Социальные факторы этнического развития

1. Особенности процесса феодализации китайского общества в 3-6 вв. –

противоборство частной и государственной земельной собственности. Частная собственность была представлена так называемыми «сильными домами» - крупными хозяйственными и социальными объединениями, опиравшимися на подневольный труд лично зависимого населения. К третьему веку «сильные дома» выросли численно и обзавелись собственным семейным войском. Они взяли на себя организующую роль в обществе. Например, Тянь Чоу увел свой клан в горы, где завел хозяйство и за несколько лет собрал более 5 тысяч семей. Он учредил «клятвенный союз» и законы об убийствах, грабежах, ссорах. Таким образом, оформлялась новая социальная общность, где старые органы «деревенского самоуправления» заслонила фигура могущественного диктатора округи – «глава деревенского укрепления» или «деревенский вождь». Отношения в таких «клятвенных союзах» строились на беспрекословном подчинении его членов своему вожаку и приравнивались к отношениям правителя и подданного, господина и слуги. Завоеватели (кочевники) удовлетворялись номинальным признанием их суверенитета и оставляли могущественным кланам право диктовать свои порядки в округе.

Сходная картина была и на Юге, с той лишь разницей, что размеры земельных владений южных магнатов были колоссальными. Господство сильных домов вело к утверждению феодальных отношений.

Если в эпоху Хань «гости» еще обладали немалой степенью самостоятельности, то в дальнейшем их статус резко понизился. Теперь «гости», составляющие основную массу лично зависимых, превратились в бесправных держателей земли крупного феодала, связанных с ним отношениями кабального должничества. Резко увеличился контингент «подлого люда» за счет сословия лично зависимого крестьянства.

Эволюция форм деревенской организации.

Несмотря на то, что в эпоху Хань существовали крупные городские центры ремесла и торговли, облик большинства городов на центральной равнине еще не отличался от собственно сельских поселений. По традиции те и другие имели форму квадрата или прямоугольника, обнесенного земляным валом с четырьмя воротами. Каждый квартал соответствовал ли (общине), несколько общин, руководимых старейшинами, образовывали более крупную единицу – сян. Уездные центры отличались большими размерами и уездной администрацией.

Упадок Хань – гибель традиционной формы общинных организаций. 37844 города, их численность сократилась через 1,5 столетия до 17303. Причина: переход рядовых общинников на положение держателей земли в хозяйствах сильных домов. С другой стороны – увеличение налогового гнета, вынуждавшее членов общины покидать родные места – уходили на новые земли. Теряли свое значение и прежние органы деревенской организации.

Характерная для эпохи упадка древних империй тенденция к концентрации населения сменилась противоположной тенденцией – к его диффузии. На Севере варвары и китайцы как бы поменялись ролями: кочевники, превратившиеся в профессиональных солдат, укрепились в городах, а китайцы переселились на окраины, недосягаемые для конницы завоевателей.

Государство стремилось подчинить себе естественно складывающиеся деревенские общины и в конце шестого века деревни – цунь уже были поставлены под строгий контроль администрации.

Таким образом, в отличие от античной цивилизации, не пережившей гибели римской городской культуры, древнекитайская цивилизация, изначально «городская», сумела перестроиться и возродиться на новой «деревенской» основе.

Родственно-личные отношения как социальный фактор.

Уже в ханьскую эпоху господствовала обычная малая семья из 4-5 человек. Во втором веке н.э. в Северном Китае распространился тип семьи, где взрослые сыновья вели с отцом совместное хозяйство, Раздел имущества отца при его жизни на Севере считался верхом безнравственности.

На юге, где общинные традиции были гораздо слабее, и где развивалась принципиально новая земледельческая культура – заливных рисовых полей, раздел имущества при здравствующем отце был общепринятым для всех социальных слоев. Различие в организации семьи сознавалось современниками той эпохи как одна из важнейших черт, разделявших Север и Юг.

Над малой семьей стоял клан. Тенденция к укреплению родственных связей, рост клановой обособленности являлись оборотной стороной развала древней государственности. Принцип личного долга вышел за рамки семейно-клановых новых отношений и превратился в могучий фактор всей социальной и политической жизни. На личностных началах строился уклад сильных домов, где отношения господства и подчинения были облечены в патриархальную оболочку. Коллективизм сильных домов Севера сыграл роль внутреннего единства для последующего периода. Семейные хроники, семейные уставы, заповеди.

