Понятие юридической науки как знания, деятельности и социокультурного института 14 глава

Радикальная революционная идеология в этот период была пред­ставлена декабристами (Н. М. Муравьевым, П. И. Пестелем и др.), которые в 1825 г. пытались вооруженным путем свергнуть царя и ус­тановить в стране республику либо ограниченную монархию. Од­новременно декабристы считали необходимым провести социаль­ные реформы: отменить крепостное право и существующее сослов­ное деление общества, упразднив дворянство. По их мнению, все должны иметь равные гражданские права и свободы. Выступление декабристов было заметным явлением политико-правовой жизни России. Хотя восстание завершилось поражением декабристов, их идеи о необходимости радикального реформирования России были поддержаны и развиты на последующих этапах ее истории.

§ 5. «Золотой век» российского правоведения

Успешная и многообразная деятельность российских правове­дов в сфере образования и правовой науки во второй половине XIX и начале XX в. составляет воистину «золотой век», характери­зующийся: 1) деятельностью многочисленных талантливых авто­ров и наличием достойно выражающих их талант правовых теорий, идей, монографий, предложений по совершенствованию действую­щего законодательства и государственной власти; 2) плюрализмом правовых теории и воззрений; 3) по преимуществу критическим отношением к самодержавию и проводимым им политико-право­вым мерам; 4) направленностью исследований на решение прак­тических задач Российского государства и права.

Именно в этот период научный поиск российскими правоведа­ми ведется по всем актуальным проблемам правовой науки и практики, интенсивно развиваются все отрасли правовой науки, как традиционно ведущие — гражданское, уголовное, финансовое право, так и новые — общая теория государства и права, а также науки земельного, экологического, трудового, торгового, между­народного права. Появляется большая плеяда российских иссле­дователей, с именами которых связывается весомый вклад в раз­витие отечественного правоведения и заметное участие россий­ского правоведения в формировании мировой правовой культуры. Это М. А. Бакунин, П. Г. Виноградов, А. И. Герцен, Б. А. Кистя- ковский, Н. М. Коркунов, С. А. Котляревский, П. А. Кропоткин, П. J1. Лавров, В. И. Ленин, Ф. Ф. Мартенс, И. В. Михайловский, Н. К. Михайловский, П. А. Новгородцев, Л. И. Петражицкий, Г. М. Плеханов, В. С. Соловьев, П. Б. Струве, Е. Н. Трубецкой, Н. Г. Чернышевский, Б. Н. Чичерин, Г. Ф. Шершеневич.

«Золотой век» российскою правоведения характеризовался не­обычайно широким спектром теорий и воззрений, разделяемых и развиваемых российскими исследователями в области государства _и права. Позитивизм уживался с исторической школой права и философией права, бунтарско-анархические идеалы — с консер­вативным правосознанием, теократические теории — с материа­листическими, либерализм — с революционным народничеством и марксизмом. Словом, все течения и воззрения, которыми жил и был болен в этот период Запад, так или иначе находили отражение в русском правоведении как среди их сторонников, так и среди противников. Кроме того, российское правоведение имело и соб­ственные проблемы, наиболее ярко выраженные в длительной по­лемике известных славянофилов и западников.

Плюрализм мнений российских правоведов вносил как деструк­тивные, так и конструктивные моменты в процесс прогрессивного развития науки. Он был деструктивным, потому что разъединял специалистов в соответствующей сфере научного познания на от­дельные, конфликтующие между собой группы, школы, каждая из которых прекрасно видела недостатки своих оппонентов, но не была готова признавать собственные. В то же время взаимная бес­компромиссная критика недостатков чужих мнений способство­вала поиску истины, нахождению верного пути решения исследуе­мой проблемы той частью исследователей, которая стояла вне по­лемики противоборствующих учений и была способна извлечь позитивные уроки из их противостояния.

