Послевоенные настроения в обществе.

Состояние дел в общественно-политической области вызывало серьезное беспокойство И. В. Сталина и его окружения, ибо там явственно обозначились процессы, подтачивавшие устои режима личной власти.

Война отчасти разрядила удушливую общественную атмосферу 30-х гг., поставила многих людей в условия, когда они должны были критически мыслить, инициа­тивно действовать, брать ответственность на себя. К то­му же миллионы советских граждан — участники осво­бодительного похода Красной ар­мии (до 10 млн) и репатрианты (5,5 млн) — впервые столкнулись с «капиталистической действительно­стью». Разрыв между уровнем жиз­ни в Европе и СССР был столь рази­тельным, что они, по свидетельству современников, испытали «нравст­венный и психологический удар». И он не мог не поколебать утвердив­шиеся в сознании людей социаль­ные стереотипы.

Историки, изучая архивы ЦК ВКП(б) и органов госбезопасности, выявили немало документов, где фиксировалось «брожение умов» в разных социальных слоях населения страны.

Среди рабочих информаторы властных структур отме­чали недовольство преимущественно на материально- экономической почве. В крестьянской массе ходили упорные слухи о предстоящем роспуске колхозов и ослаблении административных пут, сковывающих хозяй­ственную инициативу сельского населения.

В среде интеллигенции широко распространились на­дежды на экономические реформы и смягчение полити­ческого режима, на налаживание культурных контактов с США, Англией, Францией, не говоря уже о странах «народной демократии», тем более что ряд внешнеполи­тических акций СССР укреплял эти надежды. Так, в 1948 г. ООН во Всеобщей декларации прав человека, подписанной и советским представителем, торжественно провозглашала право каждого человека на свободу твор­чества и передвижения независимо от государственных границ. Что касается экономических реформ, то в интел­лигентских кругах не просто уповали на инициативу властей, но и формулировали конкретные предложения по проведению хозяйственных преобразований.

«Рукописи о послевоенном развитии хозяйства СССР, — с тревогой констатировали партийные идеоло­ги в феврале 1946 г., — продолжают поступать в наши журналы и исследовательские институты. В рукописях делаются предложения ввести конкуренцию между на­шими предприятиями, создать акционерные общества, незамедлительно отменить систему государственных по­ставок, развивать частную торговлю, где был бы священ­ным принцип свободных цен, фактически ликвидировать колхозы» с разделом по дворам их земли и имущества. Все это однозначно оценивалось как проникновение «эле­ментов антисоциалистической, буржуазной идеологии в теоретическую сферу».

В ряде городов (Москве, Свердловске, Челябинске и др.) возникли молодежные антисталинские группы. Наиболее крупной из них была воронежская (1947), насчитывавшая до 60 человек. Ее участники, обеспоко­енные экономическим положением страны, «обожествле­нием Сталина», пришли к выводу о необходимости созы­ва чрезвычайного партийного съезда и изменения политики ВКП(б). Конспиративная группа была раскры­та осенью 1949 г., ее активисты осуждены на срок от 2 до 10 лет «за клевету на внутреннюю и внешнюю по­литику советского правительства».

Ситуация усугублялась открытым вооруженным со­противлением Советской власти в присоединенных нака­нуне войны республиках Прибалтики и западных облас­тях Украины и Белоруссии. Антиправительственное партизанское движение втянуло в свою орбиту десятки тысяч бойцов — как убежденных националистов, опи­равшихся на поддержку западных спецслужб, так и про­стых людей, много претерпевших от нового режима, по­терявших дома, имущество, родных. С повстанчеством в этих районах было покончено лишь в начале 50-х гг.

Политика Сталина.

Столкнувшись с симптомами по­литической нестабильности, нараставшего общественного напряжения, ощущая серьезное давление, порождаемое массовым ожиданием улучшения материального положе­ния в мирное время, сталинское руководство предприня­ло действия по двум направлениям.

Первое из них включало меры, в той или иной степе­ни адекватные ожиданиям народа и нацеленные на ак­тивизацию общественно-политической жизни в стране, развитие науки и культуры, повышение благосостояния трудящихся.

