Краткое резюме представленной теоретической модели

Тезис о том, что люди, чувствующие себя плохо, склонны к реакциям гнева и агрессивности, может показаться не совсем очевидным, и действительно, связь между аффектом и открытой агрессией довольно сложна. Более детально она будет рассмотрена в главе 4, здесь же я предлагаю краткое резюме моих размышлений¹.

_____________

¹ Эта гипотеза была сформулирована также в работе: Berkowitz (1983) и несколько более детально обсуждалась в работе: Berkowitz (1989), где была предложена модификация гипотезы «фрустрация — агрессия». Наиболее полный вариант этой модели можно найти в работе: Berkowitz (1990).

Негативный аффект генерирует как тенденцию к борьбе, так и тенденцию к бегству.Как видно на рис. 3-2, после того как личность столкнулась с аверсивным событием, предполагается несколько стадий формирования эмоциональных состояний и поведенческих проявлений. Само событие, очевидно, возбуждает негативный аффект, и теоретически, вероятно вследствие нашей биологической «запрограммированности», неприятное переживание автоматически продуцирует разнообразные экспрессивно-моторные реакции, чувства, мысли и воспоминания. Некоторые из этих психических процессов ассоциированы с побуждением бороться, атаковать кого-то (предпочтительно, но не только, воспринимаемый источник переживаемого неудовольствия), в то время как другие реакции, возникающие в то же самое время, связаны с желанием бегства — стремлением избежать аверсивной ситуации.

Другими словами, негативный аффект генерирует как тенденцию к борьбе, так и тенденцию к бегству, но не какую-то одну. Это лишь результат спекулятивного построения, но я подозреваю, что многие виды животных биологически предрасположены реагировать на вредные стимуляции двумя способами: бегством из опасной или неприятной ситуации (тенденция к бегству), а также уничтожением источника неудовольствия (тенденция к борьбе). Разумеется, существует большое разнообразие факторов, определяющих относительную силу этих тенденций. Одна из них может быть сильнее другой из-за генетических влияний, прошлого опыта и/или вследствие восприятия непосредственной ситуации как безопасной или опасной для нападения.

Мой следующий тезис может показаться еще более неправдоподобным. Тенденция к бегству может состоять из двух компонентов:

1) стремление наброситься и ударить доступную жертву (которое в основном является причиной моторных реакций, связанных с агрессией) и 2) побуждение причинить ущерб кому-либо. Таким образом, с моей точки зрения, когда люди переживают довольно сильное неудовольствие, многие из них (в зависимости от генетически обусловленных особенностей и предшествующего научения) испытывают побуждение к осуществлению моторных реакций, связанных с агрессией (сжатые кулаки, плотно сомкнутые челюсти и т. д.). Как исследования роли болевых сигналов, упоминавшиеся в главе 1, так и описанный выше эксперимент Берковица, Кохран и Эмбри свидетельствуют о существовании побуждения причинять ущерб кому-то или чему-то.

Чувства, развивающиеся из этих первичных реакций. Теоретически примитивное, или рудиментарное, переживание гнева возникает из осознания первичных телесных, мыслительных и мнемонических реакций, в то время как рудиментарный страх сопровождает тенденции к бегству и, предположительно, развивается из первичных идей, образов памяти, экспрессивно-моторных реакций, связанных с побуждением к бегству из неприятной ситуации.

На следующей стадии, как мы видим на рис. 3-2, более сформировавшиеся чувства возникают как следствие дополнительной мыслительной обработки. Возбужденные субъекты приписывают свои чувства определенным конкретным источникам, учитывают вероятный исход события, принимают в расчет свой предшествующий опыт переживаний и социальные правила, определяющие соответствующую ситуации эмоцию, и соотносят свои ощущения и идеи с имеющимся у них представлением того вида эмоций, который с достаточной вероятностью должен возникать в подобных ситуациях. Полное эмоциональное переживание, таким образом, не просто возникает, но «конструируется». Идет процесс, в котором первоначальные рудиментарные чувства дифференцируются: одни из них становятся интенсивнее и обогащаются, а другие подавляются.

