РАЗВИТИЕ ИМПЕРИАЛИЗМА В ГЕРМАНИИ В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX В. 5 глава

2. Противоречия послевоенного периода. Тем не менее в самих США ограниченная покупательная способность основной массы населения обусловливала узость внутреннего рынка. Поэтому, ког­да военная конъюнктура исчезла, а заграничные заказы сократи­лись, промышленный подъем сменился кризисом 1920—1921 гг.

В годы кризиса общее падение промышленного производства достигло 32%, причем экспорт уменьшился примерно наполовину. Особенно пострадали отрасли тяжелой индустрии. Кризис 1920— 1921 гг. в промышленности переплетался с весьма острым аграр­ным кризисом. Восстановление сельского хозяйства воевавших стран обусловило резкое" сокращение спроса на сельскохозяйствен­ные товары, импортируемые из США. К весне 1921 г. цены на эти товары уменьшились в 3—4 раза, что вызвало массовое разоре­ние фермеров. Аграрный кризис принял чрезвычайно затяжной характер и продолжался вплоть до начала второй мировой войны..

США быстрее, чем капиталистическим странам Западной Ев­ропы, удалось преодолеть трудности, связанные с кризисом 1920— 1921 гг. Уже в 1922 г. здесь начался промышленный подъем, про­должавшийся вплоть до 1929 г. В 1924 и 1927 гг. он прерывался промежуточными спадами, но они были кратковременны. К кон­цу 20-х гг. США давали промышленной продукции на 10% больше, чем Англия, Франция, Германия, Италия и Япония, вместе взятые.

Ссылаясь на наблюдавшийся рост производства, буржуазная пропаганда пустила в оборот легенду об устойчивом процветании

.(«просперити») США, внушала американцам идею незыблемости капитализма, его перманентной стабильности. На самом деле стабилизация капитализма была временной, неустойчивой, а нако­пившиеся на ее протяжении диспропорции и противоречия подго­товили новые кризисные потрясения.

Материальной основой промышленного подъема 20-х гг. в США стало значительное обновление капитала, происходившее осо­бенно быстро в таких молодых отраслях промышленности, как автомобильная, электротехническая, химическая, кино- и радио­промышленность, производство резиновых изделий. Именно здесь вводились новейшие методы поточного, массового производства. В годы «просперити» массовое производство и стандарт сделались девизом американских монополий, особенно в автомобильной про­мышленности.

В автомобильной промышленности полнее всего воплотились такие прогрессивные тенденции, как рост энерговооруженности труда, механизация и частичная автоматизация производства, уни­фикация узлов и деталей для последующей их сборки на конвей­ере. Однако в условиях капитализма даже прогрессивные про­цессы развития производительных сил обращаются против рабо­чего класса. Капиталистическая рационализация приводила к рез­кой интенсификации труда, позволяла оставлять на предприятиях лишь самых молодых, выносливых рабочих, экономить капитал за счет усиления эксплуатации и снижения затрат живого труда на доллар готовой продукции. Изобретенная в предшествующий пе­риод система Тейлора, которую В. И. Ленин назвал «научной сис­темой выжимания нота», получила массовое распространение именно в 20-е гг. Особенно упорно внедрял се на своих заводах автомобильный король Генри Форд. Не случайно в экономической литературе понятия «тейлоризм» и «фордизм» стали почти сино­нимами.

Обусловленная промышленным подъемом частичная стабили­зация капитализма сопровождалась ослаблением массового ра­бочего, демократического движения. Представители рабочей арис­тократии и бюрократии, захватившие лидерство в крупнейших профсоюзах США, прежде всего в Американской федерации труда • ■(АФТ), продолжали линию С. Гомперса на классовое сотрудниче­ство с буржуазией, добросовестно отрабатывали те привилегии и льготы, которые предоставлялись им в годы «просперити» моно­полиями. Обычными явлениями в 1924—1929 гг. стали гонения на прогрессивных деятелей, судебные преследования участников ста­чек. Демагогический характер утверждений буржуазной пропа­ганды о единстве интересов рабочих и капиталистов особенно на­глядно обнаруживался в деятельности так называемых компаней­ских союзов, создаваемых под контролем предпринимателей. Чле­ны этих организаций подписывали обязательства о неучастии в забастовках, отказе от вхождения в профсоюз. Подобные согла­шения, получившие название «контрактов желтой собаки», имели в 20-х гг. широкое распространение.

