Дружественное женщинам государство

Германская исследовательница Ульрике Либерт¹ указывает на то, что у гендерно-нейтральной и гендерно чувствительной социальной политики могут быть различные последствия для женщин и мужчин. Стремление к повышению статуса женщин, по ее мнению, ошибочно признает их как однородную группу, игнорируя разнообразие интересов и идентичностей, а кроме того, зачастую недооценивает программы, сформулированные в гендерно-нейтральных терминах, но играющие важную роль в достижении гендерного равенства.

__________

¹ Liebert U. Degendering care and engendering freedom: social welfare in the European Union// Women and welfare: theory and practice in the United States and Europe/ Hirschmann Nancy; Liebert Ulrike (eds.) New Brunswick: Rutgers University Press, 2001. P.260-287

Либерт трактует эмансипацию как реализацию прав человека, что для женщин означает освобождение от традиционных обязанностей по уходу за иждивенцами и ведению домохозяйства, то есть дефамилиализацию, в процессе которой домашние обязанности постепенно становятся независимыми от пола, то есть перестают быть исключительно женскими.

Этот принцип может быть реализован, по мнению целого ряда исследователей, при условии особой конфигурации отношений государства, рынка и домохозяйства, которое можно назвать гендерно чувствительным режимом социального государства. Гендерно чувствительный режим не наделяет людей привилегированными правами в зависимости от их активности на рынке труда, в таком государстве высоко ценятся усилия по уходу за детьми и престарелыми, инвалидами и больными, осуществляемые как в публичной, так и в приватной сферах.

При этом государство может поддерживать домохозяйство, развивая общественный сектор услуг высокого уровня (лечение, воспитание, обучение) и назначая достойные пособия за частный уход, осуществляемый членами семьи. В этом случае воспитание детей и иные домашние обязанности перестанут быть сферой исключительно женской ответственности. Домохозяйство, тем самым, вполне может стать гендерно нейтральной зоной, поскольку как женщины, так и мужчины могут гулять с детьми, готовить и убираться, ухаживать за больными и выполнять другую аналогичную работу.

Кроме того, государство может изменять рыночные отношения таким образом, чтобы было больше возможностей для совмещения занятости с семейными обязанностями, и тем самым женщины стали бы экономически активными, получив большие возможности жизненного выбора.

Гендерные модели социальной политики

Современные исследователи предлагают альтернативные модели социального обеспечения. Из многочисленных дебатов о включении гендерного измерения в анализ государств всеобщего благосостояния выделились два подхода.

Первый подход заключается в том, чтобы включить гендер в уже существующие теории социальной политики. Интеграция предлагается через реконструкцию основных положений и аналитических категорий. Главная идея этой стратегии – использовать достижения традиционных подходов, но трансформировать их, включив гендерные отношения. Второй подход состоит в том, что основополагающие теории являются неполными в своих фундаментальных предпосылках, и должны быть сформулированы новые модели. Сторонники этого подхода полагают, что тактика простого добавления женщин в теории, где мужчины являются нормой, является ограниченной. Каждый из этих подходов имеет свои достоинства и недостатки, тем не менее, они дополняют друг друга.

Рассмотрим концепции первого подхода, разработанныеЭ. Ш. Орлофф и У. Либерт.

Концепция американской исследовательницы Орлофф[11] представляет наиболее систематическую попытку встроить гендер в теорию социальных государств. Она предложила трехчастную аналитическую схему для оценки режимов социальной политики. Данная объяснительная модель включает три компонента.

Во-первых, в ней принимаются в расчет тройственные отношения государство – рынок – семья в контексте социальной политики, которые показывают вклад женской неоплачиваемой работы в социальное обеспечение и артикулируют разделение труда между государством и семьей (домохозяйством). Тем самым семья и женская неоплачиваемая работа признается в качестве одного из видов социального обеспечения. Социальная политика, позволяющая сместить нагрузку за оказание заботы с семьи на государственные сервисы, а внутри семьи – с женщин на мужчин, действует в интересах женщин и организует соответствующие паттерны женской занятости.