Объединяющим началом большинства российских правоведов было критическое отношение к самодержавию, полицейскому ре­жиму и бесправному положению народа. Воспитанные в духе рус­ской добродетели, а также на западноевропейских образцах демо­кратии и законности, российские правоведы в своей основной массе предпочитали говорить правду о российской политико-пра­вовой действительности, чем публично признаваться в любви к самодержавию на манер К. П. Победоносцева или В. И. Герье. К великому сожалению, это ценнейшее и необходимейшее про­фессиональное качество российских ученых-правоведов было уте­ряно в условиях Советского государства и до сих не восстановле­но. Самые преданные приверженцы советского строя ныне состо­ят в числе самых суровых его критиков, поскольку их ум и правовые чувства ныне целиком и полностью на стороне частной собственности и нынешнего «безупречного» во всех отношениях режима, который они поддерживают столь же рьяно и некритич­но, как и прежнюю советскую власть.

Критический настрой российских правоведов по отношению к политико-правовым реалиям, однако, не превращался в беском­промиссный критицизм, имел конструктивный характер и соче­тался с формулированием конкретных положений по совершенст­вованию, изменению действующего законодательства и практики его применения. Ориентированность на решение актуальных практических проблем земства, судебной реформы, правового по­ложения крестьянства, женщин, осужденных и иных социальных групп — характерная черта исследований того периода.

Именно в это время российские правоведы вышли на передовые рубежи мировой юридической науки, создав новые оригинальные теории права либо заметно развив существующие. Во-первых, рос­сийские правоведы С. А. Муромцев и Л. И. Петражицкий заложили основы социологического понимания права. Во-вторых, В. С. Со­ловьевым была разработана оригинальная нравственная филосо­фия права. В-третьих, Г. В. Плехановым, В. И. Лениным и другими российскими марксистами была продолжена разработка материа­листической теории права в новых исторических условиях эпохи империализма, а также применительно к конкретно-историческим условиям России.

Намного обогнал свое время С. А. Муромцев, разработав осно­вы интегративной теории права, необходимость которой россий­ские правоведы осознали лишь в последнее время. Он убедитель­но и обстоятельно раскрыл соотношение правоотношений, норм позитивного права и индивидуального права, суть которого сво­дится к тому, что действительным правом являются правоотноше­ния, сложившийся в обществе правовой порядок. Позитивное право является действующим постольку, поскольку применяется на практике отдельными лицами либо судебными органами. До тех пор, пока нормы позитивного права не осуществились в юри­дических отношениях и им не дана организованная защита, они представляют собой известное состояние идей, но не отношений. Перевод норм позитивного права в правоотношения осуществля­ется индивидом, управомоченным субъектом, поэтому располо­женность субъекта к норме права составляет необходимое условие действия норм права. Соответственно, право является продуктом сознательной психической деятельности людей как на стадии пра­вотворчества, так и при применении позитивных норм права. Именно выделенные три состояния — позитивное право, психи­ческая деятельность людей и конкретные правоотношения — в системе представляют подлинное право.

Еще один упомянутый деятель, JI. И. Петражицкий, является основоположником новой правовой доктрины — психологиче­ской теории права, не утратившей научного значения по настоя­щее время. Под правом он понимал не позитивное право государ­ства, а интуитивное право индивида, его внутренние, психические переживания относительно своих атрибутивно-императивных обязанностей. Позитивное право, отмечал он, представляет собой не более чем клочок бумаги с чернильными кляксами до тех пор, пока нормы права не будут восприняты действующим субъектом, не станут его собственными нормами. Учитывая зависимость по­зитивного права от интуитивного, JI. И. Петражицкий признавал важнейшей задачей правовой науки вооружение законодателя знанием состояния общественного сознания, общественного идеала, чтобы обеспечить подготовку и принятие таких норм пра­ва, которые бы в наибольшей мере соответствовали интересам ин­дивидов и общества в целом.

Вклад В. С. Соловьева в развитие правовой науки состоит в том, что им было разработано оригинальное учение — философия пра­ва, в основе которого лежало соотношение двух нравственных ин­тересов: личной свободы и общего блага. Исследователь полагал, что идея права, представляющая собой требование общего блага, выступает общим пределом, ограничивающим частные интересы. Соответственно позитивный закон представляет собой ограниче­ние личной свободы требованиями общего блага и характеризуется тремя признаками: 1) публичностью, 2) конкретностью, 3) реаль­ной применимостью. Для того чтобы обеспечить реальное действие последнего признака, требуется государственное принуждение. Таким образом, только в государстве право способно воплощаться в конкретных правоотношениях и быть гарантированным. В свою очередь, государство обязано обеспечить свободу личности и ока­зывать материальную поддержку малоимущим, поскольку каждый индивид имеет право на достойное существование.