Положение рабочего класса оставалось в целом трудным. Ес­ли средняя часовая выработка на одного рабочего в обрабаты­вающей промышленности выросла в 1923—1929 гг. на 32%, то но­минальная почасовая заработная плата увеличилась лишь на 8%, т. е. в 4 раза меньше. Столь незначительный рост не мог, конечно, возместить ущерба, который несла пролетариату капиталистичес­кая рационализация (интенсификация труда, рост травматизма и т.д.). Сохраняющуюся узость потребительского рынка монополис­ты пытались преодолеть форсированным внедрением потребитель­ского кредита. В середине 20-х гг. розничная продажа в рассрочку внутри страны достигла суммы от 5 до 8 млрд. долл. и в 1,5 раза превышала весь объем экспорта США. Однако высокие проценты лишь усугубляли противоречие между производством и личным потреблением, становились новой формой грабежа народных масс.

В условиях временной стабилизации капитализма всеми ее выгодами воспользовалась монополистическая буржуазия. Тысячи предприятий поглощались трестами. Росло влияние финансовых групп Моргана, Рокфеллера, Меллона, Дюпона. Особенно высо­ким уровнем концентрации отличались автомобильная, металлур­гическая, электротехническая, резиновая, химическая, газовая, нефтяная и другие отрасли промышленности. В рассматриваемый период американские монополии укрепили и свои внешнеэконо­мические позиции. В сравнении с довоенным уровнем экспорт ка­питала из США .вырос к 1929г. в 5 раз. Вместо практиковавшихся в годы войны правительственных займов господствующей формой вывоза капитала становятся прямые инвестиции частных компа­ний. Такие монополии, как «Форд», «Дженерал моторе», «Дженерал электрик», создают за границей собственные филиалы, фи­нансируют иностранные фирмы. В 1928 г. только одна «Дженерал Моторс» имела крупные автозаводы в 18 городах Европы, Ла­тинской Америки и Канады и вместе с ними около 40 тыс. стан­ций технического обслуживания.

К концу 20-х гг. американский капитал безраздельно господ­ствовал в Западном полушарии. Из 20 латиноамериканских стран 14 находились под финансовым контролем США. В 1929 г. кор­порации США контролировали 1/3 фабричной и горной промыш­ленности Канады, а их экспорт здесь в 4,5 раза превосходил анг­лийский. В том же году США достигли первенства и в общем объ­еме мировой торговли.

В Западной Европе Соединенные Штаты захватили домини­рующие позиции при решении вопроса о репарациях. С помощью плана Дауэса финансовый капитал США вторгался в Западную Европу, щедро кредитовал восстановление военно-промышленного потенциала Германии, готовил агрессию германского милитариз­ма против СССР.

Внешнеэкономическая экспансия американского империализ­ма нередко опиралась на прямое использование военной силы. В марте 1927 г. американские корабли участвовали в бомбардировке

Нанкина. Используя военный шантаж, правительство в 1927 г. добилось закрепления 73% нефтяных богатств Мексики за моно­полиями США.

Самодовольные апологеты США не замечали, что в промыш­ленном подъеме 20-х гг. было много противоречивого, настора­живающего. Сам рост промышленного производства отличался крайней неравномерностью. Наблюдался весьма слабый рост, а иногда и спад в таких традиционных отраслях, как угольная, тек­стильная, обувная. Неравномерно развивались и экономические районы США.

О непрочности капиталистической стабилизации свидетельство­вала недогрузка мощностей, которая даже в лучшие годы не опускалась ниже 20—25%, а также хроническая безработица, ко­лебавшаяся в пределах от 2 до 4 млн. человек. Кроме того, подъ­ем в промышленности сопровождался кризисом перепроизводства в сельском хозяйстве. Даже в период промышленного подъема 20-х гг. темпы роста оказывались довольно умеренными (в сред­нем 3,8% в год).

Роль дестабилизирующих факторов играли гипертрофирован­ный рост финансового капитала, спекулятивный ажиотаж на бирже.

