ОТЧУЖДЕНИЕ. ОДНОМЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

С проблемой "человек – общество" тесно связано понятие отчуждения.

"Отчуждать" – это, по В. Далю, "делать чуждым, чужим", «устранять», «отбирать», "передавать иному". В юриспруденции этим словом обозначается акт передачи прав собственности на что‑либо от одного лица к другому. В религии говорят об отчуждении как о смерти индивида, о прекращении его физической деятельности: душа человека отчуждается от его тела, а тело от души; прекращается активная деятельность человека в мирских делах. Речь идет о процессе отъединенноcсти одного от другого, о разъединении некоего целого на элементы, о ликвидации единого, целого. В социальной философии отчуждение касается деятельной личности и степени полноты проявления сущностных способностей человека. Но и это понимание требует уточнения. Человек, как известно, со времени существования родоплеменной общности был чужд природным силам и находился под их гнетом, не имея возможности сколь‑нибудь существенно влиять на них (да и до сих пор человек оказывается беспомощным перед землетрясениями, наводнениями, торнадо, не говоря уже о воздействии на него солнечной активности). Чуждость еще не означает отчужденности в философско‑социальном плане, хотя и может быть с ней связана в случае негативного воздействия человеческой деятельности на природу и соответствующих экологических бумерангов на все человечество.

Отчуждение – это превращение результатов человеческой деятельности, а также человеческих свойств и способностей в нечто чуждое ему и господствующее над ним.

Одним из первых философов, обративших внимание на феномен отчуждения, был английский философ Т. Гоббс. Он обосновал взгляд на государство как на результат деятельности людей, согласившихся на его учреждение, но это государство отняло у людей все права, кроме, быть может, права на жизнь, стало им чуждым, подавляющим их творческие способности. С его точки зрения, до возникновения государства люди находились в состоянии "войны всех против всех" ("bellum omnium contra omnes"). Человек, с одной стороны, злобен (хуже, чем зверь), эгоистичен, завистлив, недоверчив по отношению к иным людям, соперничает с ними, жаждет славы, власти над людьми и т. п. С другой стороны, страх одиночества, страх смерти, способность размышлять, что ему выгоднее, а что нет (т. е. наличие разума), являются основой второй тенденции в его природе – тенденции к солидарности, соглашению. Угроза всем погибнуть в войне всех против всех вынуждает разум в конце концов прийти к заключению, что нужно искать согласие на путях отказа от своих прав. "Такое отречение, или отчуждение, – отмечает Т. Гоббс, – является добровольным актом, а целью добровольного акта всякого человека является какое‑нибудь благо для себя". «Мотивом и целью при отречении от права, или отчуждении его, является гарантия безопасности человеческой личности… Взаимное перенесение права есть то, что люди называют договором». На этой основе и возникает государство, или Суверен, Левиафан. Оно имеет перед собой подданных, лишенных почти всех прав. Все права отдельных людей, за исключением права на сохранение собственной жизни (да и их жизнями оно может распорядиться в случае войн и других обстоятельств), переданы Суверену, в силу чего только одна его воля может выражать волю и мнение всего общества. Отдельный человек отныне не может считать свое мнение правильным или неправильным, не может судить о справедливом и несправедливом. Свобода отдельного человека – только в свободе Суверена. Если нарушается свобода Суверена, то он вправе принять меры принуждения и силой положить конец «анархии». Суверен может выступать в форме абсолютной монархии, аристократического государства или демократии. Т. Гоббс считает наилучшей формой государства абсолютную монархию, а из демократии – демократическую диктатуру (по сути, он обосновывал важность тоталитаризма). Он полагал, что любая диктатура – лучше, чем догосударственное состояние: «Верховная власть независимо от того, принадлежит ли она одному человеку, как в монархиях, или собранию людей, как в народных и аристократических государствах, так обширна, как только это можно себе представить. И хотя люди могут воображать, что такая неограниченная власть должна вести ко многим дурным последствиям, однако отсутствие таковой власти, а именно беспрестанная война всех против всех, ведет к значительно худшим последствиям». С точки зрения Т. Гоббса, подданным следует безропотно подчиняться прихотям и своеволию властителей. Таким образом, Левиафан (или государство в любой его форме) сосредоточивает в себе все права подданных, уравнивает людей между собой, становится чуждым индивидуальным интересам и обладает исключительным правом распоряжаться их судьбами. То, что было создано людьми, обращается против них же, во всяком случае, становится чуждым людям.

