СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ ИММУННОЙ СИСТЕМЫ 2 глава
Следующий нестандартно мыслящий иммунолог — Карл Ландштайнер. В то время как почти все современные ему иммунологи изучали механизмы защиты организма от инфекций, К. Ландштайнер замыслил и осуществил исследования по образованию АТ в ответ не на микробные Аг, а на самые разные другие вещества. В 1901 г. он открыл первые три группы крови АВ0 (Аг эритроцитов и АТ — агглютинины). Это открытие имеет глобальные последствия для человечества, может быть даже для его судьбы как вида. В 1899 г. Жюль Борде показал, что АТ к эритроцитам способны in vitro вызывать агглютинацию и/или лизис эритроцитов (гемолиз), если в системе присутствует комплемент. И то и другое (агглютинация и гемолиз) позволяют легко визуализировать реакцию Аг с АТ для невооруженного глаза. По этой причине эритроциты стали широко использовать как видимый «Аг» в лабораторных работах. Вскоре обнаружили, что в сыворотке крови животных существуют спонтанные изоантитела, способные агглютинировать эритроциты некоторых других особей того же вида животных. Этот–то феномен и исследовал подробно К. Ландштайнер. Его работы стали началом медицинского типирования крови с целью её переливания. В 1925 г. Карл Ландштайнер и Филип Левин обнаружили эритроцитарные Аг M, N и P, а в 1939–1940 г. Карл Ландштайнер, Филип Левин и Александр Винер открыли резуc–фактор и установили его значение как при переливаниях крови, так и в развитии трансплацентарной болезни новорождённых, называемой в то время эритробластозом плода. Затем другие исследователи открыли множество других Аг эритроцитов, что нашло, помимо теоретического, прикладное применение в судебно-медицинских экспертизах и антропологических исследованиях по происхождению человеческих рас и истории миграций народов.
Термин «иммунохимия» ввел в 1904 г. известный физико–химик Сванте Аррениус. Аррениус предпринял исследование по титрованию реакций дифтерийного токсина с антитоксином и пришел к выводу об обратимости взаимодействия Аг с АТ.
В 1906 г. Обермейеру и Пику удалось получить АТ не к натуральным, а к модифицированным нитрованием белковым Аг. Учёные к тому же показали, что АТ к нативным белкам не связываются с нитрованными белками (специфичность взаимодействия Аг–АТ!). Пик в своём обзоре в 1912 г. ввел термин «гаптены» для обозначения низкомолекулярных химических групп, к которым можно получить АТ, если конъюгировать их с белками-носителями. Эти наблюдения и методы стали основой для будущих исследований по изучению активных центров АТ — мест связывания АТ с Аг. С особым успехом в этом направлении работал и Карл Ландштайнер. В 1917 г. он опубликовал две выдающиеся статьи, посвященные получению АТ к гаптенам, и определил область своих собственных научных интересов на последующие 37 лет — изучение молекулярных механизмов взаимодействия Аг с активными центрами АТ. Получение АТ к неприродным Аг имеет огромное теоретическое значение с общебиологической точки зрения, которое сами авторы, по-видимому, не осознавали, или по крайней мере не написали об этом. А этот факт служит свидетельством того, что процесс формирования разнообразия АТ в организме не находится под непосредственным давлением естественного отбора (это феноменологическая предтеча понятого много позже молекулярного механизма формирования разнообразия Рц для Аг в результате соматической рекомбинации ДНК их генов). В первой же половине XX в. эти работы для большинства специалистов явились поводом для сомнений в теории боковых цепей Эрлиха: если фактом является то, что можно легко получить АТ к искусственным молекулам, то непонятно, зачем и как в организме предсуществуют Рц для небывалых в природе веществ. Непонятен был приспособительный смысл такого биологического явления, и о возможных механизмах не стали тогда думать. Работы Ландштайнера и его предшественников стали достоянием общества и быстро приобрели прикладное значение: в разных лабораториях стали получать АТ не как объект изучения природных механизмов защиты от инфекций, а как специфические реагенты на самые разные интересующие исследователей агенты.
