Роль консультирования 3 глава
Следует упомянуть еще одну специфическую особенность данного подхода. Вначале особо подчеркивалось, что терапевтическое взаимодействие само по себе является опытом роста. Во всех вышеупомянутых психологических направлениях предполагалось, что индивид развивается и меняется, его решения становятся более адекватными уже после того, как он покинул терапевтический кабинет. В современной практике терапевтический сеанс — это сам по себе опыт роста, процесс роста. Здесь индивид учится понимать себя, осуществлять значимый для него, независимый выбор, успешно строить отношения с другим человеком уже на другом, более зрелом уровне. В каком-то смысле это, возможно, — самый важный аспект описываемого нами подхода. Подобное обсуждение проблем в чем-то аналогично дискуссиям в сфере образования, когда пытаются определить, является ли школьный этап подготовкой к жизни, или это сама жизнь. Без всякого сомнения, данный вид терапии — не подготовка изменения, это и есть само изменение.
Типичные стадии терапевтического процесса
Нет ничего сложнее, чем формулировка точки зрения. Если все вышесказанное носило описательную форму, теперь позволим себе перейти непосредственно к рассмотрению самого процесса терапии. Что происходит? Что изменяется в ходе контактов? Что делает консультант? Что делает клиент? В последующих разделах мы попытаемся кратко и в достаточно упрощенной форме определить различные этапы консультативного процесса, поскольку автор многократно наблюдал, как они протекают, и проиллюстрировать их примерами из клинической практики. Хотя различные аспекты терапии описываются отдельно и в определенном порядке, следует подчеркнуть, что терапия — единый процесс, в котором определенные этапы могут накладываться друг на друга и в котором все они взаимосвязаны. Они следуют приблизительно в том порядке, который представлен ниже.
1. Человек обращается за помощью. Очевидно, это один из самых важных этапов терапевтического процесса. Индивид взял себя в руки и совершил поступок первостепенной важности. Он может отрицать независимость своего поступка. Но если это выстраданное решение, то оно может привести прямо к терапии. Здесь также стоит упомянуть, что события, сами по себе незначительные, часто служат столь же благоприятной почвой для самопонимания, как и те, что представляются более значительными. Это можно подтвердить на примере интервью с Артуром, мальчиком, которого прислали для прохождения лечебного курса (психология “4”), благодаря чему он и оказался на консультации. В течение первых трех минут первой беседы произошло следующее изменение (запись с фонографа):
К. Я не слишком хорошо представляю, как ты здесь оказался. Я имею в виду, что не знаю, предложил ли тебе кто-то приехать ко мне или тебя самого что-то волнует, и поэтому ты захотел, чтобы тебе помогли.
С. Я разговаривал с мисс Дж. в школе искусств, и она предложила мне пройти курс. Потом мой педагог порекомендовал мне встретиться с вами, поэтому я здесь.
К. То есть ты будешь проходить курс, потому что тебе посоветовали.
С. М-м.
К. Поэтому, наверное, ты у меня и оказался,
С. Да.
К, Ну что ж, я хотел бы кое-что разъяснить. Если я могу помочь тебе справиться с теми проблемами, которые, возможно, беспокоят тебя, то буду рад это сделать. С другой стороны, я не хочу, чтобы ты полагал, что обязан приходить ко мне, что это часть твоего курса или что-то подобное. Иногда у человека бывают трудности с учебой или с чем-то другим. Их можно лучше проработать, если обсудить с кем-то, постараться докопаться до сути, но я думаю, что решение прийти должно зависеть от самого человека. И я хочу, чтобы было понятно с самого начала: если ты захочешь приходить ко мне, то я смогу выделить тебе определенное время — раз в неделю, и ты можешь приходить и говорить о своих проблемах, но ты не обязан это делать. А теперь, не знаю, — может быть, ты еще немного расскажешь о том, как ты попал на курс “4”? Я понял, что миссис Дж. предложила тебе это.
С. Да, мне посоветовала мисс Дж. Ей показалось, что мои учебные навыки не на высоте. Если бы это было не так, то это, наверное, не слишком сказывалось бы на моих оценках и на всем остальном. Поэтому она подумала, что если я пройду этот курс, то, может быть, научусь более эффективным методам работы и смогу лучше использовать свое время, концентрироваться и так далее.
