Российские проблемы и перспективы движения к устойчивости

И все же в отношении России пока речь идет о «медленном движении в правильном направлении». Эта фраза взята из подготовленного к саммиту Рио+20 Доклада о реализации принципов устойчивого развития в Российской Федерации Межведомственной рабочей группы экспертов по обеспечению участия России в Конференции ООН по устойчивому развитию («Рио + 20») под руководством советника Президента РФ А.И. Бедрицкого[175].

Как отмечается в упомянутом докладе, по итогам работы, проделанной в 1990-е годы в России в области устойчивого развития, в 2002 году к Всемирному саммиту по устойчивому развитию в Йоханнесбурге была подготовлена «Национальная оценка прогресса Российской
Федерации при переходе к устойчивому развитию» (М., 2002). Уже в этом документе на основе анализа основных тенденций и факторов, влияющих на достижение прогресса в процессах устойчивого развития на национальном и международном уровнях, констатировалось, что Россия уверенно становится на путь устойчивого развития.

В упомянутом российском докладе к саммиту Рио+20 утверждается, что Россия движется в направлении устойчивого развития. Но это движение имеет свои особенности и может отличаться от подходов других стран в процессе реализации принципов устойчивого развития. Преимуществами России в процессе построения новой экономики, основанной на принципах устойчивого развития, являются совершенствующаяся система здравоохранения и социального обеспечения, техническое обновление производственного сектора, внедрение энергоэффективных технологий, высокий уровень образования населения, культурное и научное наследие. Это создает основу для начатых экономических преобразований и полноценной реализации человеческого потенциала в стране, основу для устойчивого развития, обеспечивающего социальную справедливость, экономическую стабильность и защиту окружающей среды.

Вместе с тем отмечается, что: «Системный кризис, который переживала Россия в 90-е годы ХХ века, негативно сказался на решении экономических, экологических и социальных проблем в контексте устойчивого развития – целый ряд мероприятий, предусмотренных нормативными актами, был реализован не в полном объеме, часть из них осталась только на бумаге»[176].

Прежде все в этом контексте следует упомянуть неисполнение Указа Президента РФ № 440. Когда была утверждена «Концепция перехода РФ к устойчивому развитию» в Указе была сформулирована задача «разработать и внести в 1996 г. на рассмотрение Президента Российской Федерации проект государственной стратегии устойчивого развития Российской Федерации». До сих пор эта задача не выполнена, хотя и предпринимались определенные попытки ее разработки и даже обсуждения на заседании Правительства РФ[177]. Не создан и Национальный совет по устойчивому развитию (НСУР), который существует во многих странах и должен представлять собой механизм для дальнейшего воплощения принципов УР и в нашей стране. В дальнейшем желательно формализовать деятельность НСУР, подготовив соответствующий подзаконный акт или указ главы государства. Однако, учитывая, что НСУР будет продолжать свою работу и после выборов конкретной администрации, предпочтительнее было бы выработать национальное законодательство, в котором определены миссия и роль НСУР.

Задача создания такой стратегии не только не снята с повестки дня, но стала еще более актуальной в связи с кризисными явлениями в экономике и ростом техногенных и природных катастроф. Кроме того, необходимость дальнейшей работы над стратегией связана с тем, что за эти годы существенно изменилось понимание устойчивого развития. Переход к устойчивому развитию РФ представлялся как необходимость и возможность обеспечения сбалансированного решения социально-экономических задач и проблем сохранения благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала в целях удовлетворения потребностей нынешних и будущих поколений людей. Прежде всего, обращалось внимание на обострение противоречий между растущими потребностями мирового сообщества и невозможностью биосферы обеспечить эти потребности. Было установлено, что рост экономики и улучшение качества жизни должны обеспечиваться в пределах хозяйственной или несущей емкости экосистем биосферы. По сути дела, идет речь об обеспечении экологической безопасности, т.е. безопасности людей и окружающей их природной среды.

Упомянутые выше концептуальные инновации в понимании устойчивого развития позволяют по новому подойти к формированию государственной стратегии устойчивого развития России. Новое видение этой стратегии должно системно-органически воплотить взаимосвязь безопасности и УР в стратегической перспективе. В этом будет одно из отличий нового этапа разработки Государственной стратегии устойчивого развития РФ от тех разработок, которые ранее уже проводились. В основу этой стратегии должна быть положена идея взаимосвязи безопасности развития, а точнее – взаимосвязи национальной безопасности и социально-экономического развития на стратегическую перспективу.