Примерно через столетие после трактата Т. Гоббса "Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского" (1651) вышла в свет работа французского философа Ж.‑Ж. Руссо "Об общественном договоре, или Принципы политического права" (1762). В отличие от Т. Гоббса Ж.‑Ж. Руссо считал, что в "естественном состоянии" человечества не было войны всех против всех; не конфликтность стала причиной общественного договора; гармоничные отношения между людьми были нарушены имущественным неравенством, что и вызвало необходимость в таком договоре. Подлинный суверен – народ, но его права, частично переданные государству, были использованы во вред ему. Во многих странах государство стало нарушать волю народа, выраженную в договоре, и содействовать неограниченному господству частной собственности в обществе. Стала расти тенденция к политическому деспотизму. Именно деспотическое устройство государства оказалось чуждым человеку и негативно воздействующим на его способности, его ум, нравственность. Народ, как утверждал Ж.‑Ж. Руссо, имеет право на революционное свержение деспотической власти. Результатом такой революции может стать всеобщее имущественное равенство и непосредственная демократия, являющиеся основой заключения подлинного общественного договора и устранения отчужденности государства от народа.

Немецкий поэт и философ Ф. Шиллер (1759–1805) одним из первых обратился к анализу отчуждения, имеющего причиной разделение труда. Его исходная позиция состояла в утверждении, что природа человека изначально целостна и заключает в потенции самые разнообразные способности; реализуя лишь некоторые из них, человек не обретает подлинного счастья; ощущение же неполноты самореализации (если, конечно, он способен осознать это) делает его несчастным. Разделение общественного труда духовно калечит человека. Будучи вечно прикованным к отдельному малому кусочку целого, указывает Ф. Шиллер, сам человек становится куском. Слыша вечно однообразный шум колеса, которое он приводит в движение, человек не способен развить гармонии своего существа, и вместо того чтобы выразить человечность своей природы, он становится отпечатком своего занятия. Отмечая расколотость человека, его способностей и корни этого – в разделении труда, он уподобляет современное ему общество "искусному часовому механизму, в котором из соединения бесконечного множества безжизненных частей возникает в целом механическая жизнь… Вечно прикованный к отдельному малому обрывку целого, – отмечает он, – человек сам становится обрывком… Постепенно уничтожается отдельная конкретная жизнь ради того, чтобы абстракция целого могла поддержать свое скудное существование". И далее (в «Письмах об эстетическом воспитании») Ф. Шиллер указывает, что, конечно, односторонним пользованием сил индивид приходит к заблуждениям, но зато род – к истине. Последнее все равно не оправдывает того, что мы называем заблуждением: индивид все более становится односторонним. Даже приближение к истине нельзя считать позитивным процессом, раз только оно должно быть куплено ценой оскудения личности. Сколько бы ни выигрывал мир, как целое, от раздельного развития человеческих сил, утверждает Ф. Шиллер, все же нельзя отрицать того, что индивид страдает под гнетом мировой цели. Как видим, даже интересы целого, по Ф. Шиллеру, не оправдывают отчужденности отдельного человека от этого целого. И Ф. Шиллер указывает, что в обществе все дробящегося профессионализма и непрерывно дифференцирующегося разделения труда происходит нарастание расчлененности того, что ранее было целым и единым: государство и церковь, законы и нравы, средство и цель, наслаждение и работа и т. д. Одно становится чуждым другому, а отчужденное все более гнетет то, от чего нечто отчуждается. Где же выход? С точки зрения Ф. Шиллера, лишь искусство может преодолеть раздробленность человека, восстановить его целостность.

Проблема отчуждения разрабатывалась на философско‑идеалистическойоснове в немецкой классической философии (И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллингом, Г. В. Ф. Гегелем); сопряженными с понятием отчуждения были при этом духовные целостности, отчуждавшие от себя противоположные структуры. У Гегеля, например, таковой была Абсолютная Идея. Сама по себе она пронизана у него принципом диалектического развития, однако, при отчуждении от нее природы этот принцип оказывался лишенным развития в материальном мире, а Идея получала неадекватную ей форму. В учении о субъективном духе Гегель показывает становление сознания, результаты которого отчуждаемы в форме государства, религии, искусства и т. п. По Гегелю, Абсолютный Дух преодолевает отчуждение посредством познавательной деятельности; индивидуальное познание проникает через отчужденные формы в сущность развивающегося Абсолюта и сливается с ним в высшем единстве.

