ПОЧЕМУ СУЩЕСТВУЕТ МНОГО ТЕОРИЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ? 7 глава

При всей лояльности понимающая концепция не обязательно предполагает понимание другого человека. Цели понимания могут быть самыми разными - от прямого манипулирования до трансформирующего глубинного воздействия, преобразующего психическую реальность не только одного человека, но и значительного числа людей. Эта концепция содержит и другой вектор, который обычно связан с мазохистскими тенденциями личности ("Другой не ровня мне - я не ровня всем"). Критерии неравенства могут не выделяться как система оценок, а быть генерализованным переживанием своей "малости" ("Я человек маленький"). В конечном счете это тоже становится формой манипулирования другими и способом регуляции своей психической реальности, позволяющим воспринимать воздействие других людей.

Концепция другого человека в разных ее вариантах создает разрешающую возможность воздействия на другого человека и принятие этого воздействия - переживание его как боли.

Существование концепции другого человека в форме знака (в том числе в виде понятия) позволяет людям осуществлять воздействие, направленное на то, чтобы специально вызвать у другого человека боль. Специально, т. е. преднамеренно, воздействовать на человека с целью разрушить границы его психической реальности или устойчивых элементов, составляющих ее структуру, которые имеют организацию в виде знака. Напомню, что знак имеет устойчивую форму - содержание его может трансформироваться, меняться, поэтому если разрушать, переделывать форму, то содержание будет подвергаться деформации. Одной из наиболее часто встречающихся ситуаций, демонстрирующих этот процесс, является ситуация оговора - преднамеренной лжи, как говорят в быту "возведения напраслины" на человека. Человеку рассказывают о нем то, чего не было на самом деле, или о нем говорят то, что не соответствует его реальным переживаниям. В этом случае содержание переживания и та форма, которую ему предлагают, не совпадают по очень большому числу параметров, к наиболее существенным из них можно отнести несовпадение границ Я-знака и границ предлагаемых форм.

Возможно, существование вечных тем в литературе и искусстве, например темы отцов и детей, обусловлено тем, что форма знаков, фиксирующих в языке содержание постоянно меняющихся отношений, оказывается очень устойчивой. Это способствует тому, что тема как форма остается относительно постоянной при всех возможных вариантах содержания. Такой же вечной является тема жизни и смерти, содержание которых, в частности, связано с изменением отношения людей к самому факту неизбежности смерти, с восприятием ее как своей перспективы. Форма (формы) фиксации их в сознании связаны с использованием слов "жизнь" и "смерть", в этом смысле можно наблюдать в нашей бытовой культуре достаточно частое употребление этих понятий в метафорическом, а не в прямом значении: "Напугал до смерти", "Я тебя убью", "Тебя убить мало", "Погибели на тебя нет", "Смертельный враг" и т. п.

Эти слова как предельные категории имеют много уровней конкретизации. Воздействие на них может вызвать боль у человека на разных уровнях глубинного смысла: от ситуативного до экзистенциального. Очевидно, в этом смысле выражения: "Вся жизнь прошла даром" и "Сегодняшняя жизнь - не жизнь" - имеют разный уровень глубины переживания и, можно сказать, разный уровень глубины боли.

Мне хотелось показать читателю, что отношение человека к человеку опосредовано, конечно, для удобства изложения я

прибегла к классификации и попробовала описать различные типы концепций другого человека, встречавшиеся в практике консультирования. В реальной жизни степень представленности содержания концепции другого человека в сознании самого человека не бывает остро актуальной до тех пор, пока не возникают ситуации, вызывающие страдание. Тогда и начинается сложная работа по осознанию содержания этой концепции. В современной психологии все чаще для описания таких ситуаций используют понятие встречи, которое приобретает особый смысл, когда мы говорим о встрече с реальностью, с правдой, с истиной, с самим собой.

Вот тогда и начинается страдание как качественно особая ситуация в жизни человека. В ней возникают особые, неориентированные чувства сомнения, которые ставят психологические задачи. Человеку надо реорганизовать его психологическое пространство и время, но как это делать, неизвестно.

Задача реорганизации своего собственного сознания - это переживание встречи с реальностью, которая реализует для человека содержание его образа мира и одновременно содержит интерпретацию причин этого образа. Как говорил М. К. Мамардашвили, "мой мир есть представление".

