Интимность и сексуальность

В противоположность обычным убеждениям интимные отноше­ния начинаются с обязательств по отношению к самим себе, а не по отношению к кому-то другому. Мы обязаны быть самими собой только перед собой, и если мы такие, как есть, не нравимся окружа­ющим, то для нас это прекрасный шанс осознать (и чем раньше, тем лучше), что эти отношения обречены, как бы мы ни желали иного.

Если мы строим отношения, мы принимаем инакость другого, как счастливую возможность для собственного развития, а не как повод для конфликта, обвинений и жалоб. Различия предназначе­ны, чтобы рождать фрустрацию, но гештальтисты приветствуют фрустрацию как стимул к будущей зрелости. Строя отношения, мы принимаем тот факт, что все, что нам нравится или не нравится, имеет отношение прежде всего к нам самим, а не к нашему партне­ру. Если мне не нравится стряпня моей жены или костюм мужа, это больше говорит о моем вкусе, чем о том, что жена не умеет гото­вить, а муж небрежен.

Когда различия проявляются, мы должны быть готовы оставать­ся с проблемой до тех пор, пока не проявятся все наши чувства, не найдут выход и не выразятся все наши полярности. Тогда мы мо­жем пойти на компромиссы, которые обусловлены лимитами или границами человека. Мы не можем допустить компромисса с са­мим собой, поскольку такой компромисс станет ядом для отноше­ний. Наши ограничения не должны быть также попыткой контро­лировать другого человека, скорее они призваны обрисовывать контур «Я вот такой». Конечно, когда мы открываем свои чувства Другому, мы можем обнаружить, что ни один из нас не готов к та­кому компромиссу, чтобы отношения могли продолжиться. Что ж, такое открытие не повод для оскорблений или ненависти, а только основание для признания факта, что мы не можем быть вместе. Если мы все же останемся вместе, то можем испытать двойную радость, во-первых, потому, что находимся рядом с настоящим человеком, а во-вторых, потому, что он наш партнер и он рядом.

Хотя сам Ф. Перлс писал немного о сексуальности, его после­дователи сделали немало, чтобы помочь понять сексуальные отношения как целостный опыт. Все гештальтисты подчеркивают важность телесного опыта, контакта с чувственным проживанием жизни в противовес рутинному, и спонтанного отклика целостно­го организма, освобождающего энергию для полного и тотально­го проживания сексуальности в противовес ее «частичному», час­то исключительно генитальному переживанию. Обучаясь интег­рировать дыхание, отдаваясь естественным движениям всего тела человек получает возможность превратить сексуальные грезы в действительность, а оргазм - в целостное и полное переживание своего Я.

Коммуникация

Как и Ф.Перлс, гештальт-терапевты сравнительно мало внима­ния уделяют коммуникации и межличностным отношениям в це­лом, сосредоточиваясь главным образом на внутриличностных кон­фликтах индивида. Коммуникация рассматривается как часть со­циальных игр и в этом смысле отражает поверхностный фальши­вый уровень включенности Я. Людям свойственно говорить, сплет­ничать друг о друге, восхвалять себя, жаловаться - все это не более чем их фальшивые социальные роли. В терапевтической работе Ф.Перлс предпочитал блокировать этот уровень и содействовать появлению и действенному выражению реальных чувств, скажем, накладывая запрет на вербальное поведение и предлагая выразить свои чувства в движениях, танце, творческой активности (арт-терапии), помогая людям понять, что и как стремится выразить их тело и не­вербальное поведение в целом.

Прибегая к словесной форме экспрессии, мы сводим конфликт к минимуму; активизировать конфликт возможно, следуя таким пра­вилам гештальт-терапии.

Во-первых, мы должны стараться (насколько это возможно) взаи­модействовать в императивной форме, так как требование - это единственная реальная форма коммуникации. Так, задавая кому-то вопрос, мы в действительности предъявляем ему определенное требование, хотя оно и замаскировано. Например, вместо того что­бы говорить «Не хотел бы ты пойти в кино сегодня вечером?», сле­довало бы сказать прямо: «Давай сходим в кино сегодня вечером». Используя прямую форму коммуникации, мы яснее осознаем сами и позволяем осознать партнеру, где мы находимся и что хотим. И то­гда наш партнер обладает возможностью выбора: либо прямо от­ветить на требование, либо ответить на вопрос.

Во-вторых, поскольку сказанное - это утверждение о нас самих, а не о других, мы должны будем «присвоить» это утверждение, пе­реводя фразу в Я-утверждение. Одновременно эта трансформация укажет, что мы принимаем ответственность за испытываемые чув­ства, не проецируя их на другого.

Враждебность

Проблема враждебности - это также и проблема границ Я - не Я. Аспекты окружения, которые мы идентифицируем и включаем в наше Эго, мы обычно воспринимаем с приязнью, симпатией, от­крытостью. Те же аспекты (части) окружения, которые мы склонны помещать «по ту сторону» наших границ, переживаются как отчуж­денные, пугающие, как провоцирующие враждебность. Традици­онные примеры - восприятие этнических и национальных мень­шинств в качестве «козлов отпущения».

