Знание, познание и его формы

Сознание человека всегда есть осознанное бытие, выражение его отношения к своему бытию. Знание — объективная реальность, данная в сознании человека, который в своей деятельности отражает, идеально воспроизводит объективные закономерные связи реального мира. Позна­ние — обусловленный прежде всего общественно-истори­ческой практикой процесс приобретения и развития зна­ния, его постоянное углубление, расширение, совершен­ствование и воспроизводство. Это такое взаимодействие объекта и субъекта, результатом которого является новое знание о мире.

Термин «знание» обычно употребляется в трех основных смыслах: а) способности, умения, навыки, которые бази­руются на осведомленности, как что-либо сделать, осуще­ствить; б) любая познавательно значимая (в частности, адек­ватная) информация; в) особая познавательная единица, гносеологическая форма отношения человека к действитель­ности, существующая наряду и во взаимосвязи со «своим другим» — с практическим отношением. Второй и третий аспекты и есть предмет рассмотрения гносеологии (теории познания) и эпистемологии — теории научного познания.

Человек постигает окружающий его мир, овладевает им различными способами, среди которых можно выделить два основных. Первый (генетически исходный) — мате-

риально-технический — производство средств к жизни, труд, практика. Второй — духовный (идеальный), в рам­ках которого познавательные отношения субъекта и объекта — лишь одно из многих других. В свою очередь процесс познания и получаемые в нем знания в ходе историческо­го развития практики и самого познания все более диффе­ренцируются и воплощаются в различных своих формах. Последние хотя и связаны, но не тождественны одна дру­гой, каждая из их имеет свою специфику.

Познание как форма духовной деятельности существу­ет в обществе с момента его возникновения, проходя вме­сте с ним определенные этапы развития. На каждом из них процесс познания осуществляется в многообразных и взаимосвязанных социально-культурных формах, вырабо­танных в ходе истории человечества. Поэтому познание как целостный феномен нельзя сводить к какой-либо фор­ме, хотя бы и такой важной как научное, которое не «по­крывает» собой познание как таковое. Поэтому гносеоло­гия не может строить свои выводы, черпая материал для обобщения из одной только сферы — научной и даже толь­ко из «высокоразвитого естествознания».

Уже на ранних этапах истории существовало обыденно-практическое познание, поставлявшее элементарные сведе­ния о природе, а также о самих людях, их условиях жизни, общении, социальных связях и т. д. Основой данной фор­мы познания был опыт повседневной жизни, практики людей. Полученные на этой базе знания носят хотя и проч­ный, но хаотический, разрозненный характер, представляя собой простой набор сведений, правил и т. п. Сфера обы­денного познания многообразна. Она включает в себя здра­вый смысл, верования, приметы, первичные обобщения наличного опыта, закрепляемые в традициях, преданиях, назиданиях, интуитивные убеждения, предчувствия и пр.

Одна из исторически первых форм — игровое познание как важный элемент деятельности не только детей, но и взрослых. В ходе игры индивид осуществляет активную

познавательную деятельность, приобретает большой объем новых знаний, впитывает в себя богатства культуры — де­ловые игры, спортивные игры, игра актеров и т. п. Обще­известно огромное значение игры для удовлетворения не­иссякаемой любознательности детей, формирования их ду­ховного мира и определенных знаний, навыков общения.

В настоящее время понятие игры широко использует­ся в математике, экономике, кибернетике и других на­уках. Здесь все чаще применяются специальные игровые модели и игровые сценарии, где проигрываются различ­ные варианты течения сложных процессов и решения на­учных и практических проблем. Целый ряд влиятельных направлений современной философской и научной мыс­ли выдвигают игру в качестве самостоятельной области изу­чения. Это, в частности, герменевтика (Гадамер), фило­софская антропология (Финк) и др. Так, Хейзинга счи­тает игру всеобщим принципом становления культуры, ос­новой человеческого общежития в любую эпоху. По Гада-меру, игра представляет собой способ бытия произведе­ний искусства, которое в свою очередь есть преимуществен­ный способ свершения (раскрытия) истины.

Важную роль, особенно на начальном этапе истории человечества, играло мифологическое познание. Его специ­фика в том, что оно представляет собой фантастическое отражение реальности, является бессознательно-художе­ственной переработкой природы и общества народной фан­тазией. В рамках мифологии вырабатывались определен­ные знания о природе, космосе, о самих людях, их усло­виях бытия, формах общения и т. д. В последнее время было выяснено (особенно в философии структурализма), что мифологическое мышление — это не просто безудер­жная игра фантазии, а своеобразное моделирование мира, позволяющее фиксировать и передавать опыт поколений. Так, Леви-Строс указывал на конкретность и метафорич­ность мифологического мышления, его способность к обоб­щению, классификациям и логическому анализу.

Мифологическому мышлению свойственно его слит­ность с эмоциональной сферой, неотчетливое разделение объекта и субъекта познания, предмета и знака, вещи и слова, происхождения (генезиса) и сущности явлений и т. д. Объяснение природных и социальных явлений, а так­же мира в целом сводилось к рассказам об их происхожде­нии и творении (генетизм). Некоторые современные ис­следователи полагают, что в наше время значение мифо­логического познания отнюдь не уменьшается. Так, П. Фейерабенд убежден, что достижения мифа несравне­но более значительны, чем научные: изобретатели мифа, по его мнению, положили начало культуре, в то время как рационалисты только изменяли ее, причем не всегда в луч­шую сторону.