Сомнение в содержании этих представлений актуализирует для человека проблему понимания законов жизни и возможности следования им, осуществления их по своей воли. У человека возникает вопрос о возможностях это понять и осуществить: "Я могу? Могу ли я?" Необходимость анализировать свое состояние, находясь внутри него, переживая его, является психологическим смыслом страдания, так как при осуществлении этого анализа человек решает вопрос о своем собственном существовании.

Если человек, анализируя переживание, обнаружит его полную детерминированность кем-то или чем-то, это его приведет к потере Я, так как Я в таком случае становится ирреальным, несуществующим, фантомным. Анализ может завершиться потерей чувства индивидуальности.

Неанализируемое переживание воздействия другого человека, сохраняемое в его целостности, несет в себе отпечаток авторства -присутствия Я человека, породившего это переживание. Человек как бы должен стать автором текста своего переживания, своей встречи с реальностью, породившей это переживание, тогда страдание приобретет смысл становления, сохранения, осуществления индивидуальности.

Но возникают вопросы, на которые трудно дать однозначный ответ: "Нужна ли индивидуальность человеку? Может ли и хочет ли он ее иметь? Как построить свой текст переживания? Как реализовать его в событиях жизни?" Сегодня на эти вопросы пытается дать ответ психология развития.

Многочисленные факты жизни заставляют думать о том, что в феноменах ухода от страдания психолог имеет дело с проявлением концепции жизни, где место других людей определено неоднозначно, где Я не имеет для обоснования своего автономного существования.

Итак, концепция другого человека опосредует появление боли, связанной с воздействием другого человека и возможностью реагировать на это воздействие.

Психолог-консультант имеет дело с содержанием этих концепций в виде переживаний боли от воздействия другого человека или от самовоздействия.

§ 2. ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК КАК ИСТОЧНИК БОЛИ

Трудно писать о человеческой боли аналитическим языком, но психологу необходимо рациональное знание обо всем, что происходит в психической реальности людей. Это рациональное знание сделает его не только по-настоящему помогающим человеком, т. е. знающим и умеющим, но и защитит его самого от непосредственной вовлеченности в поток чужой жизни. Такая защита необходима, так как взаимодействие психолога и другого человека - это всегда борьба, борьба с тем разрушением, которое изменило течение жизни, борьба за восстановление нарушенной целостности жизни. Эта борьба требует сил - интеллектуальных и эмоциональных. Надеюсь, что одним из источников профессиональной силы психолога всегда будут его профессиональные знания, которые он получил своим трудом.

В современной литературе, посвященной стрессу, большое место занимают работы, посвященные переживаниям человека в ситуации горя. Самые трагические для человека события его жизни связаны с потерями близких людей, близкого человека. Другой человек своим присутствием в жизни или отсутствием в ней способен вызвать самую сильную боль, для переживания которой человеку необходимы время, силы и жизнь среди других людей.

Любая утрата (так же как и приобретение) требует от человека перестройки его психической реальности, говоря языком знаков, в ней появляется новый знак, который надо наполнить содержанием и найти ему место в психологическом пространстве и времени. Для этого необходимы особые формы активности, направленные на создание отношения к новому знаку.

Утрата человека - это утрата определенности границ своего собственного психологического пространства. При сообщении об утрате человек не сразу может отнестись к ней как к реальности, воспринимать факт потери как настоящее время своей жизни. Инерция существования психологического пространства и

времени дает ему возможность внешнего сохранения активности в ее привычных, автоматизированных формах.

Себя человек тоже не способен воспринимать реально, он оценивает свое состояние как сонное, автоматическое.

Близкий человек выполняет в жизни каждого из нас особую роль, которая не осознается в присутствии этого человека, - он определяет вектор активности, как бы упорядочивает жизнь в любых проявлениях хаоса. Недаром близких людей чаще всего называют опорой, надеждой, каменной стеной, жилеткой, в которую можно поплакать, идеалом, центром мира и т. п.

Нереалистичность происходящего - это главная характеристика состояния, в котором находится человек на первых стадиях переживания горя. У него еще нет индивидуальных форм переживания, он пользуется общекультурными - словами - понятиями, но они не наполнены смыслом. Это одно из возможных объяснений того, почему мир, в котором живет и действует горюющий человек, кажется ему фантомным (он, по сути дела, такой и есть).

