Личностные модели человека

Такие термины как «сознательное-бессознательное», «сверх-я, я и оно», «объектные отношения» и «идентичность» происходят из определенных гипотетических моделей структуры личности. Наибольшей популярностью пользуется «структурная модель» 3. Фрейда.

«Оно» стремится к удовлетворению влечений. Инстанция, которая отвечает за то, что выйдет на белый свет от «оно», носит название «я». Это — думающая, направляющая и выбирающая часть личности, которая подвергается давлению со стороны внешнего мира при определении социальной приемлемости определенной модели влечений и поведения. Сначала фигуры родителей выступают в роли «внешней совести», позднее нормы родителей интегрируются в «сверх-я» как «внутреннюю совесть».

За структурой «сверх-я» следует идеальное «я». Старая модель Фрейда — «топографическая модель». Бессознательное отделяет от подсознательного и сознательного барьер подавления. Основным возражением при рассмотрении данной модели является впечатление, что сознательное, подсознательное и бессознательное являются постоянными. Но в один промежуток времени человек осознает одно, а в другое время — другое, и дело здесь не только во внимании.

Определенные осознанные, подсознательные и бессознательные мысли, чувства и импульсы тесно связаны друг с другом, и они должны отчетливо различаться с другим материалом, для реализации которого время еще не пришло. Но это не «подавляется», а отодвигается (диссоциируется).

Этот феномен проявляется как в нормальной, так и в патологической формах. Нормальную модель лучше всего объяснить на примере термина «социальная роль». Владелец магазина играет определенную роль по отношению к своим клиентам. Он наизусть знает цены, он «добр» и полезен клиентам, и он вряд ли осознает свое желание заработать как можно больше — это желание «подсознательно».

Он не осознает свои функции в других жизненных сферах, пока находится в магазине. Даже если внимательный клиент справляется о здоровье его жены, владелец магазина дает ответы в манере, соответствующей его роли владельца магазина. В шесть часов, когда магазин закрыт, он не только входит в свой дом, но и входит в другую роль.

Его настроение меняется, когда он видит расстроенное лицо жены, которая винит его за свою неудачную жизнь; теперь в его голове совершенно иные мысли — он совершенно забыл о своем магазине. Когда он, допустим, идет во вторник вечером в бридж-клуб, его настроение, мысли, поведение опять-таки совершенно отличны от семьянина или рабочего.

Каждая роль имеет собственные когнитивные особенности, эмоции, повеление, и каждая содержит свои собственные подсознательные и бессознательные элементы.

Вместе с тем, все роли относятся к одному лицу, какими бы контрастными они ни были. Владелец магазина в приведенном примере имеет определенную идентичность, и каждая характерная для него роль является важным аспектом его самого, который можно схематично представить как «я-1» и «я- 2» и т. д., но все они входят в одну и ту же идентичность (или «всеобщее я», Beahrs, 1982). Если мы распространим данный принцип на топографическую модель Фрейда, мы получим следующую «топографическую модель идентичности».

Аналогичную модель можно создать для структурной модели взаимообъектных отношений. То, что обозначено на рисунке 2—6 как я-1, я-2 и т. д., можно также обозначить следующим образом:
- различные взаимоотношения объектов
- различные социальные роли
- различные схемы (Piaget; Maier, 1969)
- различные «состояния» или «состояния я» (Kernberg, 1976; Beahrs, 1982)
- второе «я»
- различные варианты «множественной личности» (всегда патологические).

Наиболее важное различие между нормальной и патологической структурой личности заключается в разграничении различных ролей или состояний. Если индивидуум в одной роли не принимает на себя какой-либо ответственности за то, что он делает или сделал в другой роли, и если он не осознает, что различные роли или состояния относятся к одной и той же его собственной идентичности, и, наоборот, утверждает, что определенные состояния или поведение не «его», или не контролируются им, то мы сталкиваемся с психопатологической ситуацией. Фрейд уже говорил о расщеплении «я» при наличии большого количества несовместимых объектов, которые были совершенно разделены друг от друга (3. Фрейд, 1938).