В сентябре 1945 г. было отменено чрезвычайное поло­жение и упразднен внеконституционный орган власти — ГКО. Затем прошли перевыборы Советов всех уровней, обновившие депутатский корпус, сформированный еще в 1937—1939 гг. В соответствии с Конституцией были впервые проведены прямые и тайные выборы народных судей и заседателей. После долгого перерыва возобнови­лись съезды общественных и политических организаций СССР. В 1948 г. прошел 1-й Всесоюзный съезд компози­торов, в следующем году — съезды профсоюзов и комсо­мола (спустя соответственно 17 и 13 лет после предыду­щих). А в 1952 г. состоялся XIX съезд компартии, переименовавший ВКП(б) в КПСС. Из политического лексикона ушли слова «большевик», «большевистская партия», вызывавшие слишком у многих людей тяжелые воспоминания. Еще раньше стали историей слова «нар­ком» и «наркомат»: в 1946 г. был принят закон о пре­образовании СНК в Совет Министров, а наркоматов в министерства.

Несмотря на то что значительная часть бюджета расхо­довалась на финансирование военных программ, были изы­сканы средства на развитие науки, народного образования, учреждений культуры. Создаются Академия художеств, Академии наук в Казахстане, Латвии и Эстонии, филиалы Академии наук СССР в Дагестане, Башкирии, Якутии, на треть увеличивается количество научно-исследовательских институтов. В числе наиболее важных научных направле­ний, получивших особое развитие в первые послевоенные годы, стало изучение физики атомного ядра, элементарных частиц (академик И. В. Курчатов, А. Д. Сахаров и др.). Бы­ли основаны такие крупные академические учреждения, как Институт атомной энергии и Институт ядерных про­блем, построены мощные атомные реакторы для научных целей и практического использования энергии нового типа. Мощный импульс получили исследования в сфере ракето­строения, начатые в СССР еще до войны. Теперь их возгла­вил выдающийся ученый и организатор С. П. Королев.

В стране открываются новые университеты (в Кишиневе, Ужгороде, Ашхабаде, Сталинабаде) и институты. За корот­кий срок были подняты из руин и вновь построены тысячи школ. К 1950 г. их число заметно превысило довоенный уровень. В СССР полностью восстанавливается система все­общего начального образования, а с 1950 г. обязательным становится образование в объеме семи классов. Для рабо­тающей молодежи распахнули двери вечерние школы. Значительно больше стало библиотек. Практически за­ново отстраивались разрушенные фашистами дома-музеи П. И. Чайковского в Клину, Н. А. Римского-Корсакова в Тихвине, А. С. Пушкина в Михайловском, великолепные дворцы Петергофа, Павловска, Царского Села. С 1947 г. развернулась работа по сплошной радиофикации страны. Начинает регулярное вещание Центральное телевидение.

Оживилась литературно-художественная жизнь. Возобно­вили работу творческие союзы писателей, художников, ком­позиторов, начали регулярно выходить литературные жур­налы. Ведущей темой советской литературы стало худо­жественное осмысление трагедии и подвига народа в годы Великой Отечественной войны. Большое внимание читате­лей привлекли книги «Молодая гвардия» А. А. Фадеева, «Повесть о настоящем человеке» Б. Н. Полевого, «В окопах Сталинграда» В. П. Некрасова, «Звезда» Э. Г. Казакевича, а также первые произведения, посвященные мирному тру­ду народа («Жатва» Г. Е. Николаевой, «Журбины» А. Кочетова и др.). На экране заметное место заняли ис- торико-биографические фильмы о великих сынах России. Сразу покорили сердца зрителей талантливые фильмы «Подвиг разведчика» Б. В. Барнета, «Молодая гвардия» А. Герасимова, «Сельская учительница» М. С. Донского, «Кубанские казаки» И. А. Пырьева. Наряду с классикой за­звучали новые оперы и симфонии композиторов («Декабри­сты» Ю. А. Шапорина, Седьмая симфония С. С. Прокофье­ва). На балетной сцене блистала великая Г. С. Уланова. Художники создали большую серию парадных портретов выдающихся советских полководцев. Стремление увекове­чить победу в Великой Отечественной войне воплотилось в монументальной скульптуре. Мировую известность получил памятник воину-освободителю работы скульптора Е. В. Вучетича, установленный в Берлине. Архитекторы получили государственный заказ на создание величественных зданий в Москве, Минске, Киеве, Сталинграде и других городах.

Немалое внимание уделялось развитию физической культуры и спорта. По всей стране открывались детско-юношеские спортивные школы, секции при домах пионеров. На государственном уровне принимаются меры для того, чтобы обеспечить участие советских спортсменов в международном спортивном движении. Первыми на мировую арену вышли советские тяжелоатлеты. В 1946 г. Г. Новак установил в Париже два мировых рекорда и впервые в истории СССР получил титул чемпиона мира. В следующем году секция футбола СССР была принята в члены ФИФА. В начале 50-х гг. советским ат­летам уже принадлежало 57 мировых рекордов в разных видах спор­та. Трижды титул абсолютного чемпиона мира завоевывала конько­бежка М. Исакова. В 1951 г. учреждается Олимпийский комитет СССР, признанный МОК. Впервые советская команда приняла учас­тие в XV Олимпиаде в Хельсинки (1952), где завоевала 29 золотых медалей.