Л. Фейербах много внимания уделил разработке антропологической философии человека и критике религии. Он считал, что в представлениях о Боге человек воплотил свою сущность; она оказалась отчужденной и ему противостоящей. Л. Фейербах полагал, что религиозное отчуждение разрушает личность человека. "Чтобы обогатить Бога, – говорил он, – надо разорить человека; чтобы он был всем, человек должен сделаться ничем". Религиозное отчуждение, считал он, должно быть ликвидировано на основе любви человека к человеку, перехода каждого к «религии любви».

У К. Маркса проблема отчуждения была связана с анализом частной собственности и товарного производства. Одна из немногих его работ, где такой анализ был неотрывен от гуманистической направленности "Экономическо‑философские рукописи 1844 года". Здесь даже идея коммунизма, позже политически заостренная, трактовалась под углом зрения гуманистической природы человека и как средство избавления от отчуждения. «Коммунизм, – заявлял он, – есть необходимая форма и энергический принцип ближайшего будущего, но как таковой коммунизм не есть цель человеческого развития, форма человеческого общества» (с. 127).

Но вернемся все‑таки к той марксовой концепции отчуждения, которая позднее превалировала в его политэкономических трудах. К. Маркс подчеркивал отчужденный характер средств производства и производимого наемным рабочим товара и прибыли при капитализме (везде у него речь шла, конечно, о капитализме его времени). К. Маркс писал: "Прибыль выступает… как простое присвоение чужого прибавочного труда, возникающее из превращения средств производства в капитал, т. е. из их отчуждения от действительных производителей, из их противоположности как чужой собственности всем действительно участвующим в производстве индивидуумам, от управляющего до последнего поденщика".

Всю историю человечества, отмечал К. Маркс, характеризует подневольность, принудительность труда. Человек должен был бы, по логике вещей, удовлетворять в труде свою самую подлинно человеческую потребность потребность в творчестве. Однако труд служит для него лишь средством к удовлетворению самых элементарных потребностей. К труду относятся как к проклятию, его исполняют с отвращением, от него бегут, как от чумы. В процессе труда – этой самой человеческой из потребностей – рабочий не чувствует себя человеком, он выступает здесь лишь как подневольное животное, как живая машина. Сама трудовая деятельность наемного рабочего, будучи физиологически неотделимой от его тела, оказывается отчужденной от него, поскольку она находится уже в распоряжении владельца средств производства. Капитализм подавляет способности человека, калечит его духовную сущность, не позволяет развиться ему как творческому существу. Капитализм является чуждым человеческой сущности; отношение к нему человека труда антагонистично.

Приведенный материл – не просто дань истории философии, истории рассматриваемого понятия. Сама проблема отчуждения очень непроста и нуждается в иллюстрациях, примерах, пояснениях. Что от чего, или от кого отчуждается? В чем состоит критерий (или отправной рубеж) отчуждаемости? Если индивид живет спокойно, удовлетворен своим образом жизни, не желает даже думать об отчуждении от него чего‑то, то зачем, спрашивается, говорить, будто он отчужден?

Эта проблема, конечно, и практическая, и теоретическая. От степени ее разработки зависит трактовка как сути самого человека, смысла его жизни, так и сущности общества, назначения исторического процесса.

Уже краткий экскурс в историю философии показывает, что человек в концепции отчуждения, с которым соизмеряется духовная природа конкретного индивида, берется как человеческая родовая сущность; это как бы общая сущностная модель человека, или, лучше сказать, имеющаяся в нем программа, которая может реализоваться частично или полностью, но может и не реализоваться. С этой точки зрения какие‑то личности могут оказаться и оказываются лишь частично наделенными подлинно человеческими чертами, некоторые из людей – античеловечными, а часть из них – находящимися на высоком уровне развития своих способностей, своего менталитета, своей человечности.

Понятие «отчуждение» требует, чтобы к человеку были приложимы понятия «существование» и «сущность». Недостаточно, чтобы индивид существовал, важно, чтобы он обретал и в конце концов обрел заложенную в него сущность (как программу развития).

