ПОЧЕМУ СУЩЕСТВУЕТ МНОГО ТЕОРИЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ? 8 глава

Не менее важной представляется работа психолога по определению и выражению чувств к умершему. Надо помочь выразить самые трудные эмоции - гнев и тоску. Они связаны с защитными механизмами рационализации, которые не позволяют человеку отдаться потоку чувств, быть естественным в проявлении гнева и тоски. Защитные механизмы рационализации, если их использовать во внешнем диалоге психолога и горюющего человека, могут помочь в определении и выражении чувств через обозначение предмета чувств. Как известно, когда называют само чувство, это актуализирует его содержание, а когда обсуждается предмет чувств, то можно строить отношение к этому предмету. Психолог может (возможно, должен) задавать вопросы о событиях и предметах, которые создают содержание переживания: "О чем вы скучаете? О чем жалеете? О чем не жалеете? и т. д." Надо стремиться в общении с горюющим к тому, чтобы он увидел предмет своей тоски и гнева во всем многообразии его качеств - положительных и отрицательных, чтобы был баланс в этих оценках по отношению к потерянному человеку. Это вовсе не значит, что надо специально искать отрицательные качества в человеке и называть их - бытовая этика давно регулирует эту и аналогичные ситуации правилом: "О мертвых - хорошо или никак". Умолчание - это форма создания подтекста в любом тексте; в консультировании важно, чтобы человек начал строить свой текст, в данном случае ориентированный на слушателя-психолога.

Подтекст также существует в сознании человека и структурирует его, как и прямой текст, только требует больших Я-усилий для его удержания.

Чувство вины, которое обычно проявляют горюющие люди в ситуации консультирования, бывает разной степени выраженности. Часто оно оказывается глубоким и сопровождается тревогой и беспомощностью, тогда человеку требуется психотерапия немедицинского типа. Это длительная и целенаправленная работа горюющего человека и психотерапевта, направленная на осознание чувства и его последующую интерпретацию в структуре индивидуальной жизни человека, в логике его жизни.

Тревога, беспомощность, грусть, печаль - это те чувства, которые часто блокируются в бытовой жизни: "Надо быть сильным, надо уметь выживать, надо смотреть правде в глаза и т. п.". Это все стереотипы, которые затрудняют выражение чувств человека, способствуют их блокированию, обесцениванию, в конечном счете они препятствуют переживанию горя как естественного психического процесса, "омертвляя его искусственными образованиями в виде знаков "правильного поведения".

Часто причиной тревоги бывает неосознаваемая тревога смерти, о смерти надо говорить с переживающим горе обычным бытовым языком факта, вызвавшего страдания (естественно, для этого надо хорошо знать этот факт как данные анамнеза).

Психолог-консультант часто оказывается тем человеком, с которым можно быть откровенным и проявить свои непосредственные чувства - надо поплакать (как часто приходилось слышать: "Я дома не могу расслабиться - дети, я должна быть сильной, а вот перед вами плачу, а ведь всем жить несладко, вам, наверное, тоже...").

Задача реагирования на непосредственные чувства горюющего человека - это одна из самых трудных задач в работе психолога-консультанта. Может быть, поэтому так часто и пишут коллеги о каких-то формах профессиональной защиты от эмоционального выгорания, от возможной профессиональной деформации.

Психологу нужно уметь самому выражать свои чувства и не обесценивать никоим образом чувства другого человека. Способов выражения чувств в нашей бытовой культуре достаточно, они еще не все потеряны и обесценены, элементарное знание форм -как традиционных, так и современных - делает психолога не только работающим, но и живущим рядом с горюющими людьми. Сегодня, когда горя столько, что, кажется, нет семьи, которую бы не захлестнул ураган быстро меняющегося темпа жизни, ценностей, приоритетов, идеалов, проявленные чувства, направленные на разделение горя с другим человеком, уже сами по себе - большая ценность, если не сказать больше, редкость.

