Вместо заключения. Оценка теории

Прежде чем дать нашу скромную оценку той удивительной теории, с которой мы с вами, уважаемый читатель, познакомились, позволим себе несколько критических замечаний. Сразу оговоримся, что эти замечания не являются принципиальными и касаются, в основном, частных вопросов.

Во-первых, в работах Гумилёва не очень чётко определено понятие субпассионариев. В ряде примеров, они выглядят довольно энергичными людьми, пускай и с отрицательным знаком. Складывается впечатление, что иногда Гумилёв включал в состав субпассионариев обыкновенных мошенников и мерзавцев (в т. ч. антисистемщиков), беря за критерий не только «энергоемкость», но и морально-нравственные характеристики.

Не все ясно и с определением субэтноса. Так, например, в ряде работ Гумилёв выделяет в особый субэтнос русское служилое дворянство, что, на наш взгляд, является преувеличением этнического фактора в ущерб социальному.

Кроме того, трудно согласиться с утверждением Гумилёва, сделанным в его трактате «Этногенез и биосфера Земли», что «национальный характер – это миф». (Так как стереотип поведения при смене фаз этногенеза изменяется, то изменяется и характер). На наш взгляд, национальный характер, т. е. ментальность – явление более глубокое и более устойчивое, чем этнический стереотип поведения. Как уже говорилось, ментальность в отличие от стереотипа поведения, передаваемого от родителей детям путем сигнальной наследственности, сохраняется и передается на генном уровне. Это уже сфера бессознательного. Напомним, что эти вопросы, практически обойденные Гумилёвым в опубликованных трудах, разрабатывал ученик и последователь ученого В. А. Мичурин, к сожалению рано ушедший из жизни.

Заметим в скобках, что этнический архетип, связанный с ментальностью, тоже видоизменяется (рассеивается), только очень медленно. Насколько медленно, и в какой степени на этот естественный процесс влияют техногенные факторы, например, массированное информационно-психологическое воздействие – трудно сказать. Вместе с тем практика показывает, что вскрыть эти глубинные слои бессознательного с помощью целенаправленного воздействия на сознание, т. е. на верхний слой, – очень и очень трудно, а может быть и невозможно.

Нет, на наш взгляд, полной ясности по вопросу: каким образом появляются новые этносы на территориях, не затронутых пассионарным толчком, или спустя длительное время после очередного толчка? Гумилёв объясняет появление таких этносов дрейфом пассионарности, при условии положительной комплиментарности сторон. И приводит убедительный пример образования латиноамериканских этносов в результате слияния индейцев с пассионарными испанцами. Но как быть, например, с большинством восточноевропейских и балканских этносов, предками которых были славяне? Если с поляками все ясно (литовская пассионарность), то с сербами – не очень. Кто передал сербам пассионарность? Если турки, то, как это сочетается с турецко-сербской комплиментарностью, отнюдь не положительной?

Помимо того, вызывает сомнение утверждение Гумилёва о том, что современные белорусы находятся уже в мемориальной фазе. То есть, живут в гомеостатическом равновесии со средой. Разумеется, нулевая пассионарность выше отрицательной, но этого, по словам самого же Гумилёва недостаточно, чтобы можно было оказывать сопротивление организованным захватчикам. Но как в таком случае объяснить тот факт, что во время Великой Отечественной войны самое мощное партизанское движение было именно в Белоруссии? Даже с учетом подходящего ландшафта и помощи Москвы… И, кроме того, как быть с русско-литовским толчком XIII в., который прошел «через Минск и Киев»? (Гумилёв объясняет это тем, что в начале фазы подъема пассионарии устремляются от центра толчка на границы этнических ареалов…) Белорусы, конечно, народ спокойный, но, на наш взгляд, на этнический реликт они совсем не похожи...

