот, по мне-
нию С.М. Каштанова, свидетельствует об их близости к законо-
дательным источникам.

В XII в. появилась еще одна разновидность кияжеско-церков-
ных актов - жалованные грамоты. Название это в данном случае
условно, поскольку, при всем сходстве их содержания с содержа-

ином более поздних грамот, в них отсутствовала характерная
формула «пожаловал есмь», от которой и происходит сам тер-
мин. Эти документы устанавливали определенные социально-по-
литические отношения между княжеской властью и, условно го-
воря, частными юридическими лицами. В качестве таковых вы-
ступали монастыри, которые постепенно превращались в цент-
ры господства над окрестным населением. Рост влияния черне-
ческих обителей обусловил выдачу им княжеских грамот, являв-
шихся по форме пожалованием, а по существу - договором, ко-
торый разделял властные полномочия князя и монастыря в дан-
ной местности и ограничивал сферу монастырского землевладе-
ния определенным селом и тем, что к нему «потягло». Выдавать
жалованные грамоты монастырям начали в Новгороде, а с XIV в.
и на других территориях.

За первую половину - середину XII в. сохранились четыре
подобных документа, связанных с передачей земельных участ-
ков и некоторого движимого имущества двум новгородским мо-
настырям: Юрьеву и Пантелеймонову. Среди них жалованная
грамота великого князя Мстислава Владимировича и его сына
Всеволода Юрьеву монастырю (ок. 1130 г.) - самый ранний под-
линный древнерусский акт. Она написана на пергамене и имеет
следы прикрепления печати, которая не сохранилась. Три дру-
гих акта дошли в копиях.

Поскольку о существовании таких документов для XIII в. не-
известно, следующий комплекс жалованных грамот относится
уже к XIV в. Им датируется 12 актов (включая упоминания и
позднейшие изложения). Из них дошло всего три в подлинниках
и пять в списках. Отметим, что великокняжеские московские жа-
лованные грамоты не касаются собственно московских земель и
относятся к пограничным спорным территориям (районы Печо-
ры, Волока, Торжка и Костромы). Прочие грамоты связаны с
территориями Ярославского княжества, Новгородской и Псков-
ской республик. Одними из первых начали выдавать жалован-
ные грамоты Тверское и Рязанское княжества, о чем, в частно-
сти, свидетельствуют наиболее развитые формуляры жалован-
ных грамот, выданных в них.

Во всех упомянутых жалованных грамотах контрагенты явно
неравноправны. Доминирующую роль играл князь. Передавая мо-
настырю землю и превращая того в земельного собственника, он
по-прежнему обладал верховной распорядительной властью. Ха-
рактерно, что в грамотах князей Всеволода и Изяслава даже не
упоминаются имена игуменов монастырей, которым адресована
грамота. Неразработанность инскрипции жалованных грамот яв-
ляется показателем определенной близости их княжеским уста-

вам XII в. Последним княжеско-церковным договором стала до-
говорная грамота между Василием I и митрополитом Киприа-
ном.

Княжеско-церковные договоры свидетельствуют о том, что
русская православная церковь так и не стала юридически незави-
симой от князя политической силой. На Руси не было самоупра-
вляющихся церковных княжеств. Этим объясняется отсутствие
того типа договоров с церковью, который характерен для взаи-
моотношений великих князей с другими великими или удельны-
ми князьями.

Значительный комплекс актов составляют договоры Новгоро-
да с великими князьями. Причем подавляющее большинство гра-
мот XIII-XIV вв. касается отношений с тверскими князьями (са-
мая ранняя относится к середине 60-х годов XIII в.*, самая
поздняя к середине 70-х годов XIV в.). Все новгородско-твер-
ские договоры дошли в подлинниках. По тематике они делятся
на три группы: 1) о правах князя в новгородской земле (9 гра-
мот); 2) о военной помощи (2 грамоты - княжеский и новгород-
ский экземпляры одного договора рубежа XIII-XIV вв.); 3) о
мире (4 грамоты XIV в.). Только в начале 70-х годов XIV в. бы-
ла составлена договорная грамота с московским великим кня-
зем Дмитрием Ивановичем (дошла в списке конца XV - начала
XVI в.). До XIV в. известно единственное упоминание договора
с московским князем, касающегося, правда, не вопросов управ-
ления, а проезда великокняжеских «ватаг» через новгород-
ские земли.