Kohut (1971) разграничивает также горизонтальное расщепление (между реально ориентированными и архаичными аспектами) и вертикальное расщепление (разделение находящейся в конфликте личности).

«Само-осознание» формируется в раннем детском возрасте и включает в себя элементы «я», «оно» и «сверх-я». Топографически оно включает в себя элементы сознательного, подсознательного и бессознательного.

Рис. 2-7. Архаичное расщепление

Примеры патологической модели будут рассмотрены далее. Теперь необходимо обратиться к вопросам формирования личности на представленной модели. Рисунок 2—7 показывает раннюю стадию развития «я» в свете вышеизложенной теории объектных отношений. Границы между «я» и объектом пока еще очень смутные, в то время как границы между хорошим и плохим внутренними объектами крайне отчетливы, что означает абсолютно четкое разграничение между целиком хорошими и целиком плохими индивидуумами.

Последующее развитие. В позитивных аспектах мы видим развивающиеся объектные взаимоотношения с родителями, которые удовлетворяют желания и потребности ребенка; они надежны, стимулируют мышление, чувства, инициативу и трудолюбие ребенка,- Здесь можно проследить стадии, описанные Erikson.

В результате благоприятной ситуации ребенок дифференцирует образ «себя», который исключительно положителен (и получает одобрение внешнего мира), исходя из доверия к себе, автономии мыслей и чувств, собственной инициативы и т. д. Эмоциональная основа все более дифференцируется на хорошее, расслабленное, безопасное, доброе, симпатичное, сильное, трудолюбивое и т. д.

Вытекающим из теории объектных отношений является то, что, исходя из позитивного настроения, индивидуум склонен позитивно оценивать себя и других, и наоборот, при отрицательных чувствах индивидуум более склонен к негативному образу себя и негативному образу других. Другим следствием теории, которое не менее значимо, является то, что в принципе невозможно любить кого-либо без соответствующей положительной оценки самого себя и, соответственно, ненавидеть кого-либо, не ненавидя самого себя, далее если это отрицается, вытесняется, проецируется на другого.

Отражает ли рис. 2—7, что формирование «теневой стороны» происходит на основе архаичного расщепления? Вначале кажется, что это в большей степени зависит от качественных характеристик заботы, внимания, любви и стимулирования со стороны родителей или отсутствия таковых по отношению к ребенку.

В экстремальных случаях (которые в основном известны различным детским службам), когда имеет место длительная запущенность детей, не происходит интеграции положительных и отрицательных сторон. Позитивная сторона присутствует, но ее развитие совершенно не связано с развитием негативной стороны.

В случаях, которые квалифицируются DSM-III-R как «антисоциальное личностное расстройство», «параноидное личностное расстройство» и т. д., доминирует негативная сторона псевдоидентичности личности. При «пограничных» личностных расстройствах, «шизоидном», «нарцисстическом» и других личностных расстройствах в рамках данной топографической модели личностных расстройств можно говорить о расщеплении или диссоциации личности, так как одна сторона не принимает ответственности за другую сторону.

У большого количества пациентов, которые реагируют психосоматически (это люди с жалобами на свое физическое состояние, которым невозможно найти удовлетворительного объяснения, исходя только лишь из соматических факторов, но которые могут быть связаны с психологическими и/или психосоциальными факторами), мы можем говорить о позитивной псевдоидентичности. Пациент диссоциирует всю злость и все отрицательное.

При условии использования изложенных выше гипотез можно разработать адекватную стратегию психотерапии (см. далее). К счастью, развитие, в котором расщепление является постоянной характеристикой личности, это, скорее, исключение. Как правило, имеет место смещение хорошего (любящего) и менее позитивного (агрессивного) аспектов.

Таким образом развитие объектных отношений идентичности протекает с характеристиками амбивалентности. И позитивные, и негативные аспекты воспринимаются как часть собственной идентичности, так же, как характеристики окружающих; соответствующие эмоции также смешаны. Несмотря на это, интеграция никогда не бывает совершенной, и абсолютно нормальной следует признать ситуацию, когда у индивидуума существуют социальные роли/состояния («состояния я»)/ объектные отношения и т. д., как бы мы еще это ни называли, с доминирующей положительной окраской, но также и роли/состояния/отношения с отчетливой негативной окраской. «Топографическая модель идентичности» (см. рис. 2—6) может быть полезной.