Сословный характер общества Южных и Северных династий.

Строжайшая сословная иерархия, безусловный примат идеи родовитости и сопутствовавшее им обостренное чувство сословной принадлежности пронизывает всю общественную жизнь правящих верхов Юга и Севера.

Однако на Юге выработали регламент, что позволило аристократии Юга превратиться в консервативную замкнутую касту, не принимая в свои ряды даже знаменитейшие кланы Севера, если они переселились позднее (родословная необходима).

На Севере «варварские правители» признавали сословную градацию и привилегии знати. Но по сравнению с Югом, северные аристократы в гораздо большей степени зависели от императорского двора и острее ощущали свою отчужденность от него.

На Юге регулирование сословной иерархии оставалось частным делом самих аристократов, консерватизм южной знати имел черты почти законодательной гласности. На Севере аристократический консерватизм существовал как бы негласно. На Севере отбор чиновников – по талантам, на Юге – по аристократизму.

Важное новшество послеханьского времени - рост провинциального самосознания -

результат политической и экономической децентрализации. Свидетельством этого является появление нового жанра в литературе «Сборники жизнеописания возвышенных мужей». Каждая область имела их несколько. Получили распространение дебаты о достоинствах уроженцев различных местностей.

2. Демографические и этнокультурные процессы.

По мнению Л. Н. Гумилева, 3 – 6-й вв. – период долгого и неотвратимого упадка, о чем свидетельствует кривая численности населения: в рассматриваемое время, по его мнению, оно опустилась до минимального уровня между пиками, соответствующими эпохам Хань и Суй-Тан. Констатация резкого изменения численности населения страны явилась основанием и для другого, не менее важного вывода: новая популяция, пришедшая в конце шестого века на смену старой Ханьской, не была продолжением последней. Это были совершенно новые этносы – южнокитайские и северокитайские, существенно отличавшиеся от древнекитайской.

Основываясь на сопоставлении статистических данных, приводимых в китайских исторических сочинениях, многие современные ученые, подобно Л.Н. Гумилеву, констатировали колоссальный спад численности населения древнего Китая в 4 – 6 –м вв. Все они исходили из допущения, что восстания, внутренние междоусобные войны или вторжения кочевников могли приводить к катастрофическим сдвигам в численности населения страны. В то же время утверждение о том, что с 50-х годов шестого века до 606 г. население Китая выросло с 7 млн. до 40 млн., предполагает возможность годового прироста, составляющего около 10% – по теории демографии это не реально. Например, в 17 – 19 вв. в Китае годовой прирост населения не превышал 1%.

Причина соответствия: на чем Гумилев и его сторонники строят гипотезу: на переписях населения или на ведомостях сбора подушного населения.

Причины неточности Л.Н. Гумилева

1. Синолог Г. Биленстейн впервые убедительно в 1947 г., доказал, что в историческом сочинении до нас дошли данные двоякого рода; в одних случаях это результаты переписи всего населения, в других – только взрослого населения, подлежащего обложению налогами.

2. К этому в переписи не вошли те районы, которые не контролировались и Северными, и Южными государствами: «в тех местностях, которые расположены далеко и сообщение с которыми затруднено. Сведения о числе округов, уездов, дворов и населения зачастую отсутствуют»,- автор хр. «Вэйшу».

3. Четвертый - шестой века – время развития форм частной зависимости непосредственного производителя от крупных земельных собственников. Частные крестьяне налогов государству не платили. Отсюда возникла парадоксальная ситуация, когда общая численность населения росла, а та его часть, которая регистрировалась в подворных списках, неизменно сокращалась.

Проводя соответствующие корректировки, Г. Биленстейн пришел к выводу, что, не смотря на отдельные периоды спадов, в целом кривая роста численности населения не знала резких пиков и соответствующих им падений (см. диаграмму).

4. Миграции. Одной из наиболее существенных особенностей 3 – 6-го веков как определенного периода этнической истории древних китайцев было то, что в силу различных исторических причин значительные массы населения Восточной Азии пришли в движение и, покидая места первоначального обитания, начали перемещаться на значительные расстояния.

Причины миграций

1. Природно-географический фактор – усыхания восточноазиатских степей привело к резкому сокращению пастбищных угодий.

