Лекция 10. Зарождение археологии внеевропейских земель. 25 глава

Критическое острие Мюллера было направлено, прежде всего, на саму типологию, лежащую в основе типологического метода. Прежде, чем приступить к выстраиванию линий градации, нужно выделить типы, которые можно будет сопоставлять по степени близости. Выделение типов – разновидность группировки, во времена Монтелиуса и Мюллера операция неизбежно субъективная. Разные исследователи выделяли разные типы в одном и том же материале. На этом основании Мюллер весь метод Монтелиуса обвинял в субъективности. Он считал, что типологии могут порождать лишь предположения, догадки, но не могут производить научно проверяемые гипотезы.

По Мюллеру, объективную основу для построения хронологии дают не типы, а комплексы. Типы выделены необъективно, ненадежно, а комплексы раскопаны и состав их – как на ладони. Одни комплексы полностью схожи по составу – эти нужно признать одновременными. Другие частично схожи – эти близки по времени. Третьи менее схожи с первыми – они дальше по времени. И т. д. То есть хронологическая последовательность устанавливается по сочетаемости вещей в комплексах, или, можно сказать, по связям (сходствам и несходствам) между комплексами – кладами, могилами, жилищами и т. д. Учитываются при этом не только состав комплексов (какие в них входят типы вещей), но и их устройство, выраженный в этом обряд, расположение в памятнике. Метод Софуса Мюллера иногда называют комбинаторным.

"Я бы первым признал ценность результатов типологов и их часто восхитительные гипотезы, - писао Мюллер, - но в то же время я был бы последним в том, чтобы поверить, что эти результаты получены сравнением форм артефактов. Сами типологи используют свой метод очень редко и в случаях вторичного значения, да и в этих случаях они не пошли и не могли пойти дальше догадки… Но я бы не сказал ни слова против этого метода, если его можно было использовать вообще. Он, однако, неприменим и никогда не был применен. Нельзя игнорировать наблюдения комплексов, если такие есть, да и сами типологи этого не делают…" (Müller 1884: 175 – 176).

Если вдуматься, разница между методами Монтелиуса и Мюллера очень невелика. Ведь и Монтелиус работает с замкнутыми комплексами – они у него служат для скрепления параллельных линий эволюции, а эта параллельность означает, что прослеживается изменение комплексов со временем. С другой стороны, и Мюллер вынужден как-то работать и с типами – как же иначе описывать состав комплексов? Различие только в том, что является основной единицей рассмотрения.

Преимущество типологического метода Монтелиуса ощущается там, где развитие было более стабильным, ненарушенным – такова была Швеция. Преимущество метода установления последовательности по связям между комплексами лучше чувствуется там, где население чаще сменялось и преемственность меньше: пусть линии развития типов рвутся, но какие-то общие типы всё равно попадут в смежные по времени комплексы и свяжут их. Из таких коротких связей, таких скрепок смежных по времени комплексов составится и длинная последовательность. Вот вам и объяснение разной влиятельности методов на разных территориях. Естественно, типологический метод несколько ближе тем, кто видит эволюцию, а метод выявления сочетаний вещей в комплексах должен больше нравиться диффузионистам, миграционистам. В идеале эволюция требует типологического метода (хотя он рассчитан не только на эволюцию), а диффузия, особенно миграции – выявления сочетаний в комплексах.

И тут полная неожиданность. Во второй половине ХХ века шведские археологи сначала Бертиль Альмгрен, а потом более подробно Бо Грезлунд подтвердили замечание Мюллера о редкости применения метода у самих "типологов", обратили внимание на расхождение между теоретическими взглядами Монтелиуса и его практическими исследованиями. Оказывается, типологический метод был ему нужен только как эффектное средство оформления работ, для демонстрации, и, конечно, для общетеоретических выводов, а реальную добычу знания, всю свою систему хронологии он строил как раз по сочетаниям вещей в комплексах! Альмгрен и Грезлунд проверили одну за другой все его таблицы, все сопоставления, все подсчеты – они все проделаны так же, как у Софуса Мюллера (хотя и до него или одновременно с ним). То есть в реальности оба – исследователи одного плана, одного направления, одной школы!