Значительно позже (у каждого человека свой темп психологического времени) возникает отношение к потере - острая тоска и протест. Человек стремится найти утраченного человека, найти реально, боль кажется невыносимой. В это время наблюдаются очень сильные приступы боли, плач, бессонница. И взрослые, и дети, переживающие горе, понимают, что оно уже случилось, что ничего нельзя сделать, но эмоционально не верят этому. Форма уже создана, она должна наполниться содержанием смысла, для этого нужна перестройка всей системы психической реальности - всех ее функциональных органов и единиц. Эта перестройка выражается в галлюцинациях (чаще всего слуховых) - появляется ощущение явного присутствия близкого человека рядом, происходит ложное узнавание его среди других людей. Многие постоянно или время от времени чувствуют присутствие рядом умершего человека.

Тоска как ощущение экзистенциальной пустоты, как невозможность восстановить смыслообразование является одной из составляющих переживания приступа горя. Иллюзия присутствия делает переживание более длительным. Она находится в противоречии с пониманием того, что произошло. В сознании человека возникают как бы две новые знаковые формы, которые обеспечивают возможность внутреннего диалога нового типа, основанного на выявлении характеристик реальности. Это выражается в уточнении - через неверие - свойств и качеств ситуации или в поиске таких средств организации своего сознания, которые исключают возможность происшедшего события (избегание мысли об умершем, избирательное забывание). Важно, что восстанавливается динамика психической жизни, в которой задействованы новые знаки реальности.

Тоска может (и как считают многие психологи, должна) смениться гневом на умершего, на себя, на Бога, на других людей,

гневом вызова обострившимся чувствам несправедливости случившегося, отсутствием смысла в страдании. Как правило, появляются повышенная активность, стремление заняться работой, внешне организовать себя. При этом сохраняются постоянные мысли об умершем, совершается постоянный персонифицированный внутренний диалог с этим человеком.

Идет реорганизация внутреннего психологического пространства, идет поиск новых средств и способов обозначения его границ, что сопровождается появлением новых чувств - дезорганизации и отчаяния. Происходит все большее осознание потери, невозможности восстановления смыслов, тоска и чувство одиночества становятся все более сильными. Они приобретают неожиданный характер острых приступов тоски и одиночества. Граница своего психического переживается человеком как завершенная, он не может активизировать свою жизнь собственными усилиями -стереотипы поведения нарушаются: "Я не знаю, как жить дальше". Люди начинают раздражать, появляется желание уйти от социальных контактов, одолевают апатия и уныние. Через много лет приступы острой тоски могут возвращаться из-за встреч с предметами, местами, людьми и т. д.

Дезорганизация и отчаяние связаны с невозможностью осуществления процесса идентификации, так как потеряна важнейшая составляющая этого процесса - возможности диалога с другим человеком, который обеспечивал переживание качеств Я и не-Я как актуальных, определяющих динамику психической реальности.

Реорганизация и восстановление происходят через формирование новых стереотипов поведения. Внутренне психологическое пространство перестраивается и за счет реорганизации внешнего пространства, жизни человеку приходится заниматься теми делами, устанавливать те отношения, которые были несвойственны ему, надо обретать новую логику жизни. Начинается поиск новой идентичности, процесс идентификации требует изменения Я-концепции и концепции жизни и смерти - основных составляющих индивидуального сознания человека, которые организуют процесс идентификации, способствуют построению психологического пространства и возможности его развертывания во времени.

При реорганизации психологического пространства многие люди ощущают присутствие умершего человека: видят его во сне и часто более здоровым и молодым, но с какими-нибудь симптомами неблагополучия. Ощущение присутствия приобретает разные формы - кроме сновидений это могут быть воображаемые образы, галлюцинации, постоянное внутреннее общение с этим человеком в виде диалога и т. д.

Естественно, что любое описание процесса человеческих чувств не может дать точного представления об их

индивидуальном содержании - варианты здесь бесконечно разнообразны и реакции людей на ситуацию горя могут быть самыми разными - от видимого отсутствия реакции до реактивного состояния или гиперактивности, но психолог должен работать, должен действовать, не причиняя вреда другому человеку, а значит, должен знать основные закономерности.

Сегодня в практике консультирования к горю чаще всего относятся как к процессу, в котором человеку необходимо решать следующие психологические задачи:

· принять реальность утраты;

· проработать боль утраты;

· приспособиться к среде, где нет близкого человека;

· организовать другие эмоциональные отношения.

Решение каждой из этих задач требует от человека напряжения, связанного с выделением качеств своего Я как основания для усилий по реорганизации психологического пространства.