Надвигающейся грозы не замечали даже профессиональные экономисты и ведущие политические деятели. В декабре 1928 г. президент Кулидж в своем последнем послании Конгрессу заявил, что «страна может смотреть на настоящее с удовлетворением, на будущее с оптимизмом». Его преемник, Г. Гувер, даже в мар­те 1929 г. обещал распространить «просперити» на все слои обще­ства, окончательно изгнать бедность и сулил гражданам США «цыпленка в каждой кастрюле и две машины в каждом гараже». Но экономическое банкротство капитализма оказалось стреми­тельным и внезапным.

3. Кризис 1929—1933 гг.: экономическое банкротство капита­лизма. Исходной точкой катастрофы стала биржевая паника 24 октября 1929 г. С этого дня курсы акций начали стремительно па­дать. Если на 1 октября 1929 г. общая цена акций, котировавших­ся на Уолл-Стрит, равнялась 87 млрд. долл., то к 1 ноября она упала до 55 млрд., а к марту 1933 г. •— до 19 млрд. долл. и по сравнению с предкризисным максимумом уменьшилась в 4,5 раза.

{Мировой кризис 1929—1933 г.; начался в Соединенных Штатах и сильнее всего ударил именно по этой стране. Промышленное производство в целом сократилось здесь на 46,2%, т. е. почти на­половину. Особенно сильным было падение производства в тяже­лой промышленности. Так, выпуск автомобилей упал на 80%, вы­плавка чугуна — на 79,4, стали — на 76, производство прока­та — на 74%. Летом 1932 г. сталелитейная промышленность на­ходилась на уровне 1901 г., а выпуск чугуна — на уровне 1896 г. Национальный доход США сократился в 1,5 раза, экспорт и им­порт — соответственно на 75 и 70%, оборот розничной торговли — в 2 раза. Ни до, ни после указанного периода история капита­лизма не видела ничего подобного. Не случайно даже в буржуазной литературе кризис 1929—1933 гг. до сих пор именуется «великой депрессией».

Кризис вызвал массовую волну банкротств; Всего- в 1929— 1933 гг. обанкротилось около 130 тыс. фирм. Только в 1932 г. об­щие убытки корпораций составили 3,5 млрд. долл.

Резко ухудшилось и без того тяжелое положение сельского хо­зяйства. Закупочные цены на сельскохозяйственные товары упали в среднем на 58%. В ряде районов они не покрывали затрат на уборку урожая и на доставку скота на бойни. Поскольку же фер­мерам приходилось оплачивать фиксированные издержки (аренд­ную плату, долговые проценты, налоги, транспортные расходы), многие разорялись. За годы кризиса было продано с молотка око­ло миллиона ферм, владельцы которых пополняли ряды безработ­ных.

Безработица стала настоящим бедствием для рабочих США. К марту 1933 г., когда был достигнут кризисный пик, армия безра­ботных насчитывала около 17 млн. человек. Каждый третий ра­бочий был лишен заработка. Поскольку в Соединенных Штатах не существовало системы социального страхования, для многих тру­дящихся стала реальной угроза голодной смерти. Толпы людей вы­страивались в очередь за бесплатным обедом. Но частной благо­творительности Не могло хватить на всех. Только в 1931 г. в одном Нью-Йорке от голода погибло 2 тыс. человек.

Беспрецедентный рост резервной армии труда был использо­ван предпринимателями для снижения доходов занятой части ра­бочего класса. Так, средние недельные заработки рабочих обра­батывающей промышленности уменьшились за 1929—1933 гг. при­мерно на одну треть. С учетом роста безработицы и снижения но­минального заработка общий фонд заработной платы в 1933 г. не достигал и 40% уровня 1929 г. В то же время из-за противодейст­вия монополий цены на товары первой необходимости и на про­дукты питания уменьшились только на 10—12%.

Тяжелое экономическое положение усугублялось также неуве­ренными действиями правительства. В 20-е гг. США отказались от многих мер государственного воздействия на экономику, которые были типичны для периода мировой войны. Господствующей ста­ла философия «американского индивидуализма», не допускавшая серьезного вмешательства государства в дела частного бизнеса. Этой установке был всецело предан и президент США Герберт Гувер, вступивший в должность в марте 1929 г. Если не считать традиционных мер по введению торгового протекционизма, воз­главляемая им администрация в основном возлагала упования на автоматическое преодоление кризиса. Лишь с конца 1931 г. стали предприниматься попытки государственного кредитования банков, промышленных и торговых предприятий, транспорта в целях пред­отвращения банкротств. Гувер решительно противился введению пособий по безработице, считая, что эта мера «ослабит стойкость американского характера».