Во-вторых, в фокусе анализа – гендерная стратификация, формируемая под действием социальных гарантий. Речь идет о том, что женщины получают диспропорционально меньше привилегий, чем мужчины. Происходит это в силу того, что система социального страхования связана с оплачиваемой занятостью на рынке труда, где преобладает мужское население. Орлофф проводит различие между гендерной дифференциацией и гендерным неравенством. Гендерная дифференциация социальных гарантий вызвана тем, что начисление пособий основано на традиционном разделении труда между полами. Мужчины получают страховые выплаты как работники, обеспечивающие семью, в то время как женщинам выдаются пособия как матерям. Однако, если бы оба вида выплат были эквивалентны основным потребностям их получателей и соответствовали достойному уровню жизни, то не имело бы смысла говорить о неравенстве, а лишь о дифференциации. В свою очередь, гендерное неравенство возникает из различий в уровне платежей под влиянием этой дифференциации. Социальные выплаты, связанные с участием в трудовой деятельности, обычно больше, чем пособия, выплачиваемые женщинам в связи с их материнскими обязанностями. Кроме того, такое социальное устройство усиливает гендерную иерархию, создавая привилегии работникам, занятым на полную ставку (преимущественно мужчины), по сравнению с неоплачиваемыми работниками (домашний труд, преимущественно женщины) и работниками на полставки (кто сочетает частично оплачиваемую работу с домашним трудом, преимущественно женщины).

Согласно Орлофф, такое положение вещей было достигнуто посредством направления женских и мужских требований в два разных сектора системы социального обеспечения – программы социального страхования (в основном мужчины) и социальной помощи (нацеленные преимущественно на женщин). Эти программы содержат разные политические оценки в терминах «заработанного» – «не заработанного», «заслуженного» – «не заслуженного», а следовательно ведут к разным уровням бенефиций. Социальное страхование покрывает домохозяйства с мужчинами-кормильцами, включая зависимых членов семьи – жен и детей. Социальная помощь доступна домохозяйствам, поддерживаемым безработными или не полностью занятыми женщинами, которыми должны базировать свои требования пособий на своем статусе матерей – а именно, одиноких матерей. Тем самым двойная система социального обеспечения делит женщин на жен (застрахованных мужьями) и одиноких матерей, усиливая различия между семьями с двумя родителями и монородительскими семьями. Эту связь необходимо сделать более явной, так как равное отношение к разным семьям помогает женщинам избежать потенциально угнетающих, насильственных отношений.

В-третьих, Орлофф пересматривает понятие декоммодификации в аналитической схеме Эспинг-Андерсена, полагая, что этот показатель качества социальных прав следует дополнить таким дополнительным параметром, как «доступ к оплачиваемой работе». Кроме того, поскольку понятие декоммодификации в гендерном контексте относится только к тем женщинам, которые заняты на оплачиваемой работе, то для анализа режимов социальной политики следует ввести такой параметр, как способность женщины поддерживать автономное, экономически независимое домохозяйство. Это качество входит в более широкое понятие самоопределения женщин, позволяя, в том числе, охарактеризовать отношения власти в брачных отношениях.

Способность формировать и поддерживать автономное домохозяйство освобождает женщин от обязательства вступать в брак и оставаться в нем по причине собственной экономической уязвимости.

Стратегии «дружественной женщинам» политики могут быть следующими: 1) доступ к оплачиваемой занятости (и сдвиг в разделении домашнего труда); 2) стабильные доходы для тех, кто работает дома полное время, обеспечивая заботу слабым, больным и иждивенцам (матерналистская стратегия). Последняя стратегия возможна при условии, если заработок на рынке труда сравним с обеспечением тех, кто занят дома, а также, если уровень жизни одиноких матерей сравним с их замужними подругами. Иными словами, степень самоопределения женщин зависит, во-первых, от доступа женщин к оплачиваемой работе (женщины-работницы в сравнении с женщинами – субъектами заботы), во-вторых, от различий в уровне жизни в зависимости от формы семьи (одинокие матери в сравнении с замужними матерями).

Первый подход представлен также концепцией Либерт[12], которая предлагает гендерно чувствительную модель государства всеобщего благосостояния. Либерт, как и Орлофф, обращается к предложенной Эспинг-Андерсеном треугольной схеме социальных институтов (государство – рынок – семья). Нужно сказать, что данная объяснительная схема довольно широко используется сегодня в исследованиях социальной политики. Либерт предлагает способ оптимизации этой модели в направлении повышения гендерной чувствительности и рисует перспективу таких гендерных контрактов в социальной политике государства, реализация которых требует серьезных изменений социальной и экономической политики.

Модель, предложенная Либерт, позволяет рассмотреть социальную политику в трех аспектах, или ракурсах, – сквозь призму отношений между государством и домохозяйством; между рынком и домохозяйством; между государством и рынком.