К. Таким образом, твоя цель — пройти курс, чтобы удовлетворить мисс Дж.
С Точно. Нет, это не так. Это нужно для того, чтобы я сам стал лучше.
К. Понимаю.
С. Плевать на мои учебные занятия, распределение времени и на то, как лучше сосредотачиваться.
К. М-м.
С. Я просто прохожу курс. Она предложила это мне, а я согласился для моей же личной пользы.
К. Я понимаю. Так ты пришел сюда отчасти потому, что она тебе это предложила, а отчасти это твое собственное желание пройти через что-то подобное, ведь так?
С. Мне казалось, что мне это нужно, поэтому я согласился. (Смеется.)
К. Хорошо, тогда меня больше интересует то, почему ты думал, что это необходимо тебе, а не только мисс Дж. Почему ты думал, что тебе это нужно?
Обратите внимание, что в начале первой беседы в первых высказываниях ученика видна полная зависимость. Он не берет на себя никакой ответственности ни за прохождение курса, ни за обращение к консультанту. Когда эта установка осознается им, он постепенно переходит к высказыванию, в котором ответственность уже разделяется (“Она предложила мне это, а я согласился для моей же личной пользы”), и, наконец, берет на себя всю ответственность за свои действия (“Мне казалось, что мне это нужно, поэтому я согласился”). Трудно переоценить, насколько это существенно для консультирования. Если подразумевается, что консультант или некое третье лицо ответственно за то, что студент оказался на приеме у терапевта, то чуть ли не единственными приемами здесь являются внушение и советы. Но если клиент берет на себя ответственность за то, что пришел сюда, он также принимает и ответственность за работу над своими проблемами.
2. Ситуация оказания помощи, как правило, определена. Вначале клиенту дают понять, что консультант не имеет ответов, но что ситуация консультирования сама по себе обеспечивает клиенту возможность при поддержке консультанта выработать собственное решение его проблемы. Иногда это происходит в довольно общем виде, хотя в других примерах ситуация более четко определена условиями конкретного случая, такими, как инициатива назначения встречи, или ответственность за шаги, которые необходимо осуществить, или решения, которые нужно выполнить.
В беседе с Артуром, которая приводилась выше, мы находим пример, когда ситуация определена консультантом. Он объясняет, что на Артура не оказывается давления и что мальчик может воспользоваться ситуацией, если пожелает. Очевидно, что такого обращенного к интеллекту объяснения недостаточно. Весь процесс беседы должен всячески подкреплять эту идею до тех пор, пока клиент не почувствует, что у него есть возможность выработать необходимые решения.
Другим примером может послужить фрагмент из первой беседы с миссис Л. Эта женщина обратилась в клинику с жалобами на своего десятилетнего сына. После двух сеансов диагностики в их взаимоотношениях была выявлена определенная проблема, и ее попросили ответить, хотела бы она проработать эту проблему вместе с сыном. Она как-то нерешительно и боязливо согласилась и в конце концов пришла на первый сеанс к психологу, который должен был взять на себя роль терапевта. Вот отрывки из ее первой беседы, которая приводится на основе письменного отчета консультанта.
Наше время уже почти истекало, и, желая как-то подвести беседу к заключению, я спросил: “Что думает ваш муж о ваших визитах сюда, где с нашей помощью вы пытаетесь решить некоторые проблемы?” Она с легким смешком сказала:
“Ну, он довольно безразличен к этому. Но он сказал еще, что-то вроде того, что не хочет, чтобы над ним ставили эксперименты или чтобы с нами обращались, как с белыми крысами”. На что я спросил: “Быть может, вы тоже думаете, что такое возможно?” — “Ну, я просто не знаю, чего ждать”. И я заверил ее, что мы не будем заниматься чем-то необычным или странным. Она будет обсуждать проблемы со мной, а Джим — с мистером А., с тем чтобы понять, как они оба воспринимают ситуацию, подумать об отношениях между собой и членами их семьи и получить представление о взаимоотношениях в семье в целом. На что она ответила: “Хорошо, значит, и о Марджори тоже; наверное, есть что-то важное, связанное с ней. Может быть, она тоже замешана в этом”.
