Художественное своеобразие романов Тургенева.

Романы Тургенева характеризует особый тип хронотопа - времени и пространства, в рамки которых заключены события произведения. Как правило, это один-два летних месяца - времени расцвета природы и чувств человека. Тургенев во всех своих романах следует принципу, избранному еще в пору становления своего как писателя, проводя зримую параллель жизни человека и природы. В основе сюжета - рассказ об испытаниях героев любовью: способность героев к глубокому чувству - важная черта характеристики персонажа. Не случайно ключевые в смысловом отношении эпизоды объяснения между героями происходят в разгар лета, на открытом воздухе: в саду (Лиза и Лаврецкий), около пруда (Наталья и Рудин), у открытого в сад окна (Одинцова и Базаров),в роще (Марианна и Нежданов). Символическая роль отводится Тургеневым и времени суток. Как правило, это вечер или ночь, когда чувства человека особенно обостряются и момент духовного единения или разлада мотивирован более глубоко. В этих сюжетных узлах повествования особенно отчетливо проявляется мысль Тургенева о человеке как части природы и об активной роли ее в формировании духовного начала личности.

Композиция образов, способы их психологической характеристики у Тургенева в отличие от Толстого и Достоевского в том, что Тургенева интересует сам процесс переживания, который тщательно фиксируется писателем. Он не наделяет своих персонажей склонностью анализировать переживания, предоставляя читателю право самому судить о силе чувств, которые испытывает герой. Завершая сцену признания в любви Базарова Одинцовой, Тургенев кратко замечает: «Одинцова протянула вперед обе руки, а Базаров уперся лбом в стекло окна». Он задыхался; все тело его видимо трепетало…это страсть в нем билась, сильная и тяжелая - страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей». Изображение эмоциональной рефлексии, считал Тургенев,- таит в себе большие познавательные и эстетические возможности, чем анализ ее. Поэтому такую важную роль в раскрытии внутреннего мира героев играют описательные элементы: портрет и пейзаж.

Тургенев - мастер портретной характеристики. Он считает необходимым дать читателю представление о внешнем облике даже незначительного (в сюжетном отношении) персонажа. Необязательным может показаться подробное описание внешности слуги Николая Кирсанова («бирюзовая сережка в ухе, и напомаженные разноцветные волосы, и учтивые телодвижения…»), которое «открывает» роман «Отцы и дети». Но дело в том, что контрастное сопоставление скромного внешнего облика Кирсанова и «вызывающе» эффектной внешности его слуги, человека «новейшего, усовершенствованного поколения», как пишет Тургенев, уже обозначило главную проблему всего романа, проблему поколений, «отцов» и «детей», аристократии и демократии.

Представляя читателю своих героев, Тургенев считает обязательным дать характеристику их внешности еще и затем, чтобы подготовить восприятие читателя, настроить его на соответствующий лад. Портрет становится формой выражения авторской позиции. Первое впечатление от героя в романах Тургенева, как правило, не меняется, подтверждаясь его поступками. Такова функция первого портрета Базарова, в котором подчеркнуто демократическое начало («обнаженная красная рука», «балахон с кистями», худое лицо и улыбка, выражающая «самоуверенность и ум»).А детализированный портрет Павла Кирсанова не только дает представление о внешности, сколько оценивает ее как свидетельство эгоизма героя.

Особая роль принадлежит портрету в создаваемых Тургеневым женских образах. Они проникнуты мягким лиризмом: в любой женщине Тургенев видит существо высшего порядка. Чаще всего именно женщины и девушки Тургенева пробуждают к жизни лучшие духовные качества героев. Так происходит с Рудиным, Лаврецким, Базаровым, Неждановым. В объяснении Тургеневым обаяния женской силы большую роль играют написанные художником портреты героинь, которые также предваряют восприятие читателем их поступков. Для читателя важным оказывается то, кому Тургенев доверяет представить свою героиню. Так, портрет Одинцовой дан в восприятии Аркадия, для которого она, как и в момент первого знакомства, так и осталась загадкой. Это подчеркнуто ситуативным характером портрета: описанием отдельных деталей облика, передающих внешнее, но не характеризующих внутренний источник «ласковой и мягкой силы», веявшей от её лица. Этот источник будет дано понять только Базарову.