1. «Государство – домохозяйство»: государство заботится о снижении ответственности женщин за семейные обязанности с помощью соответствующим образом организованной социальной политики и деятельности конкретных сервисов. Особо следует сказать о следующих требованиях: а) признание прав на социальные гарантии, то есть обеспечение потребности людей в социальных услугах, включая уход за больными, престарелыми и детьми на дому, а также возможность получать соответствующее вознаграждение за работу по предоставлению этих услуг, независимо от того, где и кем они предоставляются; б) отличие тех социальных гарантий, которые привязаны к брачному статусу, от тех, которые зависят от семейного статуса; в) вовлечение мужчин как отцов, сыновей или супругов (партнеров) в работу по уходу с целью более справедливого гендерного распределения затрат на уход за детьми, ослабленными, стариками.

2. «Рынок – домохозяйство»: признание зависимости экономического участия от пола, с предоставлением большей свободы для трудоустройства женщин, особенно для матерей, занятых воспитанием и уходом за зависимыми членами семьи: а) регулирование и контроль равной оплаты, равного отношения и создание равных возможностей для женщин и мужчин на рынке труда, десегрегация секторов рынка труда; б) поддержка занятости родителей, например, матерей с помощью частных служб по уходу за детьми, близко расположенных к месту работы; в) возможность неполной занятости, предлагаемой бизнес-сектором, чтобы избежать различий между мужчинами и женщинами в зарплатах и социальной защищенности.

3. «Государство – рынок»: государство и рынок освобождают индивидов от бремени и рисков по уходу за зависимыми членами семьи: а) распределение затрат на уход за детьми и родительские пособия между государственным и частным сектором; б) регулирование отпуска по уходу за ребенком в государственном и частном секторах, чтобы позволить родителям совмещать продуктивную работу и обязанности по уходу; в) принятие политических решений в поддержку дохода, чтобы помочь женщинам в формировании независимого домохозяйства.

В рамках второго подхода мы рассмотрим концепции Джейн Льюис, Илоны Остнер, Барбары Пфау-Эффингер, Нэнси Фрезер и Дайян Сейнсбери. Представители второго подхода избегают строить свои выводы на фундаменте известных теоретических схем и разрабатывают автономные объяснения социальной политики.

Британская исследовательница Дж. Льюис[13] предложила сфокусироваться не на гендерных эффектах, а на гендерных предпосылках различных режимов социальной политики. Феминистская критика, по ее мнению, должна рассматривать характер отношений между трудом (как оплачиваемым, так и неоплачиваемым) и системой социальной политики. Дж. Льюис подвергла критике установки исследователей и политиков относительно традиционной формы семьи с характерной для нее композицией типичных гендерных ролей. По ее убеждению, модель семьи с мужчиной-кормильцем и женщиной-домохозяйкой была характерна для среднего класса конца девятнадцатого века, а позднее в целом ряде индустриальных стран стала стереотипным идеалом, от которого и отталкиваются модели современного социального обеспечения. Вследствие этого замужние женщины оказываются исключенными с рынка труда, поскольку они подчинены своим мужьям посредством особого устройства социальной защиты и налоговой системы. В статусе жены и матери женщина получает социальные гарантии на основании своего зависимого статуса в семье, причем ожидается, что они будут заботиться о детях и других иждивенцах в доме без всякой помощи извне. Тем самым государству удается существенным образом сэкономить ресурсы на социальное обеспечение и социальную поддержку, поскольку эти обязательства принимает на себя женщина и выполняет их в рамках неоплачиваемой домашней работы.

Льюис совместно с германской исследовательницей И. Остнер[14] принимают за точку отсчета «модель кормильца». Они предлагают альтернативную классификацию режимов социальных государств, основанную на гендерном разделении труда, которое предписывает мужчинам роль кормильца, а женщинам – роль домохозяйки и воспитателя. В этой типологии учитываетсяпозиция женщин в системе социального обеспечения, уровень развития социальных услуг, в частности по уходу за детьми, а также положение замужних женщин на рынке труда. Авторы предлагают проводить различия между «сильной», «средней» и «слабой» моделями семьи с мужчиной-кормильцем. «Слабая» модель также названа моделью семьи с двумя кормильцами. Ограничения классификации Льюис, в основе которой находится мужчина-кормилец, в том, что она оставляет женщин невидимыми, нераскрытыми. В последней работе Льюис под влиянием критики призывает к тщательному анализу «режима по уходу» как противоположного режиму кормильца, доказывая, что ключевым критерием является то, как оценивается неоплачиваемая работа, и как она распределяется между женщинами и мужчинами.

Концепция германской исследовательницы Б.Пфау-Эффингер[15] делает акцент на разнообразии вариантов моделей гендерных отношений в государстве. Эти варианты здесь называются «гендерными соглашениями», которые достигаются от взаимодействий между государственным гендерным контрактом и гендерной культурой различных обществ. Пфау-Эффингер анализирует несколько типов гендерных соглашений, характерных для некоторых европейских и скандинавских стран, и представляет доминантные гендерные роли в каждом из них следующим образом (табл. 2).