Начало количественной иммунохимии связывают с работами Микаэля Хайдельбергера. Он получил АТ не к белковым Аг, а к полисахаридным компонентам капсулы пневмококков. Развивая эти исследования, автор разработал методы количественной оценки преципитации Аг АТ, что способствовало превращению иммунологии во все более точную науку. На несколько десятилетий химические идеи в иммунологии вытеснили представления о биологической эволюции. В 1930 г. биохимик Феликс Горовиц выдвинул инструктивную теорию прямой матрицы, в которой предположил, что из индифферентных белков — предшественников АТ при контакте с Аг «вылепливается» комплементарное АТ. Такое простое представление легко объясняло неограниченное разнообразие АТ. В 1940 г. эту идею поддержал известный биохимик Лайнус Полинг. Будущее показало, что в действительности всё совсем иначе.
По-видимому, одна из первых опубликованных (1937) работ по электрофорезу белков сыворотки крови — это работа Арне Тизелиуса. Он показал, что АТ попадают во фракцию g–глобулярных белков. Появились термин «гамма–глобулины» (g–глобулины)и его синоним «иммуноглобулины».
В течение 3–4 десятилетий середины XX в. биохимики узнавали, какие есть варианты молекул иммуноглобулинов и какова структура молекул этих белков. Были открыты 5 классов, 9 изотипов иммуноглобулинов. Последним в 1960 г. был идентифицирован иммуноглобулин класса E (IgE).
Родни Портер изучал иммуноглобулины путём протеолиза молекул папаином и трипсином с последующим фракционированием протеолитических фрагментов ионообменной хроматографией (Fab, Fc). Джеральд Эдельман и М.Д. Поулик и независимо от них Дж. Флайшман диссоциировали молекулы иммуноглобулинов не ферментативно, а с помощью агентов, разрывающих дисульфидные связи. В результате выяснили, что молекулы иммуноглобулинов состоят из 4 цепей: 2 одинаковых тяжёлых и 2 одинаковых лёгких. Наконец, в 1962 г. Портер предложил модель структуры молекул иммуноглобулинов. Она оказалась универсальной для иммуноглобулинов всех изотипов и совершенно верной и по сегодняшний день наших знаний. В 1965 г. В. Дрейер и Дж. Беннет высказали верное предположение, что при дифференцировке антителообразующих клеток различные варианты генов вариабельной области иммуноглобулинов объединяются с одним и тем же геном константной области молекулы иммуноглобулина. Данная идея вошла в историю под названием «два гена ® одна полипептидная цепь». Эта идея подтвердилась и была развита в выдающихся работах 1976 г. Сузумы Тонегавы и Н. Хозуми, которые сделали великое открытие — обнаружили рекомбинацию ДНК в антителопродуцирующих лимфоцитах. Они тщательно сравнивали электрофореграммы фрагментов рестрикции ДНК из лимфоцитов и нелимфоидных клеток того же организма и пришли к выводу, что зрелый лимфоцит отличается от любой другой клетки того же организма физически перестроенной ДНК генов, кодирующих биосинтез иммуноглобулинов. Несколько позднее Тонегава с коллегами открыли интроны — некодирующие последовательности ДНК, находящиеся между V– и C–генами иммуноглобулинов. Вскоре Сузума Тонегава и Филипп Ледер обнаружили существование J–сегментов, а Тонегава и Худ выявили ещё и D–сегменты генов иммуноглобулинов. Таким образом состоялось открытие VDJ–рекомбинации ДНК генов иммуноглобулинов. Лерой Худ к тому же обнаружил существование механизма сдвига рамки считывания при трансляции белка. Загадка разнообразия антигенсвязывающих центров АТ была разгадана в терминах молекулярной генетики.