А в чем же можно усмотреть программу? Это, по всей видимости, те атрибуты совершенной личности, которые издавна связывались в религии с Богом: милосердие, справедливость, стремление к добру, истине, творчеству, свободе и т. п. В понятии "сущность человека" как идеале, отмечают Г. Г. Кириленко и Е. В. Шевцов, воплощены стремления человека к абсолютному добру, абсолютной истине, красоте, свободе, в конечном счете – к абсолютному бытию. Личность как абсолютное и законченное воплощение сущности человека в отдельном индивиде – нечто недостижимое. В этом смысле можно говорить только о Божественной Личности, в которой полностью совпадают сущность и существование.

В индивиде заложены возможности движения по пути нравственного и умственного развития по направлению к Богу, к воплощению его качеств. Для него Бог мог бы стать символом человечности. Стремясь к этому, человек обретает ценностный ориентир жизни. Если существование необязательно связано с долженствованием, то реализация заложенной в человеке программы имеет обязательным условием должное. Без воли, без целеустремленности на человечное и разумное индивид не может стать человеком по своей сущности.

К. Маркс в цитированной выше работе 1844 года писал о двух видах богатства – экономическом и выражающем истинную природу человека. Величайшее богатство, по его мнению, – это собственно человеческое, а не вещное богатство. "Богатый человек, – писал он, – это в то же время человек, нуждающийся во всей полноте человеческих проявлений жизни, человек, в котором его собственное осуществление выступает как внутренняя необходимость, нужда". Человек должен "ощущать потребность в том величайшем богатстве, каким является другой человек". Духовное богатство, соотнесенное с божественным, – это и есть программная сущность человека.

В этом плане (превращение результатов человеческой деятельности) начало определения понятия «отчуждение» – будет ли это превращение произведено отдельным лицом или какой‑то социальной общностью (нацией, социальной группой), даже государством в целом – становится по отношению к конкретному индивиду, если репрессируется какое‑то его стремление к осуществлению заложенной в нем программы, не только чуждым, но и отчуждающим действием.

В XX столетии расширился состав форм отчуждения и их причин как за счет появления действительно новых форм, так и благодаря усилению внимания ученых, философов, психологов, социологов, деятелей культуры к самой проблеме отчуждения, выявляющих новые формы отчуждения. К исследователям этого феномена относятся Э. Дюркгейм, О. Шпенглер, М. Вебер, Г. Зиммель, А. Швейцер, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, К. Ясперс, Ж.‑П. Сартр, Э. Фромм, X. Хайдеггер, К. Хорни, Г. Маркузе, X. Арендт и др.

XX век показал бессилие индивида перед массовым уничтожением людей в двух мировых войнах, перед государственным терроризмом после «социалистических» революций, в условиях уничтожения целых сословий и классов при деспотическом тоталитаризме. Страх за жизнь человека, его судьбу и судьбу всей цивилизации сопровождали также многочисленные (во второй половине столетия) испытания атомных бомб и неспособность руководящих сил ряда ведущих стран справиться с факторами, вызывающими экологическую катастрофу; этот страх и по сей день живет в людях, репрессируя их сознание (их внутреннюю программу). В XX веке общество (как и отдельные люди) столкнулось с так называемой научно‑технической революцией, принесшей не только материальные блага, но и негативное изменение характера труда (взять, к примеру, работу на конвейере); трудовая деятельность оказалась связанной с автоматизацией и с более мощной, чем ранее, машинизацией. Создание компьютеров, решающих одни проблемы, все больше втягивает человека в мир, чуждый высоких идеалов человеческой культуры. Негативную роль (в развертывании творческих способностей человека) играет и телевидение, в наше время назойливо заполненное сомнительной рекламой и фильмами, пропагандирующими убийства, насилие, порнографию. Формируется спектр ложных потребностей человека, привязывающих человека к обществу. Имеется и другая сторона в деятельности средств массовой информации. Она состоит в том, что они стандартизируют мышление, обезличивают индивидов. Г. Маркузе отмечает: "Одномерное мышление систематически насаждается изготовителями политики и их наместниками в сфере массовой информации. Универсум их дискурса внедряется посредством самодвижущихся гипотез, которые непрерывно и планомерно повторяясь, превращаются в гипнотически действующие формулы и предписания". А. Швейцер обращает внимание на антигуманный характер бытия человека, ведущий к отчуждению: «В течение двух или трех поколений довольно многие индивиды живут только как рабочая сила, а не как люди… Ставшая обычной сверхзанятость современного человека во всех слоях общества ведет к умиранию в нем духовного начала… Для работы в оставшееся свободное время над самим собою, для серьезных бесед или чтения книг необходима сосредоточенность, которая нелегко ему дается. Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться становятся для него физической потребностью. Не познания и развития ищет он, а развлечения – и притом такого, какое требует минимального духовного напряжения… В сколь сильной степени бездумье стало для человека второй натурой, показывает характер его обычных общений с окружающими людьми. Ведя разговор с себе подобными, он следит за тем, чтобы придерживаться общих замечаний и не превращать беседу в действительный обмен мыслями. Он не имеет больше ничего своего и даже испытывает в некотором роде страх, что от него может потребоваться это свое». «Нормальное отношение человека к человеку стало затруднительным для нас. Постоянная спешка, характерная для нашего образа жизни… приводит к тому, что мы, беспрестанно и при самых разнообразных условиях встречаясь друг с другом, держимся отчужденно по отношению к себе подобным. Обстоятельства нашего бытия не позволяют нам относиться друг к другу как человек к человеку… Мы в конечном счете деградируем… Мы утрачиваем чувство родства со своим ближним и скатываемся таким образом на путь антигуманности». А. Швейцер утверждает, что не только между экономикой и духовной жизнью, но также и между обществом и индивидом сложилось пагубное взаимодействие. Если когда‑то (в век Просвещения) общество поднимало людей, то теперь оно нас подавляет. «Банкротство культурного государства, становящееся от десятилетия к десятилетию все более очевидным, губит современного человека. Деморализация индивида обществом идет полным ходом».