Заметьте, консультант дает понять, что это именно ее задача — создать условия, в которых могут быть решены ее проблемы и более честно определены взаимоотношения в семье. Она считала, что ни в коей мере не ответственна за ответы. Но ее понимание проблемы выразилось в том, что она решила привнести новый аспект в ситуацию — отношение с дочкой — и высказала пожелание поработать с консультантом над этим.
Еще одним примером проиллюстрируем, что часто можно определить, установив реальную ответственность в самом, казалось бы, незначительном вопросе. На первой консультативной беседе со студентом после того, как было установлено взаимодействие и прозвучало несколько объяснений, к концу беседы произошел следующий диалог (фонограмма):
С Я думаю, может быть, в следующий раз, когда я приду к вам, что-то изменится. Может быть, тогда я буду немного лучше знать, о чем говорить.
К. Ты бы не смог прийти в пятницу в это же время?
С. Да, можно.
К. Как скажешь, так и будет.
С. Как я скажу?
А. Я в любом случае здесь и буду рад сделать для тебя все, что смогу.
С. Отлично, сэр, я думаю, что приду.
К. Хорошо.
За этот короткий эпизод произошло довольно многое. Студент высказал в некоторой степени независимое утверждение, показывая, что он намеревается по крайней мере разделить ответственность за участие в следующем сеансе. Консультант поддержал его, предоставив возможность студенту самому принять решение по поводу следующей встречи. Студент, чувствуя, что это обычная, ничего не значащая фраза, оставляет ответственность консультанту, говоря: “Да, можно”. Когда консультант дает понять, что ситуация консультирования на самом деле в руках клиента, мы обнаруживаем откровенное удивление студента, когда он спрашивает: “Как я скажу?” Весь его тон меняется, когда потом он твердо и решительно заявляет: “Отлично, сэр, я думаю, что приду”. Впервые он действительно берет ответственность на себя.
Таким образом, посредством слов, действий или того и другого клиенту помогают почувствовать, что сеанс консультирования полностью принадлежит ему и он может использовать шанс быть самим собой и отвечать за это. В случае с детьми слова не столь продуктивны и ситуация должна быть почти целиком определена с опорой на свободу и ответственность в действиях, но лежащая в основе процесса динамика, видимо, во многом та же.
3. Консультант стимулирует свободное проявление чувств, связанных с проблемой. В некоторой степени это достигается дружеским, заинтересованным и располагающим отношением консультанта. Частично это связано с улучшением техники лечебной беседы. Мало-помалу мы научились воздерживаться от желания подавлять поток враждебности и беспокойства, чувства тревожности и чувства вины, амбивалентности и нерешительности, которые свободно проявляются, если удалось дать клиенту почувствовать, что сеанс — это действительно его время и он может использовать его так, как захочет. Мне кажется, что именно в этом консультанты проявили максимум воображения и очень быстро усовершенствовали свои приемы, направленные на переживание катарсиса. Это можно проиллюстрировать небольшими отрывками из двух бесед, одна — с матерью, миссис Л., а другая с ее десятилетним сыном Джимом. Оба эпизода относятся к начальным терапевтическим контактам. На первом сеансе женщина полчаса с чувством рассказывает о примерах плохого поведения Джима. Она говорит о его ссорах с сестрой, отказе одеваться в нужное время, о его раздражающей манере мямлить за столом, плохом поведении в школе, его нежелании помогать дома и т. д. Каждое из ее высказываний представляет собой критику в адрес мальчика. Ниже приводится короткий отрывок из заключительной части ее тирады (не фонографическая запись).