"Скандинавский диалог" (так Клиндт-Йенсен назвал главу о Монтелиусе и Мюллере в своей "Истории скандинавской археологии" – Klindt-Jensen 1975: 84 - 96) проходил в рамках одной, притом не эволюционистской, а культурно-исторической археологии. Оба были в основном диффузионистами.

6. Монтелиус и Софус Мюллер как диффузионисты. Благодаря своим обширным знаниям археологического материала из разных стран Монтелиус очень интенсивно занялся сравнительной археологией с хронологическими целями – тем, что в англоязычной литературе называется cross-dating ("перекрестной датировкой"). То есть обнаружением импортов одной культуры в другой и, так сказать, встречных – той культуры в этой. Прослеживая цепочки таких связей (через импорты) от первобытной Швеции до письменных культур Средиземноморья, особенно Египта, он смог перенести абсолютные даты некоторых династий Египта на первобытные памятники Швеции (рис. 9). Излагая этот тип увязки в популярной статье, я назвал это принципом домино, по аналогии с последовательностью шашечек: концы шашечки помечены разными цифрами, и каждый конец примыкает к так же помеченному концу другой шашечки, противоположный конец которой опять же находит соответствие в третьей шашечке и т. д. Мартынов и Шер в своем учебнике методики уже прямо пишут о "методе домино", как будто это уже стало стандартным названием.

Таким вот методом Монтелиус перенес несколько абсолютных дат Египта на шведские материалы, а так как у него уже была система относительной хронологии бронзового века Швеции, то достаточно было установить несколько опорных дат, чтобы в его работе 1885 г. получила датировку вся система бронзового века Швеции и Северной Европы (рис. 10). До него это было совершенно неясно. А у него бронзовый век Швеции растянулся от ок. 1500 г. до Р. Хр. до ок. 500 г. до Р. Хр.

Новые раскопки подтверждали его даты. Когда Монтелиус посетил раскопки могильника Хога под Упсалой, свидетели слышали, как, расхаживая по раскопу, он бормотал себе под нос: "Что ж, эти люди (он имел в виду древних) ну просто как читали мое «Датирование»…". Позже он углубил начало бронзового века до ок. 1800 г. до н. э. Его система была отвергнута сразу после его смерти, но новейшие, калиброванные радиоуглеродные даты подтвердили его правоту.

Точно так было и с неолитом. Разбив его в 1891 г. на три периода – дольменов, коридорных гробниц и каменных ящиков, он "перекрестной датировкой" установил абсолютную дату его начала около 3000 г. до н. э. Это было сочтено тогда слишком ранней датой, но по радиоуглеродному датированию оказалось, что это еще слишком поздно.

Построение цепочки дат от Египта до Скандинавии повело к появлению целого ряда исследований Монтелиуса, посвященных хронологии стран на всем этом пути – Германии, Греции, Италии, Ближнего Востока. Завершением их было издание на немецком труда "Древнейшие периоды культуры на Ближнем Востоке и в Европе", который вместе с методологическим введением "Метод" выходил с 1903 г. до 1923. Поскольку бронза совершенно очевидно появилась сначала на Ближнем Востоке, потом в Южной Европе, потом в Центральной и лишь под конец в Северной, Монтелиус построил всю концепцию развития культуры на основе диффузии с Ближнего Востока в Европу вплоть до Северной Европы. В своей работе "Восток и Европа" в 1899 г. он писал:

"Во времена, когда народы Европы существовали, так сказать, без какой-либо цивилизации вообще, Восток и в частности Евфратский регион и долина Нила обладали уже цветущей культурой. Цивилизация, которая постепенно восходила на нашем континенте, долго была всего лишь бледным отражением восточной культуры".

Но так как Монтелиус, отвергая толкования резких изменений в культуре Скандинавии как следов миграций, считал, что в Северной Европе население не сменялось со времени неолита, то диффузия, по его мнению, осуществлялась влияниями и заимствованиями – трансмиссией, а эти влияния и заимствования обусловливались торговлей. Он придавал диффузии гораздо большую скорость, чем многие археологи.

