Некоторые симптомы понижения жизненной активности

Трудности принятия решения. Понижение жизненной активности проявляется в первую очередь как проблема принятия решения. Принятие решения в системах с саморегулированием требует наибольших энергетических затрат. Для печального человека все становится трудным, чрезмерным для его сил. Мелкие заботы превращаются в большие проблемы.

Это нагромождение трудностей, характерное для каждого вида депрессии, возникает потому, что больной не в состоянии выбрать соответствующую форму взаимодействия с окружением и его ошеломляет сама необходимость выбора. Доходит до того, что даже автоматические функции организма требуют от него усилий для принятия решения.

Больной сомневается, стоит ли подниматься с постели или остаться в ней, бриться или не бриться и т. д. Каждое действие становится проблемой. Поэтому по утрам больной в состоянии депрессии обычно чувствует себя хуже всего: ему тяжело начинать день, его угнетает множество забот, требующих решения.

Чувство возраста. Жизненная активность взаимосвязана с субъективным ощущением возраста. Радостный человек чувствует себя молодым, а печальный — болезненно ощущает свою старость. При депрессии обнаруживается много психологических черт, характерных для старости, таких как ощущение близости смерти, склонность к подведению итогов жизни, преобладание прошлого над будущим (при глубоких депрессиях будущее вообще перестает существовать), чувство усталости от жизни, ослабление информационного метаболизма (а при глубоких депрессиях — и энергетического) и т. д.

В состоянии депрессии изменяется структура времени: протяженность будущего сокращается, а при глубоких депрессиях вообще перестает существовать, поскольку будущее обращается в ничто — в смерть.

Так и в старости: от будущего остается немного и человека ждет только смерть. Правда пожилой человек обычно пытается спастись от сознания ожидающей его смерти, занимаясь разными мелкими делами, тем не менее объективная реальность напоминает о себе самым жестоким образом как неотвратимость конца бытия.

При депрессии угроза смерти объективно отсутствует, однако возникает ощущение ее близости. Отрезок будущего на шкале времени при депрессии настолько сокращается, что остается только одна точка — смерть. В то же время отрезок времени, принадлежащий прошлому, пропорционально увеличивается.

При этом в прошлом приобретают особую яркость моменты, отягощающие сознание. Больной в состоянии депрессии перегружен своим прошлым, у него нет перед собой будущего, которое смогло бы уравновесить груз перенесенных поражений.

Ослабление информационного метаболизма. Ослабление жизненной активности охватывает в целом все функции организма прежде всего те, которые являются самыми сложными и наиболее молодыми в филогенетическом и онтогенетическом развитии, то есть функциональные структуры, связанные с информационным метаболизмом. В состоянии депрессии мышление становится тяжелым, больного не покидают неприятные мысли и от них невозможно отвлечься.

Теряется способность создания новых функциональных структур, а концептуальная и творческая деятельность становится вообще невозможной. Больной может в лучшем случае ограничиться наиболее рутинной интеллектуальной деятельностью, не требующей больших умственных усилий.

При тяжелых депрессиях даже такого рода деятельность становится невозможной. Мыслительные способности притупляются, все вокруг становится серым и бесцветным, сознанием воспринимаются только неприятные события. В связи с ослаблением процессов перцепции ослабевают также способности к созданию в памяти новых записей информации. Больной жалуется, что ничего не помнит и все забывает, что у него в голове пустота, где гнездятся одни только черные мысли.

Как уже говорилось, ослаблению жизненной активности непосредственно сопутствует нарушение процесса выбора альтернатив среди функциональных структур, поскольку принятие решения является действием, требующим наибольших энергетических затрат. В состоянии депрессии даже простейшие решения, обычно не требующие никаких усилий и происходящие скорее на уровне подсознания (такие, например, как решения, связанные с повседневной деятельностью и выполняющиеся почти автоматически), становятся трудными и требуют максимальной мобилизации организма.

Иногда у больного все силы, необходимые для принятия решения, оказываются сосредоточенными на одном — последнем решении — «Жить или не жить?» Все его мысли кружат вокруг этого вопроса.

Процессы, связанные с информационным метаболизмом, в состоянии депрессии затормаживаются пропорционально глубине развития депрессии. Усвоение информации, создание новых информационных записей в памяти, формирование новых функциональных структур, сравнение и выбор альтернатив, а также их реализация — все это происходит как при замедленной проекции кадров фильма.

Движения становятся тяжелыми и заторможенными, в крайних случаях можно столкнуться с полной обездвиженностью (stupor melancholicus). Иногда, когда психические элементы (ритм смены дня и ночи) берут верх над элементами жизненной активности (ритм смены времен года), течение депрессии становится особенно бурным и нередко страх проявляется в большей степени, чем печаль. Это вызывает двигательное возбуждение (depressio agitata).

При тяжелых депрессиях понижение жизненной активности проявляется не только в информационном, но и в энергетическом метаболизме. Обмен веществ замедляется, температура тела понижается, наблюдается дискинезия пищевода (отсюда характерные для депрессии запоры), иногда даже нарушается кровообращение. Происходят биохимические изменения в организме, что является предметом продолжающихся исследований, однако полученные результаты не позволяют принять убедительную концепцию.

Нарушается также ритм бодрствования и сна. Если подойти к данной проблеме сугубо теоретически, то можно предположить, что сон должен преобладать над бодрствованием, поскольку сон — это отдых организма, и жизненная активность в таком состоянии уменьшается.

Теоретические предположения, впрочем, совпадают с ощущениями больного, который нередко мечтает о том, чтобы заснуть и уже никогда не просыпаться. Но только в редких случаях действительность подтверждает теорию о том, что страдающие депрессией спят значительно больше, чем здоровые люди. Преимущественно все происходит наоборот: как правило, подобные больные страдают бессонницей и часто она является первым симптомом депрессии.

Своеобразный характер бессонницы позволяет отличить эндогенную депрессию (а, значит, связанную с патологической осцилляцией жизненной активности) от нервной депрессии. Поскольку при неврозах больной чаще всего не может заснуть, то в отличие от этого при эндогенных депрессиях просыпается очень рано (часто спустя 2—3 часа сна) и остаток ночи проводит в бессоннице, угнетаемый дурными мыслями, которые ночью становятся особенно докучными. Нет ничего удивительного в том, что утром он встает совершенно разбитый.

Сон требует расслабленности. При неврозах больной не может заснуть, потому, что все время испытывает напряжение, беспокойство активизирует деятельность организма и нарушает режим сна и бодрствования. В состоянии депрессии страх наряду с пониженным настроением является основной компонентой в колорите эмоционального состояния. Мешающий заснуть страх в какой-то мере ослабляется упадком жизненной активности (последнее обстоятельство казалось бы должно помочь заснуть).

Однако вполне вероятно, что в течение ночи страх будет усиливаться и может вызвать раннее пробуждение. Свидетельством этого могли бы стать кошмарные сны, часто терзающие больных депрессией. Случается тем не менее что обнаруживается отрицательная корреляция между содержанием жизни наяву и содержанием сонных фантазий.

В таких случаях в состоянии депрессии день воспринимается как кошмар, а сновидения бывают скорее приятными. Иная картина наблюдается при маниакальном состоянии: день приносит радость, а ночью больного мучают кошмары.

Проблема нарушения ритма сна и бодрствования до сих пор еще недостаточно познана для того чтобы надлежащим образом объяснить характерное для эндогенных депрессий раннее пробуждение больных.