Об особой роли пейзажа мы уже говорили, характеризуя романтическое начало прозы Тургенева. В 70-е годы пейзаж Тургенева претерпевает эволюцию, приобретая черты импрессионистического стиля. Тургенев, высоко ценивший живопись художников барбизонской школы и имевший прекрасную коллекцию пейзажной живописи, где были полотна Т.Руссо, Ш.Добиньи, Н.Диаза, нашел в их полотнах тот же неподдельный интерес к передаче настроения игрой светлых и темных воздушных пятен. В романе «Новь»(1876) пейзаж настроения становится важнейшей формой выражения чувств героя. Очертания предметного мира расплываются, что психологически мотивировано внутренней сосредоточенностью Нежданова на своих переживаниях: когда одно из облаков налетало на солнце, «…все кругом становилось- не темно, но одноцветно. Но вот оно пролетело - и всюду, внезапно, яркие пятна света мятежно колыхались снова: они путались, пестрели, мешались с пятнами тени…» Импрессионистически дан и эпизод появления Марианны, пришедшей в рощу на свидание к Нежданову. Тургенев создает образ движущегося света, используя «поэтику» светового пятна. Нежданов, не зная, идет ли Марианна к нему или уходит от него, вдруг замечает, что «пятна света и тени скользили по фигуре снизу вверх…значит, она приближается». В портретах и пейзажах тургеневские герои ищут подкрепления своим впечатлениям, поэтому такой важной оказывается их функция в произведении.

В основе сюжета практически всех романов Тургенева лежит любовная интрига. Испытание героев любовью определяет развитие действия в них: Тургенев тщательно «отбирает» события, которые характеризуют переживания его персонажей, оставляя на периферии внимания читателя эпизоды, содержащие бытовые зарисовки среды. Не получают развития и те элементы повествования, с которыми связана мотивировка развития действия. Так, в восьмой главе романа «Отцы и дети» Тургенев отправляет Павла Петровича с визитом к Фенечке, не объясняя читателю причины появления его в задней половине дома. Обходит писатель молчанием и историю ухаживаний Николая Петровича за Фенечкой. Мотивация же действия, кульминация которого наступит в момент дуэли, содержится в словах Базарова, заключающих девятую главу: «Помилуй!- обращается он к Аркадию,- в сорок четыре года человек,pater familias, в …м уезде - играет на виолончели!» Между тем, Тургенев фиксирует внешнее проявление чувств старшего Кирсанова, раскрывая глубину психологического переживания героя: ведь именно в игре Николая Петровича на виолончели читатель должен был «услышать» реакцию героя на взволновавшее его событие дня: приход Павла Петровича к Фенечке.

Другим важным отличием композиционной структуры романов является симметрия в расстановке действующих лиц. Тургенева неоднократно упрекали в том, что этот принцип создания системы образов архаичен, ориентирован на традиции французской классической комедии, но именно в этой архаике и проявляется, на наш взгляд, глубинный смысл приема. Симметрия заключает в себе скрытое сравнение, сопоставление, которое подразумевает активность чителя. Так, в «Отцах и детях» система образов представляет собой несколько пар (Базаров -Одинцова, Аркадий -Катя, Николай Петрович - Фенечка, Павел Петрович - княгиня Р), отношения внутри которых важны не только для раскрытия характеров героев, их составляющих, но и для прояснения авторской оценки персонажей.

Специфика романов Тургенева определяется своеобразием творческого процесса воплощения замысла и его подготовительных этапов. Прежде всего это касается составления «формулярного списка», в котором писатель намечал основные черты характера, внешности, биографии почти всех действующих лиц и составлял развернутый план всего произведения. Впервые в своей творческой практике Тургенев сделал это, обдумывая план «Рудина», но и впоследствии тщательная проработка идеи романа в образах персонажей станет характерной чертой творческой манеры писателя.

В последнем прижизненном издании собрания сочинений Тургенева 1880 года под общим заглавием «Литературные и житейские воспоминания» были опубликованы несколько мемуарных очерков и статей, в которых писатель предстал перед читаталем в новом облике - публициста и полемиста. В статье «Вместо вступления» (она была написана еще к изданию сочинений 1869 года) Тургенев, отвечая на многочисленные упреки критики в том, что он пишет о России, находясь вне ее пределов, высказывает мысль, определившую пафос его творчества. «…я полагаю,- писал Тургенев,- …что нас хоть в семи водах мой,- нашей, русской сути из нас не вывести. Да и что бы мы были, в противном случае, за плохонький народец! Я сужу по собственному опыту…» Тургенев никогда не покидал русской почвы: достояние и судьба его земли, а о ней он говорил не как об отечестве вообще, а как «о нравственном и умственном достоянии каждого», всегда были важным ориентиром творчества.