Софус Мюллер вдобавок к своим ранним, начала 70-х, объездам музеев Европы в 1878 г., в свой медовый месяц, снова отправился путешествовать, на сей раз в Россию, Турцию и Грецию. В Греции он посетил раскопанные Микены через два года после раскопок Шлимана, и сходство с древностями более северных стран произвело на него впечатление. Он также признал диффузию важнейшим движением первобытной Европы, придавал большое значение торговле, но допускал в гораздо большей мере, чем Монтелиус, миграции. Однако, миграции с юга на север, а не из северного очага. В 1914 г. он решительно выступил против миграционизма Косинны, который был для него воплощением агрессивного германского национализма. Соответственно, и Косинна его ругал нещадно.

Эволюцию же и Софус Мюллер признавал, иногда упоминал в своих работах, но не придавал ей определяющего значения и не пытался выявить ее законы. Вообще между эволюционистами и диффузионистами не было споров о существовании самих явлений эволюции и диффузии. Эволюционисты признавали наличие диффузии, диффузионисты наличие эволюции. Споры шли о значении этих явлений и вытекающих из их значимости выводах.

Если вдуматься, то в эволюции и диффузии есть нечто общее. Всякая диффузия есть, в сущности, не что иное, как эволюция, или, по крайней мере, градация, положенная на карту. Так что эволюционизм и диффузионизм исходно – это просто разные способы рассмотрения одной и той же картины преемственности. В любой широко взятой эволюции есть территориальные смещения людей. В любой диффузии есть развитие вещей, их изменения, нередко прогрессивные. Обычно в сложной картине событий есть и то и другое. Если отвлечься от территориальной определенности событий и рассматривать их только во времени, подчеркивая прогрессивность изменений, – останется голая эволюция. Если отвлечься от прогрессивности изменений и, не снимая развертки во времени, оставить на первом плане территориальные сдвиги, получится преувеличение диффузии, диффузионизм. Вот почему не так уж сложно найти у Монтелиуса и даже Софуса Мюллера черты эволюционистов, хотя в основе это диффузионисты.

7. Монтелиус как ученый и личность. Из них двоих Монтелиус ушел из жизни раньше – не на три года, как можно было бы ожидать, а на 8 лет.

Уже будучи 64 лет, Монтелиус сменил своего друга Гильдебранда (рис. 11) на посту Государственного антиквария и пробыл на этом посту всего 6 лет. Когда в 1913 г. семидесяти лет он ушел в отставку с поста Государственного антиквария Швеции и всех своих постов, у него было около 400 работ. Он был членом многих академий мира, на его раскопках работал принц, будущий король, при чем Монтелиус сказал ему: "Молодой человек, из Вас получится неплохой археолог, если только Вы не предпочтете свою вторую специальность". Самого Монтелиуса называли "королем археологии" немец Косинна, русские Городцов и Брюсов. Эпитет к нему пристал. Это был широкоплечий прямой старик с внушительной осанкой, крупными чертами лица, большим лбом, моржовыми усами и квадратным подбородком (рис. 12). Он никогда не болел, - вспоминает его ученик норвежец Нильс Оберг.

В 1921 г., 78 лет, старик предпринял путешествие по всем странам Европы. В поезде по пути из Вены в Берлин его обворовали, унеся весь багаж и пальто. Он не стал покупать новое. И хотя дело было поздней осенью, его копенгагенские провожатые с трудом уговорили его взять в море плед. На корабле он простудился и умер в том же самом доме на ул. Св. Павла в Стокгольме, в котором и родился. Он был очень постоянным человеком.

Его ученик и тезка Оскар Альмгрен писал: "С Монтелиусом ушел в могилу героический век шведской археологии". Надо сказать, героический век шведской археологии не изобиловал романтикой дальних опасных путешествий и вооруженных схваток – как многие великие археологические открытия. Смелые полеты мысли, упорная работа в тиши музеев и вежливая борьба на страницах научных журналов – вот в чем проявлялось мужество Монтелиуса.

