История развития психодиагностических исследований

Историю экспериментальной психологии и психодиагностики обычно излагают как историю людей, занимающихся психологией или социальными исследованиями и активно использующими эксперимент в качестве основного метода своей работы. Традиция эта довольно прочно вошла в наше сознание. Представление о человеке, изучающем психологическую проблему и измеряющего некие ее параметры, сводящем в единый континуум количественные и качественные знания, лежит в основе многих историко-психологических публикаций [М.Г. Ярошевский и др.]. По всей видимости, это и верно с точки зрения целостности психодиагностики как психологической «науки».

Но существует и другой взгляд на историю науки. Он отражает историю идей, делая акцент на приоритете определенной парадигмы.

Возможно ли совмещение этих подходов? Поскольку сама история экспериментального психологического метода очень велика, мы остановимся на ее основных вехах, проследив, как психологи в современной им социальной ситуации использовали экспериментальный метод, модифицируя и дополняя его новыми оригинальными психодиагностическими средствами. Тем самым мы совместим историю идей и историю людей в единой формуле развития психологического исследования. Попытаемся построить этот краткий экскурс в виде обзора важных, на наш взгляд, пунктов исторического развития психологического эксперимента.

Экспериментальная психология и психодиагностика как научно-практические дисциплины сформировались в конце XIX — начале XX вв. и имели общие корни, с одной стороны, с психофизикой, психофизиологией, психометрией, а с другой стороны — с психотехникой, которая изучала проблемы практической деятельности людей в прикладном аспекте.

В отличие от экспериментирования в процессе психодиагностики исследователь фиксирует психологические факты, не варьируя условиями деятельности испытуемых. Основа психодиагностического метода — констатирующий эксперимент, сам процесс измерения интересующих психолога переменных.

Практика применения методов психодиагностики связана с развитием потребности в оценке качеств людей, их индивидуальных особенностей, уровня развития их способностей выполнять те или иные профессиональные или творческие задачи. По сути, методы психодиагностики составляют основу параметрического управления социальным объектом, ведь отобрав людей с определенными качествами, можно изменять и психологический климат в коллективах, и качество выпускаемой продукции, и направление работы организации, наконец, даже систему управления.

История развития систем оценки психологических свойств людей при помощи определенных методик (в том числе тестов) уходит в глубокую древность. Есть сведения о том, что уже в III тысячелетии до н. э. в Древнем Вавилоне проводились испытания выпускников школ писцов. В Древнем Египте к обучению искусству жреца допускались наиболее способные люди, прошедшие жесткое тестирование. Пифагор отбирал в свою школу учеников, способных преодолеть целую серию различных испытаний. Более чем за две тысячи лет до н. э. существовала система диагностики определенных способностей чиновников правительственного аппарата в Древнем Китае*. Есть свидетельства о том, что в монастыре Шаолинь существовала оригинальная система оценки мотивации, эмоционально-волевой устойчивости, речемыслительных и физических способностей, нравственно-этических и других качеств. Вот пример такой «тестовой» оценки.

«Новички должны иметь рекомендации от одного из старых учеников школы, причем только на основании личного знакомства или тесной дружбы. Группе новичков предлагалось в определенный день перед восходом солнца явиться к воротам монастыря, где их ожидал «учитель». Бывало, что в этом месте собиралось значительное количество новичков. Старые ученики всячески издевались над ними: обливали водой, забрызгивали грязью, толкали и пинали их. Потом объявлялось, что приема не будет. Все это продолжалось несколько часов. Те из новичков, кто проявлял нетерпение и недовольство, с позором изгонялись. Ожидание «учителя» порой могло продолжаться несколько дней или недель. Все признаки особого поведения новичков фиксировались специальными наблюдателями. «Учитель» появлялся на несколько минут. И те новички, которые, не утерпев, бросались к нему, беспощадно изгонялись. Значительно поредевшую группу «абитуриентов» допускали в дом, где начинались новые испытания унижением: заставляли принести воды и плевали в нее, заставляли вымыть пол и ходили по нему в грязной обуви...