Но это одно из лирических отступлений, без которых, кстати, кажется немыслимым движение мысли в ситуации трагедии. Лирика, как свет жизни в тех сумерках, которые создает тень смерти.

Психолог, решая задачи горюющего человека, может (и должен) оказать профессиональную помощь в обучении способам организации жизни, в которой уже нет близкого человека. Это одна из форм активного социально-психологического обучения, помогающая человеку освоить ранее несвойственные ему роли, например роль человека, принимающего решение. В этом случае ему надо научиться видеть и оценивать ситуацию как положительную, так и отрицательную. Знаменитые способы, предлагаемые психологами, обычно выглядят как лист бумаги, на ко-

тором в правом столбике надо написать все положительные моменты ситуации, а в левом - отрицательные. Это один из вариантов саногенного мышления, о котором речь пойдет дальше, в следующих главах.

Психологу иногда приходится брать на себя роль человека, удерживающего его клиента от принятия поспешных решений (переезд, усыновление и т. п.), аргументируя свое вмешательство качеством состояния человека, переживающего горе, степенью его готовности к принятию решения.

Это одна из сторон решения важнейшей психологической задачи - нахождения адекватной дистанции к умершему, адекватной психологической, эмоционально насыщенной дистанции.

Решение этой задачи связано с использованием существующего в культуре представления о предательстве в чувствах.

Современная бытовая культура дает немало примеров того, как люди часто меняют свои эмоциональные привязанности без видимого личностного разрушения. Транслируемые в массовой культуре образцы звезд и возможных идеалов достаточно свободно решают проблемы выбора партнеров для установления эмоциональных связей. Хотелось бы сказать по этому поводу только одно - как не каждая травка способна цвести, так не каждый человек способен переживать горе, глубоко чувствовать. Это такой же факт жизни, как и наличие разных ориентации жизни - биофильной и неурофильной. С ним приходится считаться как с данностью, как с тем, что находится вне нашего вмешательства и присутствия. Можно привести массу аргументов для доказательства этого утверждения (литературных и житейских), ссылаясь на классиков и соседей по планете, но здесь для этого нет места. Проблема типологии личностей такая же вечная тема в психологии, как и вопрос о ее научности.

Психолог, работая с понятием психологической дистанции к умершему человеку, попадает не только в мир культурных символов, культурных и индивидуальных знаков, фиксирующих место умершего в жизни человека, этических категорий, важнейшая из которых - мера - будет определять все его поведение как профессионала.

Какими бы истинами он не руководствовался ("Любить кого-то - не значит забыть того, кто умер"), внутренний диалог с умершим человеком, содержание этого диалога будут известны только горюющему.

Его просто невозможно пересказать словами, осознать в полной мере. Л. С. Выготским было убедительно показано, что структура внутренней речи, внутреннего диалога существенно отличается по строению от диалога внешнего - это разные виды речи, разные тексты, выполняющие разные роли в структуре индивидуального сознания человека. Это тексты, существенно

отличающиеся структурой и функциями. Важнейшая функция внутреннего диалога состоит в том, чтобы фиксировать наличие Я человека. Удерживать его в том интегрированном единстве, которое неумолимо разрушается при психических заболеваниях.

Конечно, можно описать стратегию поведения психолога примерно так: он должен поощрять клиента вступать в новые эмоциональные отношения, но при этом не очень спешить. Это будет выглядеть наивно и с явной недооценкой значимости непосредственных чувств человека, как говорил Л. С. Выготский, естественных психических функций, их натуральной природы. Нельзя запретить или разрешить чувство - можно рационализировать его, выделить как предмет, следовать ему, доверить другому человеку как свое Я.

Возможно, последнее важнее всего в работе психолога с чувствами к умершему человеку, психолог может стать тем, кто знает тайну Я и умеет ее хранить, способен сберечь ее для самого человека и сохранить от ненужного любопытства других людей.