Уже в рамках мифологии зарождается художественно-образная форма познания, которая в дальнейшем получила наиболее развитое выражение в искусстве. Хотя оно спе­циально и не решает познавательные задачи, но содержит в себе достаточно мощный гносеологический потенциал. Более того, например, в герменевтике, как уже было сказа­но, искусство считается важнейшим способом раскрытия истины. Хотя, конечно, художественная деятельность не­сводима целиком к познанию, но познавательная функ­ция искусства посредством системы художественных обра­зов — одна из важнейших для него. Художественно осваи­вая действительность в различных своих видах (живопись, музыка, театр и т. д.), удовлетворяя эстетические потребно­сти людей, искусство одновременно познает мир, а человек творит его — в том числе и по законам красоты. В структуру любого произведения искусства всегда включаются в той или другой форме определенные знания о разных людях и их характерах, о тех или иных странах и народах, их обы­чаях, нравах, быте, об их чувствах, мыслях и т. д.

Одними из древних форм познания, генетически свя­занными с мифологией, являются философское (о нем да­лее будет идти речь) и религиозное познание. Особенности

последнего определяются тем, что оно обусловлено не­посредственной эмоциональной формой отношения лю­дей к господствующим над ними земными силами (при­родными и социальными). Будучи фантастическим отра­жением последних, религиозные представления содержат в себе определенные знания о действительности, хотя не­редко и превратные. Достаточно мудрой и глубокой со­кровищницей религиозных и других знаний, накопленных людьми веками и тысячелетиями, являются, например, Библия и Коран. Однако религия (как и мифология) не производила знание в систематической и тем более теоре­тической форме. Она никогда не выполняла и не выпол­няет функции производства объективного знания, нося­щего всеобщий, целостный, самоценностный и доказа­тельный характер. Если для религиозного познания ха­рактерно соединение эмоционального отношения к миру с верой в сверхъестественное, то сущность научного позна­ния — рациональность, которая в качестве подчиненных моментов содержит и эмоции, и веру.

Следует иметь в виду, что рациональность (лат. — ра­зум), придающая решающее значение мышлению (рассудку и разуму), многообразна по своим формам, одной из ко­торых является научная рациональность. Для последней — в отличие от других ее форм — характерно «понятийное творчество», работа с идеализированными объектами, ак­центирование внимания на собственно познавательной, когнитивной (лат. — знание, познание) стороне пости­жения мира, а не на эмоциях, страстях, личных мнениях и т. п. В современной философии науки научная рацио­нальность чаще всего понимается как совокупность норм, идеалов и методов, характеризующих научное исследова­ние в целом, разрабатываются различные модели научной рациональности — индуктивистская, дедуктивистская, эво­люционная, реалистическая и др.

Таким образом, познавательная деятельность человека сформировалась до возникновения науки как специфичес-

кого способа духовного освоения действительности. Од­нако если в других формах духовной деятельности когни­тивный элемент имел подчиненное значение, то в науке он становится основным, определяющим все другие ее стороны (социальную, культурную, нравственную и др.).

Говоря о формах знания, нельзя обойти вниманием до­статочно известную (особенно в современной западной гно­сеологии) концепцию личностного знания, разработанную британским ученым М. Полани. Он исходил из того, что знание — это активное постижение познаваемых вещей, действие, требующее особого искусства и особых инстру­ментов. Поскольку науку делают люди, то получаемые в процессе научной деятельности знания (как и сам этот про­цесс) не могут быть деперсонифицированными. А это зна­чит, что людей (а точнее — ученых) со всеми их интереса­ми, пристрастиями, целями и т. п. нельзя отделить от производимых ими знаний или механически заменить дру­гими людьми.

Согласно Полани, личностное знание необходимо пред­полагает интеллектуальную самоотдачу. В нем запечатле­на не только познаваемая действительность, но сама по­знающая личность, ее заинтересованное (а не безразлич­ное) отношение к знанию, личный подход к его трактов­ке и использованию, собственное осмысление его в кон­тексте специфических, сугубо индивидуальных, изменчи­вых и, как правило, неконтролируемых ассоциаций. Лич­ностное знание — это не просто совокупность каких-то утверждений, но и переживание индивида. Личность жи­вет в нем «как в одеянии из собственной кожи», а не про­сто констатирует его существование. Тем самым в каждом акте познания присутствует страстный вклад познающей личности, и эта «добавка» не свидетельство несовершен­ства, но насущный необходимый элемент знания, что не делает последнее чисто субъективным.

Полани отстаивает положение о наличии у человека двух типов знания: явного, артикулированного, выраженного

в понятиях, суждениях, теориях и других формах рацио­нального мышления, и неявного, имплицитного, не под­дающегося полной рефлексии слоя человеческого опыта. Неявное знание не артикулировано в языке и воплощено в телесных навыках, схемах восприятия, практическом мастерстве. Оно не допускает полной экспликации и из­ложения в учебниках, а передается «из рук в руки», в об­щении и личных контактах исследователей.

В настоящее время усиливается интерес к проблеме ир­рационального, т. е. того, что лежит за пределами досягае­мости разума и недоступно постижению с помощью извес­тных рациональных средств, но вместе с тем все более ук­репляется убеждение в том, что наличие иррациональных пластов в человеческом духе порождает ту глубину, из ко­торой появляются все новые смыслы, идеи, творения. Вза­имопереход рационального и иррационального — одно из фундаментальных оснований процесса познания. Однако значение внерациональных факторов не следует преувели­чивать, как это делают сторонники иррационализма.

Типологизация знания может быть проведена по самым различным основаниям (критериям). В этой связи выде­ляют, например, знания рациональные и эмоциональные, феноменалистские (качественные концепции) и эссенци-аналистские (вооруженные в основном количественными средствами анализа), эмпирические и теоретические, фун­даментальные и прикладные, философские и частнонауч-ные, естественнонаучные и гуманитарные, научные и вне-научные (интерес к которым в последнее время заметно возрос) и т. д.