Я спросил: “Вы как-то пытались помочь ему делать то, что от него требовали?” “Ну, в прошлом году, — начала она, — мы отдали его в специальную школу, и я старалась вознаграждать его за определенные действия и пыталась выбить из него желание делать то, что не положено, но к концу дня он все равно поступал по-своему и делал практически все, что хотел. Я оставляла его одного в комнате и игнорировала до тех пор, пока не чувствовала себя просто взбешенной, готовой кричать”. Я заметил: “Возможно, иногда вы на самом деле...” И она очень быстро проговорила: “Да, иногда я действительно кричу из-за этого. Я всегда считала, что достаточно терпелива с ним, но оказалось, что больше так не могу. В другой раз сестра моего мужа приехала к нам на обед, а Джим за обедом начал свистеть. Я велела ему прекратить, но он продолжал. Наконец он перестал. Позже сестра мужа сказала, что она бы вышвырнула его из-за стола, если бы он продолжал свистеть после того, как его попросили прекратить. Но мне показалось, что ни к чему идти у нее на поводу”. Я спросил: “Вы полагаете, было бы не совсем хорошо использовать столь сильные средства, как те, о которых говорила ваша родственница?” Она ответила: “Да. Его манера вести себя за столом ужасна. Чаще всего он ест руками, несмотря на то, что у него есть замечательные серебряные нож, вилка и ложка. А иногда он хватает кусок хлеба и выедает у него середину или протыкает пальцем нарезанные куски хлеба. Вам не кажется, что мальчик его возраста должен знать, что этого делать нельзя?” Я ответил: “Это заставляет вас обоих — вас и вашего мужа — чувствовать себя ужасно”. Она ответила: “Да, конечно. А иногда он может быть хорошим, просто золотым мальчиком. Например, вчера он целый день вел себя хорошо и вечером сказал отцу, что был хорошим мальчиком”.
Надо отметить, что основная цель консультанта — не в коем случае не препятствовать такому потоку враждебности и критических замечаний. Здесь мы не пытаемся убедить мать, что ее сын — замечательный, в сущности нормальный, трогательно жаждущий любви ребенок, хотя на самом деле так оно и есть. Единственной функцией консультанта на данном этапе является поощрение естественного проявления эмоций у собеседника.
Как все это выглядит с точки зрения мальчика, лучше всего можно продемонстрировать, прослушав запись проходящей в это же время беседы Джима со вторым психологом. Для Джима это первый сеанс игровой терапии. Сначала он увлекается предварительной игрой, а потом лепит из глины фигурку, которую называет отцом. Игра с этой фигуркой продолжается довольно долго и большей частью сводится к тому, что Джим пытается поднять отца с постели, но тот сопротивляется (как можно было догадаться, это обращенная домашняя ситуация). Джим играет обе роли разными голосами, и мы предлагаем ознакомиться со следующим фрагментом фонограммы, где роли обозначены буквами “О” (отец) и Дж., чтобы было понятно, от чьего лица говорит мальчик.
О. Я хочу, чтобы ты остался и помог мне.
Дж. А я и не собираюсь. Мне надо кое-что сделать.
О. Ах так, тебе надо?
Дж. Да, я хочу кое-что сделать.
О. Хорошо, давай делай!
Дж. Отлично, вот тебе! (Бьет его и сшибает голову.) Теперь не скоро отрастет. Ух, я тебе кое-что оторву, я тебе покажу. Так. Я заставлю тебя слушаться, вот так. Ты теперь не пойдешь спать! (Очень короткая пауза.) Ну говори, что ты делал, собирался спать? Ха, ха!
О. Я не спал.
Дж. Хорошо, ты, должно быть, что-то сделал! Я уже устал от твоей наглости! Вставай, вставай, вставай (кричит), давай, папа, вставай!
Несколько мгновений спустя он изображает, как будто кто-то поднимает отца на воздух с тем, чтобы помучить его. Он продолжает играть.
Дж. Давайте заколдуем этого парня за то, что он держит ребенка при себе целый день. (Короткая пауза.) Они его достали.
О. Эй, опустите меня.
Дж. Только после того, как ты пообещаешь отпустить ребенка на целый день.
О. Нет, не пообещаю.
Дж. Отлично, тогда тебе придется болтаться на этой высоте; слушай, тебе придется смириться, и ты так и сделаешь.
О. Помогите, эй, ребята, я падаю. Помогите!! (Короткая пауза, во время которой он роняет фигурку, а затем давит ее.)
