Итоги и назначения выступления «нового направления»

И все же в концепции сторонников «нового археологического направления» была одна, несомненно, положительная идея, которую в пылу дискуссий тех лет пропустили не только критики, но, кажется, и сами авторы ее. Если проанализировать работы этой группы археологов, то можно заметить одну общую черту.

Опираясь на теорию развития первобытной и раннеклассовых формаций, в том виде, как она трактуется в социологии, т. е. на уровне общесоциологических закономерностей, авторы пытались разместить в «возникновении и развитии» определенные археологические комплексы, используя «метод восхождения» именно в том плане как о нем писал К. Маркс, двигаясь в познании «от абстрактного к конкретному».

Для выполнения такой задачи требовался широкий хронологический и территориальный диапазон в исследовании с привлечением обширных и хорошо известных археологических комплексов. Сравнивая подобные комплексы, становится вполне очевидным как их хронологическое, так и социально-историческое соотношение. Действительно, А. Я. Брюсов анализирует культуры неолитического типа на предмет характеристики общественно-экономической формации, использует материалы как Западной, так и Восточной Европы . Автор дает обзор инвентаря, выделенного в отдельные группы по «производственному признаку».

А. Я. Брюсов считал, что для их характеристики хронологической типологии недостаточно, ее необходимо дополнить и скорректировать исследованиями по общественно-экономической формации. Для этого производится сравнительный анализ поселений (постоянные или временные), функций орудий труда, культурных связей и торговли. Широкие взгляды автора, привлечение большого материала позволяют спроецировать археологические комплексы на общественно-экономический каркас первобытной формации и с большой долей достоверности разместить исследуемый материал в общей системе социально-исторического развития.

Аналогичный анализ предпринят А. П. Смирновым, который, однако, более ограничен по масштабу — он использует в основном материалы из поселений IX— XIII вв., исследованных в 1926 г. городищ Сабанчи — Кар (раскопки С. Г. Матвеева) и Донды — Кар (раскопки А. П. Смирнова), привлекая также богатые материалы из Верхнего Прикамья. Следует отметить, что этими раскопками было положено начало широкому целенаправленному исследованию поселений и изучению хозяйственной структуры древнего населения. В целом, однако, эта проблема разработана у А. П. Смирнова и менее оригинально и слабее аргументирована по привлекаемым источникам, которые, автор не сумел синтезировать, чтобы перейти к социальным отношениям изучаемого общества.

С. В. Киселев анализирует эволюцию жилищ, исходя из тезиса о том, что хозяйственный быт отражается на изменении характера и форм поселений вне зависимости от хронологических и этнографических границ. Единство типа поселений, по мнению С. В. Киселева, может быть найдено лишь на основе сходства хозяйственной базы и вытекающей из ее строения общественной структуры. Автор использует большое количество археологических материалов Восточной и Западной Европы и ведет описание от палеолитических стоянок вплоть до раннефеодальных поселений начала II тыс. н. э. Подобный широкий охват и позволяет ему показать известную динамику и наложить археологические материалы на социальную структуру первобытной формации.

Рассматривая эволюцию форм земледельческих орудий труда с древнейших времен до Римской империи, А. В. Арциховский связывает ее с ростом производительности труда и изменением социальных отношений. По мнению А. В. Арциховского, «изучение этой эволюции является основным для материалистического анализа общественных форм». В этом тезисе сформулирован методологический подход сторонников «нового направления» — эволюция форм материальной культуры (орудия труда) отражает эволюцию системы общественных отношений, развитие общественно-экономической формации.

Безусловно, известная схематизация, упрощенчество характерны для них, но не будем очень строги — сторонники «нового археологического направления» были не только начинающими археологами, но и начинающими марксистами, а в возможности использования археологического материала для освещения исторического развития прошлых обществ многие тогда не верили.

Так, один из бывших «экономистов», продолжавший активно выступать в печати еще в первые годы Советской власти,— К. М. Тахтарев — писал, например: «Первобытное человеческое общество, поскольку мы ограничиваемся данными археологии, остается для нас областью совершенно неразрешимых загадок. Остатки его материальной культуры не говорят нам ничего, ни об его общественной организации, ни о формах семьи, ни о формах власти».

Подобные мнения были широко распространены не только среди дилетантов в археологии, но и в среде самих археологов, особенно старой школы, и с этим нельзя было не считаться. Молодые представители «марксистской археологии» сделали первый шаг, чтобы опровергнуть эти мнения и утвердить археологию как историческую науку.

Постановка социологических реконструкций и обобщений в качестве главной и конечной цели исследования археологических источников являлась основным и весьма актуальным для своего времени тезисом, выдвинутым молодыми учеными «нового археологического направления». Причем важно отметить, что на сей раз это не только декларировалось, как у некоторых археологов 20-х годов (см. гл. III. 1). Сторонники «нового археологического направления» попытались практически осуществить исследование археологических источников с точки зрения социологических реконструкций и обобщений, что было выполнено в советской археологии впервые.