ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОТКРЫТиЯ KиEBCKOй РУси

"Виждь же и град, величьством сияющ, виждь церкви цветущи, виждь христианство растуще, виждь град иконами святыих освещаем... и хвалами и божественными пении святыми оглашаем...", — так писал о древнем Киеве выдающийся писатель, митрополит Иларион. Прекрасный Киев был "лицом" страны, которую сегодня принято называть Киевской Русью. Это государство сложилось на рубеже IX-X вв., во времена похода вещего Олега на Царьград, княжения Игоря Рюриковича, его вдовы княгини Ольги. Знаменитыми были их потомки — Святослав, Владимир Святой, Ярослав Мудрый.

Художественная культура Киевской Руси была своеобразной. На ее формирование оказали влияние два мировоззренческих потока: вначале сильно было влияние язычества, позднее, с XI века, складывается храмовое христианское искусство. До принятия Православия бронзовые, каменные, деревянные идолы были разбросаны по всем славянским землям. Много их было и в Киеве. Как говорит летопись: "И нача княжити Володимер на Киеве един и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна деревяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Даждьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь".

Самым знаменитым из сохранившихся древних истуканов является Збручский идол, поставленный на реке Збруч на рубеже IX—X вв. Идол представляет собой большой каменный столп, покрытый барельефами. На верхнем ярусе изображено четырехликое божество: четыре безбородых, длинноволосых лица, обращенные на четыре стороны света и увенчанные одной круговой шапкой, весьма напоминающей княжеский убор. Чуть пониже в своеобразном хороводе расположились фигурки людей. Еще ниже — три истукана, стоящие на коленях и как бы поддерживающие всю композицию. Иначе говоря, перед нами дохристианское представление о строении мироздания, подразделенного на н е б о, землю и подземный мир.

В 988 г. языческому идолопоклонству пришел естественный конец. С принятием Православия Русь установила более тесные контакты со своими христианскими соседями — и со стареющей Византией, и с Болгарским царством, переживающим в X в. период расцвета. Центром новой культурной жизни остался Киев — "матерь городов русских", поражающий своими художественными достижениями. Один из современников утверждал, что уже в начале XI в. в Киеве было 400 церквей. Следовательно, в них звучала высокая поэзия, раздавались величавые песнопения, сверкали золотом фрески и иконы. Правда, из этого богатства до нас дошло совсем немного. Но и то, что сохранилось, свидетельствует об удивительной внутренней гармонии совсем еще юного храмового искусства. Рассмотрим последовательно памятники разных киевских муз.

Важнейшее место в культуре Киевской Руси заняла литература.Книги в ту эпоху были рукописными и создавались на пергамене — особо выделанной телячьей коже (ее позднее стали называть хартией). В литературных памятниках преобладало уставное письмо— геометрическое написание букв, не связанных между собой. Многие рукописи были богато иллюстрированы. Это придавало книгам нарядный вид, поэтому древние хартии внешне воспринимаются как прекрасные произведения прикладного искусства.

Развитие литературы и книжности тесно связано с христианизацией русского общества. Приехавшие на Русь византийские священники и их русские ученики прежде всего переводили и переписывали книги, необходимые для храмовых служб. Из дошедших до нас более 130 книг около 80 являются богослужебными. Как известно, главными литературными источниками христианского вероучения являются Ветхий и Новый Заветы Библии (Священное писание). Вся Библия была переведена на русский язык лишь в XV в., однако отдельные книги Писания были известны уже в древнем Киеве. Наибольшее распространение получили Евангелие и Псалтырь. Как свидетельствует летопись, великий князь Ярослав Мудрый имел такое большое пристрастие к книге, что приказал собрать писцов, которые перевели и "списаша книгы многы". Порукой таких переводов был введенный в Киеве алфавит — кириллица, созданная великими болгарскими просветителями — монахами Кириллом и Мефо-дием.

В Киеве хорошо знали сочинения римских и византийских богословов — отцов церкви III-XI вв. Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Кесарийского, Ефрема Сирина, Афанасия Александрийского. Сборники переводных сочинений содержат многочисленные памятники агиографии — литературы, посвященной житию святых. Достаточно распространенными в ту эпоху были тексты апдкрифов — преданий о героях библейской истории, не вошедших в канонические книги. Встречаются хроники (или хронографы), излагающие историю мира, а также великолепный перевод знаменитой книги Иосифа Флавия "История Иудейской войны".