К 1975 г. Георг Кёлер и Цезарь Мильштейн провели выдающуюся работу, в которой применили метод гибридизации соматических клеток к лимфоцитам иммунных мышей и получили в культуре in vitro гибридные клетки, неограниченно размножающиеся и продуцирующие АТ. Все АТ одного клона гибридом оказались одинаковыми. Они получили название моноклональных и блестяще подтвердили клональность природного устройства иммунной системы (лимфоцитов). Моноклональность миеломных АТ обнаружил в 1955 г. Генри Кункель, но результаты Кёлера и Мильштейна позволили распространить это представление на нормальные лимфоциты. С работы Кёлера и Мильштейна в иммунологии активизировалось направление биотехнологии. В наши дни с помощью методов молекулярного клонирования получают рекомбинантные химерные и разные неприродные молекулы «a la АТ», кодирующая ДНК которых «скроена» из генов иммуноглобулинов или их фрагментов или каких угодно ещё генов, причём животных разных видов. Кстати, в том же 1975 г. Питер Дохерти и Рольф Цинкернагель провели также выдающуюся экспериментальную работу по распознаванию T–лимфоцитами вирусных Аг на инфицированных клетках, что позволило им понять природные функции главного комплекса гистосовместимости — представление Аг T–лимфоцитам. С. Тонегава, Р. Цинкернагель и П. Дохерти, Г. Кёлер и Ц. Мильштейн стали лауреатами Нобелевской премии. Таким необыкновенно благоприятным для науки иммунологии оказался 1975 г. Гуморальный иммунитет — это не только АТ. В начале XX в. вскоре после описания АТ (как феномена) Жюль Борде (студент И.И. Мечникова) открыл комплемент — тоже как феномен — нечто термолабильное (инактивируемое при 56 °C) в сыворотке крови, что необходимо, кроме АТ, для инактивации бактерий.
Прежде чем приступить к описанию истории открытия клеток, ответственных за функции иммунитета, расскажем кратко о раде известных фактов о «движении» наших знаний про ещё одну гуморальную «материю» в организме — о цитокинах. Развитие знаний о цитокинах довольно чётко делится на этапы во времени и берет начало в конце 20-х — начале 30-х годов XX в.: до 60-х годов находки были, но этот этап называют «преисторическим"; 60-е — начало 80-х годов — этап выделения всевозможных факторов из супернатантов клеточных культур, гуморальных медиаторов иммунного ответа, которые (и не все) с большим трудом удавалось вьщелить в чистом виде и часто при этом биологическая активность падала вплоть до исчезновения. С середины 80-х годов и по настоящее время в иммунологию вошли методы молекулярного клонирования, трансгенные мыши и мыши с удалением заданных генов (англ. knokout — нокаутирование). Такие исследования постепенно, с одной стороны, вносят все больше понимания о соотношении структуры и функций цитокинов, с другой — резко увеличивают объём информации до такой степени, что её целостное осознание становится все труднее.
В 1926 г. была опубликована работа Х. Цинссера и Т. Тамия. Авторы экспериментально показали в опытах по бактериальной аллергии, что некие продукты жизнедеятельности активированных лейкоцитов заметно воздействуют на клетки стенки кровеносных сосудов (активируют эндотелий). В 1932 г. А. Рич и М. Льюис наблюдали в культуре ткани, сенсибилизированной к туберкулёзной бактерии, что в присутствии Аг значительно замедлена миграция фагоцитов и макрофаги быстро погибают. В 1958 г. Б. Ваксман и М. Матолтси подтвердили, что туберкулин стимулирует препараты макрофагов. В 1962 г. М. Георг и Дж. Вогэм предложили удобный метод для анализа миграции макрофагов — из капиллярной трубки. В 1966 г. Дж. Дэвид, а также Б. Блум и Б. Беннет опубликовали работы, в которых показали, что сенсибилизированные к туберкулёзной бактерии лимфоциты в присутствии Аг вырабатывают гуморальный фактор, ингибирующий миграцию макрофагов из капилляра (MIF). MIF, по-видимому, первый идентифицированный гуморальный медиатор близкоклеточных взаимодействий — цитокин. При этом почему-то он до сегодняшнего дня остаётся наименее охарактеризованным. Указанные работы были выполнены в культурах клеток in vitro.
