История возникновения и развития экологической экспертизы

Первые гидротехнические сооружения были созданы в Древнем Египте более 3 тыс. лет до н.э. При фараоне Менесе была сооружена плотина Кошиш длиной 450 м и высотой 15 м. Было необходимо изменить русло Нила, поскольку рядом строилась столица г. Мемфис. Примерно в 2800-2500 гг. до н.э. в 30 км южнее Каира была возведена плотина Садд-Кафара на р. Вади-Гарави высотой 12 м и длиной 108 м, которая вскоре после строительства была размыта из-за отсутствия водослива. Эти факты подтверждают, что элементы проектирования уходят вглубь тысячелетий. Примером экологического проектирования в Средневековье выступало создание польдеров в Нидерландах, которые десять столетий назад стали основным способом приращения суши. Польдеры характеризовались двумя признаками: находились ниже высокого уровня моря (приливов или нагонов) и имели оградительные дамбы на приморских равнинах. Безусловно, создание польдеров имело экологическую составляющую проектирования.

Массовое строительство железных дорог в мире не могло обойтись без инженерно-геологических изысканий, что наполняло проектирование, в том числе экологическое, новым содержанием.

Первый опыт рекультивации нарушенных промышленностью ландшафтов относится к середине XIX в. (Германия). Этот вид проектирования также может рассматриваться как экологический с позиций сегодняшнего дня.

В начале XX в. в Англии, США, Канаде, ФРГ, Польше, Чехии и других странах получила широкое развитие лесная рекультивация – озеленение терриконов угольных шахт и карьеров по добыче строительных материалов. Огромным естественным полигоном по разработке теоретических и практических вопросов рекультивации стали Рурский и Рейнский угольные бассейны. Тем самым совершенствовалось экологическое проектирование и ландшафтное планирование.

В России в 1875 г. В.В. Докучаев в статье «По вопросу об осушении болот вообще и в частности об осушении Полесья» обозначил проблему изучения физико – географических (экологических) последствий водных мелиораций.

В Советском Союзе экологическая составляющая проектирования обозначилась после принятия VIII съездом Советов плана ГОЭЛРО. В числе первых началось проектирование Волховской ГЭС. В 1921 г. была поставлена задача определения оптимальной высоты плотины ГЭС, при которой не произошло бы падения продуктивности лугов. Руководил исследованиями академик Л.И. Прасолов. В 30-е годы XX в. были осуществлены комплексные почвенно – ботанические исследования в зоне влияния проектируемых Рыбинского и Камского водохранилищ (Е.А. Ансберг, А.А. Роде, А.А. Лютин). Однако до подлинной комплексности было далеко. В 40-50-е годы XX в. в проектах гидротехнического строительства основное внимание уделялось прогнозу гидрологического режима реки, гидрогеологическому прогнозу (подпору и фильтрации вод) и переработке берегов.

В начале 50-х годов XX в. был принят сталинский план преобразования природы, нацеленный на изменение неблагоприятных свойств природной среды прежде всего европейской части страны. В его основе лежала идея проведения фито- и гидромелиорации с целью повышения уровня сельскохозяйственной продуктивности земель. Экологически план в научном отношении не был обеспечен.

Новый импульс экологическому проектированию был дан в начале 60-х годов XX в. в связи с проектами территориального перераспределения стока северных рек на юг и создания Нижнеобской ГЭС. В Институте географии АН СССР по инициативе И.П. Герасимова и С.Л. Вендрова были поставлены комплексные исследования по оценке воздействия крупных равнинных водохранилищ на ландшафты окружающей территории и по разработке методов прогнозирования проектируемых водохранилищ ГЭС. Несколько позже были проведены исследования по влиянию Каракумского канала на прилегающую территорию и др. Хотя в те годы оценки воздействия на окружающую среду (ОВОС) не имели государственного статуса, многие работы выполнялись в содружестве с проектными организациями на хоздоговорных началах (с институтами «Гидропроект», «Союзгипроводхоз», «Союзгипролесхоз», «Энергосетьпроект» и др.), а результаты исследований географов включались в отдельные тома проектов.

Наиболее результативными оказались вопросы географического и экологического обоснования создания гидротехнических систем на равнинных реках, мелиоративных систем, теплоэнергетики и цветной металлургии. Данные проблемы освещены в работах С.Л. Вендрова и К.Н. Дьяконова «Водохранилища и окружающая природная среда» (1976), А.В. Дончевой «Ландшафт в зоне воздействия промышленности» (1978), «Природа Срединного региона (в связи с проблемой перераспределения речного стока)» (1980), Б.С. Маслова и И.В. Минаева «Мелиорация и охрана природы» (1985).