Итак, очевидно, что "Русь стала читать чужое раньше, чем писать свое". Однако переход от чтения к созданию собственных текстов был необычайно стремительным. И хотя из оригинальной литературы сохранилось ничтожно мало, мы можем судить о степени ее масштабности и самобытности. Как считают современные исследователи, анализ первых произведений литературы Киевской Руси показывает ее самостоятельность и в языке, и в сюжетах, и в системе образов, и даже в жанровом отношении. Важнейшим жанром рождающейся русской словесности следует считать летопись. На ее становление оказали мощное влияние традиции славянского эпоса, богатейшее устное народное творчество.

В истории летописей Киевской Руси есть несколько этапов. Первый связан с годами княжения Ярослава Мудрого (1019—1054), хотя устные предания бытовали задолго до этого времени. Другой этап приходится уже на 60-е — 70-е гг. XI в. и связан с деятельностью монаха Киево-Печерского монастыря Никона. Около 1095 г. создается новый летописный свод, который русский ученый А.А. Шахматов предложил назвать "Начальным сводом". И, наконец, в начале XII века русская летопись обогатилась трудами монаха Киево-Печерского монастыря Нестора.

Около 1113 г. Нестор закончил сочинение, дав ему пространное название: "Се повести времяньых (прошедших) лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть". Нестор был не новичок в литературе: до "Повести" он создавал произведения в житийном жанре, например, "Житие Бориса и Глеба". Однако в "Повести" автор вьщвинул перед собой совершенно новую задачу — ввести историю Руси в контекст всемирного исторического процесса, переработав старинные летописи (в первую очередь — упомянутый выше "Начальный свод"). Поэтому начинается произведение библейским рассказом о Ное, от одного из сыновей которого ведет свое начало славянский род. Далее Нестор повествует о возникновении первой династии Рюриковичей, о крещении Руси, о походах киевских князей на иноземцев, о междуусобицах. Для "Повести", как и других русских летописных сочинений, характерно свободное сочетание элементов жития, поучения, повести, похвального слова. Излагая исторические события, летописец не упускает случая высказать собственное отношение к ним "в назидание потомкам". Вот характерный отрывок "Повести", который можно назвать "похвалой учению книжному": "В год 6545 (1037) заложил Ярослав город большой, у которого сейчас Золотые ворота, заложил и церковь святой Софии, митрополию, и затем церковь святой Богородицы Благовещения на Златых воротах, затем монастырь святого Георгия и святой Ирины. При нем начала вера христианская плодиться и распространяться, и черноризцы стали множиться, и монастыри появляться... Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же сеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение получая книжное. (...) Велика ведь бывает польза от учения книжного; книги наставляют и научают нас пути покаяния, ибо мудрость обретаем и воздержание в словах книжных. Это — реки, напоя-щие вселенную, это источники мудрости, в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они — узда воздержания".

Летописание на Руси развивалось до XVII в. Труды "усердных и безымянных" монахов дошли до наших дней. Сегодня исследователям известны Ипатьевский, Лаврентьевский, Рад-зивиловский и другие летописные своды. Однако не только летописи отражают развитие оригинальной русской литературы. Среди жанрового разнообразия киевских памятников выделяется жанр слова, отразивший пафос торжественного и поучающего слушателей (читателей) красноречия. Наиболее знаменитым сочинением является "Слово о Законе и Благодати", написанное первым русским митрополитом Иларио-ном. Как предполагают, впервые оно было публично произнесено в честь завершения строительства оборонительных сооружений Киева в 1049г. Иларион— "муж благ, книжен и постник" был образованнейшим человеком своего времени. Ему удалось создать произведение, в котором есть и философская глубина, и эмоциональная насыщенность. В "Слове" три части. В первой автор противопоставляет Ветхий и Новый Заветы Библии, показывает, что первый завет есть закон одного иудейского народа, второй же— закон жизни всего человечества, принявшего христианство.