Однако были наблюдения в клинике и на моделях in vivo, которые, в современном понимании, относятся именно к цитокинам. В 20–30-е годы XX в. итальянский врач Е. Чентанни вводил раковым больным плевральную жидкость от пациентов с тяжёлой формой бактериальной пневмонии и в нескольких случаях наблюдал регрессию опухолей. Он установил, что именно токсин Escherichia coli (как теперь известно, это ЛПС) индуцирует выработку в организме эндогенного медиатора регрессии опухоли. В другой области исследований в 1943 г. физиолог Менкинс, изучавший лихорадку, обратил внимание на то, что именно лейкоциты продуцируют некую пирогенную субстанцию, которую автор назвал пирексином. В 1955 г. Е. Аткинс и В. Вуд обнаружили в крови кроликов с лихорадкой циркулирующий пирогенный фактор, который они назвали эндогенным пирогенном. Эти же авторы известны тем, что они открыли противовоспалительное действие глюкокортикоидных гормонов (кортизона) на модели пирогениндуцированной лихорадки. В 1961 г. Дж. Фесслер показал, что в культуре in vitro эндогенный пироген продуцируют мононуклеарные клетки человека, мыши и кролика. В 1977 г. Динарелло с соавторами очистили эндогенный пироген до состояния гомогенности. Была показана его идентичность с продуктом макрофагов, описанным как эндогенный медиатор лейкоцитов, индуцирующий воспалительные реакции острой фазы (индукцию биосинтеза в, печени фибриногена, гипоферремию, гипоцинкемию). В анстоящее время известно, что этот фактор — ИЛ–1b.
В 1976 г. Морган и соавт обнаружили, что супернатант со смешанной культуры лейкоцитов оказывает бластогенное действие на лимфоциты. Так был открыт фактор роста T–клеток, который затем получил название интерлейкина–2 (ИЛ–2).
В 1975 г. Е. Карсвелл и соавт. обнаружили в крови мышей, сенсибилизированных BCG (вакцина Кальметта–Герена [BCG vaccine; от Bacille de Calmette–Guerin], аттенуированный штамм Mycobacterium bovis [штамм Лейт–Нокар–Альфор]) и реактивированных введением ЛПС, цитотоксичный белок, который вызывал гибель некоторых опухолевых клеток in vitro и геморрагический некроз некоторых опухолей in vivo у мышей. Фактор назвали «фактором некроза опухолей» (TNF). В 70-е годы XX в. использовали термины «лимфокины» и «монокины» применительно к гуморальным факторам в зависимости от того, что было известно о клетках–продуцентах (соответственно лимфоциты или моноциты). В 1974 г. в лаборатории Стенли Коена в супернатанте культивируемых клеток почки зеленой обезьяны, инфицированных вирусом SV40, обнаружили фактор, идентичный лимфоцитарному MIF. С. Коен понял, что гуморальные факторы, секретируемые из клетки, не являются исключительной особенностью лимфоцитов и моноцитов, и предложил более универсальный термин «цитокины», который является самым точным по смыслу и на сегодняшний день.
В 1978 г. на II Международном рабочем совещании, посвященном лимфокинам, был введён термин «интерлейкины». Больше 20 цитокинов получили именно это название с тем или иным номером (ИЛ–1, ИЛ–2 и т.д.). Но в целом номенклатуру цитокинов и до настоящего времени не «привели» к рациональному варианту, она представляет смесь первоназваний по тест–системе, в которой открыли тот или иной цитокин, и «интерлейкинов», но без чётких правил отнесения к этой рубрике.