В нашей культуре существует немало средств, позволяющих человеку использовать их для решения своих психологических задач: это все содержание концепции смерти, которое транслируется в культуре в виде ритуалов, традиций, рефлексивных формул выражения отношения (наиболее приемлемыми из них являются идеи бессмертия души и возможности встречи в другом мире). Человек оказывается в более сложном положении, если он не знает ритуалов (элементарно не знает, как себя вести), не владеет когнитивной информацией о своих возможных способах действия - не знает, что надо делать.

Актуализация концепции смерти, осознание ее содержания связаны с созданием Я-отношения к этому феномену, с необходимостью переживать его как событие своей жизни, с использованием качеств Я, которые до этого события не были проявленными в переживаниях.

Задача проработки боли утраты - это одна из сложнейших психологических задач, которая требует перестройки многих структур психической реальности. В нашей культуре отношение к этой задаче не всегда адекватно состоянию человека (существует запрет на проявление переживаний боли); человеку в рамках бытовой психологической помощи обычно советуют держать себя в руках, жалеть себя ради детей, крепиться и т. д. Запрет на переживание боли утраты часто приводит к психосоматизации боли, человек начинает болеть. Другой формой ухода от переживания боли может быть смена места жительства или прием лекарств, но это чаще всего не помогает, и боль возвращается в виде переживаний, окрашенных в депрессивные тона.

Боль утраты связана с нарушением структуры психической реальности, чтобы ее восстановить, реконструировать, человеку необходимы Я-усилия, ориентированные на предмет переживания.

Этот предмет должен быть представлен в новой системе знаков и в новой системе значений, для этого необходимо взаимодействие с ними, воздействие на этот предмет (потеря, утрата, горе). Надо говорить о нем с другими людьми, в своем внутреннем диалоге, находя смысл, обозначая его для себя как возможность жизни с утратой.

Нужно приспособиться к среде, где нет близкого человека. Эти слова я встречала в нескольких текстах, но они мне кажутся не совсем точными по отношению к тому, что происходит с человеком. Надо научиться распределять свои усилия, организовывать жизнь по-другому, осознать ее с новой позиции: происходит пересмотр концепции жизни, перераспределение системы ценностей, создание нового алгоритма жизни, который приведет к успешному решению жизненных задач.

Адаптационные процессы здесь важны, но они составляют только часть работы, которую должен проделать человек по реорганизации своей концепции жизни и возможности ее конкретизации в ежедневных жизненных задачах.

Не менее сложной представляется задача создания эмоциональных отношений с другими людьми. Конечно, близкий человек никогда не исчезнет из памяти, ему всегда будет место в жизни тех, кто помнит о нем. Каждая культура предлагает свои варианты отношения к возможности новых эмоциональных отношений. В нашей культуре это часто связано с чувством вины перед умершим или долгом перед детьми ("Дети не поймут"). Человек иногда сам запрещает себе любить кого-нибудь другого, находя иные (кроме человека) объекты для своей привязанности. Он может вести себя по отношению к другим людям так, чтобы вызвать только негативные чувства, пытаясь избежать повторной потери и утраты, делать так, чтобы его не любили другие люди.

В психологической литературе выделяют несколько типов горя, которые отличаются симптоматикой и характером течения: патологическое, конфликтное и хроническое.

Знание симптоматики этих типов позволяет психологу в ситуации консультирования адекватно реагировать на переживания человека.

Патологическое горе характеризуется тем, что его симптомы остаются выраженными и через много лет (хронологических) сохраняются тревога, тоска, депрессия, гнев и другие проявления.

Патологическое горе может возникнуть в ситуации шока - неожиданного, непредвиденного горя, когда человек просто не в состоянии решать психологические задачи, необходимые для переживания горя. Боль очень сильна, и человек стремится любыми способами избавиться от нее, при этом его захваченность мыслями о другом человеке очень длительна, он испытывает сильное чувство брошенности, острую вину и сильный гнев.

Конфликтное горе возникает на фоне предыдущих конфликтных отношений с умершим человеком. Конфликтные отношения и неожиданная смерть человека вызывают очень сильное и сложное чувство вины, которое длится весьма долго. Основная работа психолога будет направлена на содержание чувства вины.

Ситуация хронического горя создается в тех случаях, когда острота переживаний не снижается после 6 месяцев, прошедших после утраты близкого человека. Обычно хроническое горе вызывается симбиозом в отношениях, когда люди предельно зависимы друг от друга не только интеллектуально, но и эмоционально. Чаще всего это проявляется у супругов, чьи симбиотические отношения наполнены непосредственными чувствами друг к другу. У наблюдателя создается впечатление, что человек "упивается" горем, хроническое горе может длиться годами и сопровождаться чувством полной беспомощности и отсутствием стремления делать что-то самостоятельно. Такой человек нуждается в социальной и психологической помощи.

