Предварительные замечания

Онтология(греч. ontos - сущее и logos - слово, понятие, учение) - учение о сущем как таковом, о всеобщих характеристиках бытия, воссоздаваемых при помощи понятий. Поскольку каждое понятие обобщает, можно сказать, что онтология учит о неизменном и вечном в изменяющемся мире вещей и явлений. Следует отметить, что понятие «культура» (а тем более система понятий, воссоздающих ее бытие, понятийный каркас), являясь одним из наиболее широко распространенных, характеризуется скорее многозначностью при недостаточной изученности и осмысленности самого феномена культуры. А без глубокого осмысления проявлений культуры невозможна и выработка научного знания. Указать на отдельные формы культуры, непредвзято описать и систематизировать их - это лишь первая ступень в ее познании. Однако целью исследова­ния является та подоснова, которая объединяет в единую целостность мозаику отдельных проявлений культуры. Именно этому служит онтология культуры, т.е. концепция ее бытия, понимание ее сущности.

Вначале заметим, что не удалось ликвидировать «разрывы», «зазоры» между природой и культурой на почве идеалистического историзма. Этот факт можно рассматривать и как неудачу в построении определенной культурно-философской теории, и как крушение некоего культурного проекта, все еще связанного с эпохой Просвещения. Г.В.Ф. Гегель достраивал свою философию Абсолютного Духа (снимающего в себе все противоречия), когда в Германии, а затем и во всей Европе развивалось движение романтизма. В романтической философии культуры оппозиция «культуры» и «природы» или «культуры» и «жизни» была вновь сформулирована со всей определенностью и резкостью и осталась впредь одной из основных проблем

философии культуры вообще. Другие ее проблемы создали противоречия внутри самой культуры, предопределили последующий распад ее внутреннего единства и противопоставление прежде единых ценностей и идеалов, например ценностей науки, морали, искусства и т.д. Все обостряющаяся борьба заставляет говорить о кризисе культуры, ее трагедии, и эта тема входит в философию культуры, доминируя в ней вплоть до второй половины XX в.

В расколовшейся культуре возникают самые разные концепции ее кризиса, различные его аспекты выделяются в качестве основных; кризис религиозного сознания (либеральная теология и ницшевское «Бог умер»), кризис социально-экономического строя (марксизм), кризис искусства (декаданс, с одной стороны, и складывающаяся «массовая культура» - с другой), кризис рационалистической философии (позитивизм, «конец философии», иррационализм) и даже кризис науки. В конце

XIX - первой половине XX в. кризис культуры становится одной из основных тем философствования. Практически невозможно назвать философское течение, которое не ставило и не решало бы эту проблему, строя, таким образом, собственную философию культуры. Ниже будут охарактеризованы лишь некоторые из пришедших на смену философской классике концепций, оказавшие, по нашему мнению, наибольшее влияние на формирование теории культуры (культурологии) внутри философии культуры.

Феноменология

Феноменология(греч. phainomenon - являющееся и logos -учение) - одно из наиболее влиятельных философских учений

XX в. Она возникла в начале XX в., но ее идеи по сей день выступают важной составной частью современной культуры: действует Международное феноменологическое общество; постоянно собираются конференции и симпозиумы, посвященные феноменологической проблематике; издаются серии: «Гуссерлиана» (издание работ Э. Гуссерля), «Аналекта Гуссерлиана», «Феноменологика»; работают центры феноменологических исследований в Страсбурге, Кёльне, швейцарском

Фрибуре. Основоположником феноменологии, получившей впоследствии много различных интерпретаций, по праву выступает немецкий философ Эдмунд Гуссерль (1859— 1938), огромное творческое наследие которого до сих пор до конца не освоено. Начало активного творчества Гуссерля относят к первым годам XX в. В 1900-1901 гг. появляется его работа «Логические исследования». В это время Гуссерля волнует вопрос об обосновании теоретического знания (математики, логики), он считает, что именно философия должна стать «строгой наукой», которая окажется способной дать обоснование всякому истинному, адекватному знанию. Для этого надо обратиться внутрь сознания, к самому субъекту и именно в специфике сознания и его структуре искать «последние очевидности» - то, что определяет для нас осмысленное видение эмпирических реалий. Таким образом, Гуссерль продолжает традицию декартовского априоризма. Он стремится создать трансцендентальную феноменологию, при которой субъектность — это фунда­ментальное условие всякого познания, а сознание, к которому обращен феноменолог, — особый регион бытия со своими связями и отношениями. Эти связи и отношения, не сводимые к связям вещей и истин (они не каузальные, а смысловые), определяют для нас облик мира и обладают надвременным постоянством.

