ЭТИКИ В ЭКОЛОГИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ

В экологии как науке, описывающей взаимоотношения в природе, преимущественно в биосфере, вообще отсутствуют сами понятия права, нравственности, морали, этики и близкие к ним. Это вполне понятно, так как в природе существуют детерминированные законы, исключающие какую-либо возможность иного взаимоотношения объектов.

Огонь сжигает деревья, и иного быть не может, так же как вода не может не растворять растворимые соли. Лев не может стать вегетарианцем и не убивать животных, жираф - не обгладывать деревья, поскольку такая необходимость действий генетически заложена у животных и их прекращение означало бы гибель.

В этом отношении интересны результаты экспериментов, проводившихся в лаборатории И.П.Павлова, в которых исследователь пытался выработать пищевой условный рефлекс на болевой раздражитель. Лишь при особых условиях в некоторых случаях такой противоестественный рефлекс удалось выработать, но это приводило к появлению невроза и скорой гибели животного.

Правда, нам могут возразить, что при интродукции некоторых рыб отмечались случаи перехода их от растительной к плотоядной системе питания, но это возражение ложное, так как эти рыбы были исходно всеядными.

Таким образом, мы должны прийти к мысли, что рассматриваемые концепции могут возникнуть и возникают лишь в человеческом обществе и характеризуют правила взаимоотношений между людьми или группами людей, связанные с процессами выбора, запрета, предпочтения, разрешения и ограничения. Можно сказать, что распространение понятий права, нравственности, этики и морали на природу есть не что иное, как очеловечивание природы.

Исторически этот процесс возник, вероятно, на том уровне взаимоотношений между людьми, на котором появилась возможность выбора. В тех жизненных ситуациях, когда такая возможность отсутствует, распространение на эти ситуации правовых и морально-нравственных категорий бессмысленно.

Именно наличие выбора предполагает возможность появления таких поведенческих категорий, как запрет и разрешение, предпочтение и ограничение. Именно эти две пары категорий и лежат в основе всего понятийного комплекса правовых, моральных, нравственных и этических норм.

В рамках этой книги мы не имеем возможности изложить чрезвычайно интересную и порой парадоксальную историю становления и развития категорий права, нравственности и этики, тем более что по этой теме имеется очень богатая литература, но данная проблема всегда определялась правилом: меняется выбор - меняется и содержание категориальных понятий.

Таким образом, рассматривая отношения человек-природа, мы приходим к выводу, что возможностью выбора располагает только человек, природа такой возможности не имеет. Поэтому разбираемые категории в экологическом сознании касаются только человека и устанавливают определенные правила его отношений с объектами и явлениями природы. Вне этих односторонних отношений нравственные и правовые категории существовать не могут, и попытки использовать их можно рассматривать лишь как проявление крайнего антропоцентризма экологического сознания.

Приведем два примера. Один из них предельно очевиден и касается использования терминов «полезные» и «вредные» животные.

В природе не существует этих понятий как неотъемлемых абсолютных качеств растения или животного. Объекты природы - это данная реальность, и их качество полезности или вредности существует лишь в сознании человека, оценивающего также с очень узких позиций возможности своих взаимоотношений с этими объектами природы. Хинное дерево полезно для человека лишь потому, что из него добывают хинин, нужный только человеку. Вне этой ситуации «полезность» дерева как понятие исчезает.

В установившемся экологическом балансе даже такая возможность деления на «полезные» и «вредные» отпадает. Об этом свидетельствует печальный опыт борьбы с объектами природы, отнесенными к категории «вредных», и иногда приходится даже законодательно защищать некоторых якобы «вредных» животных, как это произошло в Средней Азии с ядовитыми змеями.

Вообще следовало бы исключить использование в школьных учебниках часто встречающегося термина «полезные» и «вредные» животные и растения, заменив его на «используемые человеком» и «опасные для человека».

Кажется более приемлемым разделение объектов природы по критерию «опасный-безопасный», которое довольно широко используется в зоопсихологии, но и здесь явно вырисовывается антропоцентризм отражения в природе факторов, создающих деструктивные ситуации для какого-либо объекта, прежде всего для человека.

Второй пример связан с существованием такого феномена экологического сознания, как вегетарианство, вернее той его разновидности, которая связана с очеловечиванием животных. Вспомним хотя бы знаменитый лозунг -«Я никого не ем!»