Таблица 2

Пфау-Эффингер указывает на то, что домохозяйки могут принадлежать к разным социальным слоям, поэтому роли мужчин и женщин зависят от особенностей социальной стратификации в конкретном обществе.

Концепция Н. Фрезер[16] из США предлагает три стратегии снижения гендерного неравенства, в каждой из которых происходит разведение ролей «кормильца» и «домохозяина / домохозяйки» в разные плоскости. Государства классифицируются в соответствии с превалирующей моделью.

1. Модель универсального кормильца. Цель этой стратегии в том, чтобы обеспечить женщинам и мужчинам возможность быть работниками, получающими заработную плату и социальные пособия, соответствующие рыночному вкладу. Для осуществления работы по уходу за домом, детьми и престарелыми необходимо развивать сеть государственных служб.

2. Модель партнеров по уходу, которая нацелена на уравнивание преимуществ, связанных с ролью ухаживающего с ролью работника. В этой модели социальные пособия по уходу уравниваются в статусе и ценности с социальными гарантиями по месту работы. Здесь предполагается неформальной уход с государственным обеспечением пособий по уходу.

3. Модель универсального домохозяина связана с новой политикой разрушения традиционного гендерного разделения труда для того, чтобы мужчины и женщины совмещали домашний труд и заработок. Эта стратегия сохраняет акцент на занятости и развивает сеть услуг, как и в модели универсального кормильца, но политика поддержки неформального ухода направлена как по отношению к женщинам, так и мужчинам.

Профессор Стокгольмского университета Даян Сэйнсбери[17] применяет сравнительный подход к анализу гендерных аспектов социальной политики, обратив внимание на следующие параметры: права женщин на социальное обеспечение, единицы обеспечения, источник и получатель обеспечения, особенности налоговой политики, политики занятости. Ее также интересует, кто именно оказывает услуги по воспитанию детей, заботе о престарелых и больных, и как оценивается такой труд. В своей книге «Гендер, равенство и социальные государства» (1996) Сэйнсбэри сравнивает данные по социальной политике в США, Великобритании, Швеции и Нидерландов, отвечая на следующие вопросы. Как отличаются друг от друга системы социальной политики разных стран в аспекте влияния на жизненные стратегии женщин? Насколько уравнены позиции мужчин и женщин в разных государствах в отношении их социальной защищенности, доступа к сервисам и положении на рынке труда?

Осуществляя феминистскую критику существующих в литературе объяснений социальной политики, она показывает, как гендерное разделение труда, принятое в семье и обществе, отражается в социальном, административном и трудовом законодательстве, которое, в свою очередь, закрепляет и воспроизводит традиционные гендерные роли. В зависимости от стратегии, избираемой в том или ином государстве в отношении места женщины в семье и обществе, конкретные меры в сфере социального обеспечения будут характеризоваться различными формами гендерных отношений. В этом исследовании особый акцент делается на анализе различий в положении жен и матерей, а также рассмотрении социальных прав мужчин и женщин в международном масштабе.

Проанализировав обобщения, находящиеся в феминистской критике режимов государств всеобщего благосостояния, Сейнсбери сконструировала два контрастных идеальных типа: модель кормильца и индивидуальную модель. Измерения в данной схеме являются в большой степени спецификациями отношений государство – рынок – семья плюс стратификационные критерии, но Сейнсбери также подчеркивает важность гендерной и семейной идеологии как ключевого параметра. В ее концепции также определяется, индивид или семья наделяются социальными правами. Речь идет об «индивидуализации» и «фамилиализации» социального права. В недавней работе Сейнсбери продемонстрировала ограниченность двойной типологии и с целью развития концепции предложила рассмотреть еще один режим социального обеспечения, который проводит различия между социальными гарантиями для женщин как жен и матерей.

В сравнительном анализе гендерных отношений, равенства и социального государства в Швеции, Соединенных Штатах, Великобритании и Нидерландах Сейнсбери раскрывает социальные права и гарантии в качестве политических механизмов, либо отстраняющих женщин от ресурсов социальной защиты, либо включающих их в систему социального обеспечения. Исследовательница показывает, что социальные права демонстрируют самый низкий стратифицирующий эффект, в то время как социальные гарантии женщинам в их статусах работниц, жен и матерей имеют сильное стратифицирующее влияние. Рассмотрим идеи Сейнсбери подробнее.