Первоначальные чувства могут изменяться под влиянием мысли. Данное теоретическое построение предполагает, что на ранних стадиях процесса формирования эмоции бегство/страх и агрессия/гнев скорее выступают в смешанном виде, нежели в четко дифференцированном состоянии. Однако когда людей просят сообщать об их чувствах в определенных эмоциональных ситуациях или когда их физиологические и мышечные реакции фиксируются в состоянии эмоционального возбуждения, выявляются значительные различия между основными негативными эмоциональными состояниями, такими, как гнев, страх и печаль (Ekman, Levenson & Friesen, 1983; Izard, 1977; Schwartz, Weinberger & Singer, 1981; Sirota, Schwartz & Kristeller, 1987). Противоречит ли это настоящей теории? Я думаю, нет. Согласно нашей формулировке, когниции (мысли, атрибуции и воспоминания) могут вступать в действие по возбуждении эмоциональных реакций и существенно повлиять на последующие телесные изменения, моторные реакции и эмоциональные переживания. Относительно рудиментарные эмоциональные состояния и телесные реакции ранних стадий обогащаются, дифференцируются, интенсифицируются или подавляются. Мое предположение заключается в том, что последовательность изменений — от негативного аффекта к страху, гневу и, может быть, к еще некоторым негативным эмоциям, таким, как ревность или презрение, — облегчается соответствующими мыслями и воспоминаниями.

Гнев сопутствует агрессивным побуждениям. Концепция гнева как переживания, которое развивается и формируется из осознания человеком ассоциированных с агрессией физиологических изменений, экспрессивно-моторных реакций, а также идей и воспоминаний, имеет важное следствие. Оно состоит в том, что подстрекательство к агрессии порождается внутренней, связанной с агрессией стимуляцией, по при этом оно развивается скорее параллельно эмоциональному переживанию, нежели порождается чувством гнева. Говоря проще, гнев сопровождает, но не порождает эмоциональную агрессию.

Сетевая модель эмоций. В предлагаемой мной теоретической модели каждую эмоцию можно представить как сеть, в которой различные компоненты ассоциативно связаны. Каждое эмоциональное состояние представляет собой некую совокупность специфических ощущений, экспрессивно-моторных реакций, мыслей и воспоминаний, которые тесно связаны между собой. В силу этой взаимосвязи активирование любого из компонентов имеет тенденцию активировать другие составляющие сети пропорционально степени их ассоциированности.

Сетевая модель предполагает также и другие следствия. Во-первых, из нее следует, что когда у нас появляются агрессивные мысли и связанные с агрессией воспоминания, то возникают также ассоциированные с агрессией ощущения и физиологические реакции, то есть мы с большей вероятностью будем переживать чувство гнева. Мы можем прийти в состояние гнева, не только вспоминая причиненные нам обиды, но и мысленно вновь и вновь проигрывая, каким образом нам следовало бы проучить тех, кто поступил с нами дурно. Связанные с насилием мысли и действия активируют агрессивные идеи и чувство гнева. Как мы увидим далее, когда будем рассматривать в главе 21 следствия притворной или воображаемой агрессии, существует достаточно много данных, свидетельствующих в пользу предлагаемой здесь концепции.

Эта модель предполагает и то, что неприятные события, не имеющие явной связи с агрессией, также могут активировать враждебные мысли и чувства. Вспомним, что негативный аффект — неприятное чувство, продуцированное аверсивным событием,— ассоциативно связан с имеющими отношение к агрессии мыслями и воспоминаниями. Существуют данные, свидетельствующие о том, что у нас возникает необычайно много враждебных мыслей, когда мы оказываемся в условиях физического дискомфорта.

В одном из экспериментов испытуемых просили написать рассказ на определенную эмоциональную тему. При этом одни из них находились в помещении с ненормально высокой температурой воздуха, в то время как другие выполняли это задание в приятных комфортных условиях с нормальной температурой. В рассказах испытуемых, выполнявших задание в условиях чрезмерно высокой температуры, содержалось больше агрессивных мыслей, нежели в рассказах испытуемых контрольной группы, работавших в комфортных условиях. Подобным же образом в исследовании, проведенном в моей лаборатории, когда испытуемых просили воображать определенного вида эмоциональную ситуацию, те из них, кто находился в условиях физического дискомфорта, чаще выражали идеи, связанные с гневом, досадой и враждебностью, сравнительно с выполнявшими это задание в более комфортных условиях (см.: Rule, Taylor & Dobbs, 1987; Berkowitz, 1989,1990). В обоих исследованиях физический дискомфорт активировал идеи агрессивного и враждебного характера.