В этот период продолжается формирование материалистиче­ской теории права Г. В. Плехановым, В. И. Лениным и другими последователями марксизма; дается прогноз, каким может быть право после того, как пролетариат завоюет государственную власть и вынужден будет возводить волю пролетариата в закон в форме общеобязательных правовых установлений.

«Золотой век» российского правоведения был прекращен с уста­новлением советской власти, утвердившей гегемонию одной пар­тии и господство ее политической и правовой идеологии. Однако его идеи развивались и далее наиболее талантливыми представите­лями российской правовой науки за рубежом, в самых разных ус­ловиях и государствах: Н. Н. Алексеевым, Б. П. Вышеславцевым, Ж. Д. Гурвичем, Г. К. Гинсом, И. А. Ильиным, И. Л. Солоневичем^ П. А. Сорокиным, С. Л. Франком и др.

§ 6. Сталинский период

Первые 57 лет советской правовой науки (1917—1964) состав­ляют наименее плодотворный и наиболее трагичный период рос­сийского правоведения. Российским правоведам было отказано не только в праве свободно мыслить и раскрывать закономерности и пути формирования первого в мире пролетарского государства, но и в естественном праве на жизнь. Только фашистские буржуазные государства отваживались на применение столь жестоких санкций за опубликование мыслей, не в полной мере соответствующих идеологии политически господствующего класса. Даже в условиях политического гнета, существовавшего в царской России, право­веды имели возможность сомневаться в необходимости сохране­ния в стране монархии и в рамках, определяемых цензурой, обос­новывали целесообразность проведения в России коренных поли­тических реформ.

Высокий научный потенциал российской юридической науки, достигнутый к началу XX в., не получил дальнейшего развития в условиях СССР. Более того, высококвалифицированный профес­сорско-преподавательский состав, сформировавшийся в дорево­люционный период, подвергся критике и гонениям ввиду реакци­онности и неспособности понять и творчески применять маркси­стское учение в познании государства и права. Даже маститые профессора были отстранены от преподавательской деятельности и не могли публиковать свои работы. В то же время попытка соз­дать новую советскую профессуру, способную конкретизировать и развить марксистское учение о государстве и праве применитель­но к практике строительства социалистического общества в СССР и других странах, в общем и целом завершилась крахом. Ни уче­ния, ни профессуры создать не удалось.

Новая плеяда советских «марксистско-ленинских», а в дейст­вительности сталинских правоведов сумела лишь «причесать» по­зитивизм под марксизм, дополнив позитивистскую теорию права применением таких категорий, как «классы», «диктатура пролета­риата», «социализм», «экономические отношения», «базис», «над­стройка», предварительно лишив их действительно революцион­ного, присущего марксистской доктрине, содержания. Но и этим, собственным ученым-правоведам партия не очень-то доверяла. Время от времени наиболее творческие советские исследователи и даже апологеты сталинского режима обвинялись в развитии идей троцкизма, левого или правового оппортунизма, а то и вовсе в из­мене Родине, иных тяжких преступлениях и приговаривались к суровым мерам уголовной ответственности, чаще всего к высшей мере наказания. Примерно каждый пятый правовед, имевший публикации на правовые темы, был осужден, при этом большая часть приговорена к высшей мере наказания — расстрелу. В на­стоящее время все осужденные реабилитированы.

С ноября 1917 г. по ноябрь 1964 г. советская правовая наука прошла четыре стадии, обусловленные особенностями конкретно­исторических условий ее существования в связи с выполнением тех или иных задач партии и государства по строительству социа­листического общества или защите завоеваний пролетариата от внешнего агрессора: 1) становления Советского государства и гражданской войны; 2) нэпа; 3) построения социалистического общества и Великой Отечественной войны; 4) восстановления на­родного хозяйства.