Особое испытание едой состояло в следующем. Новичку на завтрак предлагалась лепешка. Некоторые под влиянием голода сразу ее съедали. Затем предлагалось поесть суп из плошки без дна. Самые смекалистые подставляли вместо донышка не съеденные раньше лепешки. После этого новичкам предлагалось разделать тупым ножом свиную или коровью тушу. Тех, кто начинал нервничать, изгоняли. Далее новичкам предлагали убить священного для каждого китайца белого зайца. Отказавшихся тоже не допускали к обучению. Испытание на честность заключалось, во-первых, в том, как новичок объяснит ситуацию, когда его обвинили в краже вещей, которые ему было доверено хранить, а, во-вторых, новичка отправляли за покупками и после возвращения в качестве поощрения предлагали оставить сдачу себе. Те, кто принимали этот подарок, с позором изгонялись.

Наиболее терпеливые, сообразительные и упорные подвергались финальному испытанию на оценку силы воли и общую физическую подготовку.

Им предлагалось встать в стойку «всадника» и находиться в таком положении, пока не сгорит свеча...

Выдержавшие все испытания наконец допускались к «учителю», где прием в школу скреплялся определенным ритуалом и принесением клятвы на крови...»*

В истории Дальнего Востока известны факты использования психодиагностических процедур в системе медицинского образования государства чжурджэней Цзинь. В средневековом Вьетнаме особое внимание уделялось оценке качеств при назначении на должности гражданских и военных чиновников. Психодиагностические испытания активно применялись для определении способностей к специфической религиозной деятельности.

Приведенные исторические данные донаучного использования психодиагностических процедур подтверждают их важность для оценки индивидуальных качеств людей как неотъемлемой части общественной жизни многих цивилизованных народов**.

На рубеже ХIХ и ХХ веков социальная практика выдвинула научную проблему изучения преобладающих способностей и индивидуальных различий.

С 1884 года начинается эпоха практической психодиагностики с использованием тестов. Родоначальником тестологии как части экспериментальной психологии по праву считается Ф. Гальтон. Он начал свои исследования на обширной экспериментальной выборке. В результате этой работы были получены эмпирические данные по физическим, физиологическим возможностям организма и психическим свойствам — всего по семнадцати показателям. По меткому выражению Дж. Кеттелла, психология стала «действительной и точной наукой». В 1885 году он увидел в тестах средство измерения «неизмеряемых свойств человеческой психики» и, преодолевая противодействие В. Вундта*, в уже 1890 году предложил к использованию 50 лабораторных тестов.

У тестологии появились свои сторонники и противники. Противники активного тестологического исследования указывали (и, видимо, вполне обоснованно) на серьезные недостатки тестов (прежде всего на низкую концептуальную и содержательную валидность), что, по их мнению, может привести практическую психологию к тестомании. Однако сторонники тестологии, невзирая на противодействия, настойчиво продолжали исследования и практику. Распространилось применение методов математической статистики в процессе обработки и интерпретации эмпирических данных. Появилась наука психометрия. Психодиагностика и тестология преобразовались в психотехнику**.

В 1891 году немецкий психолог Г. Мюнстерберг предложил серию тестов для отбора вагоновожатых трамваев. Бурное развитие получила тестология в школе. Особое внимание тестам, определяющим умственное развития детей, уделялось в США. В 1894 году здесь функционировало 27 лабораторий для изучения детей, издавались 4 специализированных журнала. Во Франции в 1904 году была создана комиссия для отсева умственно отсталых детей. А. Бине и Т. Симон разработали набор тестов (30 заданий) для дифференциации детей по уровню умственного развития. В 1908 году они предложили шкалу определения «коэффициента интеллектуальности» (IQ), которую позже усовершенствовал В. Штерн, заменив абсолютную меру интеллекта (разность) относительной***.

Большие усилия по распространению в США шкалы Бине — Симона приложил американский психолог С. Холлу. Он выявил сильную статистическую связь между эффективностью педагогической практики и результатами экспериментальных исследований интеллекта учащихся.

Значительное распространение психотехнические изыскания получили в армии. В 1917 году в период Первой мировой войны в США создается «Комитет помощи войне» (Американская психологическая ассоциация), в которой успешно работают Р. Йеркс, Э. Боринг, А. Отис и другие психотехники того времени. В этот период разрабатываются невербальные батареи психодиагностических тестов для отбора новобранцев в армию («Армия Альфа», «Армия Бета»), при помощи которых было обследовано более двух миллионов человек.

В качестве тестового материала наряду с тестами интеллекта применялись так называемые тесты способностей и тесты достижений.