Оба его главных последователя Альмгрен и Салин состарились раньше его. Крепок был еще Нильс Оберг, норвежец, - к нему обращал взоры из Германии Густав Косинна, восклицая в некрологе по Монтелиусе: "Король умер, да здравствует король!". Однако нового претендента не признали королем: масштаб был не тот. Да и не очень последовательным преемником был он для Монтелиуса: он оспаривал всю систему дат своего учителя, считая ее слишком завышающей возраст. "Длинной хронологии" Монтелиуса он противопоставил свою "короткую". Строгие методы Монтелиуса Оберг и его ученики стали применять гораздо более свободно и некритично, без проверки.

"Типологический метод", введенный в науку О. Монтелиусом, более всех других методов известен в археологии и менее всех других используется. Как показали Бертиль Альмгрен и Бо Грезлунд, этот метод очень слабо, поздно и только в качестве дополнительного использовался самим Монтелиусом, скорее для иллюстрации открытого другими методами, чем для самого открытия (Almgren 1966: 32; Gräslund 1987: 70 - 85). Пренебрежительно отмахиваться от типологического метода давно уже стало хорошим тоном. Известно, что Софус Мюллер не считал его научным (Müller 1884). Следом за норвежцем Нильсом Обергом земляк Монтелиуса Й. Форссандер отзывался об этом методе так: "Строго говоря, типологическому методу нельзя обучиться как в школе. Скорее его можно сравнить с искусствоведческим вчувствованием. Типолог работает не столько своим рассудком, сколько своим инстинктом" (Forssander 1933: 31 - 32). Но Оберг подчеркивал этим мастерство типолога, а Форссандер - слабость метода. Бертиль Альмгрен свое исследование типологического метода завершал уничтожающим выводом: "...типология - это мало объективное, часто подчиненное чувству осмысление задним числом с помощью субъективно надерганных фактиков, подогнанных к желательному результату" (Almgren 1966: 35).

Идея эволюции предполагает уподобление изменений в вещественном материале изменениям живых организмов в ходе смены поколений, а идея градации - нет. Если и допускает, то, по крайней мере, не тем, которые имеет в виду дарвинизм.

В целом уподобление это всё же не заслуживает тех громов и молний, которые метали в его сторону критики метода. Ведь сопоставляются не изменения живых организмов с изменениями мертвых вещей (они действительно различны). Изменяются, с одной стороны, виды животных в ходе смены поколений, то есть преобразуется определяющая их облик информация, содержащаяся в генах, а с другой стороны, изменяются типы вещей, то есть преобразуется определяющая их облик информация, заключенная в культурных нормах, мысленных шаблонах. В обоих случаях информация передается от поколения к поколению и преобразуется. Мы видим результаты этого как бы в застывших сколках, фиксирующих разные фазы изменения. В живой природе это отдельные организмы, отдельные поколения, в социокультурной сфере это отдельные вещи, в изготовлении которых выражена идея типа в разные моменты его существования.

Те и другие изменения подчиняются определенным закономерностям. В живой природе это законы дарвинизма (борьба за существование, случайные мутации, естественный отбор и др.), в социокультурной сфере это законы, открытые Карлом Марксом, Максом Вебером, Эмилем Дюркгеймом и др. Разница между этими видами изменений есть, но в градации их меньше, чем в эволюции. Важно, что есть инерция, преемственность, постепенность, и это определяет возможность восстанавливать реальный ход изменений из неупорядоченного материала по принципу like goes to like - подобное к подобному, смыкая близкие формы.

Возражая Обергу, который утверждал, что типолог работает интуицией, инстинктом, чувством, Мальмер указывает: "Предпосылкой к тому, чтобы построить типологический ряд,... является не способность "вживания",... а способность открывать сходства" (Malmer 1962: 50).

8. Софус Мюллер как ученый и личность. Софус Мюллер не был антиподом Монтелиуса, хотя так казалось современникам и даже кажется иногда нынешним историографам. Он был его соратником и соперником.