Характерная и наиболее примечательная особенность стадии становления Советского государства и гражданской войны (ноябрь 1917 — 1921) состояла в том, что именно на нее приходится наибо­лее активная, плодотворная и творческая теоретическая и практи­ческая деятельность В. И. Ленина как основоположника первого в мире пролетарского государства и права. Именно в этот период вы­ходят его основные работы, заложившие теоретический фундамент советского правоведения по вопросам становления и развития дик­татуры пролетариата как союза рабочего класса и беднейшего кре­стьянства, а также формирования и совершенствования советского законодательства, укрепления законности и создания государст­венных органов, способных надежно защитить советскую власть от посягательств со стороны ее внешних и внутренних врагов.

Значительным, но по настоящее время полностью не система­тизированным, является вклад В. И. Ленина в понимание сущно­сти пролетарского права, его роли в упрочении диктатуры проле­тариата и проведении его политики в жизнь, в деле охраны и за­щиты прав трудящихся. Однако вождь российского пролетариата так же, как К. Маркс и Ф. Энгельс, не оставил специального труда по вопросам теории права, что значительно осложнило процесс формирования марксистско-ленинской теории права российски­ми и зарубежными правоведами.

В отсутствие системных знаний о правовых воззрениях К. Мар­кса и Ф. Энгельса советские правоведы (П. И. Стучка, Е. Б. Пашу- канис, И. П. Разумовский, М. А. Рейснер, Н. В. Крыленко и др.) не всегда точно интерпретировали определенные положения клас­сиков марксизма о праве и потому пришли к различному понима­нию сущности права и его роли в построении социалистического общества. Среди правоведов-марксистов существовало также ус­тойчивое мнение о скором отмирании права, а потому и его не­значительной ценности в условиях диктатуры пролетариата.

Российские правоведы, не воспринявшие марксизм, равно как и советскую власть, опубликовали ряд работ, содержащих основа­тельный критический анализ деятельности (диктатуры) россий­ского пролетариата. Так, в 1921 г. профессор И. А. Ильин резко критиковал большевизм в лекциях и публичных выступлениях, а также в ряде брошюр, опубликованных в 1918—1921 гг. В речи «Основные задачи правоведения в России», произнесенной на за­седании Московского юридического общества в 1921 г., основной задачей российских ученых-юристов он признавал осмысление трагического опыта исторических событий, познание дефектов и недугов своего и общенационального правосознания, помощь в государственном обновлении. В унисон с ним думали и писали П. А. Сорокин, публично признававший большевиков «прокляти­ем русской нации» и «славянофильством наоборот», Н. А. Бердя­ев, С. JI. Франк и другие противники советского режима.

Стадия нэпа (1922—1929) характеризовалась расширением ча­стной инициативы в хозяйственной, имущественной сфере и прямо противоположными процессами в правовой науке — су­щественным ограничением возможности российских правоведов издавать работы, содержащие критические оценки Советского государства и права. Более 200 ученых, наиболее активных кри­тиков Советского государства и права, были арестованы Всерос­сийской чрезвычайной комиссией и в 1922 г. высланы за пределы РСФСР. Одновременно благодаря государственной цензуре не допускались к опубликованию работы, содержащие критический анализ деятельности советской власти и проводимых ею меро­приятий. Коммерциализация издательской деятельности приве­ла к тому, что явный приоритет отдавался популярным изданиям сборников действующего законодательства, разного рода ком­ментариям к действующим нормативным правовым актам в об­ласти гражданского, трудового, финансового, кооперативного права. Монографические издания публиковали крайне неохотно и при непременном условии, что их положения пропагандирова­ли марксистко-ленинское учение и политико-правовую практи­ку диктатуры советского пролетариата. В результате ряд творче­ских монографий, подготовленных Э. Э. Понтовичем, В. И. Бош- ко, И. Д. Ильинским, посвященных фундаментальным проблемам государства и права, так и не дошли до широкой читательской аудитории.

