Экономика «ресурсного проклятия»

Термин «ресурсное проклятие» был введен английским экономистом Р. Аути для объяснения парадоксального явления: значительного падения уровня жизни в странах – экспортерах нефти в 1970—1980-е гг.

Факт более медленного развития стран, богатых ресурсами, впервые был выявлен в межстрановом исследовании Дж. Сакса и Э. Уорнера. Они отмечали, что он вполне согласуется и с результатами исторического анализа экономического роста: в XVII в. бедные ресурсами Нидерланды обогнали богатую драгоценными металлами Испанию, а в конце XIX — начале XX в. Япония обогнала Россию.

«Ресурсное проклятие» – это отрицательное влияние структуры экономики на темпы экономического роста, а не на уровень развития. Чтобы развиваться быстрее, нужно не уничтожать природные ресурсы, а заменить их другой продукцией. «Ресурсное проклятие» свидетельствует об отрицательном влиянии не самого наличия природных ресурсов, а их доминирования в национальном хозяйстве.

В качестве одного из возможных каналов влияния природных ресурсов на экономическое развитие в экономической литературе рассматривается так называемая «голландская болезнь». Ее механизм можно описать с помощью простой модели, в которой экономика страны состоит из трех секторов:

— ресурсного;

— всех торгуемых на мировом рынке товаров, кроме сырья;

— неторгуемых товаров, например услуг.

«Торгуемость» товара не означает, что он экспортируется или импортируется; имеется в виду, что он в принципе может участвовать в международной торговле и, значит, его цена зависит от цен на зарубежные аналоги. Когда цена на продукцию ресурсного сектора повышается на длительное время, под влиянием роста заработной платы у «сырьевиков» происходит отток рабочей силы у торгуемого сектора. Из-за притока в страну долларов национальная валюта дорожает, делая его продукцию менее конкурентоспособной, а на внутреннем рынке он проигрывает сектору услуг, цены на которые слабее связаны с мировыми. Иными словами, ресурсный и неторгуемый сектора подавляют развитые сектора торгуемых товаров.

Этот макроэкономический эффект называется «голландской болезнью», потому что его первое описание появилось применительно к событиям в Нидерландах, где в конце 1950-х гг. были обнаружены крупные месторождения газа, после чего доходы ресурсного сектора резко выросли. С тех пор эффект не раз наблюдался и там, и в других странах. В 1970—1980-е гг., в первое десятилетие высоких цен на нефть, ее производство выросло почти в семь раз в Норвегии, в 2,5 раза — в Голландии, почти вдвое в Великобритании. Поскольку промышленный выпуск в целом стагнировал (оставался почти неизменным в Норвегии, упал в Великобритании и немного вырос в Голландии), рост производства в нефтяном секторе и в секторе неторгуемых товаров сопровождался падением почти на такую же величину доли добавленной стоимости, произведенной в промышленности.

В конце 1970-х гг. Бразилию поразили заморозки и соседние страны, конкуренты Бразилии на мировом рынке кофе, получили неожиданный бонус. В Колумбии курс песо вырос почти в полтора раза по отношению к доллару и пострадали чуть ли не все остальные сектора экономики, кроме, конечно, государственного сектора, строительства и аренды жилья. В перерабатывающей промышленности, включая химию и металлургию, рост замедлился вдвое, а в легкой и вообще наступил спад.

«Ресурсное проклятие», по мнению таких ученых, как С. В. Полтерович, В. Попов, К. Сонин, поражает в первую очередь государства со слабыми (неразвитыми) политическими институтами. О том, что внезапное появление дополнительного источника крупных доходов позволяет отложить давно назревшие реформы, свидетельствует также опыт различных стран (Африки, Латинской Америки, Ближнего Востока). Доходы от нефти давали возможность проводить политику защиты промышленности от конкуренции со стороны импортных товаров гораздо дольше, чем этого требовала экономическая эффективность; кроме того, государство слишком много и неэффективно инвестировало в экономику.

Гипотеза о том, что «ресурсное проклятие» грозит прежде всего государствам со слабыми политическими институтами, подтверждается и опытом развитых стран, в которых изменение конъюнктуры не приводит к их ослаблению.