Что такое «катарсис»?

Катарсис (греч. catharsis) — очищение, возвышение, оздоровление, отделение худшего от лучшего. Существуют три основные значения:

1. Религиозный;

2. Медицинский;

3. Эстетический.

Катарсис в религиозном смысле — это обряд очищения. В греческом языке употреблялся во множественном числе — «катармой», в латинском — lustratio-— очищения и умилостивления как важнейшая часть религиозных отправлений, культовых церемоний. Очищения предшествовали всякому жертвоприношению. Внешняя и внутренняя чистота были направлены условием обращения человека к богу, совершаемого при жертвоприношении. В частности обязательным считалось омовение рук, различного рода окуривания. Главными средствами очищения служили вода и огонь.

Такого рода очищения подготавливали человека к общению с богом, к «эпифании» — богоявлению, настраивали на торжественный лад. Само жертвоприношение (чаще всего животного) позволяло человеку обратиться к богу с молитвой — просьбой, которую божество принимало или отвергало.

Второй род религиозных очищений — очищения от скверны, греховности. Такого рода очищения должны были пройти не только отдельные люди, но целые города и войска. В этом случае очищение выступает способом покаяния. Наиболее известен эпизод очищения греческого воина после оскорбления, нанесенного Агамемноном богу Аполлону. Агамемнон забрал в рабство Хрисеиду, дочь жреца Аполлона — Хриса, и ответил отказом жрецу, принесшему бесчисленный выкуп, чтобы «пленную дочь искупить». Аполлон «язву на воинство злую навел; погибли народы». Только возвращение Хрисеиды отцу, жертвоприношения Фебу (Аполлону) и очищения всего войска спасли греков.

Медицинские очищения рассматривались как способ оздоровления организма. В основе таких очищений лежало представление о соединении в человеке основных мировых стихий (идея микро- и макрокосмоса). Наиболее полно эта теория представлена в поэме Эмпедокла «О природе», учившего о существовании четырех не сводимых друг к другу стихий — огня, воздуха, воды и земли. В последующем Гиппократ разовьет теорию о преобладании одной из стихий в человеке и четырех типах человеческого темперамента.

Начало эстетического понимания катарсиса — очищающей роли искусства (в частности, музыки и песнопения) относят обычно к Гесиоду, описывающему волшебные свойства песнопения:

«Если кто сохнет, печалью терзаясь,

то стоит ему лишь песню услышать служителя муз, песнопевца,

о славных подвигах древних людей, о блаженных богах

олимпийских,

И забывает он тотчас о горе своем; о забо­тах

Больше не помнит: совсем он от дара богинь изменился».

Более определенно можно говорить о понимании катарсиса у пифагорейцев, которые ввели его в систему «пифагорейского образа жизни», где огромную роль играли пищевые очищения, прогулки, мнемические упражнения и собственно катарсис как врачевание души посредством музыки. Они прогоняли от себя уныние и тоску при помощи музыки, но она же избавляла их от раздражения и гнева. Музыка здесь входит в комплекс катарсических упражнений, суть которых состоит в восстановлении душевного равновесия. Еще болееара определенно очищение с душевным здоровьем связывает Платон, для которого катарсис начинается с употребления «подлинного знания» как «пищи для души». Прекрасное, способность человека припомнить идеальные образы, запечатленные в душе, позволяет, по Платону, стать человеку на путь очищения от преходящего, наносного.

Аристотель, хотя и признавал катарсическую роль музыки, основное катарсическое действие приписывал познанию. Весьма спорным является вопрос о катарсической роли трагедии. Что испытывает человек (древний грек), когда в театре наблюдает разворачивающуюся на сцене трагедию? Владислав Татаркевич отмечает: «Спорили о следующем: имел ли Аристотель в виду очищение чувств или же очищение разума от чувств». Исследователи и сам Татаркевич приходят к выводу, что Аристотель имел в виду разрядку чувств, успокоение, а не воспитание, облагораживание зрителя. То есть предполагается, что для греков, и это показательно для Аристотеля, на первый план выносился психотерапевтический эффект искусства, науки и познания. Катарсис, как способ духовного оздоровления, освобождения человека от беспокойства и отрицательных эмоций, остается важнейшим элементом европейской культуры на всем протяжении ее существования, в том числе современной.

Чем отличается картина от иконы?

Этот вопрос может показаться наивным: ведь различие очевидно. Иконы писались на досках, темперными красками, содержание их связано со Священным писанием, тогда как картины пишутся маслом, на холсте и содержание у них светское. Однако здесь не все так просто. Главным отличием является не характер технологии и даже не применение или не применение изображения в качестве предмета культа, а образный строй произведения. Чрезвычайно важны также чувства зрителей, пробуждаемые им, причем чем дольше существует произведение, тем большую роль в его функционировании приобретает история его вос приятия, т.е. важно знать, как относились к тому или иному изображению люди в момент его создания и в последующие времена.