Лекция 19. Ф. И. Тютчев (1803-1873) Особенности судьбы и характера Федора Ивановича Тютчева были таковы, что известность его читающей публике и даже литераторам-современникам была очень незначительной. По свидетельству современников, Л.Н.Толстой вспоминал, как в 1855 году «…Тургенев, Некрасов и К° едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я прочел, то просто обмер от величины его творческого таланта». А ведь к тому времени Тютчев уже четверть века печатался!

Тютчев появился на свет в родовом имении Овстуг Брянского уезда Орловской губернии. Домашним воспитанием его занимался поэт и переводчик С.Е.Раев, в Московском университете Тютчев с увлечением слушал лекции профессора словесности А.Ф.Мерзлякова, который представил молодого поэта и его стихотворение «Вельможа» (вольный перевод оды Горация) на одном из заседаний Общества любителей российской словесности. Четырнадцатилетний юноша был принят в его члены, а его поэтический талант получил признание.

Однако это событие мало повлияло на судьбу Тютчева. Весной 1822 года он уехал за границу в составе русской дипломатической миссии в Мюнхене и в течение двадцати лет жил не в России Обе жены поэта были немками (Тютчев, овдовев, женился вторично), не говорившими по- русски. Языком его домашнего общения был французский, на нем он говорил на службе, писал статьи и частные корреспонденции. На русском Тютчев писал только стихи.

С конца 20-х годов стихотворения Тютчева начинают появляться в малоизвестных и малочитаемых журналах и альманахах «Урания», «Северная лира». К середине 30-х годов в русской печати появились такие стихотворения, как «Летний вечер», «Видения», «Сны», «Последний катаклизм», «Цицерон», «Безумие». Тютчев по-прежнему оставался почти неизвестным русскому читателю. В 1836 году, по инициативе князя И.Гагарина, поэт собрал рукопись своих стихотворений, которая была передана им П.Вяземскому, а затем попала к Пушкину. Редактируя «Современник», Пушкин собственноручно внес в план третьего и четвертого томов журнала подборку из 24 стихов поэта. Она была помещена под рубрикой «Стихотворения, присланные из Германии» и подписана инициалами «Ф.Т.» Поэт был представлен как русский, постоянно живущий в Германии. Этот редакторский комментарий соответствовал существенным мотивам поэзии Тютчева: одно из первых стихотворений этой подборки - «С чужой стороны» - вольный перевод «Сосны» Г.Гейне. В самом названии стихотворения передан особый оттенок лирической темы: выражение чувств русского человека, тоскующего на чужбине.

В годы после смерти Пушкина активность публикаций Тютчева ослабевает, впрочем, поэт никогда не стремился стать профессиональным литератором: издателям и поклонникам его творчества приходилось уговаривать автора дать свои стихи для печати. Новое «открытие» Тютчева в России происходит в 1850 году, когда публикацией статьи «Русские второстепенные поэты» Н.Некрасов обращает внимание читателей на стихи уже немолодого поэта, которого возводит в ранг «русского поэтического гения». В марте 1854 года в «Современнике» Некрасов публикует 92 стихотворения Тютчева, а уже в июне того же года выходит первое издание его лирики с предисловием Тургенева.

Во вступительной статье автор обращает внимание на то, что поэзия Тютчева глубоко философская по своему характеру, менее всего рассудочная, «головная»,как выразился Тургенев: «мысль Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно». Тургенев как подлинный художник отмечает и те черты лирической образности, которые придают стихотворениям поэта индивидуальную неповторимость. Тяготение музы Тютчева к выражению себя в антологических образах накладывает на его поэзию отпечаток культуры пушкинской поры, считает Тургенев. Эту особенность своей лирики осознавал и сам автор: творческий диалог с Пушкиным, реакция на его идеи и образы отмечены в стихах поэта («29 января 1837 года»). - В предисловии сказано и о психологической точности Тютчева в разработке лирического чувства: способности передавать мгновения смены переживания, особенностях поэтики его жанра - короткого лирического стихотворения.

