АМЕРИКАНЦЫ В ПРОСТРАНСТВЕ

Средний американец – это чистой воды миф.Американское общество считается исключительно разнообразным в культурном отношении, и это полагают прямым последствием демократического устройства страны и даже доказательством наличия такового – мол, плюрализм мнений и тому подобное. Общество и в самом деле выглядит исключительно разнообразным. Есть лишь несколько ценностей, которые скрепляют общество США, но скрепы эти исключительно мощные: это неприкосновенность личных свобод, святая вера в то, что это лучшая страна в мире, плюс святость частной собственности и равенства стартовых возможностей. В остальном – громадные расхождения во мнениях по множеству важных для общества вопросов, будь то аборты, смертная казнь, нелегальная иммиграция, гомосексуализм, эвтаназия, мультикультурализм, а сейчас – реформа здравоохранения. Можно утверждать, что подобной широты спектра мнений не знает, пожалуй, ни одна страна – по крайней мере если в ней сохраняется социальный мир. В США этот мир поддерживался не только упомянутыми скрепами, но и тем, что большинство жителей страны придерживалось весьма умеренных мнений по каждому из вопросов и выражало постоянную готовность к компромиссу, а не к борьбе за то. чтобы переубедить противную сторону.

Огромную роль играло и механизм, который часто называют «тайт фабрик»- тесное переплетение людей разных убеждений в составах самых разных групп населения. Каждый американец, будучи, например, католиком, демократом и латиносом, может солидаризоваться с республиканцем в католической церкви, с протестантом в своей демократической партии, с чернокожими в обществе по охране какого-нибудь снежного барса. Американцы свято верили, что это – залог социального примирения.

//ПРИМЕРЫ КАРТ ПО ХАРАКТЕРУ ПИЩИ – но не забыть помянуть Францию//

Однако в последние 10-15 лет здесь стали нарастать тревожные тенденции. Во-первых, таяла численность умеренных, мнения становились радикальнее. Во-вторых, разрушался механизм «тайт фабрик»: сплочения всё чаще совпадали по многим вопросам зараз, и член группы, сплотившейся по партийной, скажем, аффилиации, обнаруживал, что солидаризуется с нею и по многим другим вопросам, а тем самым противостоит другой группе по такому широкому набору проблем, что из них впору составлять внятное мировоззрение. Карл Маркс назвал бы это классовыми противоречиями.

Дело дошло до того, что в 90-х годах заговорили о новой гражданской войне – на этот раз культурной. Появились книжки вроде бестселлера виргинского профессора Джеймса Хантера «Культурные войны». Это выглядело неким кликушеством, но это типично для Америки – резко преувеличивать размер бедствия, чтобы привлечь общественное внимание. Хантер писал, что дело плохо не просто потому, что противоречия во мнениях обострились^[18]. Оно плохо вдвойне, если образуются две стороны, примерно равные по численности и убеждённости в своей правоте, но втройне плохо это, если подобные различия получают чисто территориальное выражение: мол, к северу или к западу от определённой черты живут одни американцы, а по другую сторону – противоположные. Тогда дело идёт к распаду государства или к гражданской войне.

Вот причина, по которой эта проблема изучается в Америке со всей пристальностью – и не только географами. На этот счёт есть много научных концепций. Самая популярная из них – это концепция трёх субкультур Дэниэла Элазара.

моралистская (идеалы, нормативы, религиозность, политизированность)

индивидуалистская (средний американец, прагматизм, чистоган. Атомизованность, но “давай жить другим” или Кант)

традиционалистская - Юг, сегрегированное общество

Эти субкультуры обладают ареалами, на которых они преобладают, но почти в каждом городе можно встретить приверженцев каждой из этих культур. Все эти сочетания тщательно отслежены учёными и даже закартированы – а всё потому, что знание подобных вещей имеет огромную ценность для политических кампаний. Речь при этом не просто о том, чтобы знать, как размещаются сторонники и противники твоей партии (это важно, например, для джерримендеринга). Речь о том, чтобы знать более широкий спектр пристрастий местных жителей и соответственно воздействовать на них, меняя тон своих предвыборных речей или лозунгов. Именно поэтому политическая география в США исключительно высоко оплачиваемая профессия. У каждого кандидата не только в президенты, но и в сенаторы обязательно есть в команде группа географов такой специализации, которые дают советы насчёт того, как приспособить поведение и речи кандидата к местной публике.

Показательным примером может служить избирательная кампания Р.Рейгана в 1980 году, за которой мне довелось внимательно следить ради чисто научных целей. В избирательном штабе Рейгана была целая команда специалистов по политической географии страны – тонких знатоков региональной идентичности разных частей США, и команда эта постоянно вносила существенные коррективы в тон и аргументацию речей Рейгана в зависимости от того, в какой части страны он выступал. Скажем, если Рейган собирался отстаивать необходимость больших военных расходов, то в Миннесоте ему строили речь с учётом того, что здесь избиратели ценят свой тщательно отлаженный общественный уклад, активно участвуют в социальной жизни и вообще выделяются на американском фоне крепостью своих общественных идеалов. Исходя из этого, речь Рейгана изобиловала словами о «безбожных большевиках», угрожающих Америке, которая-де вынуждена экономить на многом, чтобы противостоять «империи зла». Если Рейган переезжал в города Приозёрья вроде Кливленда, то тон речи приспосабливался к царящему здесь практицизму: военные расходы – это новые рабочие места, это стимул для местной экономики и т.д. Речи на Юге не стоило украшать аргументами насчёт советской угрозы, потому что местные жители, как правило, слишком смутно представляли себе, где этот СССР расположен, и были слишком сильно погружены в чисто местные заботы. Поэтому здесь Рейган в основном сетовал на то, что лихоимцы-демократы совсем запустили коммунальное хозяйство и что он, мол, немедленно всё это исправит после прихода к власти, - и лишь «под сурдинку» говорил что-то о военных расходах. На Диком Западе же его речь оснащали грубыми словечками, простонародными выражениями, потому что считалось, что нравы тут всё ещё весьма «крутые», а социум не устоявшийся («эти козлы-большевики», «я им рога-то пообломаю» и т.п.).

Если бы Рейган по неосторожности или забывчивости перепутал тексты, то кливлендский текст поверг бы миннесотцев в смятение: боже, какой циник, такого нельзя допускать к руководству страной. Разочарованы были бы и жители Кливленда, услышав речь, заготовленную для Миннесоты: такого деятеля можно выбрать в пасторы, но никак не в президенты. Речь, написанная для Дикого Запада, на Юге прозвучала бы как матерщина, потому что южане, как правило, обладают развитым чувством личной чести, у них в цене хорошие манеры…