Когда есть человек, разделяющий тайну Я, тогда внутренний диалог приобретает нового собеседника, а значит, новый смысл и возможность реконструкции нарушенной психической реальности.

Психолог в силу своей профессии может разрешить человеку уделить время своей скорби. Это приходится делать, так как из-за медикаментозного отношения к смерти (ее можно отодвинуть с помощью лекарств) люди стали нетерпеливо воспринимать проявление чужого горя - оно им кажется неестественно затянувшимся, человека торопят скорее справиться с горем и начать жить. Но (здесь психологу нужно много сил и терпения) человек должен знать, что он имеет право на проявление своей скорби, имеет право на время для этого. Может быть, впервые в жизни в ситуации горя он столкнулся со свойствами своей психической реальности, если хотите, со своей душой, и ему нужно время, чтобы привыкнуть к новой реальности, узнать ее качества, ее пространственное и временное строение. Чтобы жить в новой реальности, надо знать ее свойства, в том числе и свойства горя, которое обладает временной динамикой, своими законами как данность чувства. Все, что происходит с человеком, может и должно познаваться адекватным образом. Вот почему люди, переживающие или пережившие горе, склонны помогать другим - создают объединения и общества, стремятся легализовать свои переживания, хотят поделиться с другими опытом своих переживаний. Психолог может и должен способствовать созданию таких обществ и групп эмоциональной помощи людям в горе тех, кто его уже пережил. Это поможет человеку увидеть разнообразие способов переживания горя, отсутствие некоего "нормального" образца для поведения в трагической ситуации.

Психолог помогает человеку выбрать те способы психологической защиты, которые ему действительно помогут. При решении психологических задач переживания горя психолог может обсудить с человеком эффективность возможных способов в помощи.

Наиболее распространенный способ забыться - алкоголь, это известно всем, но все также знают неэффективность этого средства в решении психологических задач переживания горя. Человек, переживающий горе, достаточно редко самостоятельно находит эффективные способы психологической защиты, чаще он применяет такие, которые уводят его от постановки и решения задач переживания горя. Это происходит, потому что психика обладает огромной силой инерции, она сопротивляется необходимости перестройки. Сознание, может быть, самый сложный предмет для изменения, надо обладать огромной силой Я, чтобы Я-усилия реализовались в адекватные строению психической реальности переживания, способствующие реконструкции нарушенной психической жизни.

Психолог-консультант вступает в борьбу за психическое здоровье человека, за его возможность жить с потерей, жить в новом для него качестве человека, приобретшего бесценный опыт переживания, которым он может поделиться с другими. Личный опыт переживания создает в его психической реальности новые качества, которых нет и не будет ни у кого - свою систему знаков, свои тексты, расширяющие, уточняющие его сознание, а значит, и сознание других. Страдания не бывают напрасными. Хочу закончить известными словами А. А. Ахматовой:

Я улыбаться перестала,

Морозный ветер губы студит,

Одной надеждой меньше стало,

Одною песней больше будет.

В продолжение темы другого человека как источника боли хотелось бы поговорить о чувствах, которые чаще всего обсуждаются с другими людьми в ситуации консультирования. Вот список чувств, которые вызывают наибольшую боль: обида, стыд, вина, зависть, тщеславие, гордость, злоба, ревность, страх, разочарование.

Конечно, это далеко не все чувства, которые в психической реальности отзываются болью на воздействие другого человека. Эти чувства чаще всего приходилось обсуждать с людьми, поэтому я попробую рассказать о том, что хотели и могли получить люди в ситуации психологического консультирования, обсуждая эти чувства.

Обида. Обижаются все и только на тех людей, которых любят. С появлением любовных отношений возрастает вероятность обиды от того человека, которого начинают любить, которого уже любят. Я смотрела много классификаций и описаний чувств

человека и поняла, что для работы с людьми мне нужно выделять в чувствах, которые вызывают боль, особые предметы, о которых уже речь шла выше, - это концепция жизни и концепция другого человека, которые структурируют отношение к воздействиям этого другого на свойства и качества психической реальности.