Перейдя после смерти Ворсо в 1885 г. с поста помощника своего отца, директора Королевского нумизматического кабинета, в Королевский (затем Национальный) музей куратором, он позже возглавил первобытное отделение музея. В отличие от Ворсо, бывшего либералом и развивавшего местные музеи вокруг Копенгагена, консервативно настроенный Софус Мюллер жестко централизовал музейное дело, обеспечив Национальному музею право на все лучшие находки за счет местных музеев. Преподавание археологии было перенесено при нем из университета в Национальный музей. В административных делах он был тираном и деспотом. Он выступал, однако, против закона об охране памятников и регламентации раскопок, боясь, что это оттолкнет случайных находчиков и заставит их бояться властей и археологов.

По методологическим убеждениям Мюллер был позитивистом, ориентировался на Джона Стюарта Милля. Он первым сформулировал для археологии индуктивную процедуру исследования:

1) сбор материала,

2) наблюдение (осмотр его),

3) выводы о частностях,

4) обобщения – выводы о правилах (с установлением типов, их комбинаций, стилей. культурных групп),

5) подтверждение этого их подведением под общечеловеческие правила (тут и подключение к современным явлениям),

6) выведение причин обнаруженных явлений сравнением и заключением по аналогии, выдвижение и проверка гипотез (Müller 1898: 298 – 299).

В другом месте он излагает процедуру, исходящую из отдельного артефакта:

1) сравнение с этим одним предметом многих (подбор аналогий),

2) предметы изучаются в их контекстах,

3) исследуется соотношения, упорядоченность предметов в их контестах,

4) сравнение с другими странами определяет, какие предметы были импортами (они служат установлению хронологии), а какие произведены на месте,

5) обращение к этнографии помогает уяснить производство и назначение предметов (Müller 1907: 39).

Законы эволюции он отвергал. Он считал, что естественные науки должны привлекаться на помощь археологии, и сам это делал интенсивно (в одной его экспедиции участвовали зоолог, остеолог и ботаник), но археологию он наукой (типа биологии или социологии) не считал, как не считал ее и исторической дисциплиной. Это для него самостоятельная область знания.

Вклады Софуса Мюллера в археологию разнообразны. В отличие от Монтелиуса он много копал. Курганы копал по секторам, поселения по 20-сантиметровым штыкам в метровых квадратах. В погребениях фиксировал сгнившие гробы и совершенно истлевшие (так наз. "теневые") скелеты. В конце XIX века им была изучена курганная культура одиночных погребений Дании – там он выделил по обряду и инвентарю а) нижние (ямные) погребения, б) на горизонте и в) верхние (в насыпи). Это были образцовые раскопки, которые были затем сымитированы Городцовым на Донце. Он первым стал изучать разницу инвентаря мужских и женских погребений, отличия кладов от погребений и т. д.

Редактируя основные археологические журналы страны и распоряжаясь всеми основными коллекциями, он возглавлял десятилетиями датскую археологию (рис. 13). Несмотря на возрастающую глухоту, он много общался с публикой, популяризируя археологию. В отставку он вышел 75-летним, в 1921 г. – как раз когда Монтелиус умер. Если бы не преклонный возраст, можно было бы подумать, что когда его основной соперник ушел со сцены, и ему стало скучно работать. Он жил еще 13 лет и умер 88-летним.

9. Отражение скандинавского диффузионизма в Центральной Европе. Пауль Рейнеке. Очень долго еще скандинавский диффузионизм или, как его называли противники, скандинавизм влиял на археологов всей Европы, особенно Центральной Европы. Отличительными особенностями скандинавизма было сочетание диффузионизма, в основном трансмиссионного, с детальной проработкой огромного археологического материала и с сугубой методичностью, формальной разработкой по комплексам, при чем основная направленность проработки была хронологическая. Эволюционистские эскапады Гильдебранда и Монтелиуса воспринимались в Центральной Европе плохо, особенно с наступлением ХХ века, но Софус Мюллер редко прибегал к эволюционистской фразеологии, а его позитивизм и приверженность индуктивной методологии были близки эмпиристским настроениям немецких археологов, его упор на полную проработку комплексов производил хорошее впечатление.