Физиологические и биохимические процессы, протекающие в организме человека, особенно те, которые связаны с белковым обменом, определяют необходимость всеядности. Напомним также, что по причинам экологического и примитивно философского характера в некоторых племенах был широко распространен каннибализм как общественное явление, входящее в категорию морали и этики.

Эти примеры, по нашему мнению, доказывают, что категории права и нравственности существуют в экологическом сознании как понятия, относящиеся только к человеку и определяющие правила и нормы его отношений с внешней средой в тех случаях, когда имеется ситуация выбора. Мы не сможем остановиться подробно на всех аспектах правовых и нравственных концепций, используемых экологическим сознанием, и остановимся лишь на тех, которые или спорны, или представляют особый интерес по своим теоретическим или прикладным характеристикам.

Одним из них является проблема, которую можно отнести к философии права, распространяемого на экологические отношения. Если опираться на определение права как совокупности устанавливаемых общеобязательных норм поведения, соблюдение которых обеспечивается мерами воздействия, то можно в нашем случае рассматривать понятие права как совокупность норм поведения, которыми руководствуются человек или общество при своем активном вмешательстве в природу.

В экологическом сознании философия права отражается в виде принципа «господства человека над природой». Пожалуй, трудно найти в экологии и в практическом природоведении проблему, по которой бы имелись столь противоречивые и непримиримые позиции, как по проблеме права человека быть господином природы. Споры по этой проблеме являются не только теоретическими, они переносятся и в практическую область, а очень часто становятся и объектами политических решений.

Одна позиция заключается в том, что человек присваивает себе в своих интересах исключительное право вмешиваться в существующее природное равновесие и изменять его, не обращая внимания на последствия такого вмешательства для других объектов природы, и живых, и неорганических, а также для всей экосистемы в целом. Такое вмешательство может производиться одним человеком в пределах его зоны обитания, но может осуществляться в государственном и даже глобальном масштабе. Затруднения в такой реализации возникают только в сфере экономических и технических возможностей подобного вмешательства или же в сфере межгосударственных политических отношений, например по вопросу распределения объемов используемой воды в реках, протекающих по нескольким государствам, при регулировании стока воды одним из государств.

Известно много попыток широкомасштабного использования такого исключительного права, наиболее яркими из них явились проекты перевода стока северных рек в южные районы Советского Союза и более ранний проект осушения болот Белоруссии. Надо констатировать, что основные споры и доводы, приводимые не только защитниками, но и противниками проектов, относились к экономике, а не к экологии.

В настоящее время в сферу тезиса «господство над природой» благодаря успехам генной инженерии вошла новая, ранее не существовавшая возможность реализовать такие формы воздействия (казавшиеся ранее фантастическими) не только на природу, но и на человека, которые способны преобразить глобальную экологическую ситуацию в случае их осуществления. Некоторые исследователи (хотя чаще об этом пишут фантасты) уже задумываются над вероятностью появления на Земле созданного человеком технологического или биологического «второго разума» (см. главу 18).

Диаметрально противоположной является точка зрения, декларирующая принцип полного отказа от вмешательства в природные процессы, которые могли бы серьезно нарушить сложившиеся экологические отношения. Особенно ярко это проявляется в случаях, когда стоит вопрос о каком-либо локальном, региональном воздействии на природу, например при решении вопроса о заселении того или иного участка территории, благоустройстве леса и т. п., - такие намерения почти всегда в той или иной мере отвергаются группой людей. Исследования показывают, что в эту группу входят как люди, характеризующиеся просто некоторой инертностью экологического сознания, стремлением к гомеостазированию условий обитания и изначальному отрицанию всего нового, так и люди, занимающие активную осознанную позицию невмешательства человека в экологию природы.

Так, в период дискуссии о возможности строительства нового московского зоопарка в районе лесопарка Битца у людей, протестовавших против этого проекта, причины протеста распределились так: протест по экономическим причинам и по причинам эгоистического характера, не связанным с экологией, - 69%, по экологической инертности - 20% и по идеологическим экологическим мотивам - 11%. Одиннадцать процентов - это уже довольно значимая величина, которая говорит о необходимости считаться с этим мнением.