В пословицах и поговорках можно найти существующие в языке рефлексивные формулы регулирования обиды как степени принятия воздействия другого человека: "На дураков не обижаются", "Обиженна слеза не канет на землю, а все на человеческую голову", "Обидящим бог судия. Обидчика бог судит", "Суди бог того, кто обидит кого", "Кто в обиде не бывал, тот ее и не знавал", "Кто завидлив, тот и обидчив", "Обиженного обижать - двойной грех", "Кого свет видел, того и обидел" и другие.

Обиженный, обижающийся человек - это тот, у кого разрушили целостность его мира, где было относительно устойчивое представление о жизни и других людях (или другом человеке), то отношение, которое давало возможность переживать свое Я как основание активности, как возможность результативного осуществления собственных усилий по созданию отношений с другим человеком, по организации своей психической реальности в пространстве и во времени. Обида возникает тогда, когда будущее оказывается невозможным в том виде, в каком оно существовало в психической реальности человека. Обидеть - значит отнять будущее, которое уже представлялось возможным, обидеть - значит уменьшить вероятность появления желаемого будущего на счет разрушения его признаков в настоящем.

Качество обиды можно классифицировать по глубине воздействия на смысл - тогда можно говорить о мелких обидах и обидах на всю жизнь, которые связаны с экзистенциальным смыслом. Обиды могут быть классифицированы по механизму воздействия другого человека, по тем структурным разрушениям, которые он произвел в желаемом будущем (изменил цель, средства, способы, мотивы и другие характеристики активности в психической реальности, которые позволяют человеку сохранять будущее в настоящем).

Обижает сильнее всего (обижаются сильнее всего) любимый человек, так как он своим присутствием, своим воздействием создавал нашу целостность, нашу уникальность и ее ценность в пространстве и во всех временах, он - любимый - своим присутствием, своим воздействием вносил (вносит) в содержание концепции жизни то, что можно назвать ее неповторимостью как осуществление именно нашей, индивидуальной жизни во всех ее проявлениях. Можно описать обиду как несоответствие системы индивидуальных знаков, структурирующих психическую реальность, и свойства самой реальности. Любимый человек воспринимается во всей его целостности как особая реальность, особая целостность.

Обидеться - это значит продемонстрировать другому человеку и пережить самому наличие общего будущего как особого качества отношений с другим человеком.

Недаром обида, когда она прощается другому человеку, переживается как обретение будущего, которое может осуществиться. Я уже говорила о специфических особенностях действия прощения, оно построено на конкретизации категории меры - универсальной нравственной категории - и требует особых усилий человека по построению и трансляции целостного образа (концепции другого человека) в ситуации обиды.

В психологическом консультировании мне чаще всего приходилось иметь дело с людьми, которые не осознавали своей обиды на близкого, любимого человека (ребенка, мужа или жену), а стремились заменить это чувство другими. Признать, что обиделся, - значит признать, что ты сконструировал будущее, которое не осуществилось. В некотором роде это признание своей интеллектуальной некомпетентности, показатель отсутствия неких важных качеств для установления отношений с другим - любимым - человеком. Но у чувств своя логика, она опирается не только на когнитивные составляющие сознания. В любом проявлении сознания есть то, что можно назвать его чувственной тканью - вот она-то и нарушается, когда возникает обида. От человека, пытающегося анализировать, что его обидело в поведении близкого человека, можно услышать нечто весьма неопределенное (для наблюдателя): взгляд, интонация, жест, слово, мимика.

Человека может обидеть действие, направленное на изменение внешнего психологического пространства его жизни: переставили книги на полочке, постирали рубашку, которую "совсем не надо было стирать", пришили заплатку и т. д.

