Социал – дарвинистские концепции

Истоки и принципы

Теория биологической эволюции, разработанная в трудах Ч. Дарвина, Г. Спенсера, А. Уоллеса, Т. Хаксли, произвела колоссальное впечатление на современников. Естественно, что научное событие такого масштаба не могло не затронуть сферу социальных наук. С середины XIX в. принципы теории эволюции энергично вторгаются в самые разнообразные области социального знания – от экономики и государствоведения до лингвистики, где известный немецкий лингвист Август Шлейхер делает одну из первых попыток применения теории Дарвина вне биологии.

В целом ключевые понятия теории биологической эволюции: “естественный отбор”, “борьба за существование”, “выживание сильнейшего” – стали в какой-то мере характерными для всей социальной науки второй половины XIX в. Поэтому социальный дарвинизм выступил не только и не столько как особое направление, сколько как определенная парадигма, проникшая в разные направления социологической мысли. Кроме уже упомянутых, в разное время и в разной степени под влиянием этих идей находились столь различные социологи, как К. Маркс, Г. Тард, А. Лориа, Ж. Ляпуж, Э. Ферри, Г. Зиммель, Т. Веблен и др. Даже ученые, весьма далекие от собственно социального дарвинизма или откровенно враждебные ему, нередко находились под его влиянием и использовали его категории. Даже Эмиль Дюркгейм, несмотря на свой радикальный антиредукционизм в изучении социальных явлений и акцент на роли социальной солидарности, рассматривал разделение общественного труда как “смягченную форму” борьбы за существование.

Но идеи борьбы за существование и выживания сильнейшего к концу XIX в. выходят далеко за пределы науки и становятся популярными в массовом сознании, публицистике, бизнесе, практической политике, художественной литературе. Известно, что этими идеями были очарованы американские писатели Джек Лондон и Теодор Драйзер (трилогия “Финансист”, “Титан”, “Стоик”). Представители экономической элиты, магнаты бизнеса с удовольствием узнали из теории эволюции (или, во всяком случае, пожелали ее так истолковать), что они не просто самые удачливые, энергичные и талантливые, а, согласно закону эволюции, зримое воплощение естественного отбора и победы в универсальной борьбе за существование. “Соответственно для Рокфеллера было вполне в порядке вещей заявлять, что “образование большой компании – это просто выживание наиболее приспособленного”, а великолепия Американской розы можно достичь, только пожертвовав первыми бутонами, которые вырастают вокруг нее. Для Джеймса Хилла – утверждать: “Богатства железнодорожных компаний определяются законами выживания самых приспособленных”. Или для Джорджа Херста сказать в сенате, в котором так много было магнатов бизнеса, что в народе его прозвали “клубом миллионеров”: “Я не очень знаком с книгами, я не очень много читал, но я много ездил, видел людей и много чего еще. Накопив опыт, я пришел к выводу, что члены сената – это те, кто выжил, это самые приспособленные”.

Было бы, однако, ошибочно видеть истоки социального дарвинизма только в теории биологической эволюции и считать его простым продолжением этой теории. Прежде всего, вопреки закрепившемуся за этим направлением мысли выражению, сам Дарвин не был сторонником “социального” дарвинизма, так же как и другие создатели “биологического” дарвинизма: А. Уоллес и Т. Хаксли. С другой стороны, некоторые представители “социального” дарвинизма были противниками дарвинизма “биологического” (например, Людвиг Гумплович).

Необходимо отметить, что биологическому редукционизму, присущему рассматриваемому направлению, предшествовал социальный редукционизм в теориях биологической эволюции. В данном случае мы видим любопытный пример “путешествия” понятий из сферы социального знания в естественнонаучное, и обратно. Известно, что понятие “борьба за существование” Дарвин заимствовал у английского экономиста Томаса Мальтуса (1766–1834). Затем уже, внедрившись в теорию биологической эволюции, указанное понятие вновь вернулось в социальное знание. При этом интерпретация “борьбы за существование”, разумеется, претерпевала значительные изменения. Небиологические истоки понятия “борьба за существование” свидетельствуют о том, что теория биологической эволюции в известном смысле лишь актуализировала и вновь обосновала определенную и давнюю традицию социальной мысли. Эта традиция восходит к формуле “homo homini lupus” (“Человек человеку волк”), которую мы находим еще в пьесе римского комедиографа III–II вв. до н. э. Плавта “Ослы”.

Новая теория биологической эволюции актуализировала старую идею о ведущей роли конфликтов в жизни общества и во взаимоотношениях между обществами; она дала новое обоснование этой старой идее,

Биологический редукционизм в социальной мысли, опиравшийся на теорию эволюции и получивший во второй половине XIX в. название “социальный дарвинизм”, продолжил и усилил тенденцию, присутствующую в теориях вышеназванных мыслителей. Наиболее общий признак социального дарвинизма – рассмотрение социальной жизни как арены непрерывной и повсеместной борьбы, конфликтов, столкновений между индивидами, группами, обществами, а также между социальными движениями, институтами, обычаями, нравами, социальными и культурными типами и т. п.

У некоторых социальных ученых, оставивших след в истории социологии, этот признак проявился более ярко и отчетливо, чем у других. Их можно рассматривать как главных представителей социал-дарвинистской школы.