Опасность для современной ему науки Гуссерль видит в релятивизме и скептицизме. Он подвергает их критике: оба эти направления не признают объективности истин, присущих человеческому сознанию, сводят все к текучести эмпирии и субъективизму. Релятивизм и скептицизм, распространившись в современном мире, приняли формы: натурализма, который сводит связи идей к причинным связям вещей; психологизма, который превращает логику в часть психологии; историцизма, полагающего, что всякая истина исторична, относительна. Однако все это, с точки зрения Гуссерля, - заблуждения челове­ческого разума.

Настоящая истина не выводима из фактов, не зависит от организации вида, которому принадлежит (она едина, воспринимают ли ее в суждениях люди или чудовища, ангелы или

боги), абсолютна, вневременна, ее нельзя путать с актом истинного суждения или с переживанием. Однако истина дается нам в особом переживании — в очевидности. Достоверные истины, на которых покоится наука, даны нам с очевидностью — непосредственно, ясно и отчетливо. Но такую полную очевидность никогда не может дать эмпирическое созерцание внешнего мира, она возникает только при обращении к сознанию, где то, что мыслится, полностью совпадает с тем, что есть. Такая очевидность противоположна сомнению, она - уверенность. Но как достичь очевидности, как достичь структур чистого сознания, связанных с вечными истинами?

Гуссерль предлагает философу покинуть «естественную установку сознания», при которой мы обращены к эмпирическому внешнему миру, совершить феноменологическую редукцию (эпохе). Фактически речь идет о том, что мы станем воздерживаться от любых суждений сначала о мире, а потом и о самих себе как конкретных чувственных существах и перенесем все свое внимание на «мир сознания». Эпохе - некая духовная аскеза, насилие над обычным мировосприятием, «поворот очей внутрь». Именно поэтому оно подобно религиозному обращению: не рассматриваются обычные суждения и чувства, отношения, расположенные в пространстве и времени. Даже собственное Я «заключается в скобки». Зато «остаток», на который направлено внимание феноменолога, содержит мир как чистый феномен сознания и трансцендентальную субъективность (чистое безличное Я,

лишенное всякой индивидуализации). Здесь уже нет многочисленных ментальных конструкций, при помощи которых люди пытаются понимать мир, навязывая ему свои изменчивые мнения. Мы отвернулись от них. Именно теперь, считает Гуссерль, нам откроются «сами вещи» - структуры чистого сознания, определяющие истинное знание. Что же находится внутри после совершения эпохе, устраняющего эмпирию? Прежде всего, показывает Гуссерль, обнаруживается, что сознание всегда активно, направлено на «внутренний предмет»: суждение - всегда суждение о чем-то, восприятие - восприятие чего-то. Здесь - совпадение чистой предметности и чистой субъективности. Сознание и полагает свой предмет, и относится к нему. Это свойство сознания Гус-

серль называл интенциональностью. Поскольку сознание относится определенным образом к полагаемому предмету,.оно создает смысл (значение). Смысл есть отношение, поэтому он не равен ни самому предмету, ни образу или чувству, ни логической структуре высказывания. Мир чистого сознания -это мир смыслов.

Феномены- единство идеального предмета и смысла, существующих в «чистом сознании». Они отличаются от явлений тем, что за явлениями есть еще «сущность», а за феноменами - нет, они «сами себя через себя показывают», сами себя исчерпывают, они очевидны. Гуссерля не интересует языковая оболочка феноменов (он с радостью подверг бы редукции язык, но сделать это невозможно), его интересует, где коренятся смыслы, какова структура их образования, как они полагаются.