Нэповской стадии в истории советской правовой науки были присущи следующие наиболее ярко характеризующие ее специфи­ку особенности: 1) завершение научной и политической деятель­ности В. И. Ленина; 2) признание возможности построения социа­листического общества в СССР в условиях капиталистического окружения; 3) выдающиеся исследования проблем государствен­ного управления и разработка основ советского административно­го права; 4) дальнейшее развитие проблем финансового, коопера­тивного, земельного права, а также проблем государственного обу­чения детей и перевоспитания правонарушителей; 5) завершение исследований, связанных с формированием марксистско-ленин­ской теории государства и права; 6) обоснование необходимости упрощения Уголовного кодекса и ужесточения санкций к лицам, признанным врагами народа, а также всемерного упрощения по­рядка привлечения к уголовной ответственности.

Начиная с 1930-х гг. советская правовая наука вступает в ста­дию построения социалистического общества и Великой Отечест­венной войны. Именно на это время приходятся такие важнейшие события, как принятие сталинской Конституции СССР 1936 г. и Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Характерная особен­ность этого периода состоит в том, что право излагать проблемы правовой науки и практики от ученых перешло к партийным и го­сударственным деятелям, которые, как правило, не имели специ­ального юридического образования и знали о праве лишь пона­слышке, с позиции сталинско-партийных установок и своего не­посредственного практического опыта. Трудящиеся, в том числе ученые-правоведы, должны были постоянно уточнять свои право­вые воззрения сообразно высказываниям и пожеланиям И. В. Ста­лина, А. А. Андреева, А. Ф. Горкина, М. И. Калинина, JI. М. Кага­новича, С. М. Кирова, В. В. Куйбышева, А. И. Микояна, В. М. Мо­лотова, А. А. Жданова, других видных государственных и партийных деятелей. Свой вклад в формирование правовой науки сталинского периода внесли также особо доверенные юридиче­ские идеологи партии: А. Я. Вышинский, С. Б. Ингулов, В. А. Кар­пинский, Д. 3. Мануильский, П. Ф. Юдин.

Все единомышленники и соратники И. В. Сталина, работы которых расходились значительными тиражами по всей стране в качестве образца «ленинско-сталинского» решения актуальных вопросов советского государства и права и методического руко­водства практической деятельностью местных партийных и совет­ских органов, в действительности не были творческими исследо­вателями проблем правовой науки. Их творческий потенциал ог­раничивался пересказом идей и указаний «гениального учителя и вождя» Сталина. Скорее всего, его единомышленники и соратни­ки не очень-то и стремились к поиску новых путей развития госу­дарства и права, дабы не войти в противоречие с идеями своего учителя и вождя. Большую часть их работ составлял добросовест­ный пересказ сталинских идей и указаний, при этом основной упор делался на цитирование сталинских работ и льстивые выска­зывания в адрес великого И. В. Сталина. Иногда дело доходило до курьезов. Так, А. И. Микоян в краткой речи на XVII съезде партии умудрился упомянуть имя Сталина 41 раз. В то же время их пред­ложения по вопросам Советского государства и права сводились к ординарным требованиям «укрепить законность», «повысить от­ветственность», «покончить с грубейшими нарушениями совет­ских законов». Подобные требования выдвигались абстрактно, без серьезного объективного анализа существующей политико-право­вой практики, отчего имели в основном субъективный характер, обусловленный конъюнктурой текущего дня, и никак не влияли ни на развитие правовой науки, ни на улучшение правопримени­тельной практики.

В целях консолидации усилий советских правоведов по обобще­нию и пропаганде политико-правовой практики партии и Совет­ского государства, осуществляемой под руководством И. В. Стали­на, в июле 1938 г. было проведено Всесоюзное совещание по во­просам науки советского государства и права. Прокурор СССР и по совместительству директор Института права АН СССР А. Я. Вы­шинский сделал обширный доклад, представив с позиций сталин­ской теории и методологии видение проблем правовой науки пе­риода укрепления основ социализма. Особо значимым событием этого совещания явилась официальная постановка вопроса о «марксистском понимании» права в позитивистской трактовке, сводящей право к юле господствующего класса.