В настоящее время одной из существенных форм отчуждения в нашей стране является сужение возможности получения гражданами высшего образования (заметим – и это при росте спроса на образование!). Это сужение обусловлено ростом платных «элитных» школ, что снижает конкурентоспособность учащихся обычных общеобразовательных школ; отсутствием возможности использования репетиторства для большинства школьников, нарастающим числом платных вузов, факультетов, отделений и т. д., наконец, нищенской стипендией студентов и аспирантов большинства вузов, не позволяющей нормально учиться без «подработки», низкой зарплатой преподавателей вузов. Все это приводит к тому, что нередко обрывается путь развития многих молодых людей – они лишаются возможности самореализации, проявления своих творческих возможностей. Вынужденные «устраиваться» в нежеланный вуз или на работу, эти люди утрачивают свою индивидуальность. Здесь мы имеем не только потерю индивидами своих сущностных характеристик. Пресловутая утечка мозгов тоже дает печальный результат – отчуждение общества от собственного интеллектуального богатства. (Мы не касаемся темы кризисогенных факторов образования вообще, все чаще звучащей в отечественной и зарубежной научной литературе.)

Отчуждение в нашем обществе порождается и экономическими проблемами, в особенности, низким прожиточным минимумом большинства семей. Эти обстоятельства также ведут к потере основных сущностных характеристик человека, обеднению его природы. В этих условиях труд человека, как правило, меньше всего является выражением высшей потребности индивида – творчеством, он все больше оказывается лишь попыткой обеспечения выживания. Низкий уровень жизни (по некоторым данным, в России сейчас за порогом бедности около 27 % населения), как уже указывалось, ограничивает доступ к образованию, приобщение к культуре, что оказывает негативное воздействие на ум, нравственность, способствует затуханию духовного начала в человеке (или вообще репрессирует его духовные задатки). Материальные трудности, препятствуя общению с близкими людьми (особенно живущими на значительном расстоянии), исключают возможность помощи более слабым – это, в свою очередь, снижает милосердие и ведет к антигуманности. Лишение человека возможности путешествовать, видеть и познавать свою страну еще более отчуждает человека от природы, от других людей, втягивая его глубже в машинообразную одномерность.

Выше приведены лишь некоторые свидетельства ученых последнего столетия, размышлявших над формами отчуждения и их причинами (к тому, что уже отмечено, можно добавить отчуждение от норм морали, национализм и мн. др., а к причинам – рост бюрократизации государственного и местного управления, отчуждение от правдивой информации – обман людей со стороны высших чиновников и т. п.).