Известно, что для первых христиан было достаточно старых античных изображении богов: фигура Зевса могла подменять им изображение Христа, а Афина ассоциировалась с Девой Марией. Но по мере формирования христианского культа приходит осознание существенности различий между ними. Перед христианским миром возникает сложнейшая эстетическая задача — выражение в материальной форме духовной сущности персонажей священного писания так, чтобы они были узнаваемы, но в то же время заметно отличались от простых смертных.

Поначалу христианские идеологи пасуют перед такой проблемой, и в 306 г. на Эльвирском соборе принимается постановление о запрещении изображений в храме. Полнее разовьется целое движение иконоборчества. Однако потребность верующих иметь наглядный образ Бога возобладала. Постепенно в рамках византийской эстетики вырабатывается форма иконы, приемлемая как для идеологов церкви, так и для простых верующих.

Основой для эстетики иконописи становится символизм. Средневековое сознание, пронизанное идеей иерархии, формирует к XI-XII векам иерархию святых, символов, даже цвета. Не зная этой символики, мы не можем постигнуть содержание иконы полностью, оно будет от нас ускользать. Это одна из основ образного строя иконы. И если на картине цвет играет эмоциональную и информативную роли, то в иконописной иерархии белый цвет, занимающий высшую степень в иерархии цветов, означает святость. Его используют на иконах очень скупо. Белыми могут быть одежды Иисуса Христа, душа Девы Марии, крылья архангелов. Затем следуют цвета голубой — приобщенности к святости, красный — страдания, им бывают отмечены мученики, зеленый и коричневый — цвета Земли и т.д. На иконах часто можно видеть позолоту. Золото на иконе символизирует собой свет. Низший цвет — черный, он ассоциируется с дьявольскими силами, его можно видеть на иконах, изображающих Страшный суд.

Следующая важная сторона иконописи — каноничность. С признанием возможности украшать храмы иконами приходит проблема их тиражирования. Найденная форма канона, закреплявшая ряд иконописных композиций в обязательных для всего христианского мира специальных, освященных высшими церковными властями прорисях (книгах, в которых были начертаны силуэты основных действующих лиц на иконах), а также перечень строго соответствующих им цветов, делали задачу тиражирования большого количества образов выполнимой. Узнаваемость образов служила не только объединению верующих, но укрепляла и национальное самосознание у православных народов, в первую очередь в России, Болгарии, Греции, где создаются самобытные иконописные школы.

В храме для иконы находится особое место — иконостас, служащий как бы и границей, и посредником между миром духа и миром светским. Он отделяет в православных храмах алтарную часть. Иконы, как правило, располагаются на нем рядами (деисусный ряд, апостольский, праотеческий, праздничный, поместный). Верующий мог тысячи верст проехать по православным землям и, войдя в незнакомый дом или храм, увидеть знакомые образа.

В католическом культе для украшения храмов и удовлетворения потребностей верующих в зримом воплощении персонажей Священного писания чаще используются фрески и скульптуры. Католичество не создает строгого канона для этих изображений. Некоторые скульптуры и живописные изображения признаны памятниками религиозной культуры, они служат предметом культа. А судьба других оказалась связана с частными коллекциями, музеями, и они являются частью современной светской культуры. Но здесь нет четкой градации. В католических соборах бродят толпы туристов со всего света, рассматривая их как музейные экспозиции, а перед «Мадонной Литта» Леонардо да Винчи в Эрмитаже потихоньку осеняют себя крестным знамением верующие люди.

С точки зрения церкви есть еще одно различие между картиной и иконой. Икона должна быть освящена. Однако последнее слово остается за зрителем: если изображение внушает религиозные чувства, то перед ним — икона, а если его охватывает чисто эстетический восторг, то — картина.

Романский стиль в искусстве

Искусство VI-XII вв. называют романским. В начало XIX века термин«романский стиль» («романское искусство») был введен французскими археологами. Изучая здания, обнаруженные по раскопкам, они пришли к выводу, что эти сооружения напоминают постройки Древнего Рима. Именно отсюда происходит термин «романский» — римский. Это же название распространилось и на языки некоторых европейских народов, которые произошли от латинского языка.

В романском стиле доминирующую (определяющую) роль играла архитектура. Каменные здания в период междоусобиц играли роль крепостей. Эти сооружения имели массивные стены, узкие окна, высокие башни (для наблюдении за приближающимся врагом). Основными типами здании являлись — рыцарский замок, монастырский ансамбль, храм.