2. Социально-экономический фактор – кочевые племена на этапе имущественной и социальной дифференциации, как правило, не могут длительное время существовать в изоляции от земледельческих цивилизаций. Наиболее развитые хунны уже в конце нашей эры установили с Китаем прочные контакты (из-за зерна, тканей, лаковых изделий и т.д.). Некоторые группы кочевников (сяньби) начали испытывать такие потребности позже. С середины первого века отдельные группы сяньби стали перемещаться с одной стороны на Ляодунском полуострове, с другой – в район округов Юйян и Шангу, где совершали набеги на древнекитайское население.

3. Одна из причин перемещения больших масс кочевников на территории Северных округов Ханьской империи была политика переселения во внутренние районы тех групп соседних племен, которые заявляли о своей лояльности к императору. Пример – 2 век – южные сюнну на территории округов Аньдин, Бэйди, Инчуань.

В итоге, в рассматриваемый период на Среднекитайской равнине сформировалось этнически смешанное население, в состав которого помимо древнейших китайцев входили представители некоторых различных этносов, первоначально обитавших далеко за пределами данной территории. Большинство из них – сяньбими, сюнну, цяны, ди, динлины и другие этнические группы, которые до третьего века не имели с древнекитайцами контактов – цзе, резко отличавшихся от древних китайцев внешностью и обычаями (сжигание усопших).

Миграции карта № 7.

Данных о численности северных кочевников, мигрировавших в Северный Китай, нет.

С юга в пределы Срединного Китая проникали в 3- 6 вв. две группы аборигенного населения, именовавшегося в китайской истории термином мань (южные варвары). Одна из них баньшунь мань была, видимо, связана с тибето-бирманскими народами; вторая – паньку мань – относилась к этнической общности мяо-яо. В 4 – 6 вв. мань мань были повсеместно расселены на севере Хубэя и на юге Хэбэя, т.е., на пограничных территориях, входивших в разное время в состав то Южных, то Северных государств. Вот почему взаимоотношения с мань привлекали пристальное внимание правителей Севера и Юга.

К середине пятого века относятся события, связанные с попыткой династии Лян подчинить мань военной силой. Генерал Шэнь Цинчжи пленил в 445 г. в столицу более 14 тыс. мань.

По свидетельству «Тунчжи» предводители мань, зачастую, принимали титул вассальных правителей одновременно как от Южной, так и от Северной династий. В 5 – 6 вв. мань неоднократно выступали как против китайских императоров, обосновавшихся в Цзянькане, так и против сяньбийских правителей.

Итак, следствием перемещения некоторых групп аборигенного населения бассейна Янцзы на север явилось то, что они оказались в числе этнических компонентов, активно взаимодействовавших между собой в «плавильном котле» Среднекитайской равнины.

В потоки грандиозных миграций 4 – 6 вв., естественно, не могли вовлечены и другие китайцы, еще за одно-два столетия до того бывшие безраздельными хозяевами своей территории.

Два этапа миграции

китайского народа в 3 – 4 вв.

Первый этап– ко 2 – началу 3 века связан с событиями, последовавшими за «восстаниями желтых повязок». Источники сообщают, что после подавления восстания дружинниками крупных феодалов, беженцы из долины Вэйхэ направились, с одной стороны, на запад, в район округа Бэйди, с другой - на юг, в Ханьчжун, и на юго-восток, в Нань и Цзянся. Наконец, часть жителей области Цинчжоу и Сюйчжоу переместилась в низовья Янцзы.

Второй этап – 4 – 5 вв. По своим масштабам и последствиям переселения в этот период намного превзошли предшествующие и оказали заметное влияние на ход последующей политической истории.

Первая волна (307 – 313 гг.) была связана с поражением, нанесенным сюнну правительственным войскам династии Цзинь. «После того, как пал Лоян, 6-7 из каждых десяти мужчин и женщин из Срединных областей отправились в поисках защиты на южный берег Янцзы».

Вторая волна (326 – 342 гг.) – устрашенные молвой о жестокости кочевников, овладевших среднекитайской равниной, жители южных берегов Хуанхэ и бывшие беженцы с Севера, ранее обосновавшихся в этом районе, двинулись на юг и, переправившись через Янцзы, оказались в безопасности.

Третья волна (345 – 356 гг.)

Четвертая волна (465 -471 гг.)

Таким образом, 4-5-й века миграции древнекитайского населения были направлены с севера ни юг и связаны с военными действиями против кочевников, обосновавшихся в бассейне Хуанхэ. Лишь после того, как Север был объединен сяньбийцами и Вэньди начал осуществлять политику китаизации своего государства, начинается движение незначительных по численности групп древних китайцев с Юга на Север.