В близких, интимных отношениях мы расширяем границы Я, впуская значимого Другого и создавая, таким образом, пережива­ние совместности, или мы-переживание. Но даже близких людей мы подчас не можем принять целиком и полностью, и чаще всего отвергаемое в других - это то, что напоминает о собственных непри-знаваемых и спроецированных качествах.

Если мы абсолютно не выражаем враждебности в адрес близ­ких, весьма вероятно, что в будущем фальшивость даст о себе знать и нам придется прервать отношения, чтобы таким путем избавить­ся от страха перед враждебностью и возможностью ее открытого проявления. В гештальт-терапии, напротив, клиента побуждают к активному и сильному выражению враждебности и обиды в адрес «пустого стула», который воплощает родных и близких, отноше­ния с которыми испорчены. После яркого и свободного выражения враждебности клиент начинает испытывать чувства прощения, по­степенно осознавая и принимая их и свое несовершенство.

Контроль

Незрелость постоянно приводит к межличностым конфликтам, суть которых сводится к проблеме контроля. Так, люди прибегают к роли беспомощных, больных и т. д. с целью использовать других и заставить их заботиться о себе; или они играют в перфекционист­ские игры, присваивая себе ответственность за других, стараясь убе­дить других в своих выдающихся качествах и в силу этого - присваи­вая себе право контролировать других, манипулировать, управлять. Этим людям свойственно отыгрывать в межличностных отношени­ях свои интраперсональные конфликты, по сути, сводимые к борь­бе «собаки сверху» и «собаки снизу». Только зрелость и интегра­ция позволяют освободиться от этой внутренней борьбы и жить со­гласно известному кредо («молитве») гештальтистов:

«Я делаю свое дело, и ты делаешь свое. Я здесь не для того» чтобы жить согласно твоим ожиданиям. И ты в этом мире не для того, что­бы жить согласно моим ожиданиям. Ты есть ты, и Я есть Я. И если случайно мы найдем друг друга, это прекрасно. Если нет, с этим ничего нельзя поделать». Внутренний контроль, или контроль организмических импуль­сов, трактуется несколько по-иному. Потребности в пище, сексе, воздухе нуждаются не столько в контроле, сколько в «завершении»! Они представляют собой биологический источник мотивации че­ловека и позволяют ему стать больше, чем носитель социальной роли, они-то как раз и свидетельствуют, что человек еще жив. До­веряя им и следуя за ними, человек получает шанс избежать соци­альной конформности и приспособления к больному обществу. Воз­можно, когда люди научатся прислушиваться к голосу своего телес­ного Я, научатся лучше понимать послания своего тела, станет реальностью общество свободных и самореализующихся людей, которые позволяют друг другу быть больше, чем сообществом на­сильников и грабителей. Так мечтали сторонники гештальт-терапии, забыв свою первую заповедь («Живи здесь и теперь!»), в 1960-е гг. в американском раю Калифорнии.

Ценности и смыслы

Смысл жизни придает ее проживание «здесь и теперь» и осозна­ние свежести каждого ее мгновения. В этом весь секрет и смысл жизни, полнее которой не вообразишь. Никаких сожалений не мо­жет быть у того, кто свободно отдается потоку жизни, предпочитая жизнь в настоящем сожалению о прошлом. Никаких тревог о буду­щем, поскольку мы полагаемся на свое настоящее, в котором жи­вем и завершаем свои неотложные гештальты. Существует един­ственная аутентичная цель будущего - актуализация себя как от­ветственного и целостного индивида, и если этот смысл жизни не удовлетворяет, почему бы не попытаться стать Кенгуру или Влас­телином мира?!

В каждый конкретный момент валентность определяется появ­ляющейся в осознании организмической «финальной» целью. Если мы голодны, испытываем жажду, в данный момент пища и вода обладают большей ценностью, чем положение в обществе, слова или одобрение окружающих. Как природные существа, мы облада­ем природным интеллектом, если только мы не утратили способно­сти прислушиваться к нему и нашим ощущениям. Нарушения на­ступают, когда мы прислушиваемся к социальному интеллекту и полагаем, что наши частные валентности всегда и безусловно важ­ны - будь то любовь, успех или безопасность. Тогда мы можем по­жертвовать в угоду им то, что важнее всего в жизни, - естествен­ность, спонтанность человеческой природы.

Идеал зрелого человека (и цель психотерапии) состоит в осозна­нии того, что никакая терапия ему не нужна. В конечном счете про­двинутый клиент понимает это, несмотря на все его манипуляции и попытки убедить терапевта в обратном; он открывает, что облада­ет собственной внутренней силой, чтобы стоять на своих ногах, меть внутреннюю опору. Приходит осознание ответственности за свою жизнь, и тогда отпадает потребность обвинять кого-то или

ылаться н» прошлое. Человек решается рисковать, избирая спон­танность и непредсказуемость, даже если они чреваты остракизмом, поскольку последнее является неизбежным следствием естествен­ного существования. Совершенный человек употребляет свободу на саморазвитие, творчество, искреннее веселье; он способен глу­боко страдать в горе, быть неистовым в ярости и полностью отда­ваться оргазму в прямом и метафорическом смысле.