Из вирусологии пришло открытие таких значимых для здоровья и болезней цитокинов как интерфероны (ИФН).В 1957 г. А. Айзекс и Дж. Линденманн описали факторы в супернатанте вирусинфицированных клеток в культуре in vitro, которые при добавлении в культуру неинфицированных клеток защищали последние от инфицирования вирусами (мешали инфицированию — interfere with, отсюда название «interferons»).
В 1965 г. Д. Плузник и Л. Сакс и в 1966 г. Т. Брэдли и Д. Меткальф описали факторы роста колоний гранулоцитарных и макрофагальных клеток в культурах на полужидком агаре — колониестимулирующие факторы (CSF). Их также до настоящего времени относят к цитокинам, а именно к группе гематопоэтических факторов роста. Отсутствие рациональной классификации цитокинов проявляется в «спутанности» терминологии. Например, гемопоэтический мульти–CSF не имеет в своём названии «CSF». Обнаружившие его авторы обозначили этот фактор роста интерлейкином–3 (ИЛ–3).
Наконец, мы подошли к истории открытия функций лимфоцитов в организме. Эта история является ещё одной иллюстрацией того вселенского закона, «что нет пророка в своём отечестве...».
В 1911–1926 гг. в Рокфеллеровском институте медицинских исследований в США работал Джеймс Мёрфи. Co студенческой скамьи он попал в лабораторию экспериментальной патологии, руководимую Пейтоном Раусом (открыл в 1911 г. вирусную этиологию саркомы Рауса; вирусы тогда известны не были, саркому ему удавалось привить здоровым животным от больных посредством фильтрующегося материала). Дж. Мёрфи работал энергично и увлеченно, с 1911 по 1926 гг. опубликовал не менее 12 работ, в которых показал, что именно лимфоциты ответственны за устойчивость к заразным болезням (на примере туберкулёза) и за отторжение трансплантатов. Статьи Дж. Мёрфи публиковали в солидном журнале — Journal of Experimental Medicine. А в 1926 г. он издал монографию, которую назвал «The lymphocyte in resistance to tissue grafting, malignant disease, and tuberculous infection». Однако иммунологи не заметили его работ! В 1951 г. Арнольд Рич называл лимфоциты «таинственными». В 1961 г. (!) известный эксперт по клеткам крови Дж. Иоффе говорил и писал о лимфоцитах, которые наблюдали в гистологических препаратах и мазках крови, как о стволовых кроветворных клетках, из которых развиваются все остальные клетки крови. Дж. Мёрфи работал как настоящий учёный, а не заурядный «научный сотрудник». Он не столько воспроизводил известные, сколько разрабатывал новые методы. Именно он первым начал выращивать опухоли в эмбрионах кур и показал, что в эмбрионах растут даже те опухоли, которые не удаётся привить взрослым птицам. Эту методику Дж. Мёрфи использовал в исследовании роли лимфоцитов в отторжении трансплантатов опухолей. И он первым показал, что именно лимфоциты отторгают трансплантат! На экспериментальную разработку этой проблемы учёного навело его же наблюдение, что в гистологических препаратах ложе отмирающих трансплантатов инфильтрировано лимфоцитами. Кроме того, в 1916 г. Дж. Мёрфи опубликовал наблюдение, что если эмбриону цыпленка трансплантировать лимфоидную ткань, то на хорионаллантоиcе развиваются «оспины» («pocks»), а у цыплёнка спленомегалия, т.е. Дж. Мёрфи описал РТПХ — реакцию «трансплантат против хозяина», хотя не он ввёл в практику этот термин. И только через 40 лет (1953 г.) датчанин М. Симонсен повторил это открытие на тех же эмбрионах цыплят и ввел термин «graft–versus–host disease». Позднее Р.Е. Биллинхам и Л. Брент описали аналогичный феномен в экспериментах на мышах и назвали его рант–болезнью (runt disease, от runt — малорослый, поскольку реципиентами лимфоидной ткани в этих исследованиях были новорождённые мышата, которые заметно отставали в росте от своих здоровых собратьев). Дж. Мёрфи изучал эффекты лимфопении и лимфоцитоза и при туберкулёзной инфекции у мышей. В 1914 г. он открыл, что если у животных индуцировать лимфоцитоз, то возрастает их резистентность к туберкулёзной инфекции, если индуцировать лимфопению, то резистентность к инфекции резко падает. Ученый изучал эффекты лимфоцитоза и лимфопении и при трансплантациях. Лимфоцитоз, индуцированный иммунизацией (1915), слабым рентгеновским облучением (1918) или сухим теплом (1919), приводил к возрастанию резистентности к трансплантированным опухолям. Но если у реципиентов вызвать лимфопению (например, большими дозами рентгеновского облучения), то аллогенные опухолевые трансплантаты активно растут в таком организме. Ещё одно открытие Дж. Мёрфи состояло в том, что ксеногенные опухолевые трансплантаты хорошо приживаются в мозге крыс, если не допустить контакта трансплантата с желудочками мозга (ведь это открытие иммунологически привилегированных мест в организме, только Дж. Мёрфи не употреблял таких слов!).