Но, пожалуй, больше всего вопросов вызывает оценка личности и деятельности Ивана Грозного. И в первую очередь вопрос: почему опричников Ивана Грозного, да и самого царя, Гумилёв относит к антисистеме?.. Впрочем, если в отношении какой-то части опричников-исполнителей это еще можно допустить, то «жизнеотрицание» царя Ивана Васильевича вызывает большое сомнение. Возникает вопрос: если царь Иван IV, вполне обоснованно укреплявший государственную власть, представитель антисистемы, то кем тогда были жертвы опричнины – бояре-саботажники? И как совместить ревностные усилия Ивана Грозного по защите Православия от «латинства» и прочих ересей с его «антисистемностью»?.. (Еще раз заметим, что согласно такой эмоциональной логике Гумилёв и Сталина, тридцать лет боровшегося с антисистемой, тоже относил к «негативщикам». Впрочем, по-человечески это вполне объяснимо…) Разумеется, идеализировать царя Ивана IV (как и Сталина) не следует – перегибы были. Но была в тех репрессиях и своя логика: в экстремальной ситуации всегда используются экстремальные методы борьбы. И еще – плохих правителей у нас обычно не травят…

Эти и некоторые другие неясности теории этногенеза являются сегодня одной из причин слишком вольного и даже ошибочного толкования как исторических, так и современных событий и явлений. (Это помимо сознательных извращений теории Гумилёва.) Например, некоторые публицисты-журналисты, ссылаясь на теорию Гумилёва, относят большую часть советской номенклатуры к субпассионариям, а некоторые записывают в субпассионарии и современных олигархов, и коррумпированных чиновников, очевидно, путая субпассионариев с антисистемщиками… Другие «эксперты», опираясь на Гумилёва, клеймят «традиционно антисистемный» российский деспотизм, и, особенно, сталинизм. Третьи называют весь сложносоставной украинский (малоросский) этнос химерой, а белорусов русским субэтносом. Есть и такие, которые считают, что фаза инерции у нас началась со Сталина и продолжалась бы до сих пор, если бы не переворот 1991 года. Но это уже очевидные нелепости; следствие поверхностного прочтения книг Гумилёва.

Если же говорить об оценках ученых, то следует заметить, что настоящих специалистов по Гумилёву в современной науке немного. Его учение уже не поливается грязью как раньше (хотя попытки есть), но зачастую интерпретируется в научной среде не совсем верно. А иногда совсем неверно. Например, на ученом круглом столе, посвященном 100-летию Л. Н. Гумилёва (телеканал «Культура», передача «Что делать?») прозвучала мысль, что нам «надо повысить пассионарность» (?). А следом было сказано, и не кем-нибудь, а известным евразийцем А. Дугиным, что вот де Гумилёв обещал нам в конце 1980-х «Золотую осень» (фазу инерции), а она все не наступает... нестыковка получается. (Действительно, Гумилёв в одном из интервью, данном в 1989 г. сказал, что, возможно, Россия уже находится на пороге фазы инерции, и даже сравнил Горбачева с Августом, но затем изменил свое мнение.)

Кроме того, до сих пор в научной среде можно услышать популярное в 90- е годы суждение о том, что «в России уженаступила фаза обскурации», и надежды нет никакой. А на одной из конференций приуроченной к 100-летию Л. Н. Гумилёва было сказано, что для того, чтобы Россия возродилась «надо вернуться из начала фазы обскурации в фазу подъема» (?!). Иногда в ошибку впадают даже те люди, которые были лично знакомы с Гумилёвым и слушали его лекции. Например, профессор А. Буровский, выступая на Петербургском телевидении в телепередаче, посвященной Л. Н. Гумилёву, признал существование «славянского суперэтноса», который по Гумилёву давным-давно распался.

Но чаше всего подвергается сомнению «Солнечный фактор», под воздействием которого якобы и появляются пассионарии (А. Дугин, А. Фурсов и др.). Действительно, гипотеза о возможной связи пассионарных толчков с многолетней вариацией солнечной активности, обнаруженной Д. Эдди, Гумилёвым рассматривалась. Однако, в конечном счете, Гумилёв остановился на другой гипотезе: на запуск этногенеза влияет не солнце, которое освещает всю поверхность полушария (в то время как толчок проходит по линии шириной в 200 – 300 км.), а излучение из дальнего космоса… Возможно, говорил Гумилёв, пассионарные толчки связаны со вспышками «сверхновых», возможно с чем-то еще. Ответ за астрофизиками.

