Особенности современного этапа в развитии земной цивилизации

С середины 70-х годов ХХ века в некоторых развитых западных и восточных странах стали происходить глубинные социокультурные изменения, которые способствовали формированию нового состояния капиталистического общества. Это состояние в литературе называют по-разному: “постиндустриальное”, “инфор-мационное”, “технотронное”, “техногенное”, “пост-модерное” и т.п. Одним из основателей концепции постиндустриализма является американский социолог Д. Белл (сама концепция изложена в его работе “Грядущее постиндустриальное общество”, 1973г.). В качестве главных признаков постиндустриального общества Д. Белл выделил центральную роль теоретического знания и расширение сектора услуг по отношению к производству товаров. Д. Белл утверждает, что корни постин-дустриального общества лежат в беспрецедентном влиянии науки на производство. Раньше развитие науки диктовалось, в первую очередь, развитием потребностей производства. Теперь наука превратилась в “интеллектуальную технологию”, в непосредственную производительную силу. Об этом же, кстати, говорилось на последних съездах КПСС. Д. Белл противопоставил постиндустриальному обществу общества, ему предшествующие: доиндустриальное (опирающееся на мускульную силу, главный ресурс – сырье), и индустриальное (опирающееся на различные виды энергии и машинную технологию, главные ресурсы – труд и капитал). Основой постиндустриального общества является интеллектуальная технология, главным ресурсом – знания и информация. Происходит переход от “экономики товаров” к “экономике информации”. Доля лиц физического труда значительно снижается. Постиндустриальное общество – это, по сути своей, новое состояние капиталистического общества, так как в полной мере сохраняются главные элементы капиталистической экономики - труд и капитал, действует основной закон – закон прибыли. Ведущим сегодня является финансовый капитал, а промышленный отходит на второй план. Другой вопрос – а сколько же стран могут считать себя достигшими постиндустриального состояния? На этот счет нет единого мнения, однако можно предположить, что к таким странам следует отнести Америку, Канаду, Японию и некоторые страны Западной Европы (Германию, например). Переломным моментом можно считать 1991 год, когда впервые в истории человечества на закупку промышленного оборудования было израсходовано меньше, чем на закупку информационной техники: 107 млрд. и 112 млрд. соответственно. В формировании нового общества решающее значение имели изобретение транзистора (1947), интегральной схемы (1957), микропроцессора и компьютера на чипе (1971), современного компьютера (1975). В начале 90-х гг. был создан Интернет, а во второй половине 90-х гг. произошло слияние глобальных СМИ с компьютерными коммуникациями в мультимедиа.

Технооптимисты возлагают на бурное развитие информационных технологий особые надежды, вплоть до снятия остроты экономических, политических и социальных противоречий, конвергенции капитализма и социализма. Однако жизнь свидетельствует о другом. Конечно, уровень жизни в самых развитых экономически и технологически передовых странах мира является высоким, доказательством чего служит миграция (или попытка миграции) в эти страны представителей самых разных социальных групп и слоев из других стран. Тем не менее, недавний всесторонний кризис захватил и эти страны, и в них существуют экономические, политические и социальные проблемы, и в них далеко не все население может позволить себе пользоваться плодами научно-технического прогресса. Существует еще один аспект проблемы. Он вскрыт в интересной работе Н.В. Мотрошиловой “Варварство как оборотная сторона цивилизации”[50]. Философ называет ключевые слова, которые характеризуют цивилизацию (тем более, очень развитую): равная мера свободы и ответственности, социальный контроль, порядок, безопасность во всех сферах деятельности и повседневного бытия; действенные закон, право и правоохранение; сознательность, конструктивность, эффективность деятельности индивидов, их ориентация и на индивидуальный интерес, и на общие цели; высокое качество форм, средств коммуникации – дорог, транспорта, связи; достойная повседневная жизнь согласно критериям чистоты, благоустроенности, красоты; забота о детях, старых и слабых и многое другое[51]. Все эти черты, взятые с отрицательным знаком, дают обобщенную формулу варварства как оборотной стороны цивилизации. Варварство может выступать под маской цивилизованности. В частности, речь идет о колониалистской, имперской, милитаристской политике. Н.В. Мотрошилова пишет: “<…>до сих пор вся человеческая история (и варварства, и цивилизации) неизменно развивалась в рамках одной, всеобщей пока что, формы: господства – подчинения, которую Гегель в “Феноменологии духа” гениально описал как обобщенно понятые отношения Господина и Раба”[52]. За последнее столетие, по крайней мере, одно цивилизационное завоевание имело место: благодаря существенному улучшению жизненного уровня возрастающего среднего слоя был смягчен контраст крайнего богатства и бедности. Но даже в наиболее благополучных странах, замечает Н.В. Мотрошилова, этот контраст не преодолен, а в бедных странах, вступивших на путь капитализма, этот контраст выглядит особенно варварским[53]. Н.В. Мотрошилова раскрывает еще одну опасность, тоже коренящуюся в варварстве. Это преимущественная ориентация конкретных индивидов, стран, их объединений на собственные ближайшие интересы и пренебрежение долгосрочными перспективами, интересами общечеловеческого бытия, цивилизации в целом. Индивиды, группы, страны, определяющие сегодня мировую политику и как будто бы опирающиеся на демократические методы, продолжают действовать с позиции силы, способствуют гонке вооружений, поддерживают выгодные им режимы в других странах и т.д. Все это имеет самое непосредственное отношение к глобальным проблемам.