Дж. Это все, ребята. (Пауза.) Его нет. Он упал со скалы вместе с машиной.
Эти два отрывка дают понять, насколько глубокими могут быть спонтанно выражаемые чувства, если они не блокируются консультантом. Консультанту приходится выполнять более чем отрицательную функцию в этом процессе, которую лучше всего рассматривать в качестве отдельного аспекта терапии.
4. Консультант распознает, принимает и проясняет эти негативные чувства. Здесь есть одна тонкость, которую студентам обычно бывает трудно понять. Если консультант должен принять эти чувства, он должен быть готов реагировать не на реальное содержание того, что говорит ему клиент, а на те чувства, которые скрываются за этим. Эти чувства могут быть глубоко амбивалентными, иногда — это чувство враждебности, иногда — чувство неадекватности. Какими бы они ни были, консультант стремится своими словами или действиями создать атмосферу, в которой человек мог бы осознать свои негативные чувства и принять их как часть самого себя, вместо того чтобы проецировать их на других или скрывать их с помощью защитных механизмов. Зачастую консультант в беседе проясняет эти чувства, не пытаясь при этом интерпретировать их причину или оспаривать их целесообразность, — тем самым он просто признает, что они существуют и что он принимает их. Так, фразы наподобие: “Вам горько говорить об этом”, “Вы желали бы исправить этот недостаток, но до сих пор по-настоящему еще не захотели этого”, “То. о чем вы говорите, звучит так, будто вы чувствуете себя достаточно виноватым”, как правило, довольно часто встречаются на сеансах подобного рода терапии и почти всегда, если они верно передают чувство клиента, способствуют более свободному движению индивида вперед.
Мы привели уже достаточное количество примеров того, как оказывается помощь такого рода. В случае с Артуром почти каждое утверждение консультанта, за исключением пространного объяснения, — это попытка вербализовать и прояснить те чувства студента, которые он испытывал по отношению к своему визиту к терапевту. В первом отрывке из беседы с миссис Л. консультант не предпринимает попытки бороться со скрытым страхом женщины, страхом, что с ней будут обращаться как “с белыми крысами”. Она сама постепенно осознает и принимает этот страх. Во втором отрывке, связанном с этим случаем, мы видим следующие примеры данной особенности терапевтического процесса. Консультант принимает раздраженность матери, отсутствие надежды, отчаяние — все, без критики, без возражений, без чрезмерного сочувствия. Он принимает эти чувства просто как факт, придавая им более ясную и четкую форму, нежели сама женщина. Консультант, нужно заметить, все время чутко следит за чувствами и эмоциями, а не за содержанием ее бесконечных жалоб. Так, когда мать сокрушается по поводу поведения Джима за столом, мы обнаруживаем не попытку ответа в русле обеденного этикета, а внимание к чувствам матери по этому поводу. Заметьте, однако, что консультант не выходит за пределы сказанного матерью. Это очень важно, поскольку можно нанести серьезный вред, продвигаясь слишком быстро, вербализуя те установки клиента, которые тот еще не успел осознать. Это ограничение вызвано тем, что в первую очередь клиент должен полностью распознать и принять те чувства и эмоции, которые смог выразить.
5. Если индивид достаточно полно выразил свои негативные чувства, за этим следует весьма слабое и нерешительное проявление позитивных импульсов, которые способствуют росту индивида в ходе терапии. Для студента, который только что приступил к изучению данного терапевтического метода, нет ничего более удивительного, чем мысль о том, что эти положительные эмоции — один из самых четких и предсказуемых аспектов во всем процессе. Чем сильнее и глубже выражение отрицательных чувств (при условии, что они осознаются и принимаются), тем больше вероятность последующего проявления положительных чувств — любви, самоуважения, социальных импульсов, стремления к зрелости.
Это четко прослеживается в примере беседы с миссис Л., на которую мы только что ссылались. После того как ее антагонистические чувства были полностью приняты, становится совершенно неизбежным медленное продвижение в направлении позитивных чувств, которые столь неожиданно проявляются в ее утверждении: “А иногда он может быть просто золотым мальчиком”.