В связи с подобными, мягко говоря, поверхностными оценками Гумилёва следует сказать, что дело здесь не только в некоторых неясностях теории этногенеза – их не так много. Дело в том, что научное наследие Гумилёва столь огромно, разносторонне и оригинально, что сразу его усвоить, и разложить по мозговым полочкам просто невозможно. (Еще Ленин говорил, что все читали Маркса, но поняли марксизм человек пятьдесят во всем мире… Ну, разумеется, Гумилёва, в отличие от «научного талмудиста» Маркса, читать куда легче и увлекательнее.) Поэтому Гумилёва надо не просто «просматривать». Его надо читать, потом, перечитывать, затем, откладывать, и вновь читать. И в первую очередь, напомним, – его теоретические книги: «Этногенез и биосфера Земли», «Конец и вновь начало», «Струна истории» и «Тысячелетие вокруг Каспия». (Кроме того, представляют интерес многие статьи и комментарии ученого, особенно последнего периода, а так же сохранившиеся видеоматериалы – лекции, выступления, отдельные интервью.)

Следует заметить, что к научному наследию Гумилёва необходимо относится очень осторожно. Поверхностное прочтение Гумилёва может привести не только к неверным выводам по каким-то отдельным вопросам, но, что еще хуже, – к попыткам оторвать Гумилёва от Гумилёва, – т. е. к стремлению встроить его концепцию в чужую методологию. Именно это пытается сделать весьма уважаемый социолог и философ А. Дугин, который разработал новую дисциплину «Этносоциологию», и который на одной из юбилейных гумилевских конференций заявил, что «этнос – есть социологический концепт» (?). На наш взгляд смешивать этнологию с социологией не следует. Получается «ни два, ни полтора». Гумилёв с самого начала четко разделил общество и этнос – это две совершенно разные системы: открытая и закрытая. Они существуют параллельно, взаимодействуя между собой. И в этом взаимодействии – этническое всегда больше социального. Иерархия здесь простая: Биосфера – Этносфера – Социосфера. Как в пирамиде. Поэтому смешивать этнос и социум, то же самое, что смешивать базу и надстройку, дорогу и телегу… Тем более, что нынешняя постмодернистская «телега» давно сбилась с дороги и едет «не в ту степь».

Складывается впечатление, что проблема многих даже не «либеральных» (с ними все давно ясно), а национально-ориентированных ученых (настоящих, талантливых ученых!) заключается в том, что они слишком «перечитали» западных коллег. И не дочитали своих – русских. Очевидно – это уже такая национальная традиция...

Вообще, надо заметить, что на сегодняшний день многим ученым-гуманитариям, особенно историкам, Гумилёва явно не хватает. (Да и политикам тоже.) При нынешней идейно-методологической неразберихе гуманитарной науке недостает самого главного – методологии истории.Когда во главу угла ставится не причина, а следствие.Когда при наличии многих ручейков – маленьких и второстепенных закономерностей, нет самой реки – главного закона исторического развития. Отсюда – непонимание глубинных механизмов Большой Истории. Непонимание настоящего. Непонимание будущего.

А теперь обратимся к вызовам современности. Как все эти вызовы совместить с теорией этногенеза?

Гумилёв не затрагивал вопрос о непосредственном влиянии НТР на природный процесс этногенеза. Он ставил вопрос шире: «Каким образом один из видов млекопитающих сумел до такой степени испоганить всю Землю, на которой он живет?»…

Сегодня уже очевидно, что научно-технический прогресс вступил в неразрешимое противоречие с природой в целом, и с процессом этногенеза в частности. НТП, безусловно, вносит существенные коррективы в запрограммированные этногенезы: какие-то этнические процессы ускоряются, какие-то замедляются, а какие-то искажаются. И, очевидно, искажаются довольно сильно. Этот вопрос в начале XXI века особенно актуален и заслуживает подробного рассмотрения. Сегодня мы наблюдаем очередную революцию в технологиях. Например, появились и уже активно используются совершенно новые виды оружия: организационное, информационное (в т. ч. «сетевое»), психологическое (в. т. ч. психотропное). Война в наше время может вестись совсем по-другому – не так как она велась в течение предыдущих тысячелетий…