Миграции древнекитайского населения в 4 – 5-м веках не были целенаправленными мероприятиями правительства. Они осуществлялись стихийно, ход переселений, направление движения беженцев и их численность не фиксировались.

Если попытаться определить численность беженцев с Севера на основании данных о населении «переселен.» округов и уездов, то можно прийти к выводу, что в4 веке на Юг переместилось около одного млн. человек. 250 тыс. обосновались в низовьях Янцзы, 200 тыс. – в Шаньдуне, 170 тыс. – в Аньхуэе, 100 тыс. – в Сычуане.

Последствиями миграций древних китайцев на юг в 3 – 6-м веках явилось их активное влияние на развитие аборигенных народов, большинство из которых находилось в это время на этапе разложения родового строя и перехода к классовому обществу.

Во второй половине 6-го века о «горных племенах Юэ» - шаньюэ, населявших восточно-приморские районы (низовья Янцзы), источники уже не упоминают, по причине: они ассимилированы древними китайцами.

В срединном течении Янцзы жили, как указывалось выше, племена мань. В 5-6-м веках в результате миграции древних китайцев в этот район формируются две тенденции – две группы мань. Северная часть мань утрачивала черты традиционной культуры. Так, согласно обычаю этих племен молодые супруги селились отдельно от родителей, но под влиянием своих соседей «некоторые стали следовать китайским обычаям». Ими был забыт обычай приносить человеческие жертвы на алтарь своего первопредка: их подменили подношением вина и сушеного мяса, как того требовал древний ритуал.

Южная группа мань оставила район своего первоначального расселения под давлением древних китайцев и переместилась в южном направлении, в район на стыке современных провинций Хубэй, Хунань, Сычуань и Гуйчжоу. Эта группа не испытывала на себе столь значительного влияния древних китайцев и продолжала сохранять свою этническую специфику вплоть до эпохи Тан-Сун.

Обратные процессы происходили на юго-западе срединной империи. В 223 г. в государстве Шу было подавлено выступление варваров, один за другим юго-западные варвары называли себя независимыми. Китайские власти им особо не мешали. Не составляя здесь большинства (в Наньчжуне), и будучи фактически оторванными от основного этнического массива, древние китайцы, обосновавшиеся в этих районах в ханьское время, оказались под сильным влиянием юго-западных варваров. Процесс их аккультуризации усилился в последующее время, когда в 5 – 6-м веках связи этого региона с основной территорией южных династий становятся все более эфемерными. Так, в 140 г.в этом районе насчитывалось более 420 тыс. дворов, в 464 г. – 10 253 двора, что свидетельствует о растворении в местной иноэтнической среде.

Весьма вероятно, что довольно значительное по численности древнекитайское население этого района, ассимилированное в 2 – 3 – 5-м веках местными тибето-бирманскими народами, явилось одним из компонентов формирования в первом тысячелетии н.э. этнической общности бай.

На Севере сложилась принципиально иная этническая ситуация. Ее особенности: соперничество в борьбе за власть между несколькими различными по своему происхождению, языку и традициям этническими группами; исключительная жестокость в выборе средств и методов этой борьбы. Например, первые правители Северного Вэй встали сразу и бесповоротно на путь откровенного подавления иноплеменников. «Людьми государства» для одного из полководцев Тоба Тао были лишь сяньби; все другие этнические группы, населявшие территорию Вэй, рассматривались им лишь как потенциальные «бандиты». Не смотря на этническую мозаичность состава населения Среднекитайской равнины, большинство в нем было представлено древними китайцами, а наиболее многочисленные группы «варваров» были сяньби. Из 19 государств, возникших в 4 – 5-м веках на Севере, 8 были сяньбийскими. В середине 5-го века сяньбийцы объединили Север и политически господствовали там почти столетие. Даже после падения династии Вэй в течение полувека существовали сяньбийские государства. Поэтому в этот период наибольшее значение имели китайско-сяньбийские контакты.

В ходе продвижения в пределы Срединного государства сяньбинцы и их подгруппы:

Восточная ветвь – муюны – отказались от кочевого быта, у них появились стационарные жилища и т.д.