Юридический позитивизм находится в вопиющем противоре­чии с диалектико-материалистическим мировоззрением. Действи­тельно, К. Маркс и Ф. Энгельс никогда не сводили право к зако­ну, наоборот, четко и последовательно разъясняли своим читате­лям и оппонентам тот непреложный факт, что действительным источником права являются общество и присущие ему производ­ственные отношения. Тем не менее явно немарксистское опреде­ление права, данное А. В. Вышинским, легло на благодатную поч­ву. Большинство советских правоведов на протяжении всей исто­рии Советского государства были солидарны с определением права, данным А. Я. Вышинским, признавая его марксизмом са­мой высшей пробы.

Однако отдельные авторы публикаций по правовой тематике все же предпочли научной конъюнктуре объективный анализ политико- правовых реалий и их правдивое освещение в своих публикациях. Наиболее глубокий и объективный анализ действительного состоя­ния дел в стране дал Н. М. Рютин в работе «Сталин и кризис проле­тарской диктатуры», которая первоначально распространялась в рукописи и была опубликована лишь спустя 60 лет. Автор обосно­ванно показал, что в начале 1930-х гг. страна переживает острейший политический и экономический кризис, вызванный антимарксист­скими, волюнтаристскими решениями партии. Марксистско-ле­нинское понимание важнейших теоретических и практических во­просов, подчеркивал Н. В. Рютин, подменено пустой, лживой и крикливой «левой фразой», находящейся в вопиющем противоре­чии с фактами и действительностью. Теоретическая, а вместе с тем и практическая постановка решающего для большевизма вопроса борьбы с оппортунизмом была опошлена, до последней степени вульгаризирована, превращена в карикатуру и просто в средство для оправдания политики Сталина, терроризирования инакомыс­лящих.

Стадия восстановления народного хозяйства начинается поста­новлением ЦК ВКП(б) «О расширении и улучшении юридического образования в стране» от 5 октября 1946 г. и завершается докладом «О культе личности и его последствиях», с которым выступил пер­вый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев на XX съезде партии. В этот период происходит медленное возрождение советской правовой науки, о чем свидетельствует издание ряда оригинальных моногра­фических работ, не утративших актуальности и в настоящее время. Среди них исследования А. М. Аржанова, М. М. Агаркова, А. В. Ве­недиктова, С. Н. Братуся, Д. Б. Грекова, М. Н. Гернета, Д. М. Ген­кина, JI. И. Дембо, М. М. Исаева, И. Б. Новицкого, Л. И. Поволоц- кого. Неизменной сохранялась, однако, методология научных ис­следований, равно как и продолжались, хотя и в иной, более щадящей форме, преследования советских правоведов.

После смерти И. В. Сталина в марте 1953 г. советские правове­ды сохранили верность прежнему стилю и методологии научной работы. Цитаты из работ «великого вождя советского народа и все­го человечества» по-прежнему составляли значительный удельный вес в их изданиях, сохранялись неизменными и лестные оценки его деятельности. Так, А. И. Денисов в учебнике «Теория государ­ства и права» 1948 г. уверял студентов в том, что И. В. Сталин раз­вил дальше марксистско-ленинскую теорию государства и права и обогатил ее рядом новых важных положений. Аналогичное поло­жение содержалось в учебнике «Теория государства и права», из­данном в 1955 г. под редакцией М. П. Каревой и Г. И. Федькина.

Дело с правовой наукой обстояло настолько плохо, что в 1964 г. ЦК партии принял специальное постановление «О мерах по даль­нейшему развитию юридической науки и улучшению юридическо­го образования в стране», положившее начало возрождению совет­ской правовой науки. Советские правоведы освобождались от обя­занности пропагандировать труды И. В. Сталина и были нацелены на познание путей развития государства и права в условиях как со­ветского социалистического общества, так и других стран.

