Феноменологическая концепция личности: базовые понятия
Здесь хотелось бы обратить внимание на личный опыт профессиональной деятельности К. Роджерса, который пришел в клиническую психологию из сферы социальной, педагогической и религиозной помощи самым разным слоям населения, что, естественно, наложило отпечаток на его понимание специфики психологической помощи и терапевтических отношений, складывающихся в подобного рода практике. Работа с беднейшими и подчас просто обездоленными людьми, которым недоступен элитарный и сухой классический психоанализ 1940-1950-х гг., а поведенческая терапия граничит с репрессивной психиатрией и бездушной технологической манипуляцией, привела К. Роджерса к обманчиво простому выводу. Минимум, чем один человек способен помочь другому, и в чем люди «от веку» не перестают нуждаться, - так это тем, что просто выслушает, со вниманием и состраданием, поверит и простит, т.е. отнесется по-христиански - без осуждения, с терпимостью и любовью, согласно главным евангельским заповедям. Карл Роджерс попытался воплотить идеал человеческих отношений в созданной им терапевтической системе в эпоху, когда традиционная религия превратилась в американском обществе в рутинное, выхолощенное духовно, ригористическое исполнение ритуалов; она не могла больше помочь и той части интеллектуалов, которая испытывала «духовный вакуум» и страдала от одиночества и вины, некоммуникабельности и потери смысла жизни. Пред- и послевоенный социокультурный контекст жизни американского и западноевропейского общества закономерно должен был породить (и породил) новую породу «помогателей» роду человеческому - полупастырей, полумиссионеров, полуутопистов, полутерапевтов, реформаторов и радикалов, гуманистов в самом истинном значении этого слова. Гуманистическая психология, или «третья сила», как в шестидесятых годах назвал это философско-психологическое течение Абрагам Маслоу, не была теоретически единым и последовательным направлением. Своими идейными корнями она уходит в экзистенциальную философию Кьеркегора, Хайдеггера и Сартра, в феноменологию Гуссерля и понимающую психологию Дильтея. У каждого из «могучей кучки» тех, кого впоследствии станут причислять к гуманистической персонологии и (или) психотерапии, оказался свой путь. В начале этого пути их объединяло стремление создать жизнеспособную альтернативу двум наиболее важным интеллектуальным течениям в психологии - психоанализу и бихевиоризму. У Карла Роджерса было свое предназначение: его биография и жизненный путь заставляли его прежде всего искать способ действенной «здесь и теперь» помощи страждущим, без различия сословий и вероисповеданий, образовательного и культурного ценза. К тому же профессиональная деятельность К. Роджерса начиналась в сфере социальной помощи, где психология, по его собственному признанию, отнюдь не поощрялась, да и сам он в то время еще не имел полного и систематического психологического образования и еще не был принят научным психологическим сообществом. Его научные взгляды прошли, таким образом, длинный путь формирования, многое ему и его сподвижникам приходилось впоследствии переосмысливать; в частности, это касается некоторой переоценки организмического опыта в ущерб духовному на начальном этапе оформления теории. Все это, вместе взятое, наложило отпечаток своеобразия на роджерианское течение.
В истории развития и интеграции психотерапевтических школ в дальнейшем также более четко обрисовались факторы, ограничивающие оптимизм роджеровского подхода. Безусловно, терапевт Должен искать созидательные силы в человеческой душе и всеми доступными (в пределах профессионально допустимых!) средствами способствовать их поддержке и усилению; в любой терапевтической системе этот принцип является базисным. Вопрос в другом: является ли достаточным принцип поддержки, когда речь идет о
«пациенте нашего времени», которого одни называют «нарциссическим», другие - «пограничным», типе человека, который описивается «как неуверенный в реальности собственного существования, ревниво сравнивающий себя с другими людьми, обуреваемый страхом смерти; клиент, у которого нет выраженных симптомов болезни, но страдающий вообще от бесцельности существования, отчужденности, жалующийся на скуку и тяготящийся своими обязанностями» [2. - С. 76]. X. Кохут, создатель оригинального метода терапии нарциссических пациентов, довольно большое внимание уделял эмпатии как эмоциональному отклику терапевта на неотложные нужды пациента, как поддержке пациента в его стремлении к восстановлению своего Я. О.Кернберг в разработанной им «экспрессивной психотерапии» в большей степени придерживается классически негативного психоаналитического взгляда на поддерживающие методы, отстаивая преимущество вскрывающе-интерпретативных, сфокусированных на интерпретации переноса как искаженного паттерна межличностных отношений.
Таким образом, проблема так называемых реальных межличностных отношений в рамках терапевтического процесса была поднята К. Роджерсом одним из первых, и эта проблема дискутируется и сегодня.
В своих основных теоретической работах пятидесятых годов К. Роджерс дает дефиниции базовых понятий, исходя из которых он развертывает теорию личности и модели терапии, определяет терапевтические условия изменения личности и межличностных отношений. Первой фундаментальной предпосылкой своей феноменологической теории Я (самости, Я-концепции) К. Роджерс считал предположение, что для очерчивания себя и самоопределения люди опираются исключительно на свой субъективный опыт восприятия реальности, свою «внутреннюю систему эталонов», сквозь призму которой реальность мира только и может предстать перед человеком в каждый данный момент его бытия; именно этот опыт он и называл феноменологическим полем. Это глубоко индивидуальный внутренний мир личности, включающий ее сенсорный и чувственно-моторный опыт, мир образов и смыслов, и если мы хотим понять, почему человек действует так, а не иначе (и честно признаем при этом ограниченность возможностей научного постижения человека), у нас нет иного пути, кроме как попытки понимания, каким образом человек воспринимает этот мир.