Между тем процессы абсолютного обнищания обусловили зна­чительный рост массовых народных выступлений. Крупным со­бытием классовой борьбы стало проведение в декабре 1931 и 1932 гг. двух «голодных походов» безработных на Вашингтрн, а также похода ветеранов войны летом 1932 г. Кроме того, в штатах Среднего Запада фермеры организовали бойкот закупок сельско­хозяйственной продукции. Ширился протест против принудитель­ной продажи ферм. Положение в экономической и социальной об­ластях было настолько угрожающим, что перед правящими круга­ми США встала задача выдвижения обширной антикризисной программы. Решение этой задачи связано с именем крупного бур­жуазного политического деятеля Франклина Рузвельта.

4. «Новый курс» Ф. Рузвельта. Ф. Рузвельт приступил к выпол­нению президентских обязанностей весной 1933 г. Будучи неза­урядной личностью, он сумел правильно оценить остроту момента, отказавшись от надежд на автоматическое выведение страны из кризиса. Его призывы повернуться лицом к «забытому человеку», открыть «новый курс» в экономической политике получили широ­кий резонанс среди обездоленных трудящихся.

«Новый курс», однако, не был заранее обдуманной системой нововведений. Считается, что правительство Ф. Рузвельта было чуть ли не единственным в истории США, которое провело в жизнь больше реформ, чем обещало в предвыборный период. Но меро­приятия носили главным образом эмпирический характер. Тем не менее «пошли курс» в целом достаточно выпукло отражал тен­денцию окончательного перехода экономики США на стадии государственно-монополистического капитализма.

Первые меры были предприняты в сфере банковского дела и

финансов. В марте 1933 г. были временно закрыты ..все банки США, прекращен обмен банкнот на 'золото, а_ золото изъято из обращения. Это означало крушение золотого стандарта в США. Началось быстрое обесценение доллара. В январе 1934 г. его зо­лотое содержание было снижено на 41%.

Банковские реформы Ф. Рузвельта закрепляли позиции моно­полистического капитала, ибо девальвация усиливала экспортные возможности США и значительно уменьшала задолженность мо­нополий правительству. Кроме того, разрешения на восстановле­ние финансовых операций выдавались только крупным банкам, в результате чего происходила дальнейшая централизация банков­ские системы. С целью увеличения доверия вкладчиков и предот­вращения дальнейших банкротств вводилось государственное страхование депозитов. Были приняты "меры к защите вкладов от риска, связанного с их использованием в биржевых спекуляциях банков.

В индустрии основные усилия правительства сосредоточива­лись на проведение в жизнь закона о восстановлении промышленности, принятого в июне 1933 г. По этому закону ассоциации пред­принимателей" "должны были разработать для каждой отрасли «кодексы честной конкуренции». На период действия закона отменялось антитрестовское законодательство. Кодексы в принуди­тельном порядке устанавливали объемы производства, цены, рег­ламентировали, уровень заработной платы; продолжительность ра­бочего дня и т. д. Закон способствовал дальнейшей монополизации производства и расширял экономические функции государства. Промышленники, подписавшие соглашение, могли получить от правительства финансовую помощь. Всего за время функциониро­вания закона было одобрено 746 кодексов, охвативших 99% аме­риканской промышленности.

Администрация Рузвельта принимала меры и для стимулирования государственного предпринимательства. В 1933 было создано управление долины реки Теннеси предоставившее вскоре работу 40 тыс. человек. Наряду со строительством гидроэлектро­станций управление организовало лесонасаждения, боролось" про­тив эрозии почв, контролировало промышленность, получающую электроэнергию от станций Теннеси. Это был первый и единствен­ный в истории США опыт комплексного развития экономического района под эгидой буржуазного государства. Принимались меры к созданию современной инфраструктуры на Юге США, что ока­зало значительную услугу частному капиталу.

