Б. Рассел. Философия логического атомизма.

<Томск, 1999. С. 153-156>

Логический атомизм

Я думаю, влияние языка на философию было глубоким и почти неосознанным. Если мы не хотим, чтобы это влияние ввело нас в заблуждение, необходимо его осознать и обдуманно спросить себя, насколько оно законно. Субъектно-предикатная логика с субстан­циально-атрибутивной метафизикой как раз предоставляют инте­ресующий нас случай. Сомнительно, чтобы последние были изо­бретены и людьми, говорящими на неарийском языке; по-видимому, они определенно не возникли в Китае, кроме как в свя­зи с буддизмом, который принес туда индийскую философию. И вновь, естественно, рассмотреть другой тип примера, предполагая, что собственное имя, которое может осмысленно использоваться, обозначает единичную сущность; мы предполагаем, что существует определенное, более или менее постоянное сущее, называемое «Сократ», поскольку одно и то же имя приложимо к последователь­ности обстоятельств, которые мы вынуждены рассматривать как явление одного и того же сущего. Когда язык становится более абстрактным, в философию входит новое множество сущностей, а именно, сущности, репрезентируемые абстрактными словами, -- универсалии. Я не хочу утверждать, что существуют универсалии, но определенно существует много абстрактных слов, которые обо­значают единичную универсалию, - например, треугольность или рациональность. Язык вводит нас в заблуждение как в отношении своего словаря, так и в отношении своего синтаксиса. Если наша логика не должна вести к ложной метафизике, мы должны прини­мать меры предосторожности в обоих отношениях.

Синтаксис и словарь различным образом воздействовали на философию. Словарь больше всего влияет на здравый смысл. И наоборот, можно утверждать, что здравый смысл создает наш сло­варь. Последнее только отчасти истинно. Первоначально слова применяются к вещам, которые более или менее подобны без ка­кой-либо рефлексии относительно того, имеют ли они какое-нибудь основание тождества. Но когда однажды в использовании зафиксированы объекты, к которым применимо слово, на здравый смысл оказывает влияние существование слова и тенденция пред­полагать, что одно слово должно обозначать один объект, который будет универсалией в случае прилагательного или абстрактного слова. Таким образом, влияние словаря нацеливает на разновид­ность платоновской множественности вещей и идей.

Влияние синтаксиса в случае индоевропейских языков совер­шенно иное. Практически любая пропозиция может быть пред­ставлена в форме, в которой она обладает субъектом и предикатом, объединенными связкой. Естественно заключить, что каждый факт имеет соответствующую форму и состоит в том, что субстанция обладает качеством. Разумеется, это ведет к монизму, поскольку факт существования нескольких субстанций (если бы это был факт) не имел бы требуемой формы. Сами философы, как правило, убе­ждены, что свободны от подобного типа влияния лингвистических форм, но большинство из них, как мне представляется, ошибаются в этом убеждении. При размышлении об абстрактных предметах тот факт, что слова для абстракций не более абстрактны, чем обычные слова, всегда делает легче мысль о словах, чем о том, что они обозначают, и постоянно противиться соблазну мыслить о словах почти невозможно…

В чем, по мнению Б. Рассела, заключается влияние лингвистических форм на философское мышление?