Другой важный тезис, характеризующий феноменологическое направление, - убежденность в потенциальной способности человека принять на себя ответственность за свою жизнь, определение своей судьбы и своего будущего. В противоположность Фрейду Роджерс был убежден, что не прошлый опыт определяет нынешнюю жизнь человека, а то, каким образом она представляется и переживается им в настоящий момент; следовательно, предопределенностьтого или иного поведения кроется не в прошлой истории» а в настоящем и будущем» за которые человек может отвечать и активно их строить. Отметим, что именно убежденность К. Роджерса в позитивной роли признания ответственности и свободы выбора за человеком» независимо от того, как мы его станем называть, - человеком, испытывающим психологические проблемы, или пациентом с определенным психиатрическим диагнозом, коренным образом изменила всю философию отношения к больному, привела к появлению новой «фигуры» в области практической психологии, а именно: клиента в противовес традиционной «фигуре» пациента. Так терминологически закреплялась важнейшая для К. Роджерса идея: уважения в любом человеке человека, спасительность видения в другом человеке зернышка добра и здоровых сил.
Таким образом, в своем третьем тезисе К.Роджерс настаивает на природно присущем человеку стремлении к развитию и самоактуализации, иными словами, телеологической целесообразности, согласно которой основной закон душевной жизни состоит в движении, росте психологической дифференциации, автономии и зрелости. Эта тенденция просматривается во всякой органической и человеческой жизни - стремление расшириться, распространиться, задействовать все способности организма, в той мере, в какой это действие усиливает организм или самость. Далее: человек, как связный и структурно организованный гештальт, целостен в своих отношениях с миром; он ведет себя, воспринимает и переживает этот мир всем своим существом. В свою очередь, и понять человека можно только с холистических позиций, а не как механическую сумму составляющих его частей. Другим следствием холистического взгля да на человека естественно становится оптимистическая оценка возможностей его самоизменения на основе изменения любого аспекта субъективного опыта. Между тем последний далеко не всегда поддается символизации и осознается в каждый данный момент, иногда значительная часть переживаемого остается на субсенсорном уровне.
Что же мешает чувственно-телесному (организмическому) опыту стать полноправной частью самости, обогатить ее новыми смыслами, придать полноценность? «Существует опыт организма, - утверждает К. Роджерс, -который не получает символизации или же получает лишь в искаженной форме, так как его адекватное сознательное выражение было бы полностью несовместимо с представлением индивида о себе» [3. - С. 53]. Таким образом, полагает Роджерс, две «части» феноменального поля Я, как правило, оказываются недостаточно интегрированы, «неконгруэнтны» друг другу, хотя человеку свойственно постоянно стремиться к их интеграции. Своего рода диссонанс, рассогласование в функционировании и структурировании феноменологического опыта одновременно является и стимулом саморазвития, движением ко все большей самоактуализации, достижению все большей полноты функционирования личности.
Часть феноменального поля, называемая организмом, содержит все, что происходит внутри оболочки организма в любой данный момент; она включает интрацепию, но также восприятия, ощущения, переживания, возникшие на основе воздействия извне, которые человек, может быть, не осознает, но мог бы осознавать, если бы позволил себе не избегать, а полностью сфокусироваться на них. Привычка селективно направляет наше внимание на непосредственную опасность или на безопасное и приятное в опыте вместо того чтобы Я активно и полно воспринимало все стимулы окружающего.
Самость, или Я-концепция
Из сказанного становится очевидно, что центральный теоретический конструкт теории К. Роджерса - самость, Я или Я-концепция (для К. Роджерса эти понятия синонимичны). Я-концепция имеет тенденцию субъективно восприниматься как «фигура» феноменального поля, иначе говоря, его центральная, наиболее значимая часть. В самом общем виде К.Роджерс постулирует, с одной стороны, -изменчивость, динамичность самости, как и всего феноменального поля в каждый момент времени; одновременно в субъективном опыте человека она предстает в качестве его устойчивой, неизменной сущности.
Итак, самость, по К.Роджерсу, - это организованный и связный гештальт, принципиально доступный осознанию, но не обязательно присутствующий в нем; постоянно находящийся в процессе формирования и изменения по мере изменения опыта восприятия и внутренней системы эталонов, т. е. в определенном смысле «внутреннего» угла зрения. В этом тезисе, кстати, нам видится залог оптимизма роджеровской теории и практики личностного роста. Ведь стоит только попытаться изменить свое видение ситуации, ее восприятие и категоризацию, как за ними последуют изменения и Я-концепции, поскольку тенденция к целостному изменению внутренне взаимосвязанной системы, каковой является человек, естественна и целесообразна, как сама жизнь.
Дата добавления: 2021-09-25; просмотров: 293;