Проникновенные и страстные строки посвятил автор "Слова" образу Спасителя — Иисуса Христа. Он "как солнца свет" сошел на землю, пребывая в "двойном естестве" — как Бог и Человек. Он "как человек был повит пеленами и как Бог звездою волхвов направлял; как человек лежал в яслях и как Бог дары волхвов и поклонение принял; как человек в Египет бежал и как Богу кумиры египетские поклонились Ему; как человек пришел креститься и как Бога устрашился

Его Иордан и пошел вспять; ...как человек положен в гроб и как Бог сокрушил ад и души освободил".

Во второй части — "Похвала князю Владимиру" — ярко и убедительно рассказано о деяниях великого князя киевского, который по собственному порыву совершил "великое и дивное" — принял христианство. "И не было ни одного, кто воспротивился бы благочестивому его повелению". С этого времени "начал мрак идольский от нас отходить и зори благоверия явились. Тогда тьма бесослужения рассеялась, и слово евангельское землю нашу озарило; жертвенники были разрушены, церкви постановлены; идолы сокрушены, а иконы святых предстали". Кончается же эта часть "Слова" настоящим гимном в честь Владимира: "Встань, о честный муж, из гроба твоего! Встань, отряхни сон! Ты ведь не умер, но спишь для общего всем пробуждения! Встань, ты не умер! Не подобает умереть тебе, веровавшему во Христа, — жизнь давшему всему миру! Стряхни сон, подними очи, и да увидишь ты, какой чести сподобил тебя Господь там и на земле; не в забвение оставил сынам твоим"². Автор подводит читателя к мысли о необходимости признать Владимира святым, ставит его в один ряд с апостолами Иоанном, Фомой, Марком. Владимир представлен деятелем не только русской церкви, но и церкви вселенского масштаба, само же крещение Руси признается событием мирового значения.

Третья часть "Слова о Законе и Благодати" посвящена киевскому правителю Ярославу Мудрому. Иларион изображает князя как достойного преемника дел Владимира. В этой части много молитвенных строк, связанных с обращением к Богу с конкретными просьбами умудрить бояр, укротить соседние народы, прогнать врагов. "Слово" представляет собой самый ранний образец высокого ораторского искусства, своего рода проповедь о величии христианства и исторической роли русского народа, несущего миру духовные ценности Православия.

Политическим и моральным наставлением правителям Руси можно назвать "Поучение" Владимира Мономаха. Князь Владимир Мономах свободно владел различными языковыми приемами, что позволило ему создать сочинение неординарное, индивидуальное и даже автобиографическое, поскольку автор включил в текст сведения о своей жизни.

И все же образцом для подражания считалась жизнь не столько политических деятелей, сколько святых Русской православной церкви. Поэтому в эпоху Киевской Руси успешно развивается жанр агиографии. Древнейшим ее памятником является "Житие Антония Печерского", повествующее о жизни монаха, основавшего первый скит на территории будущего Киево-Печерского монастыря. Из сохранившихся сочинений следует назвать уже упомянутое "Житие Бориса и Глеба" Нестора. Оно посвящено первым русским святым, канонизация которых существенно подняла авторитет Руси как страны, имеющей собственных святых угодников.

Самым выдающимся произведением литературы Киевской Руси является знаменитое "Слово о полку Игореве". О нем написаны десятки книг и статей на самых разных языках. "Слово" не миновал ни один историк искусства. Русские поэты разных эпох переводили "Слово" на современную поэтическую речь, открывая в нем все более глубокие пласты художественной выразительности.

Как известно, сюжетную канву "Слова" составили подлинные события 1185г. Правда, для истории Руси поход князя Игоря Святославича против половецкого хана не имел далеко идущих последствий. Автор "Слова" и не стремился создать воинскую повесть. Рассказывая о походе, он выполнил некую сверхзадачу: донес до читателя свою боль, свою тревогу за будущее Руси, подтачиваемой княжескими усобицами. Не собственно сюжет, а скорее отношение к нему, оценка событий на фоне истории определили в "Слове" своеобразие его композиции. Конечно, "Слово" было не единственным памятником подобного рода в киевской литературе. О том, что погибло, сгорело, исчезло в веках сегодня можно только догадываться. Поэтому для нас "Слово о полку Игореве" является доказательством вершинных достижений русского литературного гения на ранней стадии развития отечественной художественной культуры.