Назвать обиду обидой - это, с точки зрения взрослого человека, расписаться в своей "детскости", в неспособности трезво мыслить. Чаще всего обиду заглушают злобой. О ней мы поговорим позже. Сейчас лишь отметим, что обида как чувство направлена на переживание отношений с любимым человеком, она потенциально содержит необходимость прощения для восстановления целостности мира - целостности концепции жизни и концепции другого человека. Злоба ищет выход в агрессии. Это разные виды активности, основанные на разных качествах Я человека.

Когда я говорила с людьми об обиде, то очень часто использовала идеи Э. Берна о внутреннем ребенке, его схема структуры психической реальности - три круга (взрослый, родитель, ребенок) - помогала прояснить происхождение обиды. Слова о том, что мы обижаемся только на тех, кто нам не безразличен, что это закон возникновения этого чувства, всегда выслушивались с интересом, человек словно получал право на эту "детскую" эмоцию, на это чувство, которое можно регулировать, оценивать и

понимать как проявление своей любви к тому, кто ее вызывает. Но об этом чувстве надо уметь сказать понятно для другого; все варианты затаенной обиды, когда она не показана, не проявлена, когда "он - любимый - сам должен все понимать", не приносят в жизнь желаемого будущего. Всем психологам известно, что чувства надо уметь обозначить, еще говорят, "отреагировать", тогда напряжение не сублимируется в болезнь. С обидой сложно - она как "детское" чувство обесценивается взрослыми и часто подавляется, а мне думается, что она может расцениваться как проявление чувствительности человека к целостности образа будущего, его ориентированность на это будущее как желаемое; надо научиться немногому - строить отношения с любимым, чтобы будущее осуществлялось совместно с ним. Для этого и говоришь с людьми о необходимости общения с любимыми - общения на тему чувств, своих и их тоже. Это трудный разговор, где обида, там боль, где боль, там слезы и крик, и "нервы не выдерживают", но давно забытые во многих психологических работах слова о культуре чувств здесь были бы кстати.

Я процитирую, думаю, к месту Ирину Сабурову: "... привет, как я сама, печальному, привет тому, по ком тоскую я, привет тому, кого люблю..."

Вы не помните, откуда это? Впрочем, неважно. Эти чужие стихи, перезвоны через моря и дали, самому нежному и любимому -привет... Я хочу только, чтобы вы знали: где-то, в каком-то доме, ваши ломаные, тревожные стихи мучают, печалят и пронизывают сердце. Так можно влюбиться только в поэтов¹.

Это простые слова о чувствах, но если их нет в словаре человека, то обедняется сознание, возможность целостного видения мира во всем его неповторимом многообразии. Дело не в словаре человека, хотя и в нем тоже, дело в том, что слово-знак, создает или разрушает целостные идеальные объекты. Послушайте, как по-разному звучит: "Мне больно и горько это от тебя слышать" и "Вечно ты, дрянь, несешь, что ни попадя".

Закончу об обиде - это чувство, рождающееся в нас от присутствия целостного видения, созданного любимым человеком, это та детская наивность всесильного владения своим миром, которая рухнула, потому что любимый не стал этим миром, и мы не можем быть в ожиданиях будущего. Возможно, другие психологи оценят это чувство как инфантильное и увидят в нем показатель незрелости личности, но я думаю, что обида как непосредственное чувство позволяет человеку увидеть возможную опосредованность его чувств, их искусственный культурный характер, возможность их натурализации через индивидуализацию проявления и тогда, тогда... Я напишу слова, которые мне сказала одна из

уставших от вечных обид сына женщина: "Наверно, мне надо самой на него обидеться, хоть на секунду почувствовать, что во мне еще что-то живое осталось, что могу обижаться, как ребенок". Остается только добавить, что неплохо бы научиться и прощать, чтобы вырасти вместе с обидчиком в общем с ним, любимым, будущем. Вырасти в том направлении взросления, которое делает необходимым и неизбежным нравственное отношение к другим людям, отношение, которому учатся у любимых и любящих.