§ 7. Период развитого социализма

Завершающий этап развития советской юридической науки был наиболее плодотворным по сравнению с предшествующими этапами. Наиболее ярко это проявилось: 1) в усиленном внимании к проблемам методологии правовой науки и в расширении систе­мы методов познания ее предмета; 2) развитии социальных право­вых исследований и формировании криминологии как новой от­расли юридической науки; 3) развитии прикладных исследований, ориентированных на изучение эффективности норм права, юри­дическое прогнозирование, проектирование и создание автомати­зированных систем поиска нормативных правовых актов; 4) про­ведении дискуссий по проблемам правопонимания; 5) интенсив­ном развитии отраслевых юридических наук.

Выполняя постановление ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию юридической науки и улучшению юридического обра­зования в стране», советские правоведы заметно активизировали исследования методологических проблем познания предмета пра­вовой науки. На повестку дня был поставлен основной вопрос ме­тодологии правоведения: каким образом советские правоведы должны покончить с догматизмом и освоить пути творческого применения материалистической диалектики в познании государ­ства и права? Предложенное решение этого вопроса — выявить специфику применения философских категорий в познании госу­дарства и права — было неточным и антидиалектичным. Пред­принятые попытки в этом направлении не привели к плодотвор­ным результатам. Слишком велика была специфика конкретных правовых явлений, чтобы можно было выявить какие-то общие черты их диалектического развития, помимо тех, что составляют содержание соответствующих философских категорий.

Начиная со второй половины 1970-х гг. творческое применение диалектики в правовой науке стало пониматься иначе: как разра­ботка путей реализации принципов диалектической логики (тре­бований объективности и полноты познания, системного и кон­кретно-исторического подхода и др.) в системе общих, специаль­ных и частных методов познания государства и права. Основной акцент был сделан на разработку проблем применения специаль­ных и частных методов правовой науки: социальных правовых, сравнительного правоведения и кибернетических методов. Ус­пешное применение названных методов значительно расширило тематику правовых исследований й эмпирическую базу отдельных отраслей права, а также способствовало успешному проведению прикладных исследований процессов действия права и иных ком­понентов политико-правовой практики.

Благодаря осуществлению социальных правовых исследова­ний — анкетирования, экспертного опроса, изучения материалов правоприменительной практики начиная с 1970-х гт. были разра­ботаны и успешно проведены исследования эффективности норм права. Как следствие, представилось возможным сформулировать научно-обоснованные выводы о результативности действия норм права, а также выявить присущие им недостатки и подготовить конкретные предложения о путях совершенствования недостаточ­но эффективных норм права. Наиболее широко данные исследо­вания проводились в уголовном, трудовом и других отраслях пра­ва. На базе этих исследований в 1980-х гг. была образована новая отрасль правовой науки — криминология, а также разработана ме­тодика прогнозирования эффективности проектируемых норм права.

Овладение советскими правоведами методом сравнительного правоведения способствовало обогащению правовой науки знания­ми действующих норм зарубежного законодательства, как позитив­ного, так и негативного опыта правотворчества. Изучению в первую очередь были подвергнуты нормы союзных республик в составе СССР, а также законодательство других социалистических стран. Одновременно были проведены сравнительные правовые исследо­вания законодательства капиталистических государств. Благодаря исследованиям была заметно расширена эмпирическая база отдель­ных юридических наук, что, в свою очередь, позволило иллюстри­ровать положения, выводы научной и учебной литературы нормами не только советского, но и зарубежного законодательства.

Большой прогресс в правовых исследованиях был достигнут благодаря применению вычислительной, в том числе электрон­ной, техники для решения прикладных задач правовой науки. Во- первых, с применением тех или иных математических моделей значительно расширились возможности проведения криминали­стической экспертизы. Во-вторых, советским правоведам удалось впервые спроектировать и внедрить в практику автоматизирован­ные системы поиска правовой информации. Наиболее удачным был опыт создания автоматизированной информационно-поиско­вой системы «Законодательство», информационная база которой состояла из 26 тыс. нормативных правовых актов высших органов государственной власти и управления Союза ССР, а автоматизи­рованный поиск велся с применением специально составленного словаря юридических терминов (тезауруса). В-третьих, в большин­стве министерств были созданы автоматизированные системы управления, обеспечивавшие автоматизированную обработку ин­формации и позволившие облегчить процесс осуществления кон­троля принятых управленческих решений и проведения некоторых других формализованных процедур.