Не менее важны и другие доказательства. В их числе сохранившиеся шедевры архитектуры и изобразительного искусства.

Древнейшим каменным сооружением Киева была Десятинная церковь, выстроенная в честь Пресвятой Богородицы в 989—996 гг. и рухнувшая во время осады Киева ханом Батыем. Она была возведена на главной площади "Владимирова града" и, судя по раскопкам, представляла собой монументальный шестистолпный храм. Сооружение было богатым и дорогим — на строительство была отдана десятая часть княжеских доходов.

При Ярославе Мудром Киев начинает явно соперничать с Царьградом. Князь прилагает много усилий для украшения и укрепления русской столицы. Появляются новые оборонительные сооружения, отстраиваются каменные Золотые ворота (1037), представляющие собой высокую арку с над-вратной церковью. В центре обновленной столицы воздвигается величественный храм Святой Софии (между 1017 и 1037).

Софийский собор — главный памятник древнего Киева — сохранился до наших дней, хотя и в перестроенном виде.

Реконструкция храма позволяет судить об его изначальном облике. Это было огромное пятинефное сооружение с пятью апсидами. К корпусу храма примыкали две галереи. Внутренняя галерея была двухэтажной и узкой, внешняя же — одноэтажной и более просторной.

София Киевская, возведенная на высоком берегу Днепра, блестела тринадцатью свинцовыми куполами, которые составляли пирамидальную композицию. У западных углов собора были выстроены лестничные башни — асимметричные и могучие, они усиливали монументальную торжественность храма, подчеркивая его особую роль в государстве.

Внутреннее убранство также вполне соответствовало месту собора в духовной жизни киевлян. Он как бы претворил религиозные, национальные и даже политические идеи, господствовавшие во времена Ярослава Мудрого. При этом создателям храма удалось найти верное решение в соотношении разнообразных деталей и украшений. Например, важнейшим элементом художественного замысла являлся контраст залитого светом центрального пространства с затененными помещениями под хорами. В лучах света искрились драгоценные мозаики, расположенные в центре, боковые же части были украшены фресками.

Благодаря точному расчету внимание каждого, кто входит в храм, приковывается к алтарной его части и пространству под центральным куполом. Здесь помещена мозаика с изображением Христа-Вседержителя. Подлинным шедевром Софии является огромная мозаичная фигура Богоматери-Оранты ("Нерушимая стена"). Богоматерь изображена в полный рост (высота мозаики 4,45 м) в синем хитоне с пурпурным покрывалом и ярко-красными сапожками. Фигура вписана в блистающий золотой фон. Поза Богородицы молитвенна; ее руки подняты вверх. Она обращается к Иисусу Христу и одновременно простирает руки над всем миром, над молодым Киевским государством, защищая и оберегая его. Стоит отметить высокое мастерство создателя мозаики, который нашел верные пропорции для фигуры Богоматери, помещенной на вогнутой поверхности апсиды.

На противоположной алтарной части храма изображены бытовые сцены из жизни княжеского двора, а также сцены "бесовских забав" разудалых русских скоморохов. Мы еще будем говорить об этом своеобразном искусстве, здесь же лишь отметим, что фрески Софии донесли до нас изображения (причем часто единственные!) древних народных музыкальных инструментов.

Живописный интерьер Софии Киевской удивительно гармоничен. Мозаики и фрески, дополняя друг друга, создают ансамбль пластичных форм и ярких красок. Во фресковой живописи переплелись сцены из Евангелия с образами достаточно земными, порой бытовыми. Так, особого внимания заслуживают фрески-портреты семьи Ярослава Мудрого. Лучше всего сохранилось изображение четырех дочерей великого князя. Их стройный и нежный облик наделен ярко выраженными индивидуальными чертами.

Монументальность и благородство форм Софийского собора поражали воображение современников. Митрополит Иларион полагал, что сооружение храма является главной заслугой великого Ярослава Мудрого: "Яко церкви дивна и славна всем окружным странам, якоже ина не обращется в всемь полунощии земнем, от встока до запада".

София Киевская является блистательным олицетворением идеи единства русской государственности и Православия. Собор как центр общественной жизни Киева воплотил в себе философию, этику и эстетику Руси, стремящейся к национальному самоопределению. Не случайно храм оказал серьезное влияние на дальнейшее развитие каменного зодчества. Появились Софийские соборы в Новгороде, Полоцке, расцвело строительство величавых храмов и крепостей в других русских княжествах.