Высокая оценка его поэзии Некрасовым, Тургеневым, Фетом не стала для Тютчева стимулом творчества, не излечила его от привычки небрежно относится к публикации стихов. Близких людей удивляло, что Тютчев, признаваясь, что одинаково «любит отечество и поэзию», терял рукописи, сжигал их «как мусор».

До конца дней своих поэт оставался на государственной службе. В сорок четыре года вернувшись в Россию, Тютчев начинает службу в должности старшего цензора при Министерстве иностранных дел, а последние пятнадцать лет занимает пост председателя Комитета иностранной цензуры. Кроме того, Тютчев имел звание камергера, что обязывало бывать при дворе. Взгляд его на положение внутри страны с течением времени становился все более пессимистическим. «В правительственных сферах, - писал Тютчев на склоне лет,- бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию». Внешнеполитические вопросы всегда составляли предмет неослабного внимания Тютчева. Свидетельство тому – его публицистика, письма, воспоминания современников. Поражение России в Крымской кампании 1855 года глубоко взволновало Тютчева, было воспринято им как личная катастрофа. В одном из писем этого времени поэт отмечал: «Думаю, что невозможно быть более привязанным к своей стране, нежели я, более постоянно озабоченным тем, что до нее относится». Несмотря на то, что в истории литературы укрепилось мнение об аполитичности поэзии Тютчева, это не вполне соответствует истине. Политика, государственные вопросы глубоко переживались Тютчевым, человеком и дипломатом: «Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верованиями». Этой части обязаны своим появлением политические стихи, написанные в основном «по случаю» и в согласии с его принципом «смягчать, а не тревожить» сердца «под царскою парчою». И тем не менее трагизм нравственной коллизии, которую переживает лирический герой стихотворения «14 декабря 1825» (1830), очевиден. Тютчев оценивает восстание декабристов как подвиг, не оцененный народом, характеризует их политическую доктрину как утопию, но изображает декабристов жертвами мечты об освобождении народа. Возникающая в этом произведении картина России как «вечной мерзлоты полюса» перекликается с образом «безумия со стеклянными очами» из стихотворения «Безумие» (1830) - вариации мотива «непроясненного трагизма» - общественного забвения и политической анафемы декабризма.

Как объяснить столь ярко выраженное невнимание Тютчева к общественному признанию своего творчества? Для Тютчева искусство было прежде всего средством самовыражения, общение с читателем имело для него несравненно меньшее значение. Об этом говорят многочисленные факты, в том числе и то, что относится ко времени его увлечения Еленой Александровной Денисьевой. Весной 1851 года, испытывая чувство вины перед женой, он пишет стихотворение «Не знаю я, коснется ль благодать...» с пометой «для Вас, чтобы прочесть наедине», обращенное к жене, Эрнестине Федоровне.

Стихотворение написано на русском языке женщине, не владевшей им. Тютчев кладет рукопись в один из гербариев супруги, составлением которых она увлекалась, и только спустя двадцать лет, через два года после смерти поэта оно было обнаружено его Эрнестиной Федоровной.

Главная функция литературы, по мнению Тютчева, - самовыражение личности. Этой особенностью его поэтического кредо можно объяснить тот факт, что политические воззрения Тютчева, изложенные, например, в статье «Россия и революция» (1848), совсем не отразились в его поэзии, хотя и повлияли на дипломатическую карьеру. Впрочем, незадолго до возвращения на родину Тютчев пишет родителям: «Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исходной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу». Истинное призвание Тютчева обнаруживается в его лирике.

Лирика Тютчева - поэзия мысли. Она стала отражением процесса мучительных поисков ответа на вечные вопросы бытия. В становлении Тютчева лирика большую роль сыграла поэзия Гейне и Гете, культура немецкого романтизма с его искренней верой в то, что страсть к познанию является двигателем человеческой культуры.