Позиция невмешательства получила довольно веские доводы в свою пользу после нескольких экологических катастроф последнего времени и, как это будет показано далее, превратилась в кредо крупного общественного движения, в ряде стран оформленного как политическая партия.

Таким образом, идет борьба между двумя противоположными лозунгами: «господство над природой» и «защита природы».

Борьба этих двух положений, теперь уже определившихся в виде общественно-политических воззрений, проводится с разных исходных позиций их сторонников. Первые базируются на понятиях пользы, обеспечения потребностей, высокого уровня жизни, благосостояния. Вторые, опираясь на отрицательные стороны научно-технического прогресса, чаще оперируют эмоциональными доводами.

Трагизм возникшей ситуации, как нам представляется, заключается в том, что и право на господство, и право на защиту рассматриваются как взаимоисключающие положения, а на самом деле они должны взаимно дополнять друг друга. Поэтому мы не случайно дали выше определение права, в котором присутствует элемент ограничения.

Необходимо напомнить, что понятие права относится только к человеку и только к тем ситуациям, когда у человека есть выбор. Не может быть права дышать или права есть пищу и пить воду. Следует также всегда учитывать, что независимо от нашего желания человек самим своим присутствием и своей деятельностью уже оказывает на природу определенное воздействие, нарушающее экологические связи.

В процессе развития человеческого общества расширялись возможности воздействия человека на окружающую среду, вследствие чего все больше и больше стали преобладать не только нарушающие, но и созидательные тенденции в связях человек - природа.

Установившиеся до появления разумного человека отношения между органическими и неорганическими объектами природы подверглись революционным преобразованиям уже на стадии одомашнивания животных и окультуривания растений. Появилась новая форма природных отношений - направленное преобразование природы в интересах удовлетворения потребностей человека, т. е. совершился акт господства человека над природой и у человека появилась возможность выбора путей и форм удовлетворения потребностей, а также возможность формирования и Применения правовых концепций в отношении человека к окружающей среде.

В самой природе человека, в отличие от других представителей животного мира, заложено стремление к новому, к удовлетворению потребностей, т. е. к увеличению объема и способов вмешательства в окружающую среду и к увеличению числа объектов среды, на которые распространяется такое вмешательство. Остановить прогресс невозможно, это противоречит сущности человека, поэтому концепция права должна быть связана только с выбором одной из допустимых или возможных форм воздействия.

Вероятно, только так и можно трактовать принцип господства человека над природой - как право на воздействие, преобразующее старые экологические связи в процессе контакта с природой и во имя развития человеческого общества.

В процессе выбора должно действовать правовое ограничение, связанное с принципом минимизации отрицательных последствий и сохранения главных системоопределяющих принципов того био-геоценоза, в который намеревается войти человек. Это и есть то право на защиту природы, о котором так много говорят. Оптимальной, наиболее гармоничной для природы является ситуация, когда человек, как господин природы, берет на себя право ее защищать, исходя из той модели природы, которую он выбирает для себя как наиболее предпочтительную. Место объектов природы в этой модели и определяет то, что в системах правовых отношений определяют как «право (кого-нибудь) на существование», а человек присваивает себе привилегию распоряжаться этим правом.

Так, например, человек пытается безжалостно уничтожить в городских подвалах, продуктовых складах, на рынках, кораблях и т. п. крыс, лишая этим их права на существование, создает заповедники для каких-либо редких, исчезающих животных, по своим соображениям даруя им право на жизнь. Надо сказать, что сейчас это право используется на достаточно разумных основаниях и, пожалуй, только сверхортодоксальные буддисты выступают против борьбы с вшами, клопами и другими насекомыми - разносчиками инфекционных болезней, хотя на самом деле это значительное вмешательство в экологическое равновесие.

Отказ человека от этих прав, по сути, будет отказом от своей человеческой сущности. Это - реальность, какой бы жестокой она ни казалась представителям крайне консервативной части экологического движения. Если мы рассмотрим реальную экологическую политику сегодняшнего дня, то увидим, что право защиты природы сводится лишь к праву ограничения какой-либо стороны выбора. Очень нагляден в этом отношении пример Великобритании, где экологическое движение заставляет с собой считаться и парламент, и правительство. Известны случаи, когда оно заставляло правительство или частных предпринимателей полностью или частично отказаться от размещения объекта на территории, имеющей какие-либо исключительные экологические особенности, но, к сожалению, таких случаев крайне мало. Обычно реакция правительства на подобные выступления экологов заключается в переносе строительства на другую территорию, где нет уникальных экологических особенностей.

