Известно, что программа лекарственного обеспечения пережила немало потрясений. Какова сейчас ситуация?

Программа не работает. Из нее вышло около 80% участников, а значит она уже не выполняет свою основную функцию – обеспечение людей лекарствами.

Общественный совет при Росздравнадзоре считает, что единственный выход - отмена монетизации льгот в сфере лекарственного обеспечения. То есть денег вообще не давать - только лекарства. Признаться, я изначально не понимал смысла монетизации. Это выдуманная проблема, с которой теперь все безуспешно борются. В ней имелась изначальная системная ошибка: сам по себе выбор – деньги или товар (услуга) – делает эту систему плохо управляемой и прогнозируемой. Разброс ее устойчивости и стоимости связан с изменением сотен факторов от политических до бытовых.

Всегда надо быть готовым заплатить двойную цену - и товаром, и деньгами, - особенно, когда речь идет о жизненно важных товарах, к которым относятся лекарства, - ведь государство не может лишить диабетика инсулина, даже если он забрал какие-то деньги, - вот и весь ответ: и деньги, и инсулин. А если мы гарантируем людям доступ к лекарствам, зачем мы даем им деньги? В общем, государство само себя запутало с монетизацией.

Боюсь, правда, что с лекарственным страхованием будет не намного лучше. Никто ведь пока не знает, что это. Притом, что вообще-то существует бюджетное финансирование и его виды (внебюджетные фонды) и есть виды страхования, поскольку государство платит за того, кто заболел и нуждается в лекарствах. Кто именно заболеет и сколько их будет заранее неизвестно – в этом страховой риск. Реализуется и часто упоминаемый в медицинском страховании принцип «здоровый платит за больного».

Поэтому я не очень понимаю, чего ждать. Если тупой передачи системы лекарственного обеспечения под контроль страховых компаний, это не сделает систему страховой, потому что сами страховые компании никакого страхового риска на себе не несут, а лишь распределяют государственные деньги. Единственное, что можно предполагать – это то, что под понятием лекарственного страхования понимается система возмещения пациенту стоимости препарата, то есть покупает пациент лекарство сам, а государство возмещает ему его стоимость, - так сделано во многих странах мира. Однако, система эта очень сложна, а все, что сложно, в России очень плохо работает.

Я слышал о планах отпускать до 70% препаратов в стране строго по рецепту… Это правда?

Минздравсоцразвития некоторое время назад делал подобные заявления. Я думаю, это защитная реакция государства на агрессивность частного капитала и правила игры, которые они создавали вместе. Лицо фармбизнеса сегодня не выглядит как лицо сестры милосердия.

Разве агрессивность, с которой сейчас продают препараты, отражает заботу о людях? Почему мы не сопоставляем затраты фармфирмы с заботой о здоровье пациента, хотя она-то – фирма - потратила десятки лет труда и десятки миллионов долларов на исследования, чтобы нам помочь? Потому что задача аптекаря - продать, задача фармфирмы - продать. А о главном забывают. Главная задача, на самом деле, другая - вылечить пациента, в этом должна быть искренняя забота, за которую люди готовы платить дорого. Но при этом, чтобы им НЕ ВРЕДИЛИ!

А сейчас пациенты прекрасно понимают, что на них хотят всего лишь заработать, и отчасти поэтому идут ко всяким бабушкам и колдуньям, - уходят из медицины. Государство же в ответ на агрессивность фармфирм сообщает о намерении запрета продажи лекарств без рецептов, о намерении запретить работу медицинских представителей, которые уговаривают врачей выписать препарат именно их фирмы, устраивая в кабинете врача аукционы. Мол, раз вы торгуете лекарствами во вред здоровью населения - тогда вот вам! Но я думаю, что государство такими способами ведет что-то вроде переговоров с фармкомпаниями, как и в случае с как бы запретом на вывоз биоматериалов. Производителей такими угрозами просто вынуждают уступить в чем-то другом. Конечно, безрецептурный отпуск полностью не запретят, хотя ужесточения, рано или поздно, будут.

Мнения разных врачей нередко расходятся по поводу применения тех или иных препаратов. В нынешнем хаосе мнений растет недоверие к фармацевтическим компаниям, которое снижает доверие к системе здравоохранения и к государству. Так что фармкомпаниям надо больше открывать свои лица. Сделать процедуры тендеров, правил, стандартов лечения более прозрачными. Тогда страх и недоверие во многом исчезнут. И медицина, наконец, обретет заботливое лицо, которого всем нам очень недостает.

Но боюсь, что это невозможно, потому что в основе многих нынешних проблем здравоохранения лежит объективный конфликт частного капитала с основным медицинским принципом «Не навреди!» Капитал не может не зарабатывать как можно больше на здоровье людей, иначе это сделает кто-то другой.

Если к этой агрессии, вызванной конкуренцией, добавить страх пациентов перед болезнью и ассиметрию информации (пациент никогда не будет знать достаточно, чтобы принять единственно верное решение), то капитал становится по настоящему опасен на медицинском рынке. Он действительно требует со стороны общества защиты, фильтров между капиталом и потребителями. Но любая защита рано или поздно будет разъедена капиталом (коррупция) и ее придется менять, что дорого и не эффективно. Единственным решением пока я вижу огосударствление медицины.