Не все открытия Дж. Мёрфи, однако, остались столь фантастически незамеченными. Дж. Мёрфи еще первым разработал лиофилизацию — метод высушивания из замороженного состояния, при котором отлично сохраняется биологическая активность продукта. Ученый лиофилизировал биоматериал, посредством которого можно было перевить с животного на животное саркому Рауса (впоследствии поняли, что это вирусы саркомы). Чего только с тех пор не лиофилизируют! В наши дни работы Дж. Мёрфи вывел «на свет белый» Артур Силверстейн, сотрудник Института истории медицины при Медицинской школе Джона Гопкинса.
Только после работ Джеймса Гованса в 60-х годах XX в. внимание иммунологов привлекли, наконец, лимфоциты. Дж. Гованс в опытах на крысах показал, что хронический дренаж грудного лимфатического протока, который физически «вынимает» лимфоциты из организма, приводит к утрате способности животных к развитию иммунного ответа. Заодно эти опыты показали, насколько быстро лимфоциты рециркулируют между лимфоидными органами и системным кровотоком.
Развитие и укрепление «лимфоцитологии» в 60-х годах XX в. происходили в фундаментальных работах Р.М. Чейза и H.A. Митчисона, предложивших метод пассивного переноса кроветворных клеток от донора реципиенту; М. Симонсена, Р. Биллинхама, Л. Брента и П. Терасаки, исследовавших реакцию «трансплантат против хозяина"; П. Джелла и Б.Г. Ваксмана, описавших гистологию очагов воспаления при различных вариантах гиперчувствительности; Дж. Миллера, Б. Ваксмана и Р.А. Гуда, открывших иммунологические функции тимуса; Р.А. Гуда, описавшего участие бурсы Фабрициуса птиц в лимфопоэзе; Дж. Миллера, Г. Митчела и Н.А. Митчисона, показавших, что у T– и B–лимфоцитов разные функции в иммунном ответе.
Экспериментальная иммунология, следовательно, иммунология в целом стала развиваться гораздо динамичней, но главное, количественнее и точнее с широким использованием в работах чистолинейных мышей. Их начали выводить биологи с начала XX в. Нобелевское признание заслужили такие «мышиные генетики», как Бару Бенацерраф и Джордж Снелл. Коллектив, руководимый Снеллом, вывел инбредные и конгенные линии мышей, Снелл открыл факт существования генов главного комплекса гистосовместимости (MHC) и ввёл это понятие в научный оборот. Б. Бенацерраф в соавторстве с Х.О. МакДэвиттом одними из первых поняли и показали экспериментально существование генетических ограничений силы иммунного ответа, связанных с MHC, и открыли «гены иммунного ответа». Термин «трансплантационный иммунитет» (“transplantation immunity”) ввёл ещё в 1912 г. Георг Шёне в своей книге “Heteroplastic and Homoplastic transplantation”. Обобщив опыт свой и других исследователей в этой области, он сформулировал основные законы трансплантации:
1) трансплантаты между животными разных видов (гетеропластические или ксеногенные) всегда отторгаются;
2) трансплантаты между животными внутри одного вида (гомопластические или аллогенные) отторгаются в большинстве случаев;
3) аутотрансплантаты всегда приживаются;
4) в случае аллогенных трансплантатов первичный трансплантат живет дольше, чем вторичный от того же донора;
5) чем больше кровное родство между донором и реципиентом, тем больше вероятность приживления трансплантата;
6) эти правила равно применимы как к трансплантатам нормальных тканей, так и к опухолевым трансплантатом.
