Литературные иерархии. Теоретические аспекты массовой культуры

<5 6 7 8 9 1011>

Пограничная полоса между беллетристикой и массовой литературой, как между классикой и беллетристикой, зыбкая и неустойчивая. Беллетристика может стать и лабораторией художественных открытий, и повторением пройденного в литературе. С одной стороны, она граничит с классикой, с другой – с массовой литературой. Специфика беллетристики заключается в том, что она не может создать целостного, оригинального и самостоятельного художественного мира. Сопоставляя, к примеру, творчество Ж.-П. Сартра и А. Хейли, можно найти в романах американского писателя избыточную иллюстративность и познавательность.

Оппозиция автор – читатель в художественной литературе, беллетристике и массовой литературе складывается по-разному. Если автор художественного произведения сознательно конструирует эстетическую дистанцию между текстом и читателем, то в массовой культуре эта дистанция исчезает. Если элитарное искусство может быть направлено на торможение непосредственных эмоций и переживаний, то массовая культура базируется на универсальных психологических, даже психофизиологических, механизмах восприятия, которые активизируются независимо от образования и степени подготовленности аудитории.

Проникновение массовой культуры во все поры социальной жизни, адаптированность к самым разным ее сторонам способствуют жанровому разнообразию маскульта, его структурированности. Неоднородность и разнокачественность паралитературы (французский термин) позволяют выстроить «ценностную пирамиду», на вершине которой образцовые произведения массовой литературы. Парадигма жанров популярной литературы (термин англоязычной критики) широко развернута: от детективов, приключений, фантастики, мелодрамы до мистики, эротики, книг об НЛО, таинственных явлениях, розовых романов, а также фотороманов и комиксов.

Изучение массовой культуры возможно при уравновешенности критических взглядов на нее. Элитарный взгляд Ортеги-и-Гассета содержит противопоставление жизни «благородной» и жизни «пошлой», и для него массовая культура отражает сознание ограниченной, агрессивной и непросвещенной массы, воплощающей косность, разрушение истинных ценностей и примитивизацию жизни. Оппозиция благородной и пошлой жизни сродни гоголевской, представленной в начале седьмой главы «Мертвых душ». Писатель может являть и «высокое достоинство человека», и «картину, взятую из презренной жизни», различие в том выборе, который делает писатель. Для массовой же культуры необходимости выбора такого рода не существует. Маскульт не избегает значимых тем и сложных конфликтов, он просто заземляет их, растворяя в деталях, интерьерах, туалетах героинь, при этом конфликты и противоречия не разрешаются, но воспроизводятся как бы в сглаженной форме. Во многих работах, отечественных и зарубежных, массовая культура оценивается негативно. «Одномерность и «репрессивность» вещей видел в массовой культуре Г. Маркузе. Современные оценки массовой культуры – это и анафема, и апофеоз, и снисходительная ирония, и трезвая объективность. При всем разнообразии оттенков в восприятии этой сферы культуры, в основе большинства работ – обращение к структуре и содержанию массового (коллективистического) сознания, на угождение которому и существует механизм массовой культуры. Изменение типа функционирования культуры приходится на рубеж XIX-XX в.в. и связано оно с процессами урбанизации, развития и усложнения производства и резкого повышения затрат психической энергии. В это время в ряде европейских стран принимается закон об обязательной всеобщей грамотности, и приход новой культуры становится неизбежным, но, едва научившись читать, массы обратились к Пинкертону и популярной беллетристике. Черты массового сознания тесно связаны с социально-психологическими особенностями коллективизма и контрастируют с индивидуализмом, отстаивающим автономию личности, ее независимость и самоценность. Социально-психологические черты коллективизма иногда сближаются с мироощущением человека эпохи средневековья, и на первый план выступают такие его особенности, как утилитарный подход к культуре и науке, упрощенная манера мотивации, легковерие, потребность в яркости и остроте жизни, любовь к закону и порядку и другие. Легковерие и упрощенная манера мотивации связаны с формализмом мышления. Й. Хейзинга писал в книге «Осень средневековья»: «Для бургундцев мотив убийства герцога Орлеанского держится на всего лишь одной причине: король попросил герцога Бургундского отомстить за измену королевы с герцогом Орлеанским». (Хейзинга, 1988, с. 263). Фабулы современных отечественных женских детективов опираются на готовность читательниц довериться дамской логике в сюжетостроении. Угрожающие жизни ситуации и запутанные клубки интриг разрешаются авантюрными средствами, но при поддержке милиции, которая помогает слабым и предугадывает преступные замыслы сильных. Героиня первой серии романов Д. Донцовой, Даша Васильева, бедная учительница французского языка, волею судьбы очутилась в Париже в доме своей подруги, ставшей баронессой Макмайер. Однако во времена перестройки россияне заскучали в Париже и стали наведываться в Москву. Имея возможность жить на немалые средства покойного барона, богачи продолжают работать и учиться: совершенствуют свое образование в университетах и академиях, пишут картины и книги, тянутся к детективному делу. Необъяснимое трудолюбие и профессиональный успех удивительным образом сочетаются с полным отсутствием деловых качеств и наделяют тем самым положительных героев неизъяснимым обаянием. Над совершенствованием жанра женского детектива в России трудятся около тридцати писательниц, среди них А. Маринина, Д. Донцова, Е. Романова, В. Платова, Т. Полякова, П. Дашкова, А. Малышева и другие. Инвариант построения женского психологического детективного романа может выглядеть так: одинокая представительница свободной профессии случайно попадает в сферу частного сыска и в финале истории обязательно обретает пару с умным, воспитанным, обаятельным и вполне обеспеченным возлюбленным. Хэппи-энд любовной истории – непременное условие «женского» детектива. Государственные органы, в частности, милиция, исполняют роли проницательных, бескорыстных защитников.