Если посмотреть на данную проблему, как учил Гумилёв, «с высоты полета орла», то мы увидим такую картину. «Человек разумный» появился на планете около 50 тысяч лет назад. Первый ресурсный кризис ударил по человечеству в X тысячелетии до н. э. Он был вызван совершенствованием орудий и способов охоты (загонной), что привело к сокращению поголовья животных. С X – IX тыс. до н. э. начался переход к земледелию и скотоводству – неолитическая революция.

Встав на путь цивилизации, т. е. выделившись из природы, человек тут же начал природу разрушать. Вначале это шло почти незаметно. Затем, приблизительно с IV – III тыс. до н. э., нажим на природу усилился. Древнее земледелие и скотоводство стало наносить окружающей среде уже заметный ущерб. Правда, при этом какая-то часть ландшафтов успевала восстановиться. Но с начала XIX в., по мере развития финансового капитализма и крупной промышленности, все стало стремительно ускоряться – и в эпоху НТР произошёл экологический обвал. Вдумайтесь, только за один XX век людьми на Земле разрушено больше, чем за многие тысячелетия всей человеческой истории! А ведь это краткий эпизод в истории человечества, не говоря уже об эволюции живой природы.

Сегодня «цивилизованный» человек думает, что природу можно «подчинить». Он не понимает того, что понимает любой «дикарь»: в природу грубо вмешиваться нельзя, она отомстит. Современный «глобализированный» человек торопливо изобретает искусственную природу – моделирует, клонирует, геномодифицирует…. Пилит сук, на котором сидит сам.

Очевидно, что такой «технический прогресс», несмотря на кажущуюся бесконечность, тоже прерывист – он имеет своё начало и свой конец. И зная теорию Гумилёва можно прогнозировать, что этот конец уже не за горами…

Другая проблема современности – демографическая. Пассионарный толчок XVIII в. прошедший через весь Евразийский континент от Японии до Северной Африки разбудил от спячки огромные массы населения. На бескрайних просторах Азии началось активное размножение, подстегнутое подоспевшей к XIX веку НТР и бурным развитием мировой экономики. На этих дрожжах в XX веке поднялись когда-то дремавшие цивилизации Востока: Япония, Китай, Индия, Исламский мир. Одновременно с ними набрала массу Латинская Америка. На наших глазах начинает просыпаться Африка.

В последние десятилетия человечество переживает настоящий демографический взрыв – население планеты растет невиданными темпами. За последние сто лет оно увеличилось с 1,5 млрд. до 7 млрд. человек! На Земле стало тесно, и это повлекло за собой миграции людей за пределы своих суперэтносов в куда больших масштабах, чем в древности. Чем это грозит? Нарастанием этнических конфликтов глобальноготипа? Смещениями этногенезов? Переделом старых границ?..

Наряду с этим, заслуживает особого внимания вопрос о природе и движущих силахглобализации. Важно понять, как этот деструктивный процесс влияет на индивидуальные этногенезы, и на ход мировой истории в целом? (Подробнее об этом в отдельной главе.) Сегодня под страшный каток глобализации уже попали многие страны и народы. Зацепил он и Россию. И зацепил довольно сильно.

Надо сказать, что буквально на наших глазах человечество вступает в какое-то совершенно новое качество. Мы живем не просто в очередную предвоенную эпоху, мы живем в эпоху планетарного исторического перелома – история сжимается и ускоряется, как перед глобальным взрывом. (Будем надеяться – взрывом очистительным.)

Все вышесказанное дает повод критикам теории Гумилёва говорить о том, что в современных условиях концепция этногенеза не работает, что она устарела и надо придумывать что-то новое.