Работы по созданию тестов способностей начались с исследований Ч. Спирмена и были продолжены американскими психологами Т. Килли и Л. Тэрстоном. В основу тестов способностей была положена парадигма факторного анализа о взаимосвязи признаков как целостного конструкта, на базе которой позже были разработаны тестовые батареи оценки способностей к определенной деятельности.

Идея факторного анализа в психологическом эксперименте, реализуемая при помощи тестов, состояла в том, что отдельные психические функции, которые измеряются в конкретной ситуации или деятельности, представляют собой жестко связанный и взаимодействующий «узел». Он и является фактором в математическом смысле. Отсюда вытекало предположение о том, что успешность психических действий в измеряемой ситуации определяется не конкретным единичным качеством, чертой, психической функцией, а целостным фактором — способностью. Такой подход и в настоящее время распространен во многих школах современной психотехники.

Яркая страница в историю тестологии была вписана Э. Торндайком, который сформулировал одну из процедур использования и стандартизации принципов тестирования элементов научения. Приблизительно с 1845 года начинается применение стандартизированных тестов достижений, в которых, по оценке их авторов, во многом нейтрализовался субъективизм диагностических оценок.

С 1872 года стандартизированные тесты достижений стали активно применяться в практике психодиагностической оценки государственных служащих*.

Особо следует отметить влияние на генезис психотехнических исследований российской психологии начала ХХ века. Одним из основоположников этого направления практической психологии в России был В.М. Бехтерев. В частности, им заложены фундаментальные принципы рефлексологии, на основе которых была разработана методика оценки некоторых психофизиологических качеств человека. В 1909 году в Военном ведомстве были подготовлены «Указания по проведению медицинского освидетельствования лиц, поступающих в воздухоплавательные команды», а чуть позже — подобная методика для офицеров и нижних чинов подводного флота, в которой уделялось пристальное внимание оценке нервно-эмоциональной устойчивости и интеллектуального развития.

Значительный вклад в развитие тестологии внес Г.И. Россолимо (Московский университет, 1910 г.). Решая задачу количественной оценки психических процессов применительно к норме и патологии, он разработал графическую систему представления измерений психологического профиля**.

Наибольший экспериментально-теоретический подъем тестологии в России наблюдался в 20-е и 30-е годы ХХ века***. Хотя некоторые советские психологи отмечали относительно низкую валидность тестовых процедур, все же экстенсивное развитие психодиагностики дало свои плоды. Именно в это время определился широкий круг русских исследователей, получивших мировое признание. Это И.П. Павлов и Л.А. Орбели, Л.С. Выготский* и А.А. Ухтомский, Б.М. Теплов и многие другие. Ими и их соратниками был заложен фундамент отечественной экспериментальной психологической мысли.

Определенный интерес с точки зрения развития новых форм тестирования представляла разработанная А.П. Болтуновым (1928 г.) «измерительная шкала ума». Несмотря на известную аналогию со шкалой Бине — Симона, методика Болтунова имела ряд специфических особенностей, состоящих в разработке новых оригинальных субтестов оценки умственного развития человека. Была разработана новая инструкция, изменен хронометраж, предложена групповая форма использования теста, а также определены возрастные ступени его применения.

Особое место в истории отечественной психодиагностики занимают работы М.Ю. Сыркина (1929 г.), в которых была экспериментально подтверждена гипотеза А. Бине о наличии линейной, относительно стабильной статистической связи между показателями тестов и социальными признаками людей (по развитию речи, по положению в социальной и классовой структуре общества и пр.). Была затронута и проблема противоречивости и неоднозначности интерпретации тестовых показателей в рамках психологии индивидуальных различий**.

Задачи восстановления экономики, укрепления государственности и обороноспособности России в 20-30-х годах послужили мощным толчком к развитию науки в целом и психотехники в частности.

Зарождение и развитие психологии труда и психотехники в России неразрывно связано с именем И.М. Сеченова, уделявшего большое внимание прикладным аспектам психологии. К числу основоположников психотехники и психологии труда можно отнести отечественных ученых А.Ф. Лазурского, В.М. Бехтерева, П.М. Керженцева, Л.С. Выготского, В.Н. Мясищева, Н.А. Бернштейна, А.К. Гастева, С.Г. Геллерштейна, И.Н. Шпильрейна и др.

В этот период были основаны 12 научно-исследовательских институтов, около 150 лабораторий по психодиагностике и проблематике психологии и организации труда, активно издавалась психологическая литература.