Для Джима, ее сына, требуется более длительный период, прежде чем начнут возникать положительные эмоции. В течение трех сеансов (раз в неделю) он продолжал свою агрессивную игру, мучая, избивая и убивая игрушечные фигурки своего отца и сатаны (иногда называемого “папой”). К концу третьего сеанса его драматизация продолжается и становится сном, а затем... не сном.
“Нет, это никакой не сон. Я именно так и хотел. Теперь это послужит тебе предостережением (ударяет по глиняной фигурке). Теперь это научит тебя не смеяться над своими детьми! Мальчик проснулся и понял, что это все сон, и сказал, что “настало время выбраться из этих снов”.
Потом Джим перестал играть с глиной, немного побродил по комнате. Достав из кармана смятую газету, он показал психологу фотографию и сказал: “Чемберлен был такой симпатичный, потому я вырезал его фотографию и принес ее с собой”.
Это было его первое позитивное утверждение в чей-либо адрес. После этого враждебность если и проявлялась, то очень умеренно, и изменениям в терапевтической ситуации примерно сопутствовали изменения в семейном кругу.
6. Консультант признает и принимает выражаемые клиентом положительные чувства точно так же, как и отрицательные. В восприятии позитивных переживаний нет ни одобрения, ни похвалы. Они рассматриваются как часть личности, не больше и не меньше, равно как и отрицательные проявления. Моральные установки не имеют отношения к данному виду терапии. Именно это принятие как зрелых, так и незрелых импульсов, агрессивных и социальных установок, чувства вины и позитивных проявлений дает индивиду возможность первый раз в жизни понять себя таким, каков он есть на самом деле.
Ему не нужно защищаться от своих негативных чувств. Ему не дают переоценить свои позитивные чувства. И именно в такой ситуации спонтанно наступает просветление, инсайт, неожиданное понимание самого себя. До тех пор пока вам самим не представилось случая наблюдать, как возникает инсайт, трудно поверить, что люди способны настолько ясно осознавать самих себя и свои паттерны.
7. Такой инсайт, самопонимание и самопринятие — следующий важный этап всего процесса. Он обеспечивает основу для дальнейшего продвижения индивида к новым уровням интеграции. Искреннее высказывание студента-выпускника: “Я на самом деле просто избалованное отродье, но хочу быть нормальным. Я бы никому не позволил сказать о себе подобного, но это правда”. Слова мужа: “Теперь я знаю, почему испытываю такие скверные чувства по отношению к жене, когда она болеет, даже если я не желаю таких мыслей. Потому что моя мать предупреждала меня, когда я женился на ней, что меня всегда будет обременять больная жена”. Слова другого студента: “Я понимаю теперь, почему я ненавижу этого профессора — он делает мне замечания точно так же, как это делал мой отец”. Миссис Л., та женщина, о которой мы уже упоминали, произносит удивительное для нее замечание о собственных взаимоотношениях с сыном после того, как она уже проработала большинство враждебных чувств к нему и пережила ряд положительных эмоций на протяжении нескольких терапевтических сеансов. Вот один из отчетов консультанта.
Одно из ее озарений заключалось в том, что сын, по-видимому, хочет привлечь к себе внимание, но методы, которыми он пользуется для достижения этой цели, приносят ему только негативное отношение со стороны окружающих. После того как мы немного поговорили об этом, она сказала: “Возможно, я знаю, что могло бы его исправить, — это привязанность, любовь и уважение, без насильственной корректировки. Сейчас я поняла, что мы были так заняты его исправлением, что у нас не оставалось времени ни на что другое”. Это высказывание доказывает, что она действительно чувствует, что изменение схемы отношений могло бы принести пользу. Я сказал: “Это очень ценное наблюдение с вашей стороны, и нет нужды говорить вам о том, что ваши переживания соответствуют тому, что произошло в действительности”. Она ответила: “Да, я знаю, что именно так и произошло”.