Тагачи – другая группа сяньбинцев – очень ревниво относилась к сохранению своих культурных традиций и всячески пыталась воспрепятствовать распространению китайского влияния, отношение к которому было отрицательным.

Многие табгачи в этот период хорошо знали древнекитайский язык, но в армии и при дворе в употреблении был только сяньбийский. Китайцы, стремившиеся получить доступ к чиновничьим постам в государстве Вэй, могли рассчитывать на успех только в том случае, если они умели говорить по-сяньбийски. Сяньбийский язык и культура приобретают в глазах состоятельных китайцев престижное значение. Происходит процесс сяньбинизации высших слоев древнекитайского населения.

Положение изменилось лишь в конце пятого века, когда табгачи завоевали все противоборствующие «варварские» государства и объединили Север. Процесс феодализации сяньбийского общества убеждал правителей Северного Вэй перенять у древних китайцев их государственное устройство, чиновничий аппарат и систему налогообложения, что привело к изучению всего комплекса древнекитайской письменной культуры.

Реформы Тоба Хуна (Вэнь-ди), цель которых – последовательная китаизация его соплеменников:

· перенос столицы из Пинчэна в Лоян в 494 г.;

· запрет носить сяньбийскую одежду в 494 г., говорить по-сяньбийски – в 495 г.;

· смена фимилий на китайские;

· поощрение смешанных сяньбийско-китайских браков.

В итоге, к 5 – 6-му векам перевес в пользу древнекитайской культуры.

Но китаизация затронула главным образом столичную область. На севере Шань Си реформа проводилась с трудом. Сохранение позиций «традиционалистов» и их недовольство политикой китаизации явилось одними из главных причин антиправительственных выступлений начала шестого века – «мятеж шести пограничных областей».

Раздел Северного Вэй (Чжоу и Ци) на две части предопределил начало нового этапа сяньбийско-китайских контактов, характеризующихся значительными сдвигами в соотношении сил. Вновь в Чжоу и Ци сяньбийский язык приобретает значение главного. Сяньбийцы начинают заплетать косы, запахивать наплечную одежду и носить сапоги. Свои имена, а не китайские давать детям.

Но длительный процесс этнокультурного взаимодействия древних китайцев и сяньбийцев в конечном итоге завершился ассимиляцией последних. В источниках 7 -8-го веков упоминаний о сяньби становится все более редким. Однако они вошли в число физических предков китайцев позднего времени и способствовали трансформации древнекитайской культуры. Многие черты духовной и материальной культуры эпохи Тан сложились под непосредственным участием воздействием северных народов, среди которых наибольшую роль было суждено сыграть сяньбийцам.

Внешние связи

По мере расширения географического кругозора древних китайцев понятие «Западный край» стало включать в себя все известные им земли на западе, вплоть до Восточного Средиземноморья. Практически же оно всегда относилось в первую очередь к странам Туркестана, через которые осуществлялись контакты китайцев с другими частями Азии.

Ближе всех к Срединной империи находились оазисы Кашгарии. Здесь жили индоиранские племена. Разделяли оазисы обширные пустыни и степи, населенные кочевниками. И географически, и исторически кашгарские оазисы тяготели к Средней Азии и Северной Индии, но после того, как во втором веке до н.э. Восточный Туркестан подвергся китайскому завоеванию, южный, а затем и северный поле превратились в один из участков знаменитого Шелкового пути, связавшего Ханьскую империю с Парфией и Римом.

Пестрым и многообразным был облик древней Кашгарии. Ее народы, иранские по своему этническому субстрату, издавна испытывали воздействие индийской, греко-бактрийской и, частично, китайской культуры. Неудивительно, что господствовавшей религией был буддизм.

В 3 -6-ом веках Кашгария не потеряла своего значения «окна в мир» для Китая.

Торговля. С328 года в главном городе Туркестана Турфане (Гаочан) была учреждена областная управа, где с Ханьского времени существовала колония китайских поселенцев.

С 460 г. до Танского завоевания в 640 г. у власти в Турфане стояли правители из местных китайцев. Шелковый путь имел столь огромное значение, что ни одна политическая буря в Китае не влияла на состояние международной торговли.

Весьма плодотворными были культурные контакты Западного края с Китаем. Буддизм и его архитектура, иконография, скульптура, музыка. С 499 г. – век «варварской» (западной) музыки в Китае. Даже устраивали танцы и концерты западной музыки (буддийской в своей основе), в которых принимали участие более 500 музыкантов.