Расцвет зодчества естественно стимулировал развитие изобразительного искусства. В киевских храмах было много икон. Создавались они не только греческими, но и русскими мастерами. Одного из них мы знаем: звали русского мастера Алимпий, жил он в конце XI в. и был прославлен своим иконописным даром. Как писал современник, был он "добро извык хитрости церковной, иконы писать хитр бе зело".

Иконописное наследие Киевской Руси почти все погибло. Сохранились лишь некоторые иконы; среди них знаменитая "Владимирская Богоматерь", вывезенная в Киев из Константинополя в начале XII в. Икону писал искусный византийский художник. Правда, от древнего письма остались только лики Марии и Младенца Иисуса, остальные детали переписаны позднее, в XV-XVI вв. Облик Богоматери, нежно прижавшей Младенца щека к щеке, Ее огромные печальные глаза, смотрящие на нас с любовью и надеждой, оставляют впечатление духовной силы и высокого нравственного пафоса. Этот иконографический тип получил на Руси название "Богоматерь Умиление" и был чрезвычайно почитаем. В середине XII в. князь Андрей Боголюбский вывез икону во Владимир, откуда и пошло ее название. Позднее "Владимирскую Богоматерь" торжественно перенесли в новую столицу — в Москву.

Достаточно развита была в древнем Киеве культура миниатюрной книжной живописи. Из дошедших до нас самых древних рукописей огромную ценность представляет богато иллюстрированное и украшенное Остромирово Евангелие (1056—1057), написанное дьяконом Григорием по заказу некоего Остромира— подданного князя Изяслава. Поражает великолепная ювелирная отделка переплета книги, украшенного золотом и сверкающего красками, близкими к гамме эмалевых икон с роскошными драгоценными камнями.

Самым дорогостоящим и трудоемким видом живописи Киевской Руси была мозаика. Этот вид искусства начали культивировать греческие мастера, принесшие из Византии секреты производства смальты — главного материала фресок. Вскоре у них появились русские ученики, что способствовало широкому распространению мозаик в киевских храмах. Кроме мозаичных икон Софии Киевской сохранились с тех пор знаменитые мозаики собора Михайловского Златоверхого монастыря, которые относятся к 1112г. Обратим внимание на святого Дмитрия Солунского, представленного в виде воина с мечом. Его лицо с огромными глазами напоминает византийские иконы, однако богатство одежды в сочетании с властностью позы заставляют вспоминать смелых киевских князей, вернее, их идеализированный образ, сочетающий святость и храбрость воина.

Мозаики называют "мерцающей живописью". Их яркое сияние подчеркивало грандиозность и пышность киевских храмов, прославляющих торжество молодого христианского государства.

В связи со сказанным возникает вопрос: к какому художественному стилю относятся киевские памятники литературы, зодчества, иконописи, отмеченные знаком единения Истины, Любви и Красоты? Мы уже отмечали, что все средневековое искусство зиждилось на эстетических идеях мистического реализма, подразумевающего реальное признание и воплощение в художественных образах двух порядков бытия— материального, земного и мистического, духовного. Однако вследствие многовекового развития этого стиля в нем можно выделить свои этапы и течения. Таким первым, самым ранним этапом была художественная культура Киевской Руси с ее характерными чертами монументальности, торжественности, помпезности. Эти особенности позволили Д.С. Лихачёву назвать словесность киевского периода искусством "монументального историзма". Литературоведы считают, что "в этом стиле проявляется стремление древнерусских книжников судить обо всем с точки зрения общего смысла и целей человеческого существования. Поэтому авторы XI— XIII вв. стремятся изображать только самое крупное и значительное. Стиль монументального историзма характеризуется прежде всего стремлением рассмотреть предмет изображения с больших дистанций: пространственных, временных, иерархических. Это стиль, в пределах которого все наиболее значительное и красивое представляется монументальным, величественным, воспринимается как бы с высоты птичьего полета". Распространение понятия монументального историзма на произведения зодчества и иконописи достаточно очевидно. Мы уже говорили о грандиозности киевских храмов, о величавых мозаиках и фресках.