Известны всего четыре междукняжеские договорные грамоты
(из них три - в подлиннике, одна - в списке XV в.), составлен-
ные до 1380 г. Самая ранняя (докончание великого князя Семе-
на Ивановича с князьями Иваном и Андреем Ивановичами) от
носится к рубежу 40-50-х годов. Три другие - докончания Дмит-
рия Ивановича московского с Владимиром Андреевичем серпу-
ховским и боровским (1367 и 1375 гг.), а также с великим твер-
ским князем Михаилом Александровичем (1375 г.). Формуляр по-
следней близок к формулярам договорных грамот великого кня-
зя с Новгородом, определявших сферу компетенции князя. Это
связано с тем, что в ней в качестве контрагентов фигурировали
два великих князя. В прочих контрагентом великого князя вы-
ступал князь удельный. Порядок заключения этих договоров и
способ их удостоверения восстановить трудно, поскольку все
грамоты сохранились в единственном экземпляре. Некоторую

*В ней упоминается еще более ранний несохранившийся договор Новго-
рода с тверским князем Ярославом Ярославичем.

информацию об утверждении договоров дает упоминание в гра-
мотах обоюдного крестоцелования и следы печатей, привеши-
вавшихся к подлинникам. Возможно, при заключении договора
с удельным князем составлялись два идентичных списка, по-
скольку в дошедших до нас текстах статьи, сформулированные
от лица великого князя, сочетаются со статьями, написанными
от имени князя удельного.

С конца 20-30-х годов XIV в. появляется новый вид актового
материала - духовные грамоты московских князей. Существование
княжеской завещательной традиции М.Б. Свердлов и другие от-
носят уже к XII в., а истоки - далее к XI в. Такая гипотеза опира-
ется на упоминание в летописных изложениях обращений уми-
рающих князей к членам своей семьи в виде устойчивых оборо-
тов, соотносимых с клаузулами (статьями) письменных завеща-
ний последующего времени:

Однако древнейшие духовные если и существовали, то в фор-
ме устного распоряжения («ряда»). Первая сохранившаяся ду-
ховная грамота составлена Иваном Калитой (1327 или 1339 г.).
Ее появление А.Л. Юрганов достаточно основательно связывает
с восприятием Северо-Восточной Русью норм монгольского пра-
ва, претерпевших при хане Узбеке некоторые изменения. Те-
перь они предусматривали право местных правителей, подчи-
нявшихся Орде, на наследственное распоряжение подвластны-
ми им территориями. Показательно, что вторая духовная Ивана
Калиты скреплена ханской тамгой - печатью, подтверждавшей
право собственности*. При составлении духовных грамот, види-
мо, широко использовалась традиция «устных завещаний», сле-
ды которых, возможно, сохранились в русских летописях. Цент-
ральное место в духовных великих князей занимают благослове-
ния (наследников, членов великокняжеской семьи) и пожалова-
ния (служилых людей) землями (соответственно, уделами и вот-
чинами) в пределах великого княжества. Все духовные были, как
мы полагаем, скреплены великокняжеской печатью, а также пе-
чатями митрополитов. Последнее свидетельствует о расшире-
нии юрисдикции церкви. Позднее далее духовные частных лиц
скреплялись митрополитом, архиепископом или епископом.
Кроме того, при великокняжеских духовных иногда встречают-
ся печати наследников - удельных князей. Всего к XIV в. отно-
сится семь княжеских завещаний.

Духовные грамоты немосковских князей (тверских, рязан-
ских, нижегородских, ярославских и др.) не сохранились, хотя
достоверно известно, что они составлялись. Считается, что они
могли быть уничтожены во время комплектования великокняже-
ского архива, по мере присоединения этих княжеств к Москве.

Значительно хуже духовных известны указные и кормленые
грамоты. К концу 60 - началу 70-х годов XIII в. относится под-
линное послание князя Ярослава Ярославича рижанам. В нем со-
вмещены элементы указной и жалованной грамоты. Содержание
послания сводится к разрешению свободного проезда через его
владения немецким «гостям».

