Определение приоритетов.

В экономике на первом плане в послевоенные годы стояли три задачи: пере­стройка промышленности на мирный лад; возрождение разрушенного в годы войны (к тому времени промыш­ленный потенциал в районах, подвергшихся оккупации, был восстановлен лишь на треть); дальнейшее хозяйст­венное развитие страны.

По последнему вопросу в правящих кругах СССР пол­ного единства не было. Секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Жда­нов, председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский и ряд других деятелей исходили из того, что с возвраще­нием к миру в капиталистических странах неизбежно наступит жестокий экономический кризис, усилятся межимпериалистические конфликты. А это ослабляло угрозу со стороны западных держав и позволяло от­казаться от традиционной политики ускоренного разви­тия тяжелой промышленности. Другая группа советских руководителей — члены Политбюро ЦК Л. П. Берия, Г. М. Маленков и др.— не исключа­ла способности капитализма спра­виться со своими внутренними про­тиворечиями. А это, с их точки зрения, делало международную об­становку крайне тревожной, тем бо­лее что обладание атомной бомбой давало Западу явное превосходство над СССР. И следовательно, форси­рованное развитие индустриальных и оборонных отраслей должно стать абсолютным приоритетом.

Конец келейной дискуссии поло­жила начавшаяся «холодная война». И. В. Сталин в 1946 г. высказался за опережающий рост тяжелой про­мышленности, невзирая на то что ее предприятия, по его собственному признанию, «часто менее рентабельны, иногда вовсе не рентабельны» по сравнению с легкой промышленностью. Как считал Сталин, это могло обезопасить страну от «вся­ких случайностей» и попутно продвинуть ее к коммуниз­му. Отвечая на вопрос западного корреспондента, усом­нившегося в достижимости последней цели, советский лидер весомо заметил: «Коммунизм в одной стране воз­можен, особенно в такой стране, как Советский Союз».

Не просто восстанавливать народное хозяйство, но и одновре­менно строить коммунизм — общество благоденствия и процве­тания, где каждый будет получать «по потребностям». Именно так формулировались ближайшая цель и исторически недалекая перспектива, определенные народу сталинским руководством сра­зу после победного мая 1945 г. Этому тезису партийные идеоло­ги придавали большое пропагандистско-нравственное значение. Он призван был послужить мощным рычагом по мобилизации трудовых усилий исстрадавшегося за время военных невзгод на­рода на выполнение грандиозных заданий четвертой пятилетки (1946—1950).

Верховный Совет СССР одобрил план пятилетки в марте 1946 г. Им предусматривалось увеличение промы­шленной продукции по сравнению с довоенной на 48%, сельскохозяйственной — на 23%.

В кругах ученых-экономистов Запада эти плановые задания были восприняты скептически. В их глазах они выглядели черес­чур оптимистическими — особенно в свете прогноза одной из ав­торитетных международных комиссий, определившей сроки вос­становления советской экономики в 40—50 лет.

Промышленность.

К 1945 г. объем промышленного производства в СССР немного превысил показатели 1940 г. (на 8%), но при этом свыше половины его при­ходилось на военную продукцию. Демилитаризация эко­номики (конверсия) в основном была завершена к концу 1946 г. Но одновременно с сокращением выпуска боевой техники огромные средства вкладывались в модерниза­цию военно-промышленного комплекса, в разработку но­вых видов оружия.

В 1948 г. в Челябинской области был запущен реак­тор по изготовлению плутония, а в августе 1949 г. СССР успешно испытал атомную бомбу. В 1953 г. на Семипа­латинском полигоне был произведен взрыв водородной (термоядерной) бомбы — первой в мире из нового поко­ления атомного оружия. После массовой демобилизации армии (с 11,4 млн человек в мае 1945 г. до 2,9 млн в 1948 г.) ее численность вновь увеличивается: в начале 50-х гг. она достигает почти 6 млн человек. Прямые военные расходы поглощали тогда около 25% годового бюджета — всего лишь в 2 раза меньше, чем в 1944 г.

Другой областью вложений капиталов была тяжелая промышленность. За короткий срок восстанавливаются разрушенные электростанции, в том числе крупнейшая в Европе — Днепрогэс, шахты Донбасса, металлургические и машиностроительные заводы Украины и России. Воз­водятся новые промышленные гиганты, проклады­ваются первые нити газопроводов Саратов — Москва, Кохтла-Ярве — Ленинград.

Коренным образом менялась экономическая структура рес­публик Прибалтики, Молдавии, западных областей Украины и Белоруссии, вошедших в состав СССР накануне войны. Из аграр­ных они превращались в индустриальные. Там создавались новые отрасли промышленности: металлообрабатывающая, машиностро­ительная, электротехническая, сланцево-химическая. Масштаб­ное индустриальное строительство проходило и на востоке стра­ны в Казахстане и республиках Средней Азии.