Был предпринят ряд шагов и по повышению уровня жизни населения, преимущественно городского.

В декабре 1947 г. проводится денежная реформа, но­сившая в целом конфискационный характер. Деньги ме­нялись в соотношении 10 старых рублей к 1 новому. Более щадящий режим предусматривался для средств, хранившихся на личных счетах в сберкассах. Но эта льгота коснулась лишь немногих, ибо сумма вкладов была в 15 раз меньше годового фонда зарплаты рабочих и служащих, иначе говоря — скудные сбережения граж­дан хранились тогда в «кубышках» дома. И все же ре­форма помогла в короткий срок пресечь инфляцию и стабилизировать расстроенную войной финансовую сис­тему. Еще большее значение имела одновременная с денежной реформой отмена карточного распределения товаров. После этого правительство приступило к посте­пенному повышению зарплаты рабочим и служащим, а также к регулярному снижению розничных цен на това­ры широкого потребления: оно проводилось ежегодно с 1948 по 1954 г. Правда, в то же время реализовывалась программа принудительного распространения облигаций госзаймов, на покупку которых уходило в среднем 1 —1,5 месячной зарплаты в год. Это заметно обесцени­вало выигрыш населения от снижения цен. Тем не ме­нее размер реальной заработной платы рабочих и служа­щих медленно повышался. Если в 1948 г. он составлял 59% от уровня 1928 г., то в 1952 г. — уже 94%, а в 1954 г. — 119%. Были восстановлены отпуска и 8-часо­вой рабочий день.

Эти шаги по повышению благосостояния не только не затрагивали сельских жителей, но и проводились за счет деревни.

Параллельно со всеми этими мерами, носившими в части демократизации политического режима чисто де­коративный характер, сталинская администрация нара­щивала наступление на главном направлении. Суть его заключалась в укреплении личной власти диктатора, усилении партийно-государственного контроля над раз­личными сферами общественной жизни, в борьбе с воль­номыслием, сплошь и рядом перераставшей в прямые ре­прессии как против отдельных лиц, так и целых категорий советских граждан.

Прежде всего власти постарались изолировать тех лю­дей, чье пребывание на воле было сочтено «опасным для общества». В их число попали бывшие военнопленные, вернувшиеся из фашистских лагерей на Родину (2,4 млн человек), и несколько миллионов репатриантов. Многие из них опять оказались в заключении или в ссылке, по­скольку, считал И. В. Сталин, их возвращение в свои се­мьи могло породить «нежелательные настроения».

Понятно, чего опасался бывший Верховный главнокомандующий: рассказы этих людей об обстоятельствах пленения или на­сильственного вывоза в Германию на работы вновь восстановили бы в памяти народа трагические события начального периода войны, подтолкнули бы к обсуждению в обществе причин и ви­новников отступления Красной армии и оккупации огромных территорий страны. В феврале 1948 г. правительство приняло се- > кретное постановление о том, что все лица, арестованные в дово­енные годы как «враги народа» и отбывшие срок заключения, вновь должны быть осуждены или отправлены в вечную ссылку. Это решение касалось и детей невинно репрессированных, достиг­ших к тому времени совершеннолетия.

В отношении рабочих и служащих продолжал дей­ствовать жесткий Указ Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г., устанавливавший судебную ответствен­ность за самовольный уход с предприятий, прогулы и опоздания на работу, и еще более суровый Указ от 26 де­кабря 1941 г. Он предусматривал за самовольный уход наказание лишением свободы сроком от 5 до 8 лет. Лишь в марте 1947 г. прекращается применение Указа 1941 г., и то не во всех отраслях промышленности.

Еще сильнее административное давление ощущало на себе колхозное крестьянство. Крестьяне продолжали жить без паспортов, т. е. были лишены права свободно­го перемещения по стране, оказываясь в положении «крепостных» своих колхозов. Сохранялся «обязатель­ный минимум трудодней». За невыполнение этой нормы грозило судебное преследование, в результате которого колхозник мог лишиться свободы или оставался без при­усадебного участка — основного источника существова­ния для крестьянина.