В 1920-е годы была принята программа научно-исследовательской и научно-практической работы, в которой отмечались три основных направления исследований:

а) изучение человека («субъективный момент труда»);

б) изучение и приспособление орудий труда и «материальной обстановки труда»;

в) изучение рациональных методов организации труда***.

В середине 30-х годов, когда стало ясно, что зарубежные психотехнические наработки «носят архибуржуазный характер» ****, так как известная формула «все имеют равные возможности» (в США и — в несколько иной редакции — в России) подвергалась обоснованной критике со стороны психологов. С одной стороны, по всей вероятности, произошло столкновение партийных установок с результатами экспериментальных наблюдений. Нейтральность и объективность, внеклассовость и внепартийность психологии поставили психотехнику и психологию труда в очень трудное положение. Критики экспериментальной психологии и психодиагностики активно подчеркивали, что «тестологическая процедура стала орудием расовой дискриминации»* и возложила на себя функцию социального регулирования, основываясь на ложной идее «о том, что наука может стать над обществом, его процессами, нормами и установлениями»**. С другой стороны, в психологических изысканиях того времени, возможно, стал проявляться «особый “акцент души”»***. Все это послужило причиной принятия в 1936 году памятного документа ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов». В результате в короткий срок закрываются все лаборатории по промышленной психотехнике и психофизиологии труда, сворачивается работа ЦИТа и местных институтов труда. Уничтожается или сдается в закрытые фонды архивов психотехническая литература. Немногочисленные труды ученых-психотехников 20-30-х годов и поныне сохранились лишь в личных библиотеках и труднодоступны для широкого круга читателей. Молодое поколение психологов знает о них лишь понаслышке, а иногда и вообще не подозревает об их существовании****.

Только к концу 1950-х годов возобновились научно-исследовательские работы по психодиагностике. В 1958 году под руководством К.К. Платонова началась первая НИР по психотехнической проблематике.

1960-е годы отмечены бурным ростом количества и качества психодиагностических и экспериментальных исследований. Появляется и становится на ноги компьютерная или «адаптивная» психодиагностика [В.А. Дюк, 1994; А. Анастази, С. Урбина, 2001], где ключевое место занимают компьютер и математические методы. Психологическое экспериментирование насыщается электронно-вычислительной техникой, превращается в пробы искусственного интеллекта. Между философами, психологами и кибернетиками разгорается дискуссия о возможности создания «искусственного интеллекта», подобного «естественному». Формализованные компьютерные экспериментальные и психодиагностические методики все громче и отчетливее заявляют о себе.

Как всякий научный ритуал, экспериментально-диагностическая процедура подчинена технической схеме, заимствованный из естественных наук. Эта схема, начиная действовать, сама становится объектом и перестает зависеть от субъективизма исследователя. Таким образом, экспериментально-диагностическая процедура развивается по крайней мере тремя путями. Первый «основан на редукции измеряемого качества к операциональной переменной». Второй — на сохранении известной дистанции между операциональными конструктами и «истинными» параметрами измеряемого объекта. Третий «характеризуется удивительным и причудливым возникновением «истинного» качества из факторизации переменных»*.

Идеи, изложенные в работе Г. Фехнера «Элементы психофизики» (1860 г.), оказали огромное влияние на психологические исследования в целом и легли в основу одного из направлений измерительных процедур.

Параллельно с фехнеровским подходом к изучению психики индивида развивался математический метод. «Дифференциальная психология с самого начала складывалась как количественная дисциплина, изучающая не каузальную (причинную), а стохастическую (вероятностную) закономерность» развития психики**. Статистический подход выдвигался как средство преобразования психологии в точную науку. В связи с этим Д. Кеттелл писал: «Психология не сможет стать прочной и точной, как физические науки, если не будет базироваться на эксперименте и измерении»***.

Практика измерений восходит к истокам науки, однако логические основания измерения не изучались вплоть до конца ХIХ — начала ХХ века, когда Г. Гельмгольц изложил основные идеи репрезентационной теории измерения****, а О. Гельдер развил аксиоматику измерения экстенсивных величин*****.

Математика начала активно внедряться в психологические исследования и особенно в тестологию.