Аграрная политика «нового курса» регламентировалась зако­ном о восстановлении аграрного сектора (май 1933 г.), предусмат­ривавшим создание «Администрации регулирования сельского хозяйства (ААА). С помощью этого органа правительство надеялось добиться повышения цен путем уменьшения объема товарной продукции. Фермерам, сокращавшим посевные площади и пого­ловье скота, выплачивалась премия. В сего было за куплено и унич­тожено 8 млн. голов крупного рогатого скота, 6 млн. свиней. Ле­том 1933 г. было запахано 10 млн. акров созревшего хлопчатника. Уничтожались посевы зерновых, выливалось огромное количество молока, сжигались запасы других пищевых продуктов. И это в то время, когда многие миллионы американцев страдали от ни­щеты и голода.

«Новый курс» усиливал позицию крупного, капиталистического фермерства, получившего основную долю премий за сокращение производства и имевшего возможность интенсифицировать хозяйство на оставшихся площадях. Для мелких же фермеров принудительное сокращение и без того небольших площадей часто означало разорение. Им мало_ помогали предпринятые правительством меры по упорядочению фермерского, кредита и облегчению фермерской задолженности. Льготным кредитом могли пользоваться лишь необремененные долгами конкурентоспособные капиталистические фермы. Средства же, выдаваемые для выкупа утраченных ранее хозяйств, оседали в банках и страховых компаниях, державших фермерские ипотеки. Поэтому распродажа фермерской собственности за неуплату долгов и налогов не прекращалась. За 1933—1936 гг. было продано 600 тыс. ферм, т. е. приблизительно 10% их общего числа.

Особое место в «новом курсе» Ф. Рузвельта заняли меры по регулированию социальных отношений. Проблемой номер один в этой области была признана безработица. Уже в марте 1933 г. был утвержден закон о помощи безработным, в соответствии с кото­рым выделялись значительные средства на организацию «обще­ственных работ». Были организованы специальные трудовые ла­геря для безработной молодежи.

В условиях ширящегося рабочего и демократического движе­ния правительство пошло на некоторые уступки народным мас­сам. В июле 1935 г. был принят «Национальный закон о трудовых отношениях», получивший название закона Вагнера. Этот статут признавал законность профсоюзов, запрещал преследовать их членов, пресекал деятельность пресловутых «контрактов желтой собаки». Рабочий класс официально получил право на заключение коллективных договоров и на забастовки. Месяц спустя Конг­ресс США одобрил закон о социальном обеспечении.

Закон Вагнера санкционировал лишь те права, которыми фак­тически уже пользовались сильные профсоюзы. Он оставлял вне своем"! юрисдикции миллионы рабочих, не охваченных профсоюз­ным движением. Точно так же закон о страховании не касался многих категорий трудящихся (сельскохозяйственных рабочих, до­машней прислуги, государственных служащих), предусматривал низкий уровень пенсий, содержал множество оговорок и ограни­чений. Однако, несмотря на недостатки, эти постановления были важным завоеванием рабочего класса, всех трудящихся США. С ноября 1933 г. были установлены нормальные дипломатические и торговые отношения с СССР.

Все эти меры не означали солидаризации Ф. Рузвельта с со­циализмом, о чем шумели часто реакционеры. Ф. Рузвельт был типичным представителем буржуазного реформизма, для которо­го характерны уступки в частных вопросах ради сохранения глав­ного — частнокапиталистической собственности на средства про­изводства. Руководитель и выдающийся теоретик американских коммунистов У. Фостер подчеркивал, что Ф. Рузвельт «стремился к мирному сосуществованию с Советским Союзом», но при этом он «был капиталистом, либералом, миллионером, и его политика в конечном итоге была очень выгодна монополистическому капи­талу. Проведенные им в соответствии с «новым курсом» реформы были строго ограничены рамками капиталистической системы и, вне всякого сомнения, помешали воинственно настроенному ра­бочему классу добиться более радикальных реформ».

Вместе с тем нельзя не видеть, что многие начинания Ф. Руз­вельта противоречили интересам буржуазной реакции. Восполь­зовавшись некоторым оживлением экономики, ее представители в Верховном суде США добились в 1935 г. отмены законов о вос­становлении промышленности и регулировании сельского хозяй­ства.

Однако антикризисную действенность «нового курса» преуве­личивать не следует. В 1933 г. экономика США начала выходить из кризиса сама по себе, в силу объективных законов циклического развития. В 1934—1936 гг. она развивалась в условиях деп­рессии. Наметившиеся в конце 1936 г. фазы оживления и подъема продолжались всего около полугода. К концу этого периода объем промышленного производства едва достиг уровня 1929 г.