В явном виде экологическое проектирование было представлено в проектах рекультивации земель. В 70-е годы XX в. появились первые обобщающие работы по рекультивации ландшафтов в СССР. В этот же период вышли правительственные и государственные документы, регламентирующие проектирование и осуществление рекультивации.

В СССР первым юридически оформленным шагом к экологической экспертизе стало Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 1 декабря 1978 г., в котором было рекомендовано внедрение в практику народно – хозяйственного планирования территориальных комплексных схем охраны природы (ТерКСОП).

К сожалению, ТерКСОПы в условиях жесткой плановой системы и монополии министерств не стали эффективным инструментом экологического проектирования и экспертизы.

В природоохранительной практике СССР государственная экологическая экспертиза стала применяться в 70-х годах XX в. В то время она проводилась Государственным плановым комитетом СССР и Государственным комитетом СССР по науке и технике. Поскольку главнейшей задачей государственного планового комитета было обеспечение экономического развития страны, то уже изначально при проведении государственной экологической экспертизы едва ли можно было рассчитывать на объективность. При принятии экологически значимых хозяйственных решений обязательным было лишь согласование соответствующих проектов с государственными природоохранительными органами. Согласование выражалось в том, что уполномоченное лицо соответствующей государственной структуры ставило подпись на подготовленном документе. Не подписание этого документа влекло за собой либо корректировку материалов, либо привлечение для этого другого лица. Таким образом, заключения государственной экологической экспертизы носили рекомендательный характер.

Советская система принятия решений позволяла осуществлять контроль за проектами на стадии планирования. Контроль за принятием решений на проектных стадиях осуществлялся с помощью ведомственных экспертиз, проверявших более 50 видов проектной и предпроектной документации, без положительного заключения которых деятельность формально не могла начинаться. Но систематического, комплексного и открытого рассмотрения последствий планируемой хозяйственной деятельности для окружающей среды и здоровья населения не проводилось.

В 1985 г. Госстроем СССР были приняты строительные нормы и правила (СНиП), по которым впервые от проектировщиков требовалась оценка состояния окружающей среды и экосистем в регионе предполагаемого строительства, а также прогноз воздействия на них со стороны проекта. Поэтому 1985 г. часто приводят как год рождения ОВОС в нашей стране. В 1987 г. были опубликованы рекомендации, в которых указывалось, что «процесс государственно-монополистического регулирования, принятый в развитых странах и называемый EIA», является эффективным инструментом решения экологических проблем и что аналог термина EIA – понятие «экологическая экспертиза». Практически EIA отождествлялась с экологической экспертизой, которая в дальнейшем, с появлением законов «Об экологической экспертизе» (1995) и об «Охране окружающей среды» (2002), была законодательно закреплена как государственная.

Вместе с термином «экологическая экспертиза» в конце 80-х годов XX в. в употребление вошел термин ОВОС – оценка воздействия на окружающую среду (дословный перевод термина EIA). ОВОС должна была стать частью, т.е. стадией подготовки материалов к экологической экспертизе. Параллельно предпринимались попытки создать отдельную законодательную базу ОВОС. В 1994 г. было разработано «Положение об оценке воздействия на окружающую среду в Российской Федерации», в котором были определены участники ОВОС, их обязанности, области применения, сформулированы требования к деятельности по оценке воздействия на окружающую среду, обсуждался механизм участия общественности в ОВОС и принятия решений по проектам. Госкомэкологией России был обозначен перечень видов хозяйственной деятельности и объектов, при проектировании которых оценка воздействия была обязательна.

Методологические, методические проблемы и конкретный практический опыт этого периода обобщены и отражены в коллективных работах: «Природа, техника, геотехнические системы» (1978), «Географическое обоснование экологических экспертиз» (1995), «Геоэкологические принципы проектирования природно-технических геосистем» (1987), «Основы эколого-геогеографической экспертизы» (1992), «Ландшафтная индикация загрязнения природной среды» (1992). Сущность подхода географов Московского университета заключалась в том, что содержательная сторона экспертизы — это оценка воздействия на природные и антропогенные ландшафты по различным критериям, а не юридические и процедурные вопросы, которые привлекают внимание большинства авторов пособий по ОВОС и экспертизе.