Вина. Это одно из наиболее распространенных чувств у взрослых людей, с которыми приходится встречаться в ситуации консультирования. Разная бывает вина, вина даже от переживаемого счастья ("не заслужила"). Пробовала описывать ее виды по содержанию вины, но получается, что при любой классификации в содержании вины, как, кажется, главный ее компонент, выделяется содержание Я-концепции человека и возможность ее реализации в отношениях с другими людьми. Человек, у которого не структурирована Я-концепция, редко переживает чувство вины. Это связано с тем, что у него нет оснований для внутреннего диалога Я - не-Я; о таких людях обычно говорят, что у них нет совести. Поведение их известно, они составляют большую часть лиц с криминальными наклонностями, о чем недвусмысленно свидетельствуют работы по криминальной психологии. Важно отметить, что чувство вины является очень распространенным явлением в консультировании и узнаваемым самими людьми, испытывающими боль от этого чувства.

Практически всегда в своем тексте человек говорит об этом чувстве, хотя не всегда может назвать человека, перед которым чувствует вину ("Виновата перед всеми", "Все чего-то ждут, всем я должна и перед всеми виновата"). Почему это чувство связано с содержанием Я-концепции человека? Чувство вины основано на механизмах конкретизации чувства нравственного долга. Как и все нравственные чувства, чувство долга связано с функционированием в сознании нравственной категории долга. Различные варианты ее конкретизации предполагают наличие у человека Я как системы координат, ориентирующей все виды активности в психической реальности, в том числе и одну из важнейших - установление психологической дистанции с другим человеком. Содержание этой дистанции непосредственно связано с проявлением Я-концепции человека. В психологическом пространстве Я-концепция занимает определенное место, которое предназначается только для нее. Это необходимо для функционирования всей психической реальности как целостности для сохранения качеств Я. Как и любое структурное образование в психической реальности, Я-концепция может и должна быть защищена от разрушающего воздействия другого человека. Непосредственное воздействие на ее содержание оказывают действия, связанные с принятием

морального долга в отношении человека (особенно близкого, любимого человека). Это действия, конкретизирующие нравственную категорию долга в ее конкретных проявлениях принятия и осуществления ответственности за различные стороны жизни другого человека, за степень включенности его жизни (как индивидуальной, обладающей автономностью и независимостью) в свою собственную.

Чувство долга связано с виной и составляет ее основу. Есть вместе с тем специальные действия долженствования, пронизывающие все отношения с близкими людьми, которые человек не всегда осознает как проявление принятого им морального долга, моральной (или социальной) ответственности за другого человека. Наступает время, когда выполнение этих действий становится неэффективным, они не дают желаемого, ожидаемого результата, тогда и активизируется чувство вины. Оно всегда связано с появлением нежелаемого результата в отношениях с близким человеком (или просто человеком) и, таким образом, всегда обращено в прошлое. Это чувство всегда связано с тем, что уже было, прошло, стало событием прошлой жизни человека, но определяет его состояние сегодня как боль, вызванную нарушением структуры Я-концепции.

Результат усилий человека, оказавшийся несоответствующим его ожиданиям, его содержанию Я-концепции, вызван поведением другого человека, который проявил качества, не соответствующие желаемому результату ("Мы, конечно, тоже виноваты, что он плохо учится", "Я виновата, мало уделяла ему времени", "Я чувствую себя виноватой - я плохая мать, не могла обеспечить ему жизнь").

Чувство вины - очень сильное чувство; так как оно направлено на выявление и структурирование важнейшей образующей психической реальности - Я-концепции, которая реализуется в различных действиях, способствующих организации взаимодействия с другими людьми, среди этих действий действия по осуществлению долженствования занимают особое место - они вносят необходимый элемент стабильности, постоянства в структуру психической реальности, составляют один из важнейших факторов стабильности в ней. Неосуществившееся действие долженствования - это ситуация, порождающая чувство вины, лишающая человека стабильности.