Сознание- это поток феноменов, который пред-дан человеку до всякой рефлексии и выступает как целостность. Феномены -элементы потока переживаний и тоже целостности. Они не могут быть восприняты путем абстрагирования, выведения общего из индивидуального. Поэтому соотнестись с феноменами можно только путем идеации — особого рода усмотрения сущности, интуитивного категориального созерцания. Усмотрение феноменов — это извлечение их из потока сознания. Однако извлекать можно по-разному. Существует много различных видов направленности сознания на один и тот же идеальный предмет (воспоминание, фантазирование, ожидание и т.д.). Гуссерль, обращаясь к структуре интенциональной деятельности, берет в качестве универсального ведущего свойства сознания восприятие.

В структуре интенциональности он выделяет предметный момент - ноэму(«что» сознания) и момент направленности сознания на объект — ноэзис(«как» сознания). К ноэме относятся чувственные данные, предметное «нечто» и предметный смысл, который не равен самому предмету (так, дерево, существующее в моем сознании, не есть само дерево). Ноэма как целостность существует благодаря синтезирующей деятельности сознания. «Синтез идентификации» позволяет нам видеть целое, а не отдельные ракурсы. Ноэзис — это способы

полагания идеального предмета (следует подчеркнуть, что проблемы ноэзиса особенно занимали Гуссерля, а вопрос о реальном существовании полагаемого предмета вообще не интересен). Форм и способов много - это воспоминания и мечты, предвосхищения и желания, представления и оценки. Очень важно, что смешивать акты нельзя. Если мы подменяем наличный акт полагания другим, то истинное положение дел ускользает от нас. Единство ноэмы и ноэзиса также осуществляется благодаря синтезам сознания. Итак, идя путем созерцания, мы открываем деятельную сущность сознания: сознание конституирует смыслы, которые мы придаем действительности. Поскольку смысл -отношение, а не вещь, то его и нельзя передать как вещь. Каждый человек сам и только сам может придать смысл тому, что происходит. Существует как бы запрет на получение смысла извне.

Усмотрение феноменов позволяет нам избавиться от натуралистических иллюзий и от навязанных извне интерпретаций, от конструкций «мнения». Кроме того, феномены не подчинены причинным связям, их связи - смысловые. Это говорит, во-первых, о том, что сознание - это сфера свободы, сфера «иначедействия», непредсказуемая заранее, и, в о - в

т о р ы х, это означает, что сознание мы можем только описывать. Метод феноменологии -дескриптивный метод, метод описания. Сознание - «гераклитов огонь», оно не укладывается в жесткие понятийные формы, отсюда — огромная важность выбора языка, способного передать в описании все переливы живого сознания.

В 1920-1930-е гг. Гуссерль занимается проблемами соотношения суверенной субъективности и мира, солипсизма и релятивизма, вопросом объективности знания. Размышлениям на эти темы посвящены работы «Опыт и суждение», «Парижские доклады», «Картезианские размышления» и др.

Именно в 1920-е гг. Гуссерль осознает фундаментальное противоречие своей концепции: с одной стороны, мир для него -продукт развертывания субъективности, приписывающей всему смыслы, и через эту субъективность нигде невозможно перешагнуть; с другой стороны, люди способны каким-то образом понимать друг друга, а даже очищенный поток сознания заключает в себе инородное — мир, социально-исторические и культурные

элементы. Поэтому возникает необходимость уяснения следующих вопросов: как конституируется для нас целостность мира? Как создается целостность самого сознания, если оно - поток? Как возможно существование «объективного мира», где мы взаимодействуем с Другими — носителями иных смыслов?

Первый вопрос. «Мир как целое», считает Гуссерль, не является для сознания непосредственной данностью, это -позднейшее рефлективное культурное образование. В отдельных познавательных актах нам даны лишь отдельные предметы. То, что дается в восприятии, выступает как «вырезка» из мира, очевидностью сопровождается переживание фрагмента. Однако отдельному осознаваемому предмету сопутствует мир как горизонт. Горизонт может быть внутренним - это ближайший слой мира, проникающий в сознание вместе с предметом, и внешним - все потенциальное многообразие действительности. Горизонты связаны друг с другом, за одним простираются другие, поэтому можно говорить о таком свойстве сознания, как горизонтность. Горизонтность свойственна всякому конкретному предмету. Мы никогда не видим вещь целиком, у нее всегда есть невидимая в данный момент для нас сторона, которую необходимо дорисовать в воображении. Таким образом, горизонт связан с фантазией, с варьированием того, что не очевидно. При этом актуальный опыт всегда подсказывает нам, как следует искать, что именно можно открыть в горизонте. Процесс дорисовки воспринимаемого предмета до целостности Гуссерль называет апрезентацией.