Все сказанное выше позволяет нам прийти к заключению, о чем далее будет сказано более подробно, что одним из основных актов экологического сознания является акт компромисса, а право - это тоже компромисс.

В принципе, все, что касается применения понятия права в экологическом сознании, распространяется и на понятия морали и этики. Поэтому мораль в экологическом сознании можно определить как совокупность принципов, правил и норм, которыми руководствуется человек, определяя свое отношение к природе, а также формы, способы и объем своего воздействия на нее. Но если в философском понимании уровень морали определяется степенью отклонения этих принципов, правил и норм от общепринятых, то для экологического сознания определить уровень морали по этим показателям уже не удается.

Проблема заключается в том, что в сознании современного человека до сих пор сохранился некоторый элемент единства с природой, который, как мы видели, доминировал в первобытном экологическом сознании. Этот элемент единства с природой частично проявляется в эстетических взглядах на природу, а частично - просто в изначальной тенденции любви к природе и стремлении сохранить ее облик и очарование.

Степень этого стремления сугубо индивидуальна и в значительной мере определяется местом события или объекта на шкале «полезно-вредно». Чем больше оно отклоняется от середины, тем более растяжимыми и неопределенными становятся понятия «морально-аморально». Это приводит к тому, что в обществе, за некоторым исключением, нет единой стабильной системы ценностей, по которой бы оценивалась возможность приложения категорий морали к окружающей среде. Вероятно, именно поэтому о моральности экологического сознания и экологического поведения говорится относительно мало. Поясним сказанное на некоторых примерах.

В начале войны (в 1941 году) в результате одной из бомбежек Ленинграда в зоопарке был убит слон, которого затем захоронили на Масляном лугу, и жители города были возмущены аморальностью убийства животного. Но уже во время блокады это чувство жалости к слону переформировалось в сожаление о том, что пропало такое большое количество съедобного мяса.

Общество с негодованием осуждает жестокость обращения с животными, например с собаками и кошками, но в то же самое время поддерживает отлов бродячих животных и старается не думать о их дальнейшей судьбе.

Мы понимаем невозможность распространения любых норм морали и нравственности на животных, не считаем, например, сексуальное поведение обезьян в зоопарке признаком половой распущенности и ограничиваем использование моральных категорий только по отношению к поведению человека при его контактах с природой, наделяя природу правами равноправного партнера и ничего не требуя от нее.

Попробуем более подробно рассмотреть эти вопросы на примере такого понятия, как этика, поскольку именно ее принципы и проблемы постоянно дискутируются при решении экологических проблем, а термин «биоэтика» давно вошел в категорию объектов права.

Возникновение этого понятия в экологическом сознании связано с наличием трех главных противоречий - между человеком и обществом, между человеком и природой, а также внутренним противоречием биологической и социальной сущностей человека.

Цели и задачи этики заключаются в поиске примирения этих противоречий, поиске компромисса, удовлетворяющего оба противоборствующих начала. Почти все философы, начиная с Сократа, Аристотеля, И.Канта, Ф.Гегеля и кончая современными, несмотря на различие их философских позиций единодушны во мнении, что нормы поведения и морали возникают и формируются тогда, когда разум вскрывает сущность и содержание описанных выше генеральных противоречий и постигает их значимость. Согласно положению Гегеля, этика определяет принципы сдерживания зла, которое человек может причинить природе, обществу и самому себе.

Взаимоотношения внутри генеральных противоречий предполагают, что каждая из сторон может быть носителем зла. Конечно, понятие зла есть понятие относительное: зло по отношению к человеку может быть благодеянием для природы и, наоборот, добро для человека может явиться злом для природы. Эта относительность понятий и отражается в экологическом сознании в виде различных подходов к содержанию и направленности этических концепций.

Вооруженное знанием, экологическое сознание может, минуя стадии ранних этических построений, базирующихся на интересах индивида, соблюдении интересов этноса или популяции, формировать этические нормы, исходя из интересов человечества как единого целого. Для понимания роли, места и содержания этики в современном экологическом сознании наиболее важен тот факт, что это сознание принимает или стремится принять ряд решений, которые внешне выглядят как наносящие вред человеку, например в виде концепции ограниченного потребления.