В 1916 г. Э. Тиззер в книге “Tumor Immunity” подтвердил и развил рассуждения Георга Шёна. Тиззер проанализировал данные, полученные на инбредных мышах, и сделал заключение о генетической природе несовместимости тканей между донором и реципиентом и даже показал, что эта генетика не укладывается в представление об одном менделирующем факторе наследственности (т.е. полигенна — на современном языке). Литтл на базе Джексоновской лаборатории инбредных мышей в Bar Harbor выполнил большой объём генетических исследований на моделях трансплантации опухолей. Эти работы подготовили фактическую базу данных, в развитие которой в 30–40–х годах XX в. Джордж Снелл изобрёл (вывел) линии конгенных мышей (линии, различающиеся теоретически одним геном, точнее, одной локальной областью генома). Конгенные мыши позволили Снеллу идентифицировать главный комплекс генов гистосовместимости (MHC). К этой работе Снелла побудили также ранее выполненные Питером Горером исследования, в которых он показал, что отторжение трансплантата сопровождается продукцией в организме реципиента АТ к эритроцитам донора. Горер назвал соответствующий Аг эритроцитов Аг–2. Джордж Снелл назвал открытый им комплекс генов гистосовместимости Н2 (Histocompatibility antigen–2).
В 50-х годах XX в. Жан Доссе во Франции обнаружил в сыворотке крови людей, которым переливали донорскую кровь, изоантитела к Аг мембран белых клеток крови — лейкоцитов. Доссе систематизировал свои данные и ввел понятие системы антигенов лейкоцитов человека — HLA (human leukocyte antigens). К 1965 г. Доссе с коллегами описали 10 таких Аг и сумели показать, что HLA человека аналогичны (гомологичны) Н2 мышей.
Над трансплантациями работали хирурги, онкологи и генетики. Иммунологи–инфекционисты не интересовались этими работами. Хирурги же и онкологи в первой половине и середине XX в. «отвернулись» от иммунологии, первые в связи с безуспешностью попыток преодоления реакций отторжения трансплантата, вторые из-за того, что убедились в невозможности применения данных, полученных в экспериментах на инбредных мышах, в клинике с пользой для здоровья людей.
В первой половине XX в. удалось создать более или менее эффективные вакцины против оспы, куриной холеры, антракса, бешенства и чумы. Но постоянно рос (и, увы, продолжает увеличиваться) список инфекций, против которых не удаётся создать эффективных вакцин (туберкулёз, лепра, холера, сифилис, большинство вирусных и паразитарных инфекций). Успехи пастеровской иммунизации фактически приостановились к 1910 г. С тех пор вакцинные «победы» стали все скромнее и даются все с большим трудом. За протективную вакцину против вируса жёлтой лихорадки Макс Тэйлер получил в 1951 г. Нобелевскую премию. Пассивная серотерапия ограничилась дифтерией и столбняком (с использованием лошадиных антисывороток) и в настоящее время ушла в прошлое. Сейчас клиническое применение имеет только пассивная серотерапия резуc–конфликта матери и плода, а также антисыворотки против сильнодействующих ядов.