Второй вопрос. Как возможна целостность сознания -потока, конституирующего мир? Гуссерль выделяет несколько фундаментальных моментов, которые дают объяснение единства трансцендентального Я - того, что остается в результате проведенной редукции:

• ◊ трансцендентальное Я самоидентично за счет единства очевидности «Я есть»;

• ◊ его целостность реализуется через единство психофизического Я;

• ◊ единство создается также телом человека, которое является основой единства чувственности и неосознанного опыта;

• ◊ но самый важный момент, создающий единство самости -это единство смысла,
создаваемое благодаря темпоральной (временной) структуре интенциональности.
Трансцендентальное Я едино во времени за счет пассивного темпорального синтеза.
Пассивность синтеза означает в данном случае, что для возникновения темпорального
единства не нужно активное самосознание, актуальность Я. Еще в лекциях 1905 г.
Гуссерль исследовал структуры сознания, обеспечивающие восприятие времени. Тогда он
установил, что целостность во времени, к примеру, мелодии есть постоянная смена одних
«теперь» другими «теперь» при удержании предыдущего звука. Операцию удержания
Гуссерль назвал ретенцией. При схватывании целостности мелодии создается континуум
ретенций (без этого мелодия распадалась бы на несвязанные отдельные элементы).
Ретенция - первичная память. Симметрично ей существует протенция-открытость
сознания, готовность воспринимать. Структура ретенция—протенция — один из
моментов, создающих темпоральное единство сознания. Она дополняется обычной памя­
тью. Впрочем, память тоже содержит описанную структуру удержания - мы можем
припоминать прошлое, восстанавливая его фаза за фазой, как бы заново переживая во
времени. Само воспоминание возникает пассивно и спонтанно. Прошлое превращается в

актуальный поток сознания, который воспринимается непосредственно. Третий вопрос. Проблема объективного мира встает для Гуссерля как проблема Другого и интерсубъективности. Другой - самое чуждое, что только может быть, ибо он создает свой «смысловой мир», и тем не менее мы находим его среди данностей нашего сознания и воспринимаем как трансцендентального субъекта, а не как объект. Для него и для меня мир оказывается един. Как это происходит?

Вопрос оказывается столь сложен потому, что другой смыслообразующий субъект никогда не дан нам непосредственно. Мы не имеем доступа к его сознанию, не знаем тех смыслов, которые он продуцирует. Чтобы выяснить, каким образом Другой дан нам именно как Другой, а не как объект, Гуссерль вновь использует понятие апрезентации - дорисовки до целостности. Прежде всего мы воспринимаем живое тело Друго-

го, аналогичное нашему, а затем спонтанно «дорисовываем» психологию Другого, полагая, что она «такая же, как моя». Этот процесс называется у Гуссерля «аналогизирующая апрезентация» и опирается на свойство горизонтности. В основе аналогизирующей апрезентации лежит пассивный ассоциативный синтез, тот, который определяет темпоральное единство Я. В ассоциации возникает смысловая пара: если мое живое тело одушевлено и смыслообразует, то другое такое же живое тело тоже продуцирует смыслы. Возникает «единство схожести», благодаря которому мы понимаем Другого как Другого, а не как бессмысленный предмет.

Возможность понимания Другого как наделенного сознанием субъекта, возможность представлять его конкретные смыслы создается за счет изменчивости нашего опыта. Если бы наш опыт не изменялся, мы не могли бы никого понимать, кроме самих себя. Именно изменчивость опыта позволяет нам мысленно перенестись из точки «здесь» в точку «там», в центр чужой самости, как бы оказаться в положении Другого. Бытие и сознание Другого - это мое собственное бытие и сознание в модусе «если бы...». Таким образом, по Гуссерлю, чужой внутренний мир никогда для нас не доступен и понимается лишь по аналогии с нашим собственным. Поэтому воспроизведение предполагаемого сознания Другого всегда неаутентично, неточно, проблематично. Оно опосредовано «мной-сегодняшним».