Полем, на котором развертывается борьба за содержание этических норм, является время, как это было показано Л.Н.Гумилевым, т. е. отношение сознания к прошлому, настоящему и будущему. При этом следует помнить об антропоцентричности сознания, т. е. оценки всего с учетом интересов человека.

Одна позиция получила название пассеизм, сторонники которой декларируют незыблемость прошлого, необходимость его защиты и сохранения в настоящем и будущем, а все новое расценивают как зло.

Другая точка зрения - актуализм, его приверженцы считают необходимым заботиться только о настоящем, не думая о будущем и не считаясь с прошлым. При этом настоящее рассматривается и оценивается только с позиций преимущественно личных интересов или интересов какой-либо общественной группы.

Третья позиция - футуризм, где этика экологического сознания формируется в интересах будущего без учета прошлого и настоящего.

Наконец, может сформироваться позиция отрицания времени вообще - статизм, при которой игнорируются, выводятся за пределы этики все явления, процессы и объекты, из которых нельзя извлечь непосредственной пользы.

Не кажется парадоксом и то, что возможно слияние двух подходов - пассеизма и футуризма в единую структуру этических норм, как это наблюдается в некоторых разновидностях общественного экологического движения, базовый тезис которых гласит: «сохранить прошлое ради будущего».

Научно обоснованное экологическое сознание не признает противопоставления указанных позиций, его рационализм определяет этические нормы как результат компромисса. Легко понять, что такие категории этики, как долг, честь, достоинство, счастье и т. п., в экологическом сознании могут иметь разное содержание.

Для примера попробуем разобрать такое понятие, как долг. Если стоять на позиции актуализма и принимать во внимание только энергетические аспекты жизни человеческого общества, то, учитывая сегодняшний энергетический кризис, мы «должны» для его ликвидации наряду с нефтью, газом, углем использовать в виде топлива все лесные богатства Земли.

Футурист сочтет такое фантастическое понимание «долга» преступным и включит в понятие долга не только отказ от использования древесины как топлива, но и может добавить необходимость сокращения работающих энергопотребляющих предприятий промышленности.

Отвлекаясь немного в сторону, необходимо вообще отметить, что такими понятиями этики, как долг, достоинство и др., очень часто манипулируют в своих корыстных интересах узкие общественные группы.

Задачей этики как определенного нормативного руководства поведением человека является, таким образом, найти компромисс между различными интересами и противоречивыми позициями в виде правовых и моральных ограничений и запретов. Камнем преткновения в таком поиске является выбор иерархии ограничений: станут ли ограничения во имя будущего более весомыми, чем ограничения во имя настоящего. Будут ли ограничения во имя личности подчинены ограничениям во имя общества и т. п. (В.И.Медведев, 1992).

Сейчас человечество переживает очень сложный период, когда невиданный ранее прогресс науки и техники требует практически неограниченного использования почти всех природных богатств, что влечет неминуемое их истощение. Поэтому проблема экологического компромисса стала очень важной политической задачей и требует решений, согласованных со всем мировым сообществом. Этика сейчас стала ареной борьбы мнений и позиций. Как уже отмечалось, сложность состоит в том, что каждое действие человека несет в себе и добро и зло. Нет абсолютного зла и абсолютного добра, все определяется выбором позиций, с которых оценивается то или иное событие или действие.

Наиболее остро стоит вопрос о роли науки в жизни человечества. Наука не является этической категорией, и нет этичной или неэтичной науки. Этические категории в научной области появляются тогда, когда мы начинаем оценивать роль и значение результатов научных исследований в жизни человека и общества.

В целом можно сказать, что общество настороженно относится к науке и ученым прежде всего потому, что наука постоянно вторгается в сознание человека, разрушая или изменяя старые, хорошо усвоенные, ставшие критерием истины догмы. Вероятно, именно поэтому общественное мнение часто преувеличивает неудачи науки и умаляет ее успехи. Вместе с тем общество, негодуя против ученых, с удовлетворением использует в повседневной жизни практические результаты, полученные ими.

Снять настороженность и подозрительность общества по отношению к науке не очень легко - сама наука не может предсказать как свои новые достижения, так и последствия их реализации. При этом всегда существует возможность того, что важные и в принципе благоприятные для человека результаты попадут в «грязные руки». Читателю хорошо известны криминальные аспекты такой отрасли медицины, как пересадка органов, криминальные методы психофармакологического управления сознанием и т. п.