Уже в конце 20-х - начале 30 годов Тютчев создает стихотворения «Вопросы» (1827-1830), Последний катаклизм» (1829), Цицерон» (1830), в которых философская мысль является главным содержанием и определяет собой поэтику произведения. В общем ряду явлений природы, этого единого и великого общего начала жизни, человек в поэзии Тютчева занимает странное положение. Разум человека предстает перед нами и как сила, рождающая в сознании человека вопросы о смысле жизни, о загадке природы, тайнах души, и как слабость - неспособность разумом постичь вечную загадку бытия. В стихотворении «Последний катаклизм» лирический герой стремится постичь тайну бытия с такой страстью, что готов заплатить за познание разрушением мира. В основе стихотворения «Цицерон» – развернутая метафора из речи Цицерона: «Я поздно встал – и на дороге/ Застигнут ночью Рима был!» Вторая часть стихотворения раскрывает философский смысл метафоры «ночь Рима». Эпоха падения Римской империи осмысляется Тютчевым как время распада сложившегося порядка жизни, время, обнажившее суть явлений. Разрушение сродни анализу, но если цивилизация подвержена гибели, то мысль человека бросает вызов историческим катаклизмам. Философская основа этой идеи Тютчева близка Гете, который соединяет в своей трагедии доктора Фауста и Мефистофеля, исследователя и разрушителя. Познание сродни разрушению – к такой мысли подводит нас поэт. Существование человека призрачно, иллюзорно, конечно и в поисках гармонии Тютчев обращается к вечному и непреходящему – к природе

Стремление Тютчева ощутить мировую гармонию, уравновесить мысль и чувство выводит поэта к одной из важнейших натурфилософских проблем – проблеме взаимоотношения человека и природы. В поэзии Тютчева - «природа-сфинкс», познание которой невозможно: слишком несоизмеримы оказываются силы человека и природы. Этот мотив, возникнув в лирике 30-х годов, в стихотворении «Не то, что мните вы, природа…» (1836) воплощается в форму подразумеваемого диалога, определяет его содержание. Стихотворение не сводимо к декларации любви лирического героя к природе. Тютчев стремится выразить мысль о духовном начале, скрытом в «дыхании солнц», жизни морских волн, «дружеской беседе» грозы. Природа говорит с человеком на своем языке: «Не то, что мните вы, природа:/ Не слепок, не бездушный лик-/ В ней есть душа, в ней есть свобода,/ В ней есть любовь, в ней есть язык…» Между первым и вторым четверостишием есть четырехстрочный отбой, пауза. Лирический герой как бы прислушивается к возражениям противника. Затем следует еще один взволнованный пассаж, интонированный риторическими вопросами, и опять долгая пауза, мотивирующая «реальность» диалога во времени. Таким образом, стихотворение делится на две части, каждая содержит по четыре катрена, имитируя напряженность внутреннего монолога лирического героя уже с самим собой во второй части. Неумение проникнуться чувством природы рассматривается Тютчевым как трагедия, нравственная неполноценность человека.

На лирических пейзажах Тютчева лежит особая печать, отражающая свойство его собственной натуры – эмоционально чуткой, чувствительной. Его образы и эпитеты часто неожиданны, непривычны и на редкость впечатляющи. Они всегда соотнесены с природой человека. У него ветви докучные, земля принахмурилась, листье изнуренное и ветхое, звезды беседуют друг с другом тихомолком, день скудеющий, движение и радуга изнемогают, увядающая природа улыбается немощно и хило.

В стихотворении «Нет, моего к тебе пристрастья…» (1835) перед нами лирически светлый образ чувства свободы и счастья, ассоциирующийся в сознании героя с весенней порой, когда, бродя «без дела и без цели/ И ненароком, на лету»/ можно /«Набресть на свежий дух синели/ Или на светлую мечту». Но не во всех произведениях поэта природа дарит откровения восторга и упоения жизнью. Есть у нее и другая сторона: темная, ночная и молчаливая.

Большое влияние на лирику Тютчева оказала философия Блэза Паскаля, во многих стихах поэта присутствует волновавшая философа мысль: «Меня ужасает вечное молчание этих бесконечных пространств». В поэзии Тютчева запечатлен особый, «ночной» образ чувства, постигающего космос. Ночью, когда «тени сизые смесились,/ Цвет поблекнул, звук уснул-/ Жизнь, движенье разрешились/ В сумрак зыбкий, в дальний гул...» сердце человека живет своей жизнью, свободной от воли разума. Сумерки – время перехода человека в высшую инстанцию, слияние его души с «миром дремлющим»: «Все во мне, и я во всем!..» («Тени сизые смесились...»). Тревожное ощущение слабости и ничтожности перед вечностью мирозданья особенно заметно ночью, когда исчезает призрачная преграда – видимый мир – между человеком и «бездной» («Альпы», «День и ночь», «Как сладко дремлет сад темно-зеленый»).