Для юга Центральной Европы свою систему хронологии на общих принципах Софуса Мюллера построил баварский археолог Пауль Рейнеке (Paul Reinecke, 1872 – 1958), почти на три десятилетия младше обоих скандинавских ученых. Родившись в Берлине, он обучался антропологии в Мюнхенском университете и дипломную работу писал по скелетам из немецких колоний в Африке. Но еще больше интересовался классической археологией, которой занимался у Фуртвенглера, усвоив его методические приемы, и первобытной – под влиянием Йоганнеса Ранке (все они в Мюнхене) и особенно Рудольфа Вирхова из Берлина, с которым еще студентом вступил в контакт. В 1893 г. молодой Рейнеке предпринял путешествие по многим музеям Австро-Венгрии и Германии. В 1896 г. окончил университет и в следующем году поступил работать ассистентом в Римско-Германский Центральный Музей в Майнце – к Людвигу Линденшмидту Младшему. После 10 лет работы в Майнце он перевелся в 1908 г. в Мюнхен, где отверг престижную работу в Университете и избрание в Академию. Его привлекала только работа хранителя в музее.

Работая с 1908 по 1937 г. главным хранителем Мюнхенского музея, Рейнеке полвека был ведущей фигурой центрально-европейской первобытной археологии (Eggers 1959: 105 – 110; Coblenz 1972; Geiß 1987). Он также был диффузионистом: писал о "культурных народах" и помещал "культурные центры" на Востоке, вел оттуда "культурные течения", в частности выводил орнаментацию линейной керамики из Крита и, в конечном счете, из Египта. Культуры он воспринимал как большие "культурные круги", которые в материале представали как "круги форм". "Культурные круги" делились на "культурные группы", а по времени - на "культурные ступени".

Но главным его коньком была хронология. В ней он отвергал схемы, построенные на случайных находках, и стремился строить на базе замкнутых комплексов (как Софус Мюллер) и искусствоведческого сравнения находок (наследие Фуртвенглера). Методику изложил очень скупо в статье "Спорные вопросы неолита: к методике преистории" (1902). Младше скандинавских основоположников на три десятилетия, он создал собственную систему хронологии именно на памятниках юга Центральной Европы. Гильдебранд-младший первым стал использовать Гальштат и Латен как хронологические обозначения, а Рейнеке придал им общеевропейское звучание, разработав периодизацию каждого (гальштата и латена) по четырем ступеням: А – D (рис. 14). Кельтские древности были его излюбленным материалом.

Конечно, опора на сочетания в комплексах так подошла югу Центральной Европы именно потому, что там еще больше чем в Ютландии (Дании) развитие не давало длинных линий преемственности, часто прерывалось вторжениями и было открыто разнообразным влияниям, особенно с юга, из Средиземноморья. Рейнеке и сам предпринимал попытки определить конкретные народности, участвовавшие в этих событиях (кельты, германцы, славяне, писал о германской принадлежности украинских полей погребения).

Рейнеке был очень своеобразным исследователем, далеким от систематичности скандинавских образцов. Музейщик до мозга костей, привыкший корпеть над коллекциями и не любивший писать (рис. 15), он оставил после себя мало полностью обоснованных трудов, а систематических монографий вообще никаких, но более 400 частных статей, рецензий и заметок, в которых его система была изложена по частям, нередко без ссылок, без аргументов, голословно. Но за его заключениями стояли годы работы и горы тщательно проработанного материала, и каждый раз, когда кому-либо приходило на ум проверить его выводы, он оказывался прав. Это не избавляет его от нареканий, потому что при отсутствии доступных проверке доказательств даже 99 подтвердившихся диагнозов не гарантируют, что сотый окажется верен, но всё же это объясняет, почему он пользовался непререкаемым авторитетом, а его система хронологии используется до сих пор.

Об этой черте Рейнеке Гахман пишет: "Объяснительные обоснования своих позиций были ему не по нраву – как и Косинне. Однако было и существенное различие: Косинна часто и не мог предъявить никаких обоснований; Рейнеке же имел их в своем распоряжении, но не сообщал. "Любезная злоба" – называет Эггерс это поведение, но здесь было больше презрения к людям". Сравнивая и дальше Рейнеке с Косинной, Гахман пишет, что "Рейнеке был вряд ли менее властолюбивым, но скорее во "внутреннем круге". … Ему наверняка было ясно, что его пренебрежительное отклонение почестей обеспечивало ему род уважения, которого он не мог бы достичь принятием их. … Рейнеке радовался втихаря тому "личному террору", которому он подвергал молодых научных работников своего мюнхенского окружения" (Hachmann 1987: 189 – 190).