Можно согласиться с критиками в том смысле, что в наше время необходимо делать серьезную поправку на глобализацию, НТР, демографический взрыв и другие вызовы современности. Как уже упоминалось, Гумилёв в своих книгах эти вопросы почти не затрагивал. Только на одной из своих последних лекций он заметил, что если техника и дальше будет так же развиваться, то человечество погибнет, и теория этногенеза будет не нужна. (Вообще-то, замечание исчерпывающее.)

Однако, на наш взгляд, все эти проблемы современности не меняют сути учения Гумилёва, ибо главное в теории этногенеза – это принцип. Гумилёв сформулировал его просто: «Конец и вновь начало». Это – возрастной, пассионарный фактор, который объясняет нам, как и почему происходит движение мировой истории. И который до Гумилёва практически не брался в расчет. (Ученые-цивилизационисты – Данилевский, Шпенглер и Тойнби, безусловно, совершили прорыв в исторической науке, обозначив наличие цивилизаций и показав алгоритм их развития, но они не ответили на ключевой вопрос: Почему?)

И если о социально-экономическом, политическом, культурном и других факторах повлиявших на ход мировой истории были написаны горы литературы, то о природном, энергетическом факторе – ничего. Практика показала, что этот пассионарный фактор работает. Поэтому можно утверждать, что теория Гумилёва, несмотря на некоторые неясности, гораздо достовернее и ближе к жизни, чем все западные «пост-теории» развития вместе взятые; не говоря уже о концепции Маркса, которую, в основных ее положениях – социально-политических, историософских, мировоззренческих, – жизнь опровергла.

Времена, конечно, меняются, и иногда очень сильно, но законы-то природы остаются! Сила концепции Гумилёва в том, что она построена на твердой почве законов мироздания. Законов данных Богом.

Именно поэтому пассионарная теория этногенеза не только логична и четко аргументирована – она еще и красива. Но главное – она духовна. Ибо провозглашает торжество духа над материей, торжество цветущей сложности над гибельным упрощением, торжество жизни над смертью!

И потому не удивительно, что учение Гумилёва зачастую не принимается нынешними рационалистами и бухгалтерами от науки воспитанными на протестантском, сугубо материалистическом подходе. Все дело – в «духе времени», в охватившей «цивилизованный мир» примитивной одномерности, то есть – бездуховности.

Цивилизованный человек за истекшие столетия сильно деградировал: он изменил своей богоданной сущности и перестал следовать законам природы. Он забыл о Боге,выпал из природы, и стал строить искусственную реальность на основе придуманных им искусственных теорий. Цивилизованный человек начал переделывать природу для своего удобства, уверовав, что ему за это ничего не будет.

Не получится! Природу обмануть нельзя. Она, как мы уже знаем, обладает способностью самоочищаться. Теория Гумилёва еще раз научно подтверждает ту истину, что «цивилизованный» человек будет наказан за все свои преступления перед природой, и наказан жестоко. Кровососущая короста современной потребляющей цивилизации будет сорвана с тела планеты. И никакие Римские клубы и Великие Инквизиторы здесь не помогут.

Конец планетарного «Постмодерна» будет концом выродившегося «цивилизованного» человека. В первую очередь – западного человека. Но есть надежда, что это будет конец, за которым последует начало. Теория Гумилёва говорит нам о том, что даже в такие, казалось бы «последние времена», регенерация – возможна.

И когда под воздействием новых импульсов пассионарности биосфера очистится, то в жизни этносов (большинства из них) уже не будет таких разрушительных смещений и зигзагов этногенеза, которые, очевидно, происходят в наше время. Все пойдет своим естественным путем, как и шло. До тех пор, пока планетарная цивилизация не войдет в свою финальную, деструктивную фазу, после которой, собственно, и закончится земная история человечества... Но здесь мы уже переходим от научной методологии к более глубокой и совершенной методологии – религиозной, которая на все наши вопросы давным-давно дала свои ответы...

Пассионарная теория Гумилёва в духовном смысле – это последняя ступенька при переходе от строгого научного знания к Божественному Откровению. От Земного к Небесному.

Именно за это она так ненавидима «метафизическими нигилистами» – извечными врагами рода человеческого, приходящими в этот мир не созидать, а разрушать.

История… без историософии – это