Все процессы аналогии, ассоциации, понимания Другого происходят исключительно в моем собственном сознании. Почему же это внутреннее воспринимается как внешнее, как объективное? На этот вопрос Гуссерль отвечает, что интерсубъективность - восприятие Другого как объективного - укоренена в более глубоких слоях сознания, нежели рефлексия, а именно: в сфере пассивного синтеза. Дорефлексивное трансцендентальное Я содержит такие переживания, в которых Я предполагает Ты, т.е. существует изначальная возможность для сопряжения смыслов. Высшие слои итерсубъективности растут из низших.

В последний период жизни и творчества Гуссерль обращается к теме кризиса европейской культуры, приобретшей остроту в 1930-е гг. Когда в Германии возобладал фашизм, он приковал внимание многих авторов к проблеме духовного кризиса. Гус-

серлю, который подвергся гонениям, этот сюжет был лично близок. В 1935 г. в Вене он читает доклад «Кризис европейского человечества и философия». Гуссерль считает, что кризис европейского человечества связан с кризисом европейских наук. Упадок коренится в приключениях духа. Чтобы понять это, нужно раскрыть телеологический смысл европейского человечества, т.е. выяснить внутреннюю духовную цель европейской истории. При этом Европа трактуется Гуссерлем не как географическое, а как духовное понятие.

Духовная цель Европы, ведущая ее к идеальному образу жизни, - бесконечная идея. Бесконечная идея рождается в Древней Греции, в ее философии, и Гуссерль считает, что ни в одной стране мира - ни в Индии, ни в Китае - не было аналога. Философия Древней Греции открывает идею как духовное бытие, в корне отличное от эмпирических вещей, вечное, неизменное. Продукты науки надвременны, они не портятся и обладают непреходящей истинностью.

Концепция идеи создает чисто теоретическую установку сознания, когда по отношению к практике производится «волевое эпохе». Философия создает новый, не существовавший ранее вид «практики» — критику культуры, человеческих ценностей и целей, чтобы силой универсального разума привести человечество к нормам истины во всех сферах жизни.

Однако на путях истории европейский разум заблудился, слишком увлекшись внешним миром вещей, физических отношений, словом, объективностью. Он сделал это дважды. Первый раз - уже в Древней Греции, но великие философы - Сократ, Платон -воспрепятствовали развитию натурализма и объективизма. Второй раз разум заблудился в Новое время, предавшись изучению «объективной природы». Новое естествознание оказа­лось могильщиком философского разума. Галилей математизировал науку, превратил ее из сакральной дисциплины в технику счета, и из естествознания исчез всякий смысл того, что оно исследует. Дух оказался сведен к математизированной физике, которая игнорирует качества вещей и их смыслы. Современная наука теряет всякую связь с человеческой жизнью, с субъектом, а ведь именно в сознании субъекта коренится и сам «объективизм» как принцип познания. Кризис европейской культуры вы-

текает из этой утраты субъекта, из того, что наука занята только «внешним», не понимая того, насколько «внешнее» зависит от «внутреннего». Попытка относиться к субъекту естественно­научно не может увенчаться успехом. «Объективной науки» о духе быть не может. Дух самодостаточен и независим, к нему нельзя применять эмпирических мерок, поистине научно он может изучаться только как самодостаточный и независимый. Поэтому разум должен от наивной обращенности вовне вернуться к самому себе. Надо начинать от собственного Я, понятого как производитель всех смыслов и значений.

У европейского кризиса, считает Гуссерль, два выхода: либо ненависть к духу и варварство, либо возрождение в духе философии. В творчестве позднего Гуссерля появляется еще одна тема, получившая широкий резонанс в философии XX в. Это тема жизненного мира. Если ранние работы Гуссерля - это исключительно область теории, логика и математика, то теперь он открывает сферу повседневности, единственно реальный, опытно воспринимаемый мир, в центре которого находится сам субъект. Все здесь сопряжено с интересами субъекта, а теоретизировать можно только находясь «внутри него». Именно здесь коренятся смыслы, которыми потом занимается теория. Жизненный мир пред-дан нам, он переживается как целое и имеет множество открытых горизонтов. Всякая очевидность восходит к очевидности жизненного мира. В ходе своего развития феноменология создала целый спектр собственных интерпретаций и оказала мощное воздействие на многие направления современной мысли. В списке выдающихся феноменологов имена М. Хайдеггера, М. Шелера, М. Мерло-Понти, А. Шюца, П. Рикёра и др. Главные идеи Гуссерля, которые оказались востребованы современной культурой:

• ◊ представление о сознании как об особом «регионе бытия», обладающем своей спецификой, во всем отличной от законов материальной действительности, изучаемой естественными науками;

• ◊ идея о сознании как смыслоусматривающем и смыслосозидающем начале, формирующем наш образ мира посредством интенциональности - особого рода направленности на объект;

• ◊ идея о принципиальной замкнутости, закрытости для нас чужого внутреннего
мира, к которому надо искать пути; ◊ идея о «жизненном мире», который
предпослан любому теоретическому знанию и составляет горизонт всех ведущих
ценностей, смыслов и возможностей сознания. Именно эти четыре идеи,
обогащаясь в своем развитии, и породили целый спектр теоретических концепций
и конкретных практик, без которых невозможны современная культура и
менталитет. Феноменология проникла в самые разнообразные гуманитарные и
даже естественные дисциплины, задавая особый ракурс видения изучаемых
проблем.

На базе феноменологических идей (или органично включив их в себя) развился ряд направлений в культуре.

Экзистенциализм, представленный прежде всего крупнейшими именами М. Хайдеггера¹, Ж.П. Сартра, К. Ясперса. Феноменологический метод применялся ими как в описании внутренних структур самого сознания, его возможностей и ограничений, так и для характеристики способа жизни сознания, включенного в мир, живущего повседневной жизнью.

Логотерапия В. Франкла — вид психотерапии, сделавший главным средством излечения пациентов поиск смысла, усмотрение его во всех сферах окружающей жизни. Экзистенциально-феноменологическая психиатрия Р. Лэнга — направление в психиатрии, предлагающее пересмотреть обычное понимание «нормального сознания» и попытаться вступить в диалог со «смысловым миром» психически больных людей. Религиозно-феноменологическая герменевтика П. Рикёра, которая выступает как «опосредованная наука о смысле». Рикёр исследует сознание через анализ языка, пользуясь феноменологическими процедурами и опираясь на идею Гуссерля о наличии неотрефлексированных слоев сознания.

Рецептивная эстетика Х.Р. Яусса, В. Изера и др. Предшественником ее был Р. Ингарден. Рецептивная эстетика, опираясь на принцип интенциональности, показывает, что каждый читатель создает свой смысловой мир, отличный от тех смы-

¹ Хайдеггер отрицал свою причастность экзистенциализму, однако историки философии, комментаторы и интерпретаторы продолжают причислять его к этому направлению как по характеру проблематики, так и по стилю изложения.

слов, которые вкладывает в произведение писатель. Их «горизонты ожидания» различны. Феноменологическая социология А. Шюца, получившая развитие в творчестве П. Бергера и Т. Лукмана, - направление в социологии, рассматривающее общество как смысловую структуру, которая создается и постоянно пересоздается в процессе человеческой коммуникации. Согласно такому подходу, ведущая характеристика общества - интерсубъективность, а все его основные определения постоянно подвергаются изменениям через интерпретации.

Теории взаимодействия, в частности символический интеракционизм Дж.Г. Мида, Г. Блумера, Т. Шибутани. Символический интеракционизм - культурологическая и социально-психологическая теория, описывающая социальную реальность как взаимодействие между людьми.

Этнометодология Г. Гарфинкеля, изучающая смысловые контексты повседневного взаимодействия людей на микросоциальном уровне. Этнометодология показывает, что обыденным взаимодействиям присуща рациональность, основанная на самоочевидных «фоновых ожиданиях», на представлениях, которые, говоря языком феноменологии, «не могут быть тематизированы», т.е. осознаны. Они становятся доступны наблюдению только через создание «антропологически чуждой среды» - при столкновении с иными по смыслу установками поведения.

Философия диалога, исходящая из идеи Гуссерля о принципиальной недоступности чужого сознания нашему сознанию. Это рефлексия о контакте с Другим, который может выступать как Чужой. К представителям философии диалога можно отнести таких авторов, как Э. Левинас, Б. Вальденфельс, а также наш соотечественник М.М. Бахтин.