Монументальный историзм, как любое художественное явление, имел свой исторический предел. По мере усиления удельных княжеств и ослабления киевской государственности естественно менялись эстетические ориентиры общества. В XII-XIII вв. в зодчестве расцветает придворно-княжеское направление, строятся небольшие храмы, увенчанные одной главой. Правда, камерность этих сооружений удивительно сочетается с фундаментальной основательностью самого архитектурного образа, что позволило ученым говорить о трансформации монументального историзма, его вариативности. В качестве примера можно назвать прекрасную церковь Покрова Богородицы на Нерли (1165), Спасо-Преображенс-кий собор в Переславле-Залесском (1152), церковь Спаса Преображения Мирожского монастыря в Пскове (1156), Дмитриевский собор во Владимире (1194-1197).

Проявились ли отмеченные художественные закономерности в музыкальном искусстве? Или музыка развивалась иными путями? Чтобы ответить на эти вопросы, вернемся к истокам музыкальной культуры Киевской Руси.

С незапамятных времен на протяжении ряда веков в развитии древнерусской музыки можно выделить две основные ветви. Первая, самая древняя, относится к искусству устной традиции, к музыкальному фольклору.Вторая область является профессиональным музыкальным искусством, входящим составной частью в храмовую православную культуру. Начнем с фольклора.

Народная музыка, возникшая задолго до профессионального музыкального искусства, играла в общественной жизни языческой Руси гораздо большую роль, нежели в более поздние эпохи. Народные песни были плодом коллективного устного творчества и имели много вариантов. Фольклор обладал сложившейся стройной системой жанров и средств музыкальной выразительности. Он прочно вошел в быт людей, в социальную, семейную, личную жизнь. Еще в доки-евский период славяне-язычники создали развитые обрядовые песни, календарный и семейно-бытовой фольклор, героический эпос, инструментальную музыку.

В числе самых древних свидетельств музыкальной одаренности русского народа — календарно-обрядовые песни. Их рождение связано с трудом славянина-земледельца. Поэтому песни создавались в соответствии с календарем, отражающим этапы сельскохозяйственных работ в течение года. В содержании календарно-обрядового фольклора отразились самые разнообразные верования наших предков, представления о круговороте природы и устройстве мироздания. Песни входили в весенние, летние, осенние и зимние обряды, поскольку люди верили, что их действия и заклинания будут услышаны могучими силами матери-Земли, Солнца, Воды, небесных светил.

Цикл календарно-обрядовых песен начинался с зимних обрядов. Самый короткий день года — 25 декабря — считался поворотом "солнца на лето". Этот день зимнего солнцестояния после принятия христианства совпал с праздником Рождества Христова. Святки продолжались вплоть до Крещения (Богоявления), то есть до 6 января. Праздновались они весело, с песнями, плясками, ряжеными, непременным ритуальным застольем. Накануне Рождества, в сочельник, на стол подавалось 12 блюд (по числу месяцев в году и по числу учеников Христа — апостолов). В то же время было принято гадать, колядовать, то есть рядиться в необычные карнавальные одежды и ходить по соседям, выпрашивая подарки. При этом молодежь пела разные колядки, например, такую:

Коляда, коляда!

А бывает коляда

Накануне Рождества!

Коляда пришла,

Рождество принесла.

Песни-колядки были чрезвычайно любимы на Руси. А еще их звали "авсеньками", "таусеньками", "щедровками", в зависимости от тех традиционных припевок, что содержал текст. Смысл колядок— в добрых пожеланиях хозяину и хозяйке дома. Если домочадцы дарили подарки колядующим, то считалось, что им гарантирован богатый урожай и счастливая семейная жизнь. Если же хозяева скупились, то им пели шуточные угрозы и предсказывали бедствия.

В период Святок в каждой избе водили зимние хороводы. Хороводные песни считаются очень древними. Самыми распространенными среди них были хороводы-игры, когда участники разыгрывали своеобразное театрализованное представление. Не менее любимыми были разудалые пляски, мужские и женские. Женские предполагали то движение мелкими шажками — "лебедушкой", то громкую и четкую дробь. Многие плясовые напевы древности популярны и поныне: "Ах вы, сени, мои сени", "Камаринская", "Барыня" и др.