История непараметрических методов начинается еще с работ Арбетнотта в 1710 году, когда он использовал критерий знаков для проверки гипотезы о равенстве вероятностей рождения мальчиков и девочек. В XIX веке Г. Фехнер и Ф. Гальтон стали применять ранги и коэффициенты ранговой корреляции. Работами Ч. Спирмена (1904) к ранговым методам было привлечено пристальное внимание психологической общественности, а работы А.Н. Колмогорова (1933), Н.В. Смирнова (1935), Уилкоксона (1945), Сигеля (1956 г.) и др. создали непараметрическую статистику как самостоятельную ветвь математической статистики******.

Родоначальником параметрического измерения в психологии является Ф. Гальтон. Его воззрения основывались на работах одного из создателей современной статистики А. Кетле, в которых автор подчеркивал аналогию поведения людей и определенных математических закономерностей. В частности, он показал возможность вероятностного прогноза человеческого поведения исходя из средних показателей. В основу нормы поведения было положено среднее значение поведения популяции в форме кривой нормального распределения (закон распределения Гаусса — Лапласа).

В 1869 году вышла в свет книга Ф. Гальтона «Наследственный гений», в которой излагался ряд оригинальных мыслей относительно применения статистических методов при исследовании человеческих способностей. Ф. Гальтон вместе с А. Кетле определил проблематику отклонений от нормальной кривой и сделал вывод о возможности оценки вероятности этих отклонений от «среднего рисунка» способностей. Он утверждал, что причиной этих отклонений являются факторы наследственности. Это убеждение Ф. Гальтона лейтмотивом проходит через многие его статьи и работы, объединенные под общим заглавием «Исследования о человеческих способностях и их развитии» (1883). Провозглашение закономерной связи наследственности индивида и его способностей привело Ф. Гальтона в лоно «евгеники» и прочно связало его имя с расистскими настроениями и возможностью применения психодиагностики в политических целях.

Одной из неоценимых заслуг Ф. Гальтона является разработка методических средств психологии. Наиболее перспективным приемом оказался метод исчисления коэффициента корреляции между эмпирическими переменными, который позже был усовершенствован английским математиком К. Пирсоном и послужил базой для возникновения факторного анализа*.

Таким образом, к началу 1930-х годов авторы теорий социального измерения попытались нащупать переход «от эклектической практики сбора эмпирических данных [...] к прямым стандартным способам измерения «субъективных показателей»**. Однако неразработанность проблематики выборки и измерения делали эти попытки уязвимыми для критики. К числу этих проблем принадлежали поиск методов квантификации психологической информации, решение задач обеспечения внешней валидности эксперимента и измерения, проблемы репрезентативности экспериментальной выборки***, составление самих измерительных шкал (работы Э. Богардуса, Г. Олпорта, Л. Терстоуна, Р. Ликерта и др.), отражение критики противников**** социального измерения.

Одним из основателей «научной», то есть объективной, эмпирически ориентированной социальной психологии является Г. Оллпорт. Его основной вклад в проблематику методов социального измерения заключается в том, что он пытался связать актуальные проявления поведения с личностными конструктами испытуемых.

Л. Терстоун усовершенствовал метод парных сравнений и создал совместно с Э. Чейвом в 1929 году упрощенную процедуру «равнокажущихся интервалов», основанную на субъективной метрике допущения «перцептивного равенства интервалов». Метод стал классическим и оказал огромное влияние на развитие измерения в психологии. В 1930-х годах начался настоящий бум конструирования измерительных шкал в социологии, социальной и экспериментальной психологии, хотя сам Л. Терстоун с неудовольствием наблюдал этот «шкальный ажиотаж».

В 1932 году Р. Ликерт предложил альтернативу терстоуновской шкале, исключающую использование экспертных оценок. В его методе «суммирования рангов» использовалась процедура вычисления «дискриминативности» пунктов для «крайних групп», выделенных по суммарному баллу. Шкала Ликерта была более удобной в массовых обследованиях в отличие от терстоуновской, которая является более надежной для малого числа пунктов*.