Для современной критики, в сфере интересов которой оказывается массовая культура, не всегда важно различие между маскультом и беллетристикой. И с точки зрения тех социальных ролей, которые предлагаются неклассической литературе, расхождение между ними не столь существенно. Беллетристика и массовая литература в равной степени могут стать и средствами эскапизма, и утолять голод по героическому эпосу. В обществе существует запрос на яркие и острые ощущения жизни, возможность отделиться от серой повседневности в откровенно вымышленный мир (а значит, сказочный). Любовь к закону и порядку устремляет массового читателя к боевикам, современным российским детективам, потому что люди нуждаются в подтверждении правильности своих жизненных установок и находят это в детективе. Им необходима вера в крепость государства, в надежность армии и правоохранительных органов, в то, что воры и бандиты обязательно окажутся в тюрьме.

В размышлениях многих авторов о массовой культуре проступает ее первичная функция – компенсаторно-развлекательная. Эта культура служит обеспечению социализации и витальности человека в ситуации все усложняющихся, все более изменчивых, неустойчивых и ненадежных жизненных обстоятельств.

XX век стал временем мифологизации сознания. Массовый характер культуры последнего столетия привел к возрождению механизмов этой мифологизации. Реанимация мифологизированного сознания в немалой степени связана с острой потребностью современного человека восстановить целостность мира, с его предсказуемостью и определенностью. Рационализму, сопряженному с механистической научной картиной мира, противопоставляется иррационализм современного мира. «Неомиф» не способен приобщить человека к истинным ценностям жизни, выйти за пределы временной и пространственной ограниченности. Обращение к проблемам массовой культуры показывает, что к ней необходимо относиться не как к маргинальному, а как к характерному явлению. Массовая литература должна исследоваться в широком контексте художественной литературы и рассматриваться не только в публицистических тонах, но и в литературоведческом срезе с использованием всей парадигмы научного анализа.

Рекомендуемая литература

Аникин В.П. Теория фольклора. М.: Изд-во МГУ, 1996

Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1979

Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. М.: Наука, 1974

Бройтман С.Н. Историческая поэтика. М.: Изд-во РГГУ, 2001

Введение в литературоведение. М.: Высшая школа, 1999

Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение; Владос, 1995

Выготский Л.С. Психология искусства. СПб.: Азбука, 2000

Гиршман М.М. Литературное произведение. Теория и практика анализа. М.: Высшая школа, 1991

Добин Е. История девяти сюжетов. Лен.: Детская литература, 1990

Жирмунский В.М. Введение в литературоведение. СПб.: Изд-во Гос. ун-та, 1996

Историческая поэтика. М.: Наследие, 1996