Успехи вызывают головокружение, неудачи в науке заставляют больше думать об их причинах и о природе вещей. Развитие фундаментальной иммунологии не остановилось от таких проблем, а, напротив, устремилось вперед.
Каким-то образом, ещё не думая (и не зная) о лимфоцитах, клональностъ иммунного ответа «почувствовал» Пауль Эрлих в своей «теории боковых цепей». Но вот уже вполне «думая» на уровне отдельных клеток, клонально–селекционную теорию устройства иммунной системы, по-видимому, первым предложил Нильс Йерне. По силе ума этот иммунолог, по нашему мнению, входит в пятерку (если не в тройку) самых великих. Йерне в 1955 г. сформулировал первую теорию биологической селекции применительно к иммунитету, названную им «natural selection». Клональность лимфоцитов — главная теорема иммунологии и по сей день. Но кроме этого, Йерне предсказал (следовательно, он понял это ещё до работ Р. Цинкернагеля и П. Дохерти!), что распознавание лиганда Рц лимфоцитов наследственно связано с MHC (главным комплексом гистосовместимости).
До недавнего времени во всем мире подсчитывали количество антителообразующих клеток по методу локального гемолиза в агаре, который разработал Нильс Йерне. И только в самые последние годы появились другие методы уже с использованием современной техники, позволяющие подсчитать клетки — продуценты растворимых продуктов, в том числе и АТ (например, ELISPOT).
С именем Йерне связана также гипотеза (или теория) об иммунологической сети и антиидиотипических взаимодействиях АТ с антиантителами, которую он опубликовал в 1974 г. В течение ряда лет идеями об иммунологической сети увлекались многие. В последние 10 лет эту идею вспоминают не часто, по крайней мере при экспериментальных работах, хотя формально главным образом именно за теорию иммунологической сети Нильс Йерне был удостоен Нобелевской премии. Но, по нашему мнению, не исключено, что представления об иммунологической сети вновь будут активированы, уже на новом фактическом материале при попытках понять недостаточно объясненные пока явления толерантности лимфоцитов к своему в периферических тканях в норме (несмотря на то что дифференцировка T–лимфоцитов проходит таким образом, что в нашем теле все до одного T–лимфоциты имеют Рц для своих комплексов «пептид–MHC»), гомеостаза количества лимфоидной ткани (несмотря на активную динамику клонов в процессе постоянных иммунных ответов на что-то) и других неразгаданных загадок иммунитета. В большинстве изложений истории иммунологии «клонально–селекционная теория иммунитета» связана с именем Фрэнка Бёрнета. Именно Бёрнет ввёл эту формулировку, пропагандировал и развивал эту теорию, но в вопросах авторства сам ссылался на Йерне. Бёрнет в своей книге “The Production of Antibodies” (1941, 1949) настойчиво разворачивал мысль иммунологов от элегантных химических теорий комплементарности АТ и Аг в сторону иммунобиологии, так как химические теории никак не отвечали на множество вопросов: чем объяснить феномен вторичного иммунного ответа, возрастание аффинности АТ при повторных иммунизациях и др.
В 1945 г. Рэй Оуэн описал дизиготных телят–близнецов, которые не отторгали трансплантаты друг от друга. Он отметил, что это связано с их эмбриональным парабиозом. Отсюда следовало, что способность к развитию иммунного ответа на конкретные Аг возникает в эмбриональном периоде онтогенеза и зависит от наличия во внутренней среде этих конкретных Аг. Бёрнет и Феннер постулировали существование иммунологической толерантности. Питер Медавар подтвердил этот постулат экспериментально, разработав модель искусственной индукции иммунологической толерантности путём инъекции новорождённым мышатам кроветворных клеток от аллогенного донора. В работах 40-х годов XX в. Медавар «переоткрыл» законы трансплантации. Он сосредоточил внимание на том, что отторжение трансплантата — это иммунологический феномен. Учёный показал, что АТ не являются инструментом отторжения.
Дата добавления: 2016-07-18; просмотров: 1830;