Самым ранним собственно указным актом является уже упо-
минавшаяся грамота великого князя московского Андрея Алек-
сандровича на Двину с распоряжением о пропуске к морю и об-
ратно трех великокняжеских «ватаг». На Двину адресована и
указная грамота 1324-1340 гг., составленная от имени Ивана Ка-
литы и Великого Новгорода (посадника, тысяцкого и «Всего

*Впрочем, М.А. Усманов категорически возражает против отождествления «татар-
ской» печати с каким-либо ордынским удостоверительным знаком.

Новгорода»). Приблизительно в то же время утвердился и обы-
чай московского управления Печорой, о чем можно судить по
древнейшей кормленой грамоте, выданной Дмитрием Иванови-
чем Московским Андрею Фрязинову. В этой грамоте между про-
чим упоминается, что дядя Андрея, Матвей Фрязин, обладал
кормлением на этой территории еще при Иване Калите. Осо-
бенностью ранних указных и кормленых грамот, подобно жало-
ванным грамотам московских великих князей, является то, что в
них не затрагивалась основная территория Московского княже-
ства, а посылались они в порубежные новгородские земли.

Плохо сохранившейся, еще хуже изученной и сравнительно
редко использующейся частью публично-правового комплекса
актовых источников являются русско-ордынские документы.
Первое упоминание о них содержится в уже описанном посла-
нии Ярослава Ярославича. В нем князь ссылается на указ, при-
сланный ему ордынским ханом Менгу-Темиром по поводу проез-
да немецких купцов по княжеской «волости».

Важную группу документов составляют ханские ярлыки рус-
ским митрополитам. В них закрепляются владельческие иммуни-
тетные права русской церкви, которая освобождается от уплаты
различных пошлин и повинностей. Переводы ярлыков на рус-
ский язык дошли в составе двух рукописных сборников - кратко-
го и пространного. Самый ранний ярлык - хана Менгу-Темира
1267 г., самый поздний - хана Тюляка (Мухаммеда Бюлека) ми-
трополиту Михаилу 1379 г. Краткое собрание, включающее
шесть ярлыков, рассматривается как более раннее, составленное
в конце XIV - первой половине XV в. Первая редакция простран-
ного собрания была подготовлена, видимо, в первой половине
XVI в. (до 1550 г.) и представляла собой переработку краткого с
добавлением фальшивого ярлыка хана Узбека митрополиту Пет-
ру. Окончательный вид оно получило в 30-х годах XVII в. Ориги-
налы ярлыков не сохранились. По поводу языка, на котором они
были составлены, ведутся дискуссии. Посредниками между ха-
ном и митрополитом выступали местные власти, что позволяет
специалистам характеризовать эти акты как имперские. Ханские
ярлыки активно использовались русской церковью для защиты
своих имущественных прав и привилегий в спорах со светскими
властями.

Оценивая развитие древнерусского публично-правового ак-
тового материала в удельный период, С.М. Каштанов отмечает
следующее. К концу XIV в. выработался формуляр целого ряда
разновидностей публично-правовых актов. Еще в XII-XIII вв. в
Новгороде сложились устойчивые нормы формуляра. В XIV в.
сформировались обычаи написания княжеских актов в Рязани,

Ярославле, Твери и Москве. Причем преобладала сделочная фор-
ма актов (договорные, жалованные, духовные грамоты) и мень-
ше, чем на Западе, использовались послания. С этим связано сла-
бое применение такого компонента формуляра, как нотифика-
ция (публикация). Самой неразвитой частью формуляра грамот
был конечный протокол. Даты повсеместно (за исключением
ханских ярлыков) отсутствуют. Место выдачи акта не указывает-
ся. Лишь в XIV в. в санкциях распространяется угроза светских
наказаний. Прежде содержание угрожающей клаузулы ограничи-
валось призыванием небесной кары. «При всех своих отличиях,
- пишет С.M. Каштанов, - русские публично-правовые акты вхо-
дят в качестве составной части в наследие средневековой евро-
пейской дипломатики, и выяснение их специфики, равно как и
черт сходства с: западными и восточными актами, требует особо-
го сравнительно-источниковедческого исследования»⁴³.