Изучение явления «отчуждение» показывает, что как раньше, так и теперь средство (как результат человеческой деятельности), предназначаемое для ликвидации какой‑то конкретной формы отчуждения, выполняя частично эту роль, в то же время становится еще одной формой отчуждения.

К тому же люди привыкают к отчуждению, не видят его негативных сторон, принимают его за подлинную действительность.

В публикациях по проблеме отчуждения отмечается, что субъективно отчуждение проявляется в чувствах страха, одиночества, в атрофии высоких гуманистических ценностей, в широком распространении апатии, равнодушия; указывается на сопряженный с ними рост наркомании, алкоголизма, самоубийств и т. п. Некоторые из этих следствий отчуждения уже отмечены выше. В обобщенном виде эти явления представлены в статье «Отчуждение», опубликованной в словаре "Современная западная философия" (М., 1998) и "Философском словаре" (М., 2001). Попутно заметим, что в аналогичном философском словаре 1980 года такого материала не было. В новой статье справедливо отмечается, что философская мысль XX века отражает важнейшие формы отчуждения, присущие обществу. Преимущественное внимание уделяется тем формам отчуждения, субъектом которых является человек, лишенный части своих сущностных характеристик. Основным показателем отчуждения, указывается в статье, признается наличие в мировосприятии личности следующих доминант: во‑первых, чувства бессилия, ощущения того, что судьба индивида вышла из‑под его контроля и находится под детерминирующим влиянием внешних сил; во‑вторых, представления о бессмысленности существования, о невозможности получить путем каких‑либо действий рационально ожидаемый результат; в‑третьих, восприятия окружающей действительности как мира, в котором утрачены взаимные обязательства людей по соблюдению социальных предписаний, разрушена институализированная культура, не признается господствующая система ценностей; в‑четвертых, ощущения одиночества, исключенности человека из социальных связей; в‑пятых, чувства утраты индивидом своего подлинного «я», разрушения аутентичности личности, т. е. самоотчуждения.

Важное наблюдение содержится в работе Г. Маркузе "Одномерный человек". Он констатирует: "Понятие отчуждения делается сомнительным, когда индивиды отождествляют себя со способом бытия, им навязываемым, и в нем находят пути своего развития и удовлетворения. И это отождествление – не иллюзия, а действительность, которая, однако, ведет к новым ступеням отчуждения. Последнее становится всецело объективным, и отчужденный субъект поглощается формой отчужденного бытия. Теперь существует одно измерение – повсюду и во всех формах". В книге "Бунтующий человек" А. Камю отмечает: "Первое движение ума, скованного отчужденностью, заключается в том, что он разделяет эту отчужденность со всеми людьми, и в том, что человеческая реальность страдает в своей целостности от обособленности, отчужденности по отношению к самой себе и к миру. Зло, испытанное одним человеком, становится чумой, заразившей всех".

В русской литературе советского периода преобладала точка зрения, согласно которой основной причиной отчуждения является частная собственность. Отсюда следовал вывод, что для ликвидации отчуждения необходима социалистическая революция, устраняющая частную собственность. А так как эта революция произошла, то и человеческой сущности представлены все условия для ее развертывания и созданы все условия для счастья человека; проблемы отчуждения в нашем обществе уже нет. Но это было ложное представление. Некоторые философы придерживались иного взгляда на отчуждение. Наиболее глубокими исследователями причин отчуждения, выводившими ее за пределы частной собственности, были В. Ф. Асмус, Г. Н. Волков и А. П. Огурцов.

В ряде работ последних лет главной причиной отчуждения называется разделение труда. (А оно будет всегда.) Кстати, в "Экономическо‑философских рукописях 1844 года" К. Маркса не было упрощенного сведения всех причин отчуждения к частной собственности: на первое место в генезисе отчуждения ставилось разделение труда и только вслед за этим, как исторически второе явление, – частная собственность на средства производства. Если минусы частной собственности погашаются (причем лишь в определенной мере) общественной и акционерной собственностью, то разделение труда фактически не устраняемо.

Одномерность человека в значительной мере снимается искусством, приобщением его к эстетическим ценностям. В этом справедливость выводов немецкого поэта и философа Ф. Шиллера.