Замки строились на высоких холмах, откосах рек, обносились стеной и рвом. По соседству с этими мрачными и величественными замками были рассеяны хижины крестьян.

Замки всегда строились в таких местах, которые были удобны для защиты. Архитектура их не отличалась особым изяществом и вкусом. Главной заботой была крепость и солидность здания. Обычно замки состояли из широких круглых башен с зубчатыми платформами; иногда башни делались четырехугольными и к ним приставлялись огромные камни, которые служили для бельведеров (вышка, с которой открывается вид на окрестности; название некоторых дворцовых построек). Башни составляли неотъемлемую принадлежность всякого замка и были особым уделом дворянства; Ж.Ж.Руа в своей «Истории рыцарства» отмечает, что когда хотели подчеркнуть величие какого-либо дворянина, то говорили: *У него есть башня». Башни замка не высоты и объема; одна из них, так называемая «сторожевая», была меньше других объемом, но зато выше других (донжон); там днем и ночью находился караульный и наблюдал за окрестностями в слуховые окна башни, которые находились со всех четырех сторон; кроме того, в башне находились набатные колокола, висевшие на двух брусьях. Как только караульный замечал приближение врага, то бил тревогу, и крестьяне собирались взамке.

Зубчатые галереи соединяли башни замка между собой; они были с разнообразными окнами. По их амбразурам можно было судить о толщине стен и парапета. Окна были не только круглые и четерехугольные, но и принимали форму глаз, ушей или трилистника. Ставни же делались из холста. Вход в замок защищался палисадами, рвами, бойницами и амбразурами в стенах.

В замке все внушало страх. Не случайно о них сложилось множество легенд. «Тут были и потайные ходы, и глубокие подземелья, и бойницы, и проходы, и калитки, и. висящие на железных цепях перекладины, и низкие подземные двери, и водоемы, и мосты без перил; тут слышался еще и шум невидимых вод, глухо журчавших под мрачными сводами; комнаты замка были плохо расположены: беспрестанно попадались мрачные комнатки, где пахло сыростью и плесенью; конечно, в замках были и обширные покои с кроватями в сажени полторы шириной; были и большие залы, но плохо запиравшиеся; там паук ткал по углам свою легкую паутину, благо никто не мешал ему в этом, так как никто не заботился о сохранении чистоты и порядка в этих громад ных залах с толстыми, колоннами, вокруг которых летали летучие мыши...»¹.

Возникает ощущение, что в эти времена людям нравилось все массивное и громадное; что у них не было ни малейшего вкуса к изящному. Например, камины были огромных размеров: в одну топку там сгорало по целому дубу. Верх каминов украшался копьями и алебардами, иногда рельефами и гербами владельца замка. В сравнении с Грецией, где все было художественно и изящно, здесь все было массивно и грубо.

Жизнь в замках была довольна однообразна и во многом скучна (время проводили за шахматами, пяльцами; играли на арфе, бандуре). Владельцы замков очень любили охоту. Они с удовольствием выращивали ловчих птиц. Право владеть соколом считалось особым преимуществом, поэтому сокол был особенно дорог дворянину. Сокола брали не только на охоту, но и в гости. Даже дамы, как отмечает Руа, носили сокола, украшенного погремушками и кольцами. Рука, на которой сидел сокол, была в перчатке, вышитой бусами и драгоценными камнями.

Замки были окружены полями, но владельцы больше думали об охоте и о набегах на чужие владения, чем об урожаях.

Храмы также были весьма массивны. Первоначально их строили с плоскими, потолками, позднее перекрывали внутренние помещения каменными полукруглыми сводами. Чтобы своды не обрушились, строили массивные, тяжелые стены. рельефами, часто раскрашенными. Стены храмов и замков украшались ткаными коврами, рассказывающими о событиях нерелигиозного содержания. Например, ковер из собора в Байё (XI в.). Он изображает завоевание Англии норманнами. 70 метров длиной и 50 см шириной, этот ковер служит своеоебразной энциклопедией.

Собор — это церковь, в которой богослужение совершает епископ. Поскольку с самого начала распространения христианства епископ избирался в значительных городах, то собор являлся городским храмом. Возведение соборов означало пробуждение городов. Многие витражи были даром ассоциаций ремесленников, они даровали Богу начатки их благополучия. Ремесленникам и торговцам хотелось прославиться и увековечиться в храмовых памятниках. Собор был не только зданием для молитвы, туда приходили для решения разных вопросов. Собор был домом народных собраний горожан. Собор царствовал над городом.