Особую головную боль у апологетов сталинского режи­ма вызывала интеллигенция. И это не было случайным. На переломных рубежах истории ее представители слу­жили своего рода «генератором» идей, которые, прони­кая в массы, могли превратиться в реальную политиче­скую силу. Именно интеллигенция была способна подвести общество к пониманию необходимости его об­новления. И такие предложения уже стали раздаваться. Поэтому на интеллигенцию и обрушился главный удар сталинского руководства.

В августе 1946 г. по инициативе И. В. Сталина и А. А. Жданова было принято постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем серия других «идеологических постановлений» («О репер­туаре драматических театров и мерах по его улучше­нию», «О кинофильме «Большая жизнь», «Об опере Мурадели «Великая дружба» и др.). Они дали сигнал к публичной травле многих выдающихся деятелей культу­ры: А. А. Ахматовой, М. М. Зощенко, Э. Г. Казакевича, Ю. П. Германа, композиторов В. И. Мурадели, С. С. Про­кофьева, А. И. Хачатуряна, Д. Д. Шостаковича, киноре­жиссеров Г. М. Козинцева, В. И. Пудовкина, С. М. Эй­зенштейна и др.

Развернутая кампания имела целью «приструнить» интеллигенцию, втиснуть ее творчество в прокрустово ложе «партийности» и «социалистического реализма». Аналогичные цели преследовали и «дискуссии» по есте­ственным и гуманитарным наукам. Начало им положил разгром генетики, учиненный при поощрении политиче­ского руководства страны президентом Всесоюзной ака­демии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ) Т. Д. Лысенко. На сессии ВАСХНИЛ в ав­густе 1948 г. представители этого одного из ключевых направлений современного естествознания были объявле­ны «лжеучеными», а их труды — «вне закона». Вскоре последовало осуждение кибернетики как «оккультной науки» и «служанки империализма», а также квантовой механики. Резкой критике подверглись видные филосо­фы, языковеды, экономисты. Последних И. В. Сталин обвинил в «научном невежестве», поскольку, по его мне­нию, они не понимали, что «товарное обращение несо­вместимо с перспективой перехода к коммунизму».

В конце 40-х гг. началась кампания по борьбе с «ко­смополитизмом» и «низкопоклонством перед Западом». Всячески разжигая шовинистические и антисемитские чувства, власти пытались усилить идейно-политическую и культурную изоляцию страны, подготовить обществен­ное мнение к очередным испытаниям, которые сулило балансирование на грани «холодной войны» с реальной угрозой прямого вооруженного столкновения с Западом.

Одновременно решалась и более широкая задача: на­ряду с воссозданием пошатнувшегося в войну образа вну­треннего врага идеологически обеспечить вторую (после середины 30-х гг.) волну политического террора.

Задумайтесь над вопросом: какие цели преследовал И. В. Сталин, затевая политические репрессии в послево­енные годы? Против кого они были направлены?

Спецслужбы организовали серию новых судебных «дел» о «вредительской работе» на Московском автозаво­де им. И. В. Сталина, Ленинградское дело, дело Еврей­ского антифашистского комитета, дело врачей-убийц. Жертвами репрессий стали тогда десятки тысяч человек, приговоренных к расстрелу или к разным срокам лише­ния свободы. Среди них были видные деятели культуры и науки (актер С. М. Михоэлс, писатель П. Д. Маркиш, академики А. А. Григорьев и И. М. Майский), военачальники (маршал авиации А. А. Новиков, маршал ар­тиллерии Н. Д. Яковлев), представители партийно-госу­дарственной номенклатуры (заместитель председателя Совмина СССР Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов и др.

Факты свидетельствуют, что И. В. Сталин в послед­ние годы жизни приступил к очередной «смене караула» в верхних эшелонах власти. Это стало очевидным в ок­тябре 1952 г., во время работы XIX съезда ВКП(б). Вме­сто Политбюро ЦК был образован значительно расширен­ный Президиум ЦК, где каждому старому члену высшего партийного руководства уже была фактически по­добрана замена. Кроме того, из особо доверенных парт- функционеров учреждается Бюро Президиума, куда не вошли давние соратники вождя: К. Е. Ворошилов, А. И. Микоян, В. М. Молотов, подозревавшиеся Стали­ным в сотрудничестве с иностранными разведками. Бли­зок к опале был и многолетний шеф госбезопасности Л. П. Берия.

4.СТРАНА К КОНЦУ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ: ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИ­ВЫ.