На рубеже веков вышло в свет несколько фундаментальных учебных пособий, посвященных экологической составляющей проектирования и экспертизы: В.И. Данилов-Данильян «Экология, охрана природы и экологическая безопасность» (1997); И.И. Букс, С.А. Фомин «Экологическая экспертиза и оценка воздействия на окружающую среду (ОВОС)» (1999); Н. Ли «Экологическая экспертиза» (1995); Ю.Л. Максименко и И.Д. Горкина «Оценка воздействия на окружающую среду»; «Введение в геоэкологическую экспертизу» (1999), С.М. Говорушко «Влияние хозяйственной деятельности на окружающую среду» (1999) и «Влияние природных процессов на человеческую деятельность» (1999). Для составления ОВОС несомненно полезны учебные пособия С.П. Горшкова «Концептуальные основы геоэкологии» (1998); А.Г. Емельянова, О.А. Тихомирова «Основы региональной геоэкологии» (2000); B.И. Кружалин «Экологическая геоморфология суши» (2001); C.М. Малхазова «Медико-географический анализ территорий: картографирование, оценка, прогноз» (2001).

К сожалению, в настоящее время в стране намечается опасная тенденция повторения ошибок прошлого. После упразднения самостоятельности Государственного комитета по охране окружающей среды РФ и его территориальных органов и передачи их Министерству природных ресурсов и экологии РФ, вопросы природопользования и его контроля вновь сосредоточились в одном ведомстве. В условиях полного доминирования в стране экономических приоритетов над экологическими такая ситуация представляется крайне опасной.

История становления ОВОС и экологической экспертизы за рубежом.Возникновение ОВОС как стадии экологического проектирования отнести к 1970 г., когда в США был принят «Акт о Национальной политике по охране окружающей среды» - National Environmental Policy Act (NEPA). В нем рекомендовалось «учитывать при принятии крупных решений экологические последствия планируемой деятельности». Принятию решений, способных повлечь «значительные экологические последствия», должно предшествовать составление специальной «Декларации об экологических последствиях» (Environmental Impact Statement – EIS). В NEPA были заложены и методологические посылки «Оценок воздействия»: «использовать систематический, междисциплинарный подход, при котором обеспечивается интеграция естественных и общественных наук, при проектировании среды обитания, при планировании и принятии решений».

Становлению методологии ОВОС и экологической экспертизы способствовали суды в США, в которые обращались общественные и государственные организации и просто граждане США в связи с не соблюдениями NEPA, это способствовало формированию процесса Environmental Impact Assessment (EIA). Были сформулированы основные требования к процессу EIA:

- всесторонние исследования и выявления ожидаемых экологических последствий альтернатив предлагаемой деятельности;

- возможность использовать EIS при принятии решений по проекту;

- доступность EIS для замечаний заинтересованных сторон, в том числе населения.

Опыту США последовал ряд европейских стран. С начала 80-х годов XX в. началась работа над общеевропейским законом об EIA, который был оформлен в виде Директивы Европейского сообщества от 3 июля 1985 г. Она потребовала от национальных правительств модификации природоохранных законодательств, направленных на включение процедуры Environmental Assessment (EA) в процесс принятия решений по определенным типам проектов, и обозначение перечня проектов, для которых оценка воздействия на окружающую среду была обязательна. К 1988 г. страны единой Европы изменили соответствующим образом свое законодательство. Новые страны, вступающие в ЕС (например, Австрия), должны были в срочном порядке включить процесс ЕА в свои системы принятия решений.

В 1991 г. на конференции в Эспо (Финляндия), проводимой под эгидой Экономического Совета по делам Европы ООН, 30 стран подписали Конвенцию о проведении EIA проектов, могущих иметь значительные трансграничные экологические последствия. Согласно Конвенции о Трансграничной ОВОС материалы по оценке воздействия таких проектов должны быть полностью доступны соседней стране. В 1994 г. российский парламент ратифицировал это соглашение.

Значительная роль в развитии и становлении ОВОС принадлежит научному комитету по проблемам окружающей среды (СКОПЕ), который был организован Международным советом научных союзов в 1969 г.

В США экологическая экспертиза проводится, начиная с 1970 г., в Канаде – с 1973 г., во Франции, Испании и Японии – с 1976 г., в Нидерландах – с 1977 г., в Китае – с 1979 г.