Следует отметить, что при любом варианте переживания горя необходима перестройка структур психической реальности, а это требует Я-усилий человека, выделения качеств своего Я как основания для обоснования своей активности. Это работа, которая сопровождается активизацией внутреннего диалога и создает предпосылки для открытости к воздействию другого человека, что может быть использовано (и, к несчастью, используется) для манипулирования сознанием человека.

Психолог, консультирующий человека в ситуации горя, помогает ему формулировать и решать психологические задачи, связанные с реконструкцией психической реальности. Типичная ситуация, когда принимается решение об оказании психологической помощи, выглядит примерно так: человек испытывает острые переживания, которые сопровождаются бессонницей, головными болями, в тексте, который порождает человек, есть симптомы, которые нужно понимать как симптомы сложностей в переживании горя.

Текст человека наполнен средствами и способами переживания горя - человек буквально захлебывается в них, хотя прошло уже достаточно времени для реорганизации психической реальности. Но человек не может говорить об умершем без непосредственного переживания горя, без проявления в острой форме (слезы, учащенное дыхание, покраснение и т. п.) содержания переживания. Все эмоции человека, связанные с бытовыми проблемами утрат и потерь, вызывают реакции неожиданного горя. Эти нерешенные психологические задачи дают о себе знать, проявляясь в виде тяжелых, неадекватных переживаний как по поводу своих утрат, так и утрат других людей. Неотреагированное горе должно быть сублимировано в адекватной для содержания переживания форме,

такой формой становится реакция уподобления, подобия пережитому.

Текст человека наполнен содержанием переживания - это проявляется в том, что ему очень трудно строить тесты на темы, отличные от темы горя. Переход на другие темы очень сильно затруднен. Тема горя становится доминирующей.

Неотреагированное горе, нерешенные психологические задачи дают о себе знать и в том отношении к вещам умершего, которое можно наблюдать у человека, переживающего горе, - они долгое время сохраняются в неприкосновенности. Это одна из знаковых систем, которая обладает иллюзорно-устойчивой структурой и позволяет за счет внешней презентации направлять Я-усилия на отношение к ней, а не к содержанию психической реальности, которая требует усилий по ее перестройке. Думаю, что вещи умершего выполняют роль знаков, структурирующих, пусть на время, психологическое пространство человека, переживающего горе в варианте нового смысла, смягчающего боль. Этот временный, но новый смысл, который может быть найден в общении с вещами, является одной из возможностей воздействия человека на свое психологическое пространство.

Психолог, консультирующий человека в ситуации горя, может встретиться также с симптомами заболевания у этого человека, которые аналогичны симптомам болезни, вызвавшей смерть близкого человека. Это могут быть ритуальные боли, которые возникают в связи с событиями, объединявшими во времени умершего человека и того, кто переживает потерю. Принцип подобия мало исследован в психологии, но в нем есть те элементы содержания, которые привели к необходимости создания зеркала, фотографии, картин портретного жанра и т.д. Хотелось бы их назвать элементами симметрии или элементами равновесия: любая вещь может существовать только тогда, когда она ориентирована в пространстве - у нее есть право и лево, верх и низ, лицевая и оборотная стороны и т. д. Психологическое пространство - особая вещь, которая тоже требует ориентации в нем же самом. При этом происходит выделение системы координат - Я и не-Я психологического пространства, которое должно удерживать само себя, т. е. узнавать себя в других вещах, знаках, создающих, задающих его уникальность. Возможность использования различных знаков для структурирования психологического пространства и есть в этом принципе подобия - человек может быть подобен всему и всем, т. е. его психологическое пространство потенциально обладает возможностью быть бесконечно разнообразным, но Я требует конкретизации как возможности удержания во времени качества психологического пространства - это необходимо для осуществления направленной активности.

Так и встречаются в психической реальности две тенденции -бесконечность (через уподобление) и дискретность (конкретность) через обозначение качеств Я.

Конечно, это только предположения и попытка объяснить необходимость для человека другого человека, создающего своим присутствием или отсутствием те проблемы жизни, которые в науке пытаются понять, анализируя переживания человека в ситуации горя.

Можно также сказать, что близкий человек своим присутствием обеспечивает целостность психологического пространства, возможность его трансформации и сохранения характеристик индивидуальности.

