Второй этап становления клинической медицины

Внедрение метода клинико-анатомических сопоставлений в исследовательскую и диагностическую работу врачей, определившее в 10—40-х годах 19 в. переворот в представлениях о многих известных болезнях, сыграло решающую роль в признании эффективности чувственного способа познания в медицине, однако не позволило добиться его гегемонии, а следовательно, не решило главную проблему становления клинической медицины.

Безоговорочные исследовательские и диагностические победы, одержанные Ж. Корвизаром, Р. Лаэннеком, Ф. Бруссе, Г. Дюпюитреном, Ж. Буйо, Й. Шкодой и другими первыми клиницистами, не смогли убедить врачебное сообщество в том, что воображение и умозрение не применимы к разработке проблем патологии и практической медицины; что единственно возможным способом научного познания в этих областях может быть лишь чувственное познание. На протяжении первой половины 19 в. большинство врачей, в числе которых были и ведущие университетские профессора (Х. Гуфеланд, И. Шенлейн, Г. И. Сокольский и др.), продолжало олицетворять болезни самостоятельными живыми существами, «внедряющимися в организм и живущими в нем по своим собственным законам». В результате признания и развернувшегося внедрения метода клинико-анатомических сопоставлений удалось лишь несколько видоизменить это традиционное представление. В 30—50-х годах 19 века болезнь стала считаться живым существом, «характеризующим себя» не только комплексом симптомов, но в первую очередь «рядом анатомических изменений», а классификации болезней стали строиться на основе «анатомического принципа».

Не утратила своего прежнего влияния и традиционная точка зрения о том, что «настоящий путь к истинной Врачебной науке…» не может исчерпываться лишь чувственным познанием и обязательно должен дополняться умозрением. «Наблюдение, не сопровождаемое умозрением, доставляет хаосное содержание без порядка и без правил,— указывал, например, один из крупнейших патологов первой половины 19 столетия Ф. Гартман.— Умозрение одно само по себе начертывает только форму без содержания; и будучи в области возможного, не находит пути к действительному миру. Посему как то, так и другое в их раздельности не приводит к истинному знанию и полезному действованию… Точное изыскание в особенном должно быть сопряжено с философическим умозаключением из общего». И никакие успехи, достигнутые с помощью использования метода клинико-анатомических сопоставлений, не могли изменить этой точки зрения. Не могли потому, что чем шире внедрялся этот метод, тем очевиднее становилось, что «скальпелем и микроскопом невозможно исследовать всю область Патологии», что метод клинико-анатомических сопоставлений имеет «свои естественные пределы использования».

Во-первых, он позволяет лишь констатировать факт «расстройства того или иного жизненного отправления» (выявление клинического симптома), но обнаружить и изучить конкретные механизмы развития этого «расстройства» с его помощью невозможно. Во-вторых, в целом ряде случаев с его помощью не удается установить причинно-следственные связи «обнаруживающихся патологических феноменов» и «надежным образом решить, которое из двух существующих рядом явлений составляет причину, которое последствие, и вообще, есть ли одно из этих явлений действительно причина, не суть ли оба они одновременные последствия… третьей причины». Наконец, в-третьих, метод клинико-анатомических сопоставлений оказывался просто неприменим в тех случаях, когда морфологический субстрат болезни «лежал по ту сторону лучшей микроскопической оптики и техники».

Методологический подход клинической медицины требовал от исследователей остановиться перед этими временно неразрешимыми проблемами в ожидании появления новых исследовательских методов, позволявших их разрешить. Многие клиницисты так и поступили. Многие, но не все. В 10-х годах 19 в. не хватило выдержки у Ф. Пинеля44, в 20-х годах — у Ф. Бруссе45. Потеряв надежду быстро найти ответы на волновавшие их вопросы, они занялись теоретизированием, пополнив тем самым ряды противников гегемонии чувственного способа познания.

Преодолеть этот последний рубеж сопротивления сторонников классификационной медицины удалось лишь во второй половине 40-х — первой половине 70-х годов 19 столетия в результате внедрения в патологию и практическую медицину двух новых методов чувственного познания — лабораторного эксперимента на животных и химического анализа. К началу 40-х годов 19 в. эти методы уже достаточно активно использовались физиологами и химиками, обеспечив крупные научные прорывы в этих областях знания, и совершенно не применялись ни клиницистами, ни патологами.