С. Стивенс в 1946 году опубликовал метод прямого шкалирования психологических переменных. Он доказывал, «что существует изоморфизм между свойствами числовых рядов и эмпирическими операциями, которые мы можем производить с объектами»**. С. Стивенс первоначально выдвинул четыре типа соотнесения числовой системы с эмпирическими данными, которые обусловили четыре соответствующие шкалы (или уровни) измерения: шкала наименований (номинальная), порядка (ординальная), интервалов (интервальная) и отношений. Каждая шкала допускала определенные операции и математические преобразования. Номинальная шкала — равенства-неравенства; ординальная — равенства-неравенства и больше-меньше, то есть ранжирование; интервальная — равенства-неравенства, больше-меньше и равенства-неравенства интервалов, то есть введение единиц измерения признаков; отношений — равенства-неравенства, больше-меньше и равенства-неравенства интервалов и отношений, то есть осуществление всех арифметических действий. К. Кумбус, развивая идеи С. Стивенса, предложил (1952) эквивалентный в математическом смысле подход к дифференциации шкал посредством различения характера арифметических операций.

Э. Найгелем предложил строгую формулировку номинальной шкалы и шкалы отношений по средством аксиом***.

Значителен вклад в развитие психологического измерения П. Лазарсфельда. Его особенно интересовали проблема валидности субъективного измерения; проблема общности/идентичности психодиагностических показателей, обеспечивающих адекватное понимание смысла тестовых вопросов для испытуемых (1935); проблема применения аналитических типологий для классификации данных «анализа случаев» с последующим созданием новых переменных; проблема использования четырехклеточных таблиц сопряженности для оценки категориальных переменных****.

Гипотеза об адекватности понимания смысла вопросников повлияла на разработку им классификационных схем для тематического анализа «сырых» ответов испытуемых в соответствии со следующими правилами:

· общие категории кодирования должны разделяться на специфические категории (артикуляции);

· специфические категории должны быть исчерпывающими и взаимоисключающими (логически правильными);

· кодирование должно схватывать логическую структуру исследуемого явления;

· кодирование должно отражать субъективное мнение исследователя о данном вопросе.

Следует также отметить высокую исследовательскую гибкость П. Лазарсфельда, о котором Дж. Конверс говорил: «Когда у Лазарсфельда не было под рукой тех данных, которые он любил, он любил те данные, которые были под рукой»*.

Ключевое место в психологическом измерении занимают модели шкалирования, под которыми понимают способ выведения баллов, определение уровня полученного измерения (типа шкалы) и выбор способов оценки функционального единства полученного инструмента измерения**.

В процессе реализации моделей прямого и косвенного шкалирования выявлялись различные исследовательские ситуации и формальные модели. Так, например, в процессе прямого ординального шкалирования применялся коэффициент конкордации М. Кенделла, позволяющий оценить согласованность рангов (1 — ситуация полного согласия; 0 — ситуация полного несогласия)***. С. Стивенс подчеркивал, что для измерения психологических явлений прямое шкалирование, основанное на прямой оценке субъектом величины стимула, является обоснованной процедурой, дающей согласованные результаты. Метод последовательных интервалов, предложенный в 1937 году М. Сэффиром, был основан на законе категориального суждения У. Торгерсона. Суть косвенного шкалирования данного типа сводилась к выполнению обследуемым задачи отнесения объекта к наиболее подходящей категории в континууме предпочитаемости****.

Таким образом, проблематика формализации методов психодиагностики к началу 1960-х годов вступила в фазу преобразования эмпирического гуманитарного знания в форму «точной» научной дисциплины, позволяющей перейти от описания психологических феноменов к их объяснению.

Психодиагностика (психометрия, тестирование и др.), являясь частью экспериментальной психологии, в то время и по настоящий момент, как «ненормальная наука», по выражению Г. Айзенка, постоянно наталкивается на методологические тупики, нравственно-этические и организационно-методические препятствия. И «вряд ли кто-либо сегодня решится утверждать, что в области измерения (оценки) индивидуальных различий мало что изменилось со времен Гальтона и Кеттелла»*****.

Однако психологическое измерение изменило статус самой психологической науки. «За несколько десятилетий, — писал С.Л. Рубинштейн, — фактический экспериментальный материал, которым располагает психология, значительно возрос; методы, которыми она работает, стали разнообразнее и точнее; облик науки заметно преобразился. Внедрение в психологию эксперимента не только вооружило ее этим новым для нее, очень мощным специальным методом научного исследования, но и вообще по-новому поставило вопрос о методике психологического исследования в целом, выдвинув новые требования и критерии научности всех видов опытного исследования в психологии. Именно поэтому введение экспериментального метода в психологию сыграло такую большую, пожалуй, даже решающую роль в оформлении психологии как самостоятельной науки»*.