В стихотворении «Певучесть есть в морских волнах» поэтически выражена близкая Тютчеву мысль Б.Паскаля: «Человек ничто иное, как тростник, очень слабый по природе, но он мыслит». По мнению Паскаля, разум приходит на помощь человеку там, где он слаб. В стихотворении Тютчева разум человека - источник его трагического одиночества в мире природы.

В отношении к природе Тютчев являет собой как бы две испостаси: бытийную, созерцательную, воспринимающую окружающий мир непосредственно, с помощью пяти органов чувств, и духовную, мыслящую, которая пытается за видимым угадать тайну природы. Тютчев – созерцатель создает такие шедевры, как «Весенняя гроза», «Есть в осени первоначальной...», «Чародейкою Зимою...» и множество других коротких, как почти все тютчевские стихи, образных пейзажных зарисовок. Тютчев – мыслитель, обращаясь к природе, видит в ней неисчерпаемый источник для размышлений и обобщений философского порядка.

Человек для Тютчева такая же тайна, как и природа. Внутренний мир личности загадочен и непостижим, в то же время это источник трагедии непонимания, разрушающей человека. Чем богаче духовная жизнь личности, тем сильнее действуют в ней разрушительные силы. Любовь и творчество, по мнению поэта, – самые разрушительные чувства. Эта мысль звучит в стихотворении «Silentium». Признание, самоанализ чреваты распадом внутреннего мира человека, поэтому так страстен призыв лирического героя к молчанию: «Лишь жить в себе самом умей/ Есть целый мир в душе твоей/ Таинственно-волшебных дум;/ Их оглушит наружный шум,/ Дневные разгонят лучи/ Внимай их пенью и молчи!». Познание сродни разрушению, поэтому если поэт будет анализировать свою душевную жизнь, его ждет гибель.

Даже взаимная любовь разрушает личность. Тютчев слишком хорошо знал это, переживая трагический разлад в собственном сердце, рвавшемся навстречу Елене Денисьевой, и сохранявшем признательность и любовь к Эрнестине Федоровне, жене поэта.

Он любил и был любим, но считал это чувство губительным, печалился о судьбе одной из своих дочерей, «кому я, быть может, передал по наследству это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жизни, эту жажду любви...», - писал он в одном из писем. Лирическая тема пагубности «рокового поединка», жертвой которого оказывается женщина, проходит через все творчество Тютчева, образуя своеобразный цикл, вошедший в историю литературы как «денисьевский цикл».

Этот лирический образ есть в стихотворениях «О, как убийственно мы любим», «Предопределение», «Не говори, меня он, как и прежде любит». Мотивы опустошенного святилища, разрушенного храма объединяют эти стихотворения. Последняя любовь Тютчева длилась 14 лет, до самой смерти Денисьевой, сошедшей в могилу в возрасте 38 лет от чахотки, скоротечность которой обострили душевные страдания. Поэт очень тяжело переживал утрату:

В стихах «денисьевского цикла» особенно часто встречаются характерные строки, начинающиеся горьким восклицанием «О!», которое задает тон отчаяния всему стихотворению.

Но несмотря на то, что любовь несет в себе опасность разрушения, поэт воспринимает её как счастье, которое дается не каждому. Очень часто эти настроения выражаются Тютчевым в стихотворениях «пейзажного» характера, где развитие лирической темы обозначено изображением кризисных состояний природы. В стихотворениях «Весенняя гроза», «Как весел грохот летних бурь», «Весенние воды» развязки напряженных психологических конфликтов соотнесены с разрешением природных явлений – грозы, бури. Психологический параллелизм - один из излюбленных приемов Тютчева-лирика.

Последние девять лет жизни Тютчева омрачены многими потерями. Уходят из жизни его мать, брат, четверо детей... В письме к Я.Полонскому, другу и сослуживцу, Тютчев писал: «... не живется - не живется - не живется...». Тютчев ошибался, полагая, что время принесет с собой забвение его чувств и дум:

Время оказалось не властно над его поэзией. Безусловно, понять Тютчева нелегко, его стихи требуют от читателя определенной культуры чувства и мысли. Современник поэта А.Фет писал в статье, посвященной Ф.Тютчеву: «Тем больше чести народу, к которому поэт обращается с такими высокими требованиями. Теперь за нами очередь оправдать его тайные надежды».