Святки славились пением "подблюдных песен" в сочельники Рождества и Крещения. В эти зимние вечера хороводы и пляски прекращались, наступала пора святочных гаданий. Чаще всего гадали на воде, опуская туда мелкие вещи и загадывая желания. При этом пели песни, слова которых предсказывали судьбу. Одной из самых старинных подблюдных мелодий является знаменитая "Хлебная Слава":

А мы эту песню хлебу поем, Слава!

Хлебу поем да хлебу честь воздаем, Слава!

Другим не менее любимым и веселым народным праздником была Масленица. В христианском календаре Масленица совпадает с последней "мясопустной" неделей перед Великим Постом, когда следует воздерживаться в еде от мясных блюд. В народном же календаре с Масленицей связывали проводы зимы. В эти дни люди славили солнце, весну, наступление тепла. Они верили, что без их песен солнце будет медленнее двигаться по кругу, света и тепла будет меньше. Каждый день Масленицы имел ритуальное название и свои песни: понедельник — "встреча Масленицы", вторник — "заигрыши", среда— "лакомства", четверг— "разгул, широкая Масленица", пятница— "тещины посиделки, тещины блины", суббота— "золовкины посиделки", воскресенье — "проводы Масленицы". В воскресенье люди просили друг у друга прощения и по христианскому обычаю самый последний день праздника назывался прощеным воскресеньем, предваряющим Великий Пост.

Веселилась на Масленицу вся Русь. Красочное и беззаботное гулянье сохраняется в памяти нашего народа и поныне. Обряд Масленицы не раз привлекал внимание писателей, композиторов, художников. Сцена проводов Масленицы-мокрохвостки воссоздана в опере Н.А. Римского-Кор-сакова "Снегурочка", народные гулянья на Масляной неделе передал И.Ф. Стравинский в балете "Петрушка", разудалые веселящиеся лица глядят на нас с полотен Б.М.Кустодиева...

Весну завлекали в древности песнями-веснянками. Обряды встречи весны начинались в день весеннего равноденствия— 22 марта. Люди считали, что тепло приносят птицы, поэтому они выпекали пернатых из муки, лепили из глины и соломы и поднимали к небу, заклиная солнце.

Чрезвычайно развитыми были обряды праздников Троицы и Семика. Интересно, что и в них переплелись древние и христианские традиции. Семик— седьмой четверг после Пасхи — считался праздником земли, продолжения рода. Раньше семицкую неделю называли "русальной" и символом ее была молодая березка. На русальную неделю ходили на могилы поминать предков. Оканчивалась семицкая неделя праздником Святой Троицы (Пятидесятницы). В этот день, по христианскому вероучению, произошло сошествие на землю Святого Духа.

Дохристианские семицкие обряды сопровождались пением ритуальных песен под украшенными березками. Девушки плели венки, бросали их в воду, гадали, водили хороводы и пели:

А и густо, густо

На березе листьё,

Ой люди, ой люли,

На березе листьё.

Главные летние обряды исполнялись в день Ивана Купалы (24 июня). Купало — имя языческого грозного бога Ярилы-солнца, рождение которого совпадало с днем летнего солнцестояния. В христианские времена Иванов день стали считать праздником первого новозаветного пророка Иоанна Предтечи. В старину люди считали, что в ночь на Иванов день цветет папоротник, властвуют колдуны и ворожеи, носится над землей нечистая сила. Во время купальских обрядов они жгли ритуальные костры, купались в реках и озерах, а в христианские времена рисовали на своих воротах кресты. Поэтому "купальские" песни таинственно-мистичны и отличаются от других обрядовых песен несколько мрачноватым характером. Были и другие календарные напевы, связанные с летним трудом — жнивные, сенокосные.

Как видим, все перечисленные календарно-обрядовые песни не являлись самостоятельными, а входили в праздник или действо, включающее элементы театра, танцы, хороводы, шествия, игры. Совсем иной была сфера семейно-бытового фольклора. В Древней Руси события, связанные с рождением человека, вступлением в брак, его смертью, отразились в прекрасных народных песнях. Наиболее развитым был обряд русской свадьбы, которые игрались перед Рождеством, на Масленицу, на Красную горку (через неделю после Пасхи), но чаще всего после осеннего сбора урожая.