В 1937 г. США вступили в полосу нового циклического кри­зиса. Начавшись в отраслях, производящих предметы потребления* он вскоре перекинулся на тяжелую промышленность. Кризис. 1937—1938 гг. привел к тому, что выплавка стали уменьшилась на 44%, а выпуск автомобилей — более чем наполовину. Общее сокращение промышленного производства составило 36%, а в сравнении с 1929 г.—около 30%.

Резко обострился и аграрный кризис. Особенно тяжелым было положение фермеров, занятых выращиванием пшеницы и хлопка. Сокращение производства промышленной и сельскохозяйственной продукции было преодолено лишь в связи с начавшейся в сентяб­ре 1939 г. второй мировой войной и последующим военным бумом.

Кризисы 30-х гг. ускорили процесс монополизации экономики США. Экономика США стала одной из самых монополизирован­ных в мире.

В целом, несмотря на мероприятия «нового курса» в экономи­ческой области, Соединенные Штаты в 30-е гг. развивались зна­чительно более медленными темпами, чем другие капиталистиче­ские страны. С 1929 по 1937 г. доля США в промышленном про­изводстве капиталистического мира понизилась с 48 до 42%, а до*' ля в мировом экспорте, равнявшаяся в 1926—1929 гг. 42,2%, со­кратилась в 1936—1938 гг. до 32,3%. Однако в ряде регионов США продолжали теснить своих конкурентов. Так, еще в довоен­ный период американские монополии стали захватывать источни­ки ближневосточной нефти. В 1938 г. 14% ее добычи контролиро­валось компаниями США. Особенно усилился экспорт американ­ского капитала в страны Западного полушария. К 1940 г. общая сумма инвестиций США в Канаде и Латинской Америке соста­вила 7,7 млрд. долл., что означало увеличение по сравнению с 1929 г. на 30%. Усилилось закабаление целого континента.

Глава 31

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГЕРМАНИИ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД (1918—1939 гг.) *

1. Экономические последствия первой мировой войны. В под­готовке первой мировой войны кайзеровская Германия сыграла наиболее активную роль. В столкновении двух империалистичес­ких блоков Антанта воевала за сохранение колониальной добычи, немецкие империалисты требовали ее перераспределения (прежде всего, в Африке). Кроме того, ставилась задача захвата Польши, Прибалтики, Украины, Кавказа и создание за счет России мощ­ной империи немецких монополий. Кайзеровский империализм предвосхищал грабительские цели гитлеровской Германии.

Заложенные в пресловутом плане Шлиффена расчеты на мол­ниеносную победу вскоре оказались мифом. Сначала на запад­ном, а затем и на восточном фронте война приняла позиционный характер. Между тем по размерам материальных и людских ре­сурсов германский блок существенно уступал Антанте. Для даль­нейшего ведения войны потребовалась мобилизация всех сил. Эту задачу взяло на себя юнкерско-буржуазное государство.

В годы первой мировой войны в Германии сложились наиболее зрелые по тем временам формы экономического союза государст­ва и монополий. Сравнивая эту страну с США, В. И. Ленин под­черкивал, что «она была ниже во многих отношениях, в отноше­нии техники и производства, в политическом отношении, но в от­ношении организованности финансового капитализма, в отношении превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм — Германия была выше Амери­ки»

Центральное место среди государственно-монополистических мер воздействия на экономику занимала политика принудительно­го картелирования и синдицирования. В частности, таким путем был восстановлен Рейнско-Вестфальский угольный синдикат в 1915 г. Принудительное синдицирование затронуло много цемент­ных и алюминиевых заводов, табачных и обувных фабрик. Моно­полии стали аппаратом войны и милитаризации хозяйства.

Меры по синдициропанию особенно усилились в связи с приня­тием в августе 1916 г. особой «программы Гинденбурга», преду­сматривавшей всеобщую мобилизацию населения и хозяйства под началом военных властей. В декабре 1916 г. «программа Гинденбурга» была дополнена законом о так называемой «патриотичес­кой подсобной работе». Новый закон вводил всеобщую трудовую повинность для мужчин в возрасте от 17 до 60 лет, санкционировал принудительное перемещение рабочей силы, подтверждал ус­тановленный ранее запрет стачек_— словом, предоставлял пред­принимателям диктаторские полномочия. Таким образом, была заложена правовая основа военной каторги для рабочих.