Можно утверждать, что современный этап в развитии земной цивилизации отличается нестабильностью и противоречивостью. С одной стороны, усиливается тенденция к взаимосвязи, целостности, единству всего человечества. С другой – имеет место столкновение интересов стран, государств, народов и систем ценностей, что не способствует интеграции. С одной стороны, человечество в целом продолжает уповать на исключительную роль Разума в своей жизни, развивая идеи эпохи Просвещения, а с другой – обострение глобальных проблем свидетельствует об отходе от этих идей, ибо человечество рискует и дальше идти по пути самоуничтожения. Технооптимисты радостно пишут о переходе общества к новому состоянию - нформационному, однако даже в развитых странах образование не спасает от безработицы, диплом далеко не всегда дает социальные гарантии. Следует согласиться с мнением российских философов о том, что современный разум “служит неолиберальной экономике, в которой главными ориентирами являются прибыль, эффективность, гибкость, понимаемые в узкотехнологическом плане, в отрыве от более широких социальных и человеческих ценностей, таких, как справедливость, солидарность, социальный мир”[54].

Вернуться назад, в природу, невозможно. Человек и в дальнейшем будет преобразовывать ее в соответствии со своими потребностями, что является выражением человеческой сущности. Однако каков современный человек, и каковы его потребности?

Представители Римского клуба (М. Месарович, Э. Пестель, А. Печчеи и др.), многие философы ХХ века подчеркивали, что в западной культуре (сегодня можно добавить, что не только в западной) превалирует образ современного человека, называемый Homo economicus. Еще можно говорить о Homo consumens, т.е. о Человеке потребляющем. Для Homo economicus характерны эгоизм, обособленность, замкнутость в границах узких, меркантильных интересов, своекорыстие, отчужденность от природы, общества и других людей, поиск личной выгоды в ущерб остальным членам общества. Эти черты накладывают отпечаток на поведение людей в обществе, преследующих собственные цели, не заботясь о результатах своей деятельности в природном и социальном окружении. Количество потребляемых продуктов и вещей, экономическая выгода и преуспевание становятся единственными критериями самоценности человеческого существа, являются основной целью и главным смыслом жизнедеятельности[55]. Решающую роль в формировании ценностных установок человека играет не духовное, а материальное богатство. Именно этот образ человека как Homo economicus, по убеждению ученых Римского клуба, лежит в основе установления специфических отношений между природой и индивидом, когда происходит одновременное разрушение как природы, так и самого человеческого существа.

Э. Фромм многие страницы своих произведений посвятил описанию Homo consumens, единственная цель которого - больше иметь и использовать. Общество производит массу бесполезных вещей и бесполезных людей, пишет Э. Фромм. Все свое время человек тратит на то, к чему у него нет интереса, и с людьми, не представляющими для него интереса, производя вещи, в которых он не заинтересован. А когда он непроизводит, он потребляет[56]. Наш современник Э.В. Гирусов уточняет, что мы создали не просто потребительское общество, а потребительскую экономику. Заметим кстати, что существует множество способов провоцировать людей, особенно молодежь, на новые покупки: мода, дешевый, но одноразовый товар, отсутствие запчастей и сервисного обслуживания. Как писал (правда, в 2008 году, т.е. еще до системного кризиса) украинский журналист Олег Супруненко, “несмотря на привычку жаловаться на жизнь и прибедняться, украинцы живут не так уж плохо”. К 2008 году количество абонентов мобильной связи перевалило за 50 миллионов, в 2007 году украинцы приобрели свыше 20 миллионов единиц ювелирных украшений из золота, серебра и драгоценных камней, общим весом около 90 тонн. Украина является одним из самых активных импортеров российского меха. Только в Киеве насчитывается один миллион частных машин[57].

Э. Фромм замечает: современные потребители могут определять себя с помощью следующей формулы: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю[58]. Если оптимальное знание по принципу бытия – это знать глубже, то по принципу обладания – просто иметь больше знаний[59]. Можно было бы уточнить - новых знаний. Переизбыток информации превращает ее в шум, человек ищет просто новизны как таковой, лихорадочно листая интернетные страницы (так называемый “сёрфинг”) или беспорядочно нажимая на кнопки пульта телевизора. Индустрия развлечений только усиливает скуку. Э. Фромм видит главную проблему морали нашего времени в полном безразличии человека по отношению к самому себе. Человек забыл, что он – существо неповторимое и уникальное; мы превратились в обыкновенное оружие внешних сил, которые диктуют нам свои условия; мы стали относиться к себе как к товару, а наши внутренние силы отчуждены от нас. Не только мы сами стали вещами, мы и других воспринимаем точно так же[60].

Производительный труд (не только в виде материального производства – и в виде духовной деятельности) теряет всякую ценность.

Действительно, образы Homo economicus или Homo consumens искажают человеческую природу как таковую. Человек рассматривается только со стороны его потребительских и в лучшем случае еще производительных функций, как существо, стремящееся удовлетворить свои физические потребности и победить конкурентов. Однако образы эти являются отражением реального положения дел и являются выражением современного антропологического кризиса.