Обряд русской свадьбы— это прежде всего спектакль, где у каждого из присутствующих своя роль. Сваты в шутливой форме расхваливали достоинства жениха. На девичнике невеста плакала и прощалась с подругами юности. В день свадьбы жених "выкупал" невесту и в христианские времена вез в церковь венчаться. Затем следовал многодневный пир, где ели, пили, плясали, пели песни. Наиболее яркими из свадебных песен считаются плачи-причитания невесты:

Родимая моя матушка!

Благослови меня на путь, на дороженьку

И долюшкой, и счастьицем,

Еще добрым здоровьицем.

Плачи-причитания на Руси были не только свадебными, но и рекрутскими, похоронными. Называли их тоже по-разному: "причет", "вопль", "голошение".

Самыми древними были плачи по покойникам. В похоронной обрядовости дохристианской поры сохранялись представления о загробной жизни как продолжении земного бытия, но в ином мире. Поэтому умершему в могилу старались положить все необходимое для дальнейшего пути и отправляли его в это неизведанное с песнями. Плачи по умершим отличались особо импульсивным характером и высокими художественными достоинствами. Исполняли их профессионалки-плакальщицы, которых специально приглашали на похороны.

Плачи были видом не только музыкального, но и поэтического творчества. Об этом свидетельствует такой источник, как плач Ярославны из "Слова о полку Игореве":

Ярославна рано плачет в Пугивле на забрале, приговаривая:

"Светлое и трижды светлое солнце!

Для всех ты тепло и прекрасно.

Зачем, господин, простерло ты горячие лучи свои

На воинов моего милого?

В поле безводном жаждою им луки согнуло?

Горем им колчаны заткнуло?"

Синтетическим жанром, в котором с особой яркостью воплотился музыкально-поэтический дар русского народа, была былина (или старина). В ней рассказывалось о том, что "было" и одновременно велось повествование о всяких небылицах, сказочных героях, фантастических образах. Большинство персонажей киевских былин (Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич) — бесстрашные богатыри, защитники родной земли, совершающие подвиги в самых необычных ситуациях.

Текст былин пелся. Сказитель брал в руки гусли и, перебирая струны, вел неспешный рассказ о "делах давно минувших дней, преданьях старины глубокой". Порой и сами герои былин играли на "гусельках яровчатых", как, например, удалой Добрыня Никитич:

Заиграл Добрыня по веселому,

Игрище завел от Ерусолима

Игрище другое от Царя-града,

Третие от стольна града Киева —

Во пиру привел всех на весельице.

Музыкальный фольклор был развивающейся культурой. С течением столетий в нем рождались новые жанры (лирическая песня, историческая песня и др). Забегая вперед, следует выделить жанр протяжной песни, возникшей в XV—XVI вв. Исполнялись эти напевы сначала исключительно женщинами и речь в песнях шла о любви, браке, неверности возлюбленных, тяжелой женской доле. Постепенно протяжные песни вошли и в мужской репертуар. Появились бурлацкие, ямщицкие, солдатские напевы.

В отличие от старинных обрядовых песен, этот жанр не был ограничен сроками календаря. Певцы, не связанные обрядом, свободно выражали свои мысли и чувства. По силе эмоций и красоте мелодий протяжная песня не имеет себе равных. Напевы отличаются широким дыханием, протяженностью, интонационной выразительностью. В народе эти напевы называют "долгими".

Текст в протяжных песнях не имел самодовлеющего значения. Слова при интонировании свободно делились на слоги, растянутые во времени и повторяющиеся по нескольку раз. Примечательно, что именно с протяжных лирических песен началась на Руси устная традиция народного многоголосия, то есть исполнения песни несколькими голосами, каждый из которых имел свою партию.

Но вернемся к древним истокам фольклора. Итак, в культуре Киевской Руси бытовали самые разные песенные жанры. С песней люди рождались и умирали, сеяли хлеб и собирали урожай, играли свадьбы и уходили на войну. Бесценное древнее наследие не исчезло с рождением новой профессиональной музыки в православном храме. Однако вопрос о соотношении этих двух течений нашей музыки далеко не прост. Дело в том, что Церковь весьма негативно относилась к традиционным народным обрядам, считая это обрядоверие нас