Мы также отмечали, что упомянутая Стратегия представляет собой не только важнейший официальный документ по проблеме национальной безопасности страны, но и новое понимание российской концепции перехода к УР. Новое видение этого социоприродного типа развития с позиции обеспечения безопасности как нашей страны, так и всего мирового сообщества представляет важный мировоззренческий и концептуально-методологический поворот в области проблем безопасности и одновременно в сфере УР, их объединения в важное и единое научно-поисковое и практическое направления. В этой связи кажется странным, что эта проблема почему-то даже не упоминается и не обсуждается в «Докладе о реализации принципов устойчивого развития в Российской Федерации. Российский взгляд на новую парадигму устойчивого развития. Подготовка к «Рио+20», в котором подводятся итоги и приводится информация о реализации принципов устойчивого развития в России за последние 20 лет в нашей стране. Ведь две главные цели перехода к УР мирового сообщества заключаются, прежде всего, в обеспечении безопасности (во всех аспектах, а не только экологической) общества и сохранения биосферы, формирования их коэволюционных отношений.

Опасности и угрозы не исчезают в модели неустойчивого развития, как, впрочем, и в будущей модели устойчивого развития, в которой они достигнут того минимального уровня, когда они не будут препятствовать продолжению прогрессивного развития общества и его коэволюционного взаимодействия с природой. В современной модели неустойчивого развития негативные явления, угрозы и опасности умножаются, глобализируются и принимают качественно новые формы. Это особенно очевидно стало в условиях продолжающегося мирового финансово-экономического кризиса, когда появились негативные тенденции, которые можно квалифицировать как опасности и угрозы на пути дальнейшего системного продвижения по пути устойчивого развития России. Об этих негативных тенденциях и новых стратегических рисках в условиях глобального экономического кризиса, нарушающего стабильное поступательное развитие страны, идет речь в Стратегии-2020.

Особенность современного этапа перехода от неустойчивого развития к новой стратегии безопасной эволюции цивилизации заключается в преодолении противоречия между этими типами развития на национально-государственном и глобально-международном уровнях. Ведь Россия, продвигаясь по пути устойчивого развития, должна обеспечивать свои национальные интересы и национальную безопасность. Однако эти интересы и безопасность должны оцениваться не только в рамках старой «системы координат» и ценностей модели неустойчивого развития. Для того чтобы принять и приступить к реализации новой модели в национальных и глобальных масштабах и следовать ей в грядущих УР-преобразованиях (так можно называть трансформации при переходе к устойчивому развитию), необходимо, чтобы этой модели следовали и другие страны, которые также не предпринимали бы действий в духе только модели неустойчивого существования. А это означает, что понятие «национальные интересы» отныне должно включать в качестве одного из важных характерных признаков и понятие «устойчивое развитие». Поэтому в Стратегии-2020 под понятием «национальные интересы» понимается совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства.

Новая модель человеческого существования будет учитывать не только высокую степень развитости в экономическом плане, но и уровень потребления ресурсов (особенно невозобновимых), и экологическую безопасность, и демографическую специфику и т.п. А это в принципе делает страны с богатыми природными ресурсами (и особенно биоразнообразием), обширной территорией, низким потреблением ресурсов населением и другими аналогичными характеристиками более перспективными в плане перехода к устойчивому развитию. К числу такого рода государств прежде всего относится Россия, которая в ближайшие десятилетия скорее всего сможет быстро выйти в группу мировых лидеров, но не в старой, а в новой модели – устойчивого развития при наличии политической воли руководства страны.

Каждая страна должна будет внести свой вклад в повышение уровня глобальной безопасности и снижение антропогенного пресса на биосферу. Важно в глобально-международном аспекте договориться, на каких конкретных принципах это будет происходить (они изложены в Стратегии-2020). Ясно, что это возможно осуществить лишь в стратегической перспективе, основываясь на общих целях и формируемых принципах устойчивого развития, но это – концептуально-инновационные принципы. Далее важно в глобальном плане уточнить критерии, индикаторы и системные показатели (индексы) безопасности, в особенности в плане обеспечения глобальной безопасности и снижения антропогенного воздействия на биосферу, договориться об обязательствах каждой страны по квотированию этих нагрузок в перспективе последующей релаксации биосферы. Это касается снижения загрязнений, потребления ресурсов, демографической стратегии, создания и внедрения экологобезопасных технологий, отказа от освоения дикой природы, сохранения биоразнообразия и других мероприятий, способствующих оптимальному использованию системы квот в глобально-страновом пространстве с целью возврата антропогенного воздействия в допустимые для устойчивого развития пределы несущей емкости биосферы. Ряд приоритетных направлений деятельности в этом плане намечен в восьмом разделе «Экология живых систем и рациональное природопользование» Стратегии-2020.

