По статье (Еще таманда), опубликованной в газете НЖ за №11 от 13.03.2008 года

На экспертизу были представлены четыре спорные публикации, относительно которых были поставлены одинаковые вопросы, таким образом, источником информации о поведении говорящего выступали печатные тексты (=непосредственные источники экспертной информации).

Первый вопрос направлен на выяснение факта отнесенности / неотнесенности негативной информации к конкретному лицу (истцу). Текст, безусловно, содержит информацию об Х-е. Лицо идентифицируется в тексте при помощи номинаций «Х[68]», «худрук Х», таким образом, в статье речь идет о человеке, который носит имя Х и является худруком.

Постановка третьего вопроса очевидно избыточна, так как судья, являясь носителем русского языка, способен понять, что основная цель статьи – оценка публикации Х-а в связи с конфликтной ситуацией, которая произошла в РДК 6-ого января. Судья способен понять, что автор статьи считает, что оценка, данная Х-ом его публикации необоснованна, а также неверно изложена фактическая сторона дела события, происшедшего 6-ого января. Поэтому автор рассказывает о действительных событиях (со своей позиции, конечно), которые произошли, перемежая свой рассказ, сообщением мотивов, почему произошло искажение информации. Так, например, автор утверждает, что он не вкладывал непристойного смысла в заголовок и текст публикации «Одним плясать. Другим сосать», а то, что Х увидела в нем непристойный смысл только в меру своей испорченности. В целом в статье создается негативный образ Х-а как пошлого, сексуально озабоченного, не подчиняющегося никому человека. Таким образом, мы полагаем, что судья в общих случаях способен именно таким образом пересказать текст статьи и то, что он способен это сделать, скорее, говорит о том, что решение поставленного вопроса не требует привлечения специалиста-лингвиста.

Вопрос 4 не типичен по делам об оскорблении, и мы не можем сказать, какую цель преследовали участники процесса, ставя этот вопрос перед лингвистом. Однако ответим и на этот вопрос. Очевидно, негативная информация выражена как в форме утверждения о фактах, так и в форме оценки. В тексте присутствует следующие утверждения о фактах:

1. От Х- а 6-ого января доносился запах алкоголя.

2. Х 6-ого января была пьяна[69].

3. В статье Х-а указаны лжефакты (не соответствующие действительности факты).

4. Существуют факты из сексуальной жизни Х-а, которые можно интерпретировать как аморальное поведение.

В тексте присутствуют следующие оценки:

1. Х сексуально озабочена.

Оценки и факты выражены в тексте прямо и косвенно. Утверждение о том, что от Х-а доносился запах алкоголя выражено в тексте прямо: «доносился алкогольный запах и со стороны худрука».

Утверждение о том, что Х была пьяна, выражено в тексте косвенно. Это утверждение вытекает из наличия следующего фрагмента: «Это единственное объявление среди ни одного десятка других нашла, внимательно рассмотрела трезвая Х…».

Утверждение о том, что в статье указаны лжефакты, выражено в тексте прямо: «Не совсем радуют некоторые лжефакты указанные худруком Х-ом».

Утверждение о том, что существуют факты из сексуальной жизни Х-а, которые можно интерпретировать как аморальное поведение, выражено в тексте косвенно при помощи намека. Выражено в следующих фрагментах текста:

А) «Это единственное объявление среди ни одного десятка других нашла, внимательно рассмотрела трезвая Х, хотя у нее есть работа – худрук. И судя по странным заявлениям в статье, по всей видимости, очень заинтересовалась объявлением. А возможно, ее разозлили некоторые воспоминания из своей активной, прекрасной жизни».

Б) «Но каждый думает в меру интеллектуальной озабоченности, все понимает в меру своей испорченности. По всей видимости, как пишет худрук «сногсшибательный заголовок» (спасибо за комплимент) и заметку «Одним плясать, другим…сосать» Х поняла по-своему. Возможно, что-то напомнило ей из ее жизни».

В) «К сожалению, мы еще только учимся высокой нравственности, но, возможно, будем такими же, как прекрасный, доброжелательный человек Х. Мы еще, как она, не прошли все азы и позы жизни, чтобы быть высоконравственными. Да и худрук Х не такой, как есть, родилась, а постепенно становилась и дошла до высоконравственной морали». Последний фрагмент является цитацией (точной или неточной) другого материала и представляет собой фигуру иронии, содержанием которой выступает смысл, прямо противоположный буквальному (ср. «Ну ты и герой!» = «Ты трус») [Доронина, 2004, с. 274].

Выявленная оценка представлена в тексте косвенно при помощи намеков и обыгрывания непристойного выражения «м*нда (п*зда) чешется», а также обыгрывании различных значений слова «член».

Выражено во фрагментах:

А) «На дворе весна, март, март… Что-то у кого-то чешется… Старики советуют»;

Б) «Возможно о слове «член» Л. тоже думает в меру своей интеллектуальной озабоченности».

Перейдем к анализу иллокутивных свойств текста в аспекте наличия / отсутствия в нем речевого акта оскорбления и неприличной формы выражения оценки.

Очевидно, что в тексте присутствует бранное неприличное слово «м*нда» – нецензурное, наружные женские половые органы (В.В. Химик Большой словарь русской разговорной речи, С-Петербург, 2004, с. 307). Заголовок текста «Еще таманда…» носит игровой характер, игровой характер возникает в результате взаимодействия в тексте слов «тамада» и «м*нда» и выражений: нейтрального: «Еще тамада» и бранного: «Еще та м*нда» (типовое бранное оценочное высказывание «Еще та... (гнида, с*ка, сволочь и т.п.)»).

Данное высказывание входит в речевой акт оскорбления, структура которого такова:

А) Знаю, что Х способно принести тебе психологический ущерб

Б) Хочу, чтобы ты знал, что я говорю Х

В) Говорю Х, чтобы нанести психологический ущерб.

Где Х – оскорбительное высказывание.

Субъектом речевого акта в данном случае выступает автор статьи, объектом Х.

При этом слово «м*нда» относится к типу «инвективно жестких» лексических единиц, направленность на принесение вреда оппоненту у которых не нейтрализуется ни в каком типе контекстов. Другими словами, контексты: «Ты м*нда?» (вопрос), «Наверное, ты м*нда» (предположение), «Да ты м*нда!» (удивление) равны простому «констатирующему» инвективному контексту «Ты м*нда!» Таким образом, игровой характер контекста не влияет на оскорбительность данной фразы.

Наличие неправильного написания «таманда» вместо «тамада» не может быть объяснено опечаткой, так как смысл, связанный с данным словом, возникает и в других фрагментах текста. 1. «У кого-то что-то чешется». 2. И как тамада, она «привела» всех к затяжной конфликтной ситуации. Последнее предложение, интерпретированное буквально, может означать следующее: «Х, выполняя функции, тамады привела всех к конфликтной ситуации», что является бессмысленным в контексте всей публикации. Тогда как предложение: «И как та м*нда (=и как м*нда или эта м*нда) привела всех к конфликтной ситуации» является осмысленным предложением данного текста.

Резюмируем выводы, полученные в ходе решения экспертных задач:

1. По имеющимся в тексте номинациям возможно установить, что речь идет об Х-е.

2. Негативная информация об Х-е выражена в форме утверждения о фактах и оценки (мнения).

3. Негативная информация представлена в тексте прямо и косвенно.

4. В тексте имеется негативная оценка личности, выраженная в неприличной форме. В тексте также присутствует негативная оценка поведения лица, выраженная в неприличной и непристойной форме.

5. В тексте присутствует бранное неприличное слово «м*нда».