Легкая и пищевая промышленность, в условиях кон­версии 1945—1946 гг. обогнавшая по темпам роста ин­дустриальные отрасли, продолжала финансироваться по остаточному принципу и далеко не полностью удовлетво­ряла даже минимальные запросы населения. Правда, и здесь произошли положительные сдвиги. Так, впервые был освоен массовый выпуск ряда сложных потребитель­ских товаров: легковых автомобилей «Победа» и «Моск­вич», мотоциклов, радиоприемников, телевизоров и др.

Быстро увеличивалась численность трудоспособного населения, занятого в промышлен­ности, строительстве и на транс­порте. Туда широким потоком вли­вались миллионы демобилизован­ных воинов и новые пополнения — подготовленная в фабрично-завод­ских и ремесленных училищах мо­лодежь. Были отменены трудовые мобилизации военных лет. На смену им пришел полупринудительный оргнабор, проводившийся с 1946 г. государственными органами преиму­щественно среди сельских жителей. Постепенно и он вытеснялся свобод­ным наймом рабочих самими пред­приятиями.

В целом за годы четвертой пяти­летки было восстановлено и вновь сооружено 6200 крупных предприятий. Промышленное производство в стране значительно увеличилось и в 1950 г. превзошло довоенные показате­ли на 73% (в республиках Прибалтики, Молдавии, западных областях Украины и Белоруссии — в два-три раза)^[1].

Этот рост основывался на:

— высокой мобилизационной способности директивной эконо­мики, сохранявшейся в условиях еще далеко не исчерпанных возможностей экстенсивного развития (за счет нового строительства, вовлечения в производство дополнительных источников сырья, топлива, людских ресурсов);

— трудовом подвижничестве народа. Миллионы людей, исто­сковавшихся по мирному труду, с энтузиазмом включились в со­зидательную работу. Трудовой подвиг народа сыграл огромную роль в возрождении нашей Родины из руин;

— бесплатном труде многомиллионной армии советских узников ГУЛАГа и военнопленных (1,5 млн немцев и 0,5 млн япон­цев);

— репарациях с Германии (материальных ценностей на сумму 4,3 млрд долларов). Они обеспечили до половины объема обо­рудования, установленного в промышленности;

— традиционной и год от года нараставшей перекачке средств из аграрного сектора экономики в промышленный.

2.3.Послевоенная деревня.

Сельское хозяйство вышло из войны крайне ослабленным. В 1945 г. его валовая про­дукция составляла 60% от довоенной. Остро не хватало техники. Во многих российских селах крестьяне пахали на коровах или даже впрягались сами. Жестокая засуха 1946 г. и последовавший за ней голод сотен тысяч людей еще больше подорвали силы колхозов.

Однако государство продолжало осуществлять неэкви­валентный товарообмен между городом и деревней. В результате колхозы возмещали лишь малую долю собственных расходов: пятую часть на производство молока, десятую часть — зерна, двадцатую — мяса. Почти ничего не получая из колхозной кассы, крестьяне жили за счет личного подсобного хозяйства. Власти и здесь усмотрели «скрытые резервы»: начиная с 1946 г. приусадебные участки были обложены непомерными налогами. Дело дошло до того, что был введен налог на каждое фруктовое дерево независимо от того, давало оно урожай или нет. К тому же крестьянские дворы обязывались поставлять государству определенное количество мяса, молока, яиц, шерсти и т. д. Резко повыси­лись сборы с доходов сельских жителей от продажи на свободном рынке.

В 1947 г. началась кампания по укрупнению колхо­зов. За пять лет число их сократилось почти в три раза и достигло 94 тыс. Эта мера имела не столько экономи­ческий, сколько политический характер. 85% укрупнен­ных колхозов по-прежнему не имели электричества, за­то отныне в каждом из них действовала собственная партийная ячейка.

Не способствовала укреплению сельского хозяйства и проведенная в конце 40-х гг. кампания по массовому разрушению единоличных крестьянских подворий в рес­публиках Прибалтики, Молдавии, в западных областях Украины и Белоруссии. На них обрушилась волна на­сильственной коллективизации, до 900 тыс. раскулачен­ных были сосланы в Сибирь. Хуторские хозяйства ока­зались разоренными и заброшенными.

В начале 50-х гг. сельское хозяйство с трудом достиг­ло довоенного уровня. Но этого было недостаточно. Что­бы обеспечить продовольственное снабжение городов и ар­мии, пришлось прибегнуть к чрезвычайным госрезервам.

ВЛАСТЬ И ОБЩЕСТВО