Психоанализ

Психоанализ - учение, громко и скандально известное за пределами научно-теоретического круга и глубоко вошедшее в современное общественное сознание. Едва возникнув, он коснулся целого ряда прежде запретных тем, связанных с жизнью

бессознательного начала в человеке: темы сексуальности, темы снов и грез, темы жажды агрессии. Родившись в начале XX в. в исследованиях 3. Фрейда как психотерапевтическое направление, психоанализ вскоре соединил в себе психологические и собственно философские аспекты, став поистине синтетической дисциплиной по изучению человека. Зигмунд Фрейд (1856-1939),австрийский врач, начал свою исследовательскую и творческую деятельность как невропатолог. Его интересовали случаи истерического паралича, заикания, фобии и других сбоев в организме и поведении, которые невозможно было объяснить чисто физиологическими причинами. Наблюдая за больными, анализируя поведение людей после гипноза, Фрейд пришел к выводу, что в основе истерии и других

психогенных заболеваний лежат психические образования, не доходящие до сознания больного, - страхи, обиды, потрясения, которые как бы намеренно забыты человеком, потому что сознание их стыдится или боится. Они не могут быть им отреагированы и вызывают болезненные симптомы. Обнаружив это, Фрейд вместе с другим врачом -Й. Брейером в 1890-1897 гг. создает катартический метод лечения истерии. Катарсис - это очищение, разрядка, обновление внутреннего мира. Согласно этому методу, врач должен снять амнезию, вернуть больному память о забытом травматическом событии, и само освобождение от страшного и стыдного, давившее изнутри, принесет излечение. Вмешательство врача прерывает «бегство в болезнь», позволяет человеку осознать то, от чего он в ужасе отворачивался. Болезненные симптомы (параличи, заикания) снимаются, и человек выздоравливает, но ценой этого оказывается осознание: встреча лицом к лицу с собственным несовершенством, страхом или проблемой.

В 1897—1920 гг. Фрейд создает оригинальное учение о роли бессознательного в жизни людей. С его точки зрения, борьба сознания и бессознательного - закономерность психической реальности. Бессознательное образуется с младенчества путем вытеснения из ясных пластов психики тех комплексов переживаний, которые неприемлемы для человека. По Фрейду, это прежде всего переживания сексуального характера. Психика младенца руководствуется принципом удовольствия. Для него

«все дозволено», а удовлетворение желаний происходит галлюциноторно (всякое представление - уже реальность). Однако с развитием ребенка в его психической жизни возникает необходимость следовать принципу реальности. То, что соответствует реальности и требованиям сознания, принимается, а то, что не соответствует, вытесняется в систему бессознательного. Вытесненные страхи и запретные желания никогда не умирают и не теряют силы.

Фрейд строит следующую модель человеческой психики: бессознательное, предсознательное и сознание. Предсознательное выступает как некий страж, который находится между сознани­ем и бессознательным и лишь по согласию сознания пропускает туда впечатления, отбрасывая неприемлемое в область бессознательного. Предсознательное связывает бессознательное со словом. Быть сознательным - значит иметь непосредственное и надежное восприятие, выражаемое в словах. Бессознательное же в словах невыразимо, это то психическое, восприятие которого требует особых процедур, технических приемов. Бессознательное для Фрейда - это мощное энергетическое начало. Он сравнивает его с лошадью, а сознание - с всадником. Всадник обычно управляет лошадью, но если она понесет, то ему почти невозможно с нею справиться.

Поскольку запретные влечения и страхи вытеснены в бессознательное, но обладают огромной энергией, они все время стремятся выбраться «наружу», проникнуть в сознание и ищут для этого окольные пути. Отдушиной для вытесненных влечений оказываются невротические симптомы; символы разного рода, являющиеся человеку по преимуществу в снах и грезах; описки и оговорки.