Психологу, консультирующему человека в ситуации горя, приходится наблюдать симптомы резких изменений в его образе жизни после перенесенной потери или, напротив, отсутствие реакции. Содержательно это поведенческие проявления переживания потери целостности, чувства принадлежности психическому пространству Я. Актуализировавшееся напряжение в Я после перенесенной утраты обостряет задачи идентификации, и ее процесс становится предельно напряженным.

Это может быть связано с симптомами депрессии, которые отягощаются чувством вины и очень низкой самооценкой (по моральным качествам), или демонстрацией эйфории, когда человек откровенно фальшивит при этом.

Отсутствие адекватных переживаний для осуществления идентификации, а это прежде всего переживания наличия своего индивидуализированного Я, способного на Я-усилия, приводит к тому, что человек наполняет свои Я-переживания отношением к уже несуществующему человеку, заменяя его образом и своей реакцией на него реальные, собственные Я-усилия по созданию нового отношения к умершему человеку.

Я-усилия человека в ситуации горя могут быть направлены на воспроизведение действий умершего - человек будет стремиться имитировать действия умершего (делать, как всегда делал он) или же Я-усилия могут быть реализованы в саморазрушительном поведении в целом. Все это проявления неадекватного процесса идентификации, с которым психологу нужно работать, решая вместе с клиентом психологические задачи переживания горя.

Обычно к признакам непережитого горя относят периодическое появление у человека тоски и печали, которые возникают периодически в одно и то же время года. Это формы, воспроизводящие смысл горя, препятствующие созданию новых структур в психической реальности.

Кроме того, у человека могут наблюдаться страх смерти или страх болезни, от которой умер близкий человек. Это формы защитного реагирования на разрушающее воздействие горя, так же,

как и избегание всех ритуалов, связанных со смертью близкого человека. Эти формы выполняют свою функцию защиты, охраняя Я человека, его относительную устойчивость, но они же препятствуют реорганизации Я-усилий для создания новых психологических структур.

Горе является экстремальным событием в жизни человека, оно не может быть ежедневным. Это остро индивидуализированная ситуация и только по ее внешним признакам трудно судить о глубине переживаний человека, о их невоспроизводимом словами экзистенциальном смысле, когда разрушается и требует нового воссоздания вся психическая жизнь, обеспечивающая смысл существования организма - тела.

Экзистенциальное развитие человека - глубина его духовной жизни, наличие самой духовной практики - будет оказывать существенное влияние на переживание горя, на восприятие своего страдания и оценку его места и роли в своей жизни.

Многие люди в состоянии горя открыто или косвенно выражают мысли о самоубийстве. Риск самоубийства, действительно, очень высок.

Психолог может и должен открыто обсуждать эту тему с консультируемым человеком, исследуя все ее зловещие симптомы (было ли намерение реализовать задуманное, был ли план, началась ли подготовка, началось ли прощание с родственниками, раздаривание вещей и т. д.).

Самоубийство является одной из форм реагирования на ситуацию горя, что психологически объяснимо, если все содержание концепции жизни в сознании человека занимал другой человек и нет других форм структурирования психической реальности.

В психологической литературе мне встречались принципы консультирования горя - как и все наши описания, они схематичны и не отражают драматизма ситуации, в которой находится консультируемый и консультирующий. Они сводятся к структурированию ситуации консультирования в виде психологических задач, которые должен решить консультируемый, поэтому и их описание будет напоминать возвращение к перечню задач, которые человек должен решить, переживая горе.

Я попробую описать, как психолог может содействовать постановке и решению психологических задач, адекватных ситуации горя. Прежде всего надо признать (принять, осознать) факт утраты. Для этого, как минимум, надо говорить о факте утраты, о том, что и как было. Рассказывать вслух для себя и для психолога всю последовательность событий, восстанавливать их в своем сознании с помощью слов обыденного языка, диалога, отличающегося от обыденного тем, что психолог заинтересован, чтобы горюющий человек как можно точнее восстановил всю картину событий.

Он слушает и задает вопросы об этом событии, его вопросы о том, что и как было.

Проговорить ситуацию, сделать проговоренное системой знаков в диалоге с другим человеком, значит, обеспечить актуальность этой системы знаков в психической реальности горюющего человека. Они будут актуальными средствами реализации психической реальности, так как включены в текст, у которого есть адресат - психолог. Это обеспечивает тексту смысл, тот смысл, который трудно актуализировать в ситуации внутреннего диалога с потерянным близким человеком.