•Чрезвычайные меры были приняты и по отношению к сельско­му хозяйству. Морская блокада снизила экспорт продовольствия более чем на 2/3. Это повлекло за собой издание закона о хлебной монополии, в соответствии с которым государство скупало все запасы хлеба. Были декретированы обязательные поставки сель­скохозяйственных продуктов по твердым ценам, введена карточ­ная система.

Очень" важным рычагом государственно-монополистического вмешательства стало прямое участие государства в финансирова­нии промышленности. Из 5,5 млрд. марок, инвестированных в го­ды войны в."германскую промышленность, на долю казны приходи-

* В главе использованы материалы проф. Ф. Я. Полянского.

\

лось около 3 млрд., т. е. более половины. Государство стимулиро­вало развитие военного производства, участвуя в учреждений новых см е ш а нн ы х ко ми а н и й. Возникшая в годы войны алюминиевая про­мышленность была в значительной мере создана при помощи го­сударственного капитала. За счет казенных средств были построе­ны крупные электростанции, обеспечившие 3/4 всей производимой в стране электроэнергии.

Система государственно-монополистических мероприятий при­несла капиталистам новые возможности обогащения. В ходе во­енных поставок чистая прибыль 416 обследованных акционерных обществ в 1915—1916 гг. увеличилась по сравнению с 1913— 1914 гг. на 50%.

Война приняла затяжной характер, и вскоре выяснилось, что немецкие империалисты переоценили свои экономические воз­можности и военный потенциал. Общие людские потери состави­ли 7,5 млн. человек (вместе с пленными и ранеными )\ Число по­гибших достигло 2,7 млн. Неизбежным стало финансовое истоще­ние. Фискальный грабеж населения был доведен до крайней сте­пени. Однако налоги не покрывали всех расходов. Поэтому при­ходилось обращаться к займам и государственному кредиту. В ито­ге государственный долг увеличился в 32 раза (с 5 до 160 млрд. марок). Материальные запасы исчезли, хотя в довоенное время они оценивались в 20—25 млрд. марок. Объем промышленного производства сокращался. В 1918 г. он составлял только 57% от уровня 1913 г. Повторные мобилизации все более истощали люд­ские ресурсы. Железнодорожный транспорт был загружен воен­ными перевозками. Промышленное и транспортное оборудование не"обновлялось. Поэтому наблюдалось падение производительно­сти труда. В угольных копях Рура, например, выработка на од­ного рабочего упала в годы войны почти на треть.

Более чем вдвое снизилось производство в сельском хозяйст­ве. Здесь не хватало кормов, удобрений, рабочей силы. Твердые цены на зерно ущемляли доходы юнкеров и гроссбауэров. Они уклонялись от расширения производства. К концу войны валовые сборы основных культур уменьшились на 35—50%.

С 1916 г. в Германии начался настоящий голод. Больше всего он затронул рабочих, которые не могли покупать продовольствие на «черном рынке» по баснословным ценам. Реальная заработная плата сильно упала. По сравнению с 1900 г. в 1914 г. она состав­ляла 96%, а в 1918 г. — 72%. На фабриках и заводах устанавли­вался каторжный режим. Рабочий день часто удлинялся до 12— 14 часов, производственный травматизм вырос более чем на 50%.

В таких условиях неизбежным становилось обострение клас­совых противоречий. Однако революционные силы немецкого про­летариата с самого начала войны были парализованы предатель­ством социал-демократических лидеров, которые провозгласили «гражданский мир» и 4 августа 1914 г. проголосовали в рейхстаге за военные кредиты.

События Великой Октябрьской социалистической революции вдохновили немецкий пролетариат. 9 ноября 1918 г. началась ре­волюция, и система капиталистической эксплуатации оказалась на грани крушения. Кайзер был свергнут. Хозяевами положения е Германии стали рабочие и солдаты. Напуганная буржуазия была вынуждена передать власть в руки правых социалистов. Однако правые лидеры социал-демократии второй раз предали рабочий класс и спасли капитализм. Пролетарская революция была по­давлена. 31 июля 1919 г. в г. Веймаре (отсюда и название — Веймарская республика) была принята конституция, провозгла­шавшая принципы буржуазного парламентаризма, сохранявшей: господство монополий.