8. С наступлением инсайта — здесь следует еще раз подчеркнуть, что перечисленные этапы отнюдь не являются ни взаимоисключающими, ни связанными жесткой последовательностью — переплетается процесс определения возможных решений, выбора линии поведения. Зачастую это сопровождает нечто вроде ощущения безнадежности. По сути, индивид как бы говорит: “Вот какой я на самом деле, и я понимаю это уже гораздо яснее. Но как мне изменить себя, как перестроить?” Задача консультанта при этом — помочь клиенту прояснить возможность выбора, постараться сделать осознанньм чувство страха и недостаток мужества двигаться дальше, которые в данный момент испытывает индивид. В его функции не входит обязанность настаивать на какой-то определенной линии поведения или давать советы.
9. Затем следует один из самых волнующих моментов в терапии — включение в пока, вероятно, непродолжительную, но очень значимую на данном этапе позитивную деятельность. К примеру, очень необщительный ученик средней школы, выражающий страх и ненависть к другим, но вместе с тем пришедший к осознанию своего глубоко скрытого желания иметь друзей, в течение целого часа перечисляет причины, по которым ему страшно принять приглашение на вечеринку. Уходя из кабинета, он даже говорит, что, может быть, он вообще туда не пойдет. Его никто не принуждает. Ясно, что такой поступок потребовал бы огромного мужества, и, хотя он хочет, чтоб у него хватило духа, он, может быть, не способен сейчас на подобный шаг. Он идет на вечеринку — это в огромной степени будет способствовать росту его уверенности в себе.
Дабы проиллюстрировать вышесказанное, представим еще один фрагмент записи беседы с миссис Л., отражающий ее позитивный шаг вперед, следующий за инсайтом, содержащимся в ранее описанном утверждении. Вновь отчет психолога.
Я сказал ей: “Внимание и привязанность к нему, даже если он этого вовсе не требует, могут принести ему пользу”. Она ответила: “Знаете, вы можете не поверить, но, несмотря на свой возраст, он все еще верит в Санта-Клауса, по крайней мере в прошлом году верил. Конечно, может быть, он пудрит мне мозги, хотя я так не думаю. В прошлом году он был выше всех детей, которые подошли пообщаться с Санта-Клаусом в магазине. Но в этом году я просто вынуждена сказать ему правду. Я так боюсь, что он все расскажет и Марджори тоже. Я подумала, может, сказать ему об этом и сделать из этого наш с ним секрет. Я бы дала ему понять, что он уже большой мальчик и не должен ничего говорить Марджори. Это был бы наш общий секрет, и он уже большой и мог бы помочь мне хранить тайны. А еще, если я смогу уложить ее пораньше — она такой попрыгунчик, — если я смогу уложить ее, возможно, он сможет помочь мне с разными рождественскими хлопотами. И в Сочельник — это когда у нас Рождество — я отправлю других детей к бабушке, пока мы будем готовиться, а Джим сможет остаться дома и помочь с приготовлениями”. По тому, как она говорила, чувствовалось, что помощь Джима доставила бы ей удовольствие. (Она действительно говорила об этом с большим энтузиазмом, чем обо всем остальном.) И я отметил: “Вам было бы приятно думать, что у вас 10-летний сын, который может вам помочь в рождественских хлопотах, не так ли?” С блеском в глазах она ответила, что ему было бы интересно помочь ей и что она чувствует, что это пойдет ему на пользу. Я сказал, что думаю так же и что обязательно надо попробовать.
Этот отрывок можно прокомментировать так: похоже, что предпринимаемые за достигнутым инсайтом действия служат благоприятной почвой для зарождения нового инсайга. То есть, добившись лучшего понимания взаимоотношений с сыном на эмоциональном уровне, миссис Л. перевела инсайт в действие, что отражает, как много она добилась. Ее план очень мягко возвращает Джиму ее привязанность, помогает ему стать более взрослым и избежать ревности к сестре — короче говоря, он показывает, что она теперь в состоянии реализовать истинные мотивы такого поведения, которое поможет ей решить проблему. Если бы такое поведение было навязано консультантом прямо сразу после установления диагноза, она бы, вероятнее всего, отвергла его или попыталась бы осуществить его таким образом, что в итоге привело бы ее к неудаче. Но когда это исходит из ее внутреннего стремления быть хорошей, по-настоящему зрелой матерью, успех обеспечен.
Дата добавления: 2016-06-29; просмотров: 1092;