Психологи много говорят о некоструктивности этого чувства -оно действительно мало продуктивно, так как обращено в прошлое и интенсивностью переживания смещает акценты в психологическом времени человека, лишая его временной перспективы, возможности динамизировать свою психическую реальность за счет Я-усилий, отражающих содержание Я-концепции человека. Мне представляется очень важным в работе с чувством вины

обсуждать с человеком его представления о природе человека. Среди этих представлений большое место можно (и думаю, нужно) уделить вопросу о свободе человека, его ответственности, об автономности и независимости сознания одного человека от другого. Это важные вещи, которые могут составить смысл консультирования, хотя, как уже отмечалось, чувство вины обычно очень сильно и для работы с ним нужна немедикаментозная психотерапия. Как показывает практика, обсуждение вопросов о природе человеческой психики, человеческой активности, акцент на таких ее важнейших качествах, как автономность и свобода, анализ понятия ответсвенности и действий долженствования, облегчают боль, вызванную виной перед другим человеком.

Вина в своей основе - моральное чувство, возникающее в присутствии человека, к которому проявляют чувства близости; в психологическом пространстве этот человек занимает место рядом (или очень близко) с Я-концепцией.

Мне кажется возможным и необходимым использование (если психолог владеет этими представлениями) понятия о грехе и возможности его искупления.

Хотелось бы еще раз обратить внимание читателя, что я не анализирую варианты игры в чувства - ложную вину, ложную обиду и прочие подобные чувства, они встречаются в ситуациях консультирования, но имеют другое значение - с их помощью люди пытаются манипулировать психологом. Об этих вещах поговорим в следующем параграфе. Здесь я обращаюсь к чувствам, вызывающим боль человека, ту истинную боль, которая часто ставит жизнь на грань смерти и приводит человека к переживаниям, справится с которыми он сам не может - для этого ему нужен другой человек. Это своего рода и оправдание необходимости профессии психолога-консультанта.

Вина - неосуществившаяся возможность, несостоявшееся ожидание, ситуация, когда не получилось и уже не получится что-то важное в отношениях с близким человеком. Это может мучить всю жизнь ("Не уберегли, не досмотрели", "Не поняли, не заметили" и т. п.). И рядом будет существовать неумолимое - не вернешь. Время не идет вспять.

Сегодня в психологии достаточно подробно описан и проработан механизм принятия человеком разных видов ответственности. Обращение к нему позволяет смягчить боль вины, но, как показывает жизнь, чувства не исчезают, они могут трансформироваться, измениться, но не исчезнуть. Вина может сгладиться (говорят "загладить вину") усилиями в отношении других людей, но она останется как психологическая дистанция к человеку, который вызвал это чувство, как рубец от глубокой раны, она будет напоминать о себе отношениями с этим человеком, которые неизбежно изменятся, преобразуются под влиянием этого чувства.

Какую бы психологическую "индульгенцию" не выдавали человеку, переживающему вину, она оставляет глубокий след в эмоциональной памяти, в содержании Я-концепции, являясь одним из оснований того, что часто называют комплексами человека.

Стыд. Чувство стыда редко бывает актуальным в ситуации консультирования, по существу, имеешь дело с его последствиями - с пережитым или переживаемым стыдом. Как и все чувства, вызывающие боль, стыд является очень сильным чувством и не может длиться долгое время. По своей динамике он напоминает аффект, так как человек ничего не может сделать с ним - стыд возникает независимо от сознания и не контролируется волевыми усилиями человека. Это одно из моральных чувств, которые вызваны присутствием в жизни других людей, присутствием внутреннего диалога, в котором есть структурные образования, обозначающие наличие других людей как необходимый элемент психической жизни и присутствие самого человека в виде структур, отражающих его экзистенциальное существование. Я использовала для обозначения этих структур понятия Я-концепции и концепции другого человека. Динамика взаимодействия данных структур и порождает стыд: обе они являются идеальными объектами и могут выступать обоснованием активности человека.