Важность этих аспектов и необходимость их изучения все глубже входит в сознание людей, и можно думать, что в ближайшее время появится такая научная дисциплина, как этическая футурология, изучающая возможные последствия реализации достижений науки и их влияние на человека и человечество в целом и дающая рекомендации по их правовому и моральному регулированию.

Это предсказание, сделанное нами несколько лет назад (1992), сейчас уже частично оправдалось: появилась, например, биоэтика, связанная с проблемами инженерной генетики, которая может изменить всю биосферу, включая человека.

Поиск допустимого и запрещенного, согласия между добром и злом в отношениях с биообъектами занимает особое место в экологическом сознании. В проблемы биологической этики входят некоторые общие положения, из которых необходимо упомянуть два. Об одном уже было сказано выше - это необходимость оценки результатов возможного воздействия человека на биосферу. Второе - определение границ допустимого воздействия на биообъекты, приводящего к их гибели, травме или насильственному изменению условий жизни.

В отношении второго положения биоэтики следует сказать, что в нем особенно сильно проявляется влияние части общества с ярко выраженным антропоморфным экологическим сознанием, которое приписывает объектам живой природы многие характеристики, свойственные человеку, и распространяет на них законы, определяющие общественные отношения.

Не углубляясь в анализ существующих концепций биоэтики, которые различны в разных странах, мы должны высказать твердое мнение, что в них должны быть заложены принципы допустимого зла, отражающего степень важности для человека или человечества производимого вмешательства, т. е. определения границ реализации возможного.

Образно говоря, мы должны относиться к необходимости использования биообъектов, например лабораторных животных, так же, как к необходимости направления на фронт солдат в постоянной войне человечества с разрушительными силами природы. Эта война, как и настоящая война, имеет своих погибших, инвалидов, а также законы, регулирующие наше отношение к жертвам войны. Поясним это на примерах.

Антививисекционные ограничения запрещают применение травматических воздействий на ненаркотизированных животных. Однако, когда проводятся исследования по выяснению механизма травмы, процессов ее развития и т. п., от этих ограничений необходимо отказаться, так как ценность возможных результатов превосходит допустимое зло.

В ряде стран, где обитали животные некоторых видов, близких к исчезновению, например слоны и носороги в Африке, были предприняты очень строгие меры по их охране, в результате которых численность этих животных достигла таких больших размеров, что пришлось пойти на плановое уничтожение, если было невозможно насильственное переселение.

В общем, при рассмотрении понятий биоэтики, которые существуют в обыденном, массовом экологическом сознании, и понятий, принятых большинством научного сообщества, обнаруживается много общих позиций, хотя освобожденное полностью (если это возможно) от антропоморфизма экологическое сознание найдет, что в доминирующих сейчас концепциях романской, вернее западноевропейской цивилизации, а еще больше в славянской, органической частью является идея покровительственного отношения к животным как «братьям нашим меньшим», с которой нельзя не считаться.

С этой точки зрения много интересного внесло изучение содержания и направленности экологического сознания у народов, населяющих постсоветское пространство. Оказалось, что, несмотря на национальные, религиозные и этнографические различия, экологический компонент менталитета этих народов практически одинаков и по ряду позиций отличается от положений и понятий западной биоэтики: эгоистически-растяжимых - в США и гипертрофированно ригидных, во многом ханжеских - в Великобритании.

Возвращаясь к проблеме этики в науке (не путать с этикой носителей науки!), которая, как мы отмечали, не может быть применима к науке, и рискуя вызвать бурный поток негодования и протестов некоторых сторонников экологического движения, мы склонны предложить открытое введение двойного стандарта, т. е. наличие минимальных ограничений в области контролируемых научных исследований и жесткие ограничения в период решения проблем реализации результатов этих исследований. На самом деле так и поступают в реальности, но об этом стыдливо умалчивается.

Заканчивая рассмотрение проблем права, морали, нравственности и этики в экологическом сознании, мы должны еще раз подчеркнуть, что все они определяют и регулируют отношения человека к природе и не могут быть распространены на природу как источник воздействия на человека и на те отношения, которые характеризуют взаимосвязь объектов природы.

Глава 6