5 марта 1953 г. умер И. В. Сталин. К концу жизни этот человек достиг зенита могущества, возведя на кро­ви и беззаветном энтузиазме десятков миллионов людей вторую по мощи мировую державу. По образному выра­жению У. Черчилля, Сталин «принял Россию лапотной, а оставил с атомным оружием». Но уже тогда выпесто­ванный им советский тоталитаризм столкнулся с двумя вызовами капиталистического мира, адекватный ответ на которые он, как показало будущее, не смог дать.

Первый — экономический. Ведущие западные страны на рубеже 40—50-х гг. вступили в эпоху научно-техни­ческой революции, что вскоре вывело их на новую, пост­индустриальную ступень развития. Наметился стреми­тельно прогрессирующий разрыв в технологическом качестве потенциалов западной рыночной экономики и советской директивной. Последняя в силу присущих ей свойств — сверхцентрализованности, отсутствия инициа­тивы и предприимчивости в многочисленных структур­ных звеньях хозяйственного управления, слабой мате­риальной заинтересованности работников в качестве тру­да — оказалась невосприимчивой к внедрению в произ­водство в общенациональном масштабе (за исключением приоритетного военно-промышленного комплекса) новей­ших достижений научно-технической мысли.

Второй вызов — в области общественно-политической и социальной. Он выражался в том, что развитые капиталистические государства продолжали стабильно поднимать и без того высокий, не сопоставимый с совет­скими стандартами уровень жизни населения, обеспечи­вать широкие демократические права и свободы.

Давление этого вызова ощущалось и в предшествую­щие десятилетия. Именно для нейтрализации «демонст­рационного эффекта» Запада (или, пользуясь языком партийных идеологов, его «тлетворного влияния») меж­ду СССР и Западом фактически уже с 20-х гг. был опу­щен «занавес» — сначала относительно легкий, проница­емый, затем поистине «железный». Он казался незыб­лемым. Но то было обманчивое впечатление.

«Занавес» в основном подпирала репрессивная маши­на, давившая своими тяжелыми катками все ростки вольномыслия и критического отношения к реалиям со­ветского образа жизни. Между тем ресурсы этой маши­ны оказались практически полностью выработанными, и власти после смерти диктатора были вынуждены присту­пить к ее демонтажу. Кроме того, «железный занавес» поддерживался традиционно изоляционистской полити­кой в области культурного обмена, общественных и лич­ных связей с капиталистическим миром. В годы «холод­ной войны» она еще более усилилась, охватывая все новые сферы международных отношений. Резко сократи­лась торговля с Западом (на 35% в 1950 г. по сравнению с первыми послевоенными годами), что болезненно ска­зывалось на советской экономике, лишенной притока пе­редовых технологий и оборудования. Руководству СССР и здесь в скором времени пришлось пересмотреть свою позицию и встать на путь развития многосторонних от­ношений с западными государствами.

В этой ситуации «железный занавес» начал медленно, но неотвратимо «ржаветь». С каждым годом, не говоря уже о десятилетии, он все больше утрачивал способность ограждать население от «тлетворного влияния» Запада. И как закономерный результат — насаждавшиеся ком­мунистической пропагандой стандарты «социалистичес­кого народоправства» и равенства в нищете утрачивали некогда имевшую для немалой части населения привле­кательность и магическое воздействие, уступая место растущим сомнениям в правильности «выбранной» стар­шими поколениями модели общественного развития. В народе десятилетие за десятилетием накапливался кри­тический потенциал. И никакие действия властей не могли остановить этот процесс, ибо в рамках существо­вавшей модели было невозможно обрубить питающие его социально-экономические и политические корни.

Исторический опыт показывает, что любая обществен­ная система, неспособная эффективно реагировать на принципиальные вызовы времени и внешней среды, ра­но или поздно входит в полосу общего кризиса и разло­жения. Вопрос, когда такая полоса началась в СССР, яв­ляется дискуссионным. Одни исследователи датируют это серединой 50-х гг., другие — концом 70-х гг. или се­рединой 80-х гг.

Особенность общего кризиса советской модели госу­дарственного социализма — его затяжной вялотекущий характер. Это объяснялось многовековыми российскими традициями (мощной государственностью, несформиро- ванностью гражданского общества, укоренившейся в на­родной психологии стихийной тягой к уравнительной справедливости), а также размерами страны, ее исклю­чительными по масштабам природными богатствами, ко­торые безжалостно бросались в топку затратной дирек­тивной экономики и поддерживали в ней огонь жизни. На этой основе власти обеспечивали функционирование, хотя и на довольно низком уровне, системы социальных гарантий (бесплатное медицинское обслуживание и обра­зование, пенсии и т. п.), что позволяло избегать серьез­ного народного недовольства.