Символика бессознательного очень интересует Фрейда. Символ и открывает, и скрывает содержание бессознательного, ибо являет собой соединение страшного и стыдного с при­личным и допустимым. Фрейд даже составляет словник бессознательной символики снов. Метод психоанализа предполагает скрупулезный и внимательный анализ снов, описок, оговорок. Он пользуется также методикой «свободных ассоциаций». Психотерапевт ведет с пациентом беседу таким образом, чтобы тот проговаривал все,

что ему приходит в голову. Из этого «всего» и вылавливаются замаскированные случайностью и незначительностью символы бессознательного, которые затем должны быть истолкованы психоаналитиком. В ходе работы с больными Фрейд открыл ряд защитных механизмов сознания от «атак» бессознательных содержаний. Их ярким примером является проекция (перенос, трансфер). При проекции мы бессознательно переносим собственные запретные влечения и неодобряемые качества вовне - на других людей, приписывая им то, чего стыдимся в себе (зависть, гнев и т.д.). Другой защитный механизм - рационализация,

когда человек сознательно приписывает своим поступкам совсем не те причины, которые породили их на самом деле, а те, которые удовлетворяют требованиям сознания. Одной из ведущих идей Фрейда является идея доминирования в человеческой жизни либидо -полового влечения. Фрейд считает важнейшими инстинкты самосохранения и продолжения рода, однако свое внимание он сосредоточивает именно на половом инстинкте, который, как он полагает, присущ человеку от рождения. С гипертрофией темы либидо связана фрейдов­ская концепция «эдипова комплекса», впоследствии отвергнутая практически всеми продолжателями и интерпретаторами психоанализа. По Фрейду, ребенок испытывает травму рождения, переходя от единства с материнским организмом к самостоятельному существованию, и он хочет вернуться обратно к внутриутробной гармонии. Именно мать оказывается первым объектом эротического влечения, подчинения «принципу удовольствия». Отец является преградой для инцестуозного единения ребенка с матерью, он отрывает его от матери и требует самостоятельности, поэтому у ребенка на бессознательном уровне существует желание убить отца. Так и поступили, по Фрейду, древние сыновья. Убив отца, они раскаялись в содеянном, испытали страх и стыд, и теперь в каждом человеке — в каждом мужчине - есть эдипов комплекс - восхищение отцом, смешанное с ненавистью и желанием его смерти, а также сопровождающие это желание страх и стыд. Фрейд считает, что многие поступки людей на самом деле движимы эдиповым комплексом, который скрыт от сознания.

В 1920-1939 гг. Фрейд создает новое представление о соотношении фундаментальных влечений человека. Он говорит о сексуальном влечении - Эросе и влечении к смерти -Танатосе. Собственно Эрос оказывается у позднего Фрейда уже не столько сексуальным влечением, сколько сферой любви, тяготения ко всякой органической жизни, чем-то похожим на божественного Эроса у Платона. Он глубоко конструктивен. Соответственно Танатос является фундаментальной деструктивной силой, ведущей к разрушению, убийству и самоубийству, влекущей людей к возвращению всего живого в неорганическое состояние. Оба инстинкта - созидание и распад - пронизывают всего человека, каждую его клетку. В этот период Фрейд изменяет свое представление о структуре внутреннего мира и строит следующую триаду: Оно - сфера бессознательного, где буйствуют вытесненные влечения и страхи, Оно подчиняется принципу удовольствия; Я (Эго) - разумная и рассудительная часть внутреннего мира, подчиняющаяся принципу реальности; Сверх-Я (Супер-Эго) -бессознательная инстанция морального контроля, содержащая культурные требования и ограничения влечений, так сказать, внутренний цензор. Сверх-Я образуется, по Фрейду, за счет идентификации с отцом, который выступает не только как соперник, но и как авторитет. Сверх-Я перехватывает агрессивные стремления людей и направляет их внутрь, преображаясь в совесть, которая терзает человека упреками за его несоответствие требованиям авторитета. Чем больше человек отказывается от реализации своих желаний, тем больше его страдания, так как от Сверх-Я ничего нельзя скрыть. Поэтому, чем добродетельней человек, тем суровее и подозрительнее делается совесть.

Разумная и рассудительная часть нашей личности - Я - оказывается «несчастным Я», так как оно находится «между молотом и наковальней»: с одной стороны, на него давят запретные влечения, а с другой - его терзает представляющая Сверх-Я совесть.

Фрейд считал, что обнаружение им «несчастного Я» — мощнейший удар, который когда-либо был нанесен по человеческой самовлюбленности. Первый удар нанес Н. Коперник, по­казавший, что Земля - не центр Вселенной. Второй удар нанес

Ч. Дарвин, объяснивший, что человек - потомок высших приматов. Фрейду же принадлежит прерогатива развенчания рационалистических иллюзий, ибо, как показывает психоанализ, сознательное Я - не хозяин да<