10. Некоторые уроки. Из этого отрезка истории нашей дисциплины можно извлечь немало личных уроков. Назову несколько. Первый урок – следя за спорами титанов (а вероятно, и не только титанов), не спешить с определением, кто одерживает победу. Обычно в серьезном споре много за и против, и условия нестабильны, изменчивы. На всякого Монтелиуса найдется свой Софус Мюллер.

Но при всей важности спора ставьте под сомнение его радикальность. Может оказаться, что за ожесточенностью спора скрывается общая позиция, объединяющая обе спорящие стороны – Монтелиуса и Софуса Мюллера, эволюционистов и диффузионистов. Тому, кто это поймет, откроется новая дорога. Это второй урок.

И третий урок. Даже очень большое мастерство и чувство личного достоинства не обеспечивают полной благодарности последующих поколений, если нет искренней и продуманной заботы о тех, кто будет пользоваться плодами твоего труда. Научный аппарат и иллюстративная часть должны выполняться с тем же тщанием, как и розыск и построение. Иначе вы заслужите ту же горечь, с которой классически строгие мастера Эггерс и Гахман писали о бесподобном виртуозе Рейнеке.

Вопросы для продумывания

1. Что говорит за эволюционизм Монтелиуса и что против?

2. Можно ли считать Гильдебранда эволюционистом?

3. Какие основания для присвоения какому-либо археологу титула археологического Линнея и кому именно больше подходит этот титул, по-Вашему? Или никому?

4. Кого в археологии стоило бы называть археологическим Дарвином? Какое открытие было бы равноценно хоть по каким-то параметрам открытию Дарвина?

5. В споре двух гигантов – Монтелиуса и Софуса Мюллера – кого всё-таки можно считать победителем и почему?

6. Если отрешиться от ярлычка, данного методу в споре на основании неудачного терминологического выбора Монтелиуса, как бы Вы назвали типологический метод по его сути?

7. Почему типологический метод Монтелиуса, при всем его изяществе и совершенстве, не применяется на практике до сих пор?

8. Почему метод сериации комплексов, в сущности являющийся модификацией метода Софуса Мюллера (метода сравнения сочетаний в комплексах), лежит в основе современной методики установления относительной хронологии, несмотря на то, что в истории науки преимущество было отдано Монтелиусу, а не Мюллеру?

9. Почему хронологическая система Софуса Мюллера, построенная на строгих основаниях и с приведением всех доказательств, не привилась в Северной Европе, тогда как система Рейнеке, построенная без предъявления доказательств, на Юге Центральной Европы, повсеместно принята и удержалась?

10. Возможно, приведенные суждения Эггерса и Гахмана о причинах отсутствия в работах Рейнеке полной системы доказательств неубедительны. Ведь он не оставил также ни одной книги! Но в таком случае, что еще могло привести его к такому пренебрежению полнотой системы доказательств и научным аппаратом?

Литература

Городцов В. А. 1929. Типологический метод в археологии. Рязань (Общество исследователей Рязанского края. Серия методич., вып. 6).

Клейн Л. С. 1991 Археологическая типология. Ленинград, издат.: Академия наук СССР, ЛФ ЦЭНДИСИ, Ленинградское археологич. научно-исследоват. объединение.

Мартынов А. И. и Шер Я. А. 1989. Методы археологического исследования. Учебн. пособ. для студ. вузов. М, Высшая школа.

Хлобыстина М. Д. 1961. О происхождении минусинских коленчатых ножей. - Сообщения Гос. Эрмитажа 21: 44 - 47.

Almgren B. 1966. Das Entwicklungsprinzip in der Archäologie - eine Kritik. - Tor 11 (1965/66): 15 - 38.

Arne T. J. 1908. Hans Hildebrand som förhistorik. - Fornvännen, 29: 317 - 326.

Arne T. J. 1944. Oscar Montelius. Till hundraårsminnet av hans födelse. – Scandia XVI: 69.