Данная глава не стоит особняком, она способствует диагностике, формированию гипотезы и терапии. Предложенные описания психологии развития и модели развития личности были выбраны для работы. Описания и модели могут показаться несколько умозрительными, но целью автора было другое. Читателям следует воспринимать их как инструмент, и не более. Кто обвинит плотника в том, что его молоток чересчур тяжел или стаместка слишком остра? Хороший мастер делает с их помощью великолепные изделия, хотя сами по себе они могут многое испортить или уничтожить.

Что касается автора, его точки зрения, то она следующая: мы не лечим жалобы, объекты, проблемы, но мы имеем дело с живым ребенком или подростком и его родителями и другими значимыми для него лицами. Какова же наша точка зрения, допустим, на конкретного пациента, у которого серьезные трудности, который видит много зла и вызывает зло на себя? Или если он критикует себя со всех сторон, испытывает страшное чувство вины и безжалостные угрызения совести?

Мы не можем жить в отрыве от ценностных суждений, у нас есть определенные а priori. Какой-либо диагност, возможно, в каких-то случаях может прогнозировать, что ничего хорошего из этой жуткой ситуации с ребенком получиться не может. Когда плоха основа здания, плохо все здание. Эта точка зрения может диктовать и последующую терапию. Аргументы, которыми он заранее располагает, вряд ли в последующем проявятся как самореализующиеся предсказания.

В терапевтическом отношении также присутствуют объектные отношения особого рода: лечащий врач (начинающий с пессимистической гипотезы) имеет определенный образ своего пациента, тогда данный пациент определенным образом воспринимает это и в данном конкретном случае получит закрепление негативного собственного образа и негативных ожиданий в будущем.

Лучшая исходная позиция для лечащего врача следующая: каким бы сложным не был пациент и его поведение, мы все равно можем предположить, что пациент имеет свои ценности, желания, хочет пережить что-либо позитивное и реальное, чтобы преодолеть существующие трудности, чтобы ладить с людьми и чувствовать себя хорошим (Gardner & Olness, 1981).

Такова всегда отправная точка, несмотря на случаи, когда имеется четкое указание на противоречивые тенденции. За этой стороной пациента мы также признаем конструктивные тенденции; как лечащие врачи мы заключаем союз, и эту сторону пациента мы можем называть по-разному: «я» (Meeks, 1977), или «состояние я», или «здравый смысл», или «позитивный опыт», и для этой конкретной роли или состояния мы всегда находим место в топографической идентичности.

Литература: Bandura A. Social Learning Theory. — New Jersey. Englewood Cliffs, 1977 Beahrs J. O. Unity and Multiplicity. — New York: Brunner/Mazel, 1982.

Bios P The Young Adolescent. — New York: Free Press, 1970.
Freud S.//Collected Papers. - Vol. V. - Hogarth Press, 1950. - P. 372-375.
Coster W. de, Verhofstadt-Deneve L. Handboek voor ontwikkelingspsychologie. — Part. I. — Deventer Van Loghum Slaterus, 1983.

Deutsch H. (1947). Цит. no: Goldings H. J. (1979).
Dulit E.//J. Youth. Adolesc. - 1972. - Vol. 4. - P. 281-301.
Erikson E. H. Identity, Youth and Crisis. — New York: Norton, 1968.
Gardner R., Gail G., Olness К Hypnosis and Hypnotherapy with Children. — New York: Grune & Stratton, 1981.

Gilligan C. In a Different Voice. — Cambridge: Harvard Univ. Press, 1982.
Goldings H. J.//Basic Handbook of Child Psychiatry / Ed. by J. D. Noshpitz. — Vol. 1. — New York, 1979. Jones M. C. (1957). Цит. no: Malmquist С. P. (1979).
Kemberg O. Object-Relations Theory and Clinical Psychoanalysis. — New York: Jason Aronson, 1976.