Благодаря понятию «устойчивое развитие» тесно связанным с решением экологической проблемы, обеспечении безопасности в любых ее формах предполагается через сбалансированное развитие, минимизирующее количественные и максимизирующие качественные параметры, факторы и источники развития и использующее коэволюционно-консенсусные формы взаимодействия как с природой, так и внутри социума.

Появление качественно новых угроз и особенно все учащающиеся террористические акты, природные и антропогенные катастрофы свидетельствуют о том, что обеспечение безопасности в нынешней модели цивилизационного развития основано на устаревших принципах. Обеспечение любого вида безопасности (и тем самым выживание мирового сообщества) не должно строиться на изоляции от проблемы развития (социально-экономического, политического и т.д.) и базироваться лишь на защите объекта безопасности от угроз и негативных воздействий. Новое видение проблемы выживания и безопасности человечества должно акцентировать внимание на соединении в одно целое прогрессивного развития и обеспечения безопасности, т.е. обеспечивать безопасность через устойчивое развитие.

С появлением концепции устойчивого развития и изучением влияния ее на проблему безопасности (энергетической, экологической и других видов безопасности) выявилось следующее достаточно важное обстоятельство. До упомянутой концепции безопасность в любой сфере мыслилась в основном как защита какого-либо объекта или процесса (скажем, газовой индустрии) от влияния внешних либо внутренних угроз и опасностей, как борьба с негативными явлениями с целью сохранения объекта (процесса), либо его основной системообразующей части. «Компетенция» обеспечения безопасности фактически не распространялась на сам процесс развития и функционирование того или иного процесса, например, энергетики, которая, как предполагалось, стихийно саморазвивается, причем в правильном направлении, и которую мы выберем в качестве примера природопользования.

В ходе реализации этой, условно ее назовем «защитной» концепции безопасности появились специальные органы (службы охраны, очистные сооружения и т.п.), которые защищали от угроз и опасностей. Службы охраны и обеспечения безопасности, как правило, не вмешивались в функционирование охраняемого ими объекта энергетики, а очистные сооружения являлись необходимым (и то не всегда) дополнением функционирующего и без них производства.

Такое положение сохранялось до тех пор, пока не появились факты (и сомнения) в стратегической адекватности самого процесса развития общества в целом, включая его экологию и природопользование.

Таким образом, появился существенный момент в концепции безопасности вообще и в особенности энергетической и экологической безопасности, который необходимо будет учитывать уже в новой концепции безопасности, которую условно можно пока именовать «устойчивой» безопасностью (либо «безопасностью через устойчивое развитие») в отличие от «защитной» безопасности. Здесь термины «защитный» и «устойчивый» использованы просто как ключевые слова для отличия концепции энергетической (либо экологической, технологичееской и т.д.) безопасности, используемой в модели неустойчивого развития и, соответственно, в модели устойчивого развития энергетики (и всего общества). Отличие концепции «устойчивой» безопасности от «защитной» заключается в том, что должно быть принято положение (даже в качестве аксиомы), что безопасность и устойчивое развитие энергетики имманентно взаимосвязаны. Это означает, что само развитие энергетики по своему существу должно обеспечивать безопасность топливно-энергетического комплекса – ТЭК (внутреннюю и внешнюю), так и обеспечение безопасности должно быть неотделимо от развития энергетики. Это как бы две грани единого процесса развития энергетики и в то же время обеспечения ее безопасности (включая и экологическую безопасность), т.е. безопасного саморазвития. Этот принцип реализуется лишь в модели устойчивого развития энергетики, составляющего основу новой формы природопользования.

Итак, если традиционное развитие квалифицируется как модель неустойчивого развития, то энергетическая безопасность в принципе обеспечить нельзя и речь должно идти об обеспечении безопасности именно на пути устойчивого развития ТЭК. Вот почему должен прозвучать тезис о том, что любая стратегия безопасности (энергетической, экологической и т.п.) обязана исходить из принципов стратегии перехода субъектов безопасности на путь устойчивого развития (как, впрочем, и окружающей их среды), т.е. это должно быть устойчивое социоприродное развитие.

Важно отметить, что, выдвинутая еще в 1995 г., идея обеспечения безопасности через устойчивое развитие нашла свое подтверждение и в концептуально-теоретическом анализе обеспечения энергетической безопасности (что демонстрируется в серии книг «Безопасность России. Правовые, социально-экономические и научно-технические аспекты», изданных на протяжении последних двух десятилетий Советом безопасности РФ и МГФ «Знание»).