Многими философами, писателями, деятелями культуры, науки, образования признается, что путь к развитию человека лежит через всестороннее развитие его способностей. Но как это понимать? Как одновременное способствование вызреванию в нем многих и самых разных талантов, чтобы он, к примеру, одновременно был и хорошим ученым, и первоклассным машинистом тепловоза, и крупным военачальником, и т. п.? Такая возможность, в принципе, не исключается. Но более эффективный путь другой, и он доступен обществу, его государственной и гражданской организации. Достижение всесторонне развитой личности, т. е. максимально преодолевающей отчуждение и одномерность, означает следующее (и здесь можно согласиться с мнением философа Э. В. Ильенкова): создание таких реальных условий, при которых каждый человек мог бы беспрепятственно выходить в процессе своего общего образования на передний край человеческой культуры, на границу уже сделанного и еще не сделанного, уже познанного и еще не познанного, а затем свободно выбирать, на каком участке культуры (или деятельности) ему сосредоточить свои личные усилия: в физике или в технике, в стихосложении или в медицине. Иначе говоря, общество должно всесторонне и особенно в нравственно‑духовном отношении развивать человека.

Отдельные формы отчуждения устранимы мерами различной сложности, в разные сроки. Наиболее доступны общественному воздействию те формы отчуждения, которые связаны с потерей духовного начала в человеке, потерей милосердия, особенно в подрастающем поколении, потерей тяги к творчеству, культурным ценностям.

На первое место (по возможностям и силе своего воздействия) выступает школа – ее роль в формировании личности ребенка, подростка. Целью образования, отмечал ученый‑педагог, философ и публицист С. И. Гессен, является не только приобщение ученика к культурным, в том числе научным, достижениям человечества. Ее целью является одновременно формирование высоконравственной, свободной и ответственной личности. Своеобразие личности, прежде всего, в ее духовности. Несмотря на экономические трудности, замученность инновационными экспериментами, мы верим, что школа сохранила свои главные орудия: это квалифицированные, преданные своему делу педагоги, это замечательные традиции русской школы, это великая отечественная художественная литература и творческое наследие практиков и теоретиков педагогики.

Противостояние нарастанию платных форм обучения, особенно высшего образования, улучшение материальных условий студентов и аспирантов – также барьер на пути отчуждения. В качестве борьбы с бездуховностью, цинизмом, жестокостью – отчуждением человека от его самых сущностных качеств – мы видим движение общественности, и в первую очередь родителей, педагогов, психологов, социологов и т. д., против засилья в СМИ, на телевидении, в поп‑литературе, поп‑музыке тем пропаганды насилия, эгоизма, стяжательства и т. п. Должен быть (и может быть) введен контроль допуска на массовый рынок передач, книг, журналов, кассет, дисков подобного рода. Одновременно должен быть расширен доступ населения к центрам культуры и искусства – организация бесплатных выставок (вспомним передвижников!), концертов, чтений, создание микрорайонных и дворовых библиотек, спортивных школ, клубов по интересам, домов детского и юношеского творчества.

Реализации этих и многих других мероприятий помогло бы всемерное развитие (лучше сказать – организация движения) различных форм благотворительности обществ милосердия, профилированных фондов, единовременных кампаний и др. Само участие людей в этом движении благотворно скажется на обретении ими чувства милосердия, сопричастности к жизни другого человека.

Роль церкви в снятии некоторых форм отчуждения – тема специалистов‑религиоведов и богословов, но что это роль положительная несомненно.

В последние годы все больше внимания уделяется положительным следствиям, связанным с широкой информатизацией и компьютеризацией общества. Переход к новому уровню технологий позволит почти полностью освободить людей от тяжелого физического труда, во много раз увеличить свободное время, резко поднять (в России это звучит особенно актуально) уровень материального благосостояния людей и решить много других жизненно важных вопросов.

В преодолении факторов отчуждения, их последствий (см. с. 211–212) большую роль играет сам индивид, его воля и мужество, а этому способствует, на наш взгляд, вовлеченность его в творческий созидательный процесс. "Ужас, боль, расслабленность, гибель должны быть побеждены творчеством".

Проблема отчуждения, точнее, проблема его устранения из жизни общества и человека, многими специалистами признается почти тупиковой, но просветы в ее решении, сколь бы сложной она ни была, как видим, все же имеются.

Общество во всех своих проявлениях по отношению к человеку должно стать подлинно человечным. И